Никто здесь не должен догадываться, что дома у нее не было служанок, кроме кухарки Лу Ма. Она с детства мыла не только себя, но еще младшую сестру и братьев. Их одежду она стирала вместе со своей, а когда они были маленькими, таскала их за спиной, привязав широкими полотняными лентами. Этот груз не мешал ей помогать матери по дому. Она частенько бегала в масляную лавку и на овощной рынок. Единственным ее развлечением было уличное представление, которое давали бродячие китайские актеры. Добрый дядя Муянга разрешал ей присутствовать на уроках их семейного учителя, который обучал детей, но деньги, которые он давал ее матери, уходили на еду и скромную одежду. О роскоши и думать никто не смел.
А здесь все было роскошно. Орхидея оглядела просторный зал. Лучи утреннего солнца падали на стены через решетчатые окна. Наверху голубым и красным сияли разрисованные балки. В дверных проходах висели ярко-красные атласные занавески, а подушки резных деревянных кресел были задрапированы алой шерстью. Рисованные свитки, украшавшие стены, радовали глаз пейзажами или мудрыми изречениями, написанными черными чернилами по белому шелку. Воздух был сладок от благоухания мыла и масел. Орхидея поняла, что роскошь ей очень, очень нравится.
Служанка ничего не ответила Ехонале. Она и так догадалась, что помощи ждать не приходится. Да и главная обряжающая поторапливала их.
Пусть лучше девушки сначала поедят, - распоряжалась она. - А в оставшееся время займемся их волосами: на прическу требуется целый час.
Служанки принесли с кухни еду, но соискательницы не могли заставить себя есть. Слишком учащенно бились их сердца, а кто-то даже заплакал от волнения.
Главная обряжающая опять рассердилась. Ее полное лицо раздулось и раскраснелось.
Прекратите немедленно! - закричала она. - Может ли быть большее счастье, чем оказаться избранницей Сына неба?!
Но девушки не были честолюбивы, они хотели вернуться домой.
Я лучше буду жить дома, - всхлипывала одна.
Я не хочу быть выбранной, - вздыхала другая.
Позор, позор! - кричала старуха и махала на них руками.
Видя, как отчаяние охватывает девушек, Ехонала все более успокаивалась. Она с непринужденностью переходила от одной процедуры к другой, а когда принесли еду, села за стол и с удовольствием поела. Даже главная обряжающая была удивлена, не зная, возмущаться ей или, наоборот, радоваться.
Клянусь, никогда я не встречала такое бесчувственное сердце, - громко произнесла она.
Ехонала улыбнулась, крепко зажав в правой руке палочки для еды.
Очень вкусно, - облизнулась она, как ребенок. - Лучше всего того, что я ела дома.
Главная обряжающая решила все-таки поощрить девушку.
Ты разумная девушка, - заявила она. И тут же, обернувшись, прошептала одной из служанок: - Обрати внимание, какие огромные глаза. У этой девицы неистовое сердце.
Служанка усмехнулась.
Тигриное сердце, - согласилась она. - Настоящее тигриное сердце.
В полдень пришли евнухи во главе с главным евнухом. Красивый и моложавый, он был облачен в длинный атласный халат бледно-голубого цвета, перепоясанный лентой красного шелка. На безбородом лице выделялся крючковатый нос, а взгляд черных глаз светился высокомерием.
Несколько небрежно главный евнух приказал девушкам пройтись перед ним по очереди. Подобно императору, он уселся на огромном резном стуле черного дерева и с презрительным выражением лица разглядывал каждую новую соискательницу. На стоящий поблизости стол - тоже из черного дерева - он положил книгу для заметок, кисточку и чернильницу.
Из-под длинных ресниц Ехонала внимательно смотрела на этого человека. Она стояла в стороне от других девушек, наполовину спрятавшись за ярко-красной атласной занавеской, висевшей в дверном проходе. Главный евнух обмакивал кисточку в чернила и отмечал имя каждой проходившей девушки.
Одной нет, - объявил он.
Я здесь, - откликнулась Ехонала.
Склонив голову и отвернув лицо в сторону, она робко пошла вперед. Голос ее прозвучал нежно и едва слышно.
А, эта весь день опаздывала, - громко сказала главная обряжающая. - Когда другие встали, она еще спала. Потом не хотела сама мыться и одеваться. Позавтракала прямо как крестьянка - проглотила целых три миски проса! А теперь изображает из себя дурочку. Не знаю, может, она и в самом деле дурочка.
Ехонала, - зачитал главный евнух высоким резким голосом, - старшая дочь покойного Чао, выходца из знатного рода. Ее опекун - досточтимый Муянга. Была зарегистрирована в Северном дворце два года назад в пятнадцатилетнем возрасте. Теперь ей семнадцать.
Он поднял взгляд от бумаги и стал внимательно смотреть на Ехоналу. Она стояла перед ним, склонив голову и глядя в пол.
Это ты и есть? - спросил он.
Я, - ответила Ехонала.
Проходи, - приказал главный евнух. Но его глаза продолжали следить за ней.
Затем он встал и приказал младшим евнухам:
Девушек отвести в Зал ожидания. Когда Сын неба будет готов принять их, я сам представлю каждую по очереди перед троном Дракона.
Девушки ждали четыре часа. Служанки устроились рядом с ними, выражая неодобрение, если у кого-то помялся атласный халат или же выбилась прядь волос. Время от времени служанки пудрили претенденткам лицо или снова подкрашивали им губы. Дважды было разрешено попить чаю.
В полдень из дальних дворов донесся шум. Затрубили рога, забили барабаны, ритм приближающихся шагов отбивался гонгом. В Зал ожидания вошел главный евнух Ань Дэхай и с ним младшие евнухи, среди которых выделялся молодой, высокий, худой человек. И хотя лицо его было уродливо, он настолько поражал своей смуглостью кожи и необычным орлиным взором, что глаза Ехоналы невольно задержались на нем. Евнух тут же поймал ее взгляд и, в свою очередь, ответил дерзким взглядом. Ехонала отвернулась. Это не укрылось от главного евнуха.
Ли Ляньинь, - закричал он, - почему ты пришел сюда? Ведь я приказал тебе ожидать с девушками четвертого класса.
Без единого слова молодой евнух покорно покинул зал. Затем главный евнух обратился к девушкам:
Молодые дамы, вы должны ждать здесь, пока не вызовут ваш класс. Сначала вдовствующая императрица представит Сыну неба первый, затем второй. Только после того, как они будут просмотрены и император сделает свой выбор, то и вы, третий класс, сможете приблизиться к трону. Помните, вы не должны смотреть на императорское лицо. Это он будет смотреть на вас.
Ему никто не ответил. Пока он говорил, девушки стояли молча, понурив головы. Ехонала была последней, на вид - самая скромная, но сердце ее отчаянно билось. Ведь через несколько часов, даже через час или того меньше, в зависимости от настроения Сына неба, может наступить самый значительный момент в ее жизни. Император взглянет на нее, оценивая, и в это короткое мгновение она должна заставить его почувствовать всю силу своего обаяния.
Она подумала о своей кузине, которая, возможно, в эту минуту проходила перед императором. Сакота была милой, простой, похожей на ребенка девушкой. Сестра покойной супруги, которую император любил еще принцем, она почти наверняка будет, выбрана. И это хорошо. Ехонала жила с ней вместе с трехлетнего возраста, когда после смерти мужа ее мать поселилась в доме деверя. Сакота всегда подчинялась ей, во всем доверяла и искала у нее поддержки. Кузина даже может сказать о ней императору: "Моя родственница Ехонала красива и умна". В ту последнюю ночь, когда они спали в одной постели, Ехонале хотелось попросить Сакоту: "Замолви за меня слово".
Но она была слишком горда и промолчала. Милая, нежная Сакота обладала своим, пусть наивным и детским, но достоинством, которое не допускало панибратства.
Ожидающие девушки зашептались. Кто-то принес известие из Зала аудиенций. Первый класс был уже просмотрен. Сакота была выбрана первой императорской наложницей. Класс второй был немногочислен. Значит, еще час…
Этот час еще не истек, когда вернулся главный евнух.
- Пришло ваше время, - объявил он. - Готовьтесь, молодые дамы. Императору начинает надоедать эта процедура.
Девушки построились друг за другом, и служанки в последний раз поправили им волосы, подкрасили губы. Смех прекратился, все замолчали. Одна из соискательниц упала в обморок, и служанка, чтобы привести несчастную в чувство, пощипывала ее за руки и за мочки ушей. В Зале аудиенций главный евнух уже объявлял третий класс. Каждая из девушек, услышав свое имя и возраст, должна была войти в зал. Одна за другой девушки проходили перед императором и вдовствующей императрицей. Но Ехонала ушла со своего места. Как бы забывшись, она гладила маленькую дворцовую собачку, которая прибежала в открытую дверь. Это было тщедушное существо, таких собачек специально недокармливали в щенячьем возрасте, дабы помешать росту, и они оставались настолько маленькими, что их без труда можно было спрятать в широкий рукав.
- Ехонала! - вызвал главный евнух.
Служанка уже исчезла. Ехонала продолжала играть с собачкой. Она обманывала себя, что будто забыла, где находится и зачем. Теребя собачку за длинные уши, она смеялась в сморщенную мордочку, которая была не больше человеческой ладони. Ехонала и раньше слышала об этих собачках, походивших на маленьких львов, но простым людям не дозволялось держать их, и здесь она впервые увидела такую.
- Ехонала! - провопил над ней Ань Дэхай, и она поспешно поднялась.
Он схватил девушку за руку:
- Ты забыла? Ты с ума сошла? Император ждет! Говорю тебе, он ждет - о, за это ты заслуживаешь смерти…
Она вырвала руку. Главный евнух отошел к двери и снова выкрикнул ее имя.
- Ехонала, дочь Чао, ныне покойного, племянница Муянги из Оловянного переулка. Возраст - семнадцать лет, три месяца и два дня…
Она вошла спокойно и непринужденно двинулась по огромному залу. Ее длинный халат из розово-красного атласа спускался до кончиков расшитых маньчжурских туфель на белых подошвах с каблуком посередине подошвы. Сложив свои красивые узкие руки на талии, она прошествовала перед троном, не повернув головы.
- Пусть пройдет снова, - сказал император.
Вдовствующая императрица разглядывала Ехоналу с невольным восхищением.
Предупреждаю тебя, - прошептала она, - у этой девушки неистовый характер. Это видно по ее лицу. Она слишком сильна для женщины.
Она красива, - возразил император.
Ехонала все еще не поворачивала головы и не видела говоривших.
- А какое значение имеет ее характер? - продолжал император. - Едва ли она будет сердиться на меня.
У него был мальчишеский голос, тонкий и нетерпеливый. Голос матери, напротив, был глубоким и неторопливым, он казался мудрым от прожитых лет.
Лучше не выбирать сильную женщину, которая к тому же еще и красива, - рассудительно объясняла она. - Отдай предпочтение той, которую ты видел во втором классе, - умное лицо, приятно выглядит, но…
Грубая кожа, - возмутился император, - похоже, что в детстве она переболела оспой. Несмотря на пудру, на ее лице видны отметины.
Ехонала теперь находилась прямо перед ним.
- Стой, - приказал император.
Она остановилась перед ним в профиль, с поднятой головой. Глаза смотрели куда-то вдаль, как будто ее сердце находилось далеко отсюда.
- Поверни лицо ко мне, - приказал он.
Медленно, как бы безразлично, она повиновалась. По правилам приличия девушка не смела поднимать глаза выше груди мужчины. На императора же она не должна была глядеть выше коленей. Однако Ехонала с невероятным напряжением посмотрела ему прямо в лицо. Под редкими юношескими бровями она увидела неглубоко посаженные глаза и влила в них всю силу своей души. Император долго сидел неподвижно. Потом сказал:
- Я выбираю эту.
- Если ты будешь выбрана Сыном неба, - говорила ей мать, то сначала служи его вдовствующей матери. Пусть она поверит, что ты думаешь о ней день и ночь. Узнай, что она любит, старайся сделать ей приятное, никогда не пытайся обмануть ее. Ей осталось жить не так уж много лет. Тебе потом хватит власти.
Ехонала вспоминала эти слова в первую ночь после императорского выбора. Она лежала в своей маленькой спальне - одной из трех выделенных ей комнат. Главный евнух приставил к ней старую служанку. Наложница обязана жить в одиночестве, пока император не пришлет за ней. Это могло случаться часто, а могло не случиться никогда. Бывало, что выбранная в наложницы девушка жила в стенах Императорского города до самой смерти, забытая своим господином, оставаясь девственницей, если только не подкупала евнухов, чтобы те упоминали ее имя перед ним. Но она, Ехонала, не будет забыта. Когда Сыну неба надоест Сакота, перед которой молодой правитель действительно чувствовал себя должником, он вспомнит о ней. Однако вспомнит ли? Император привык к красоте, и пусть даже их глаза встретились, могла ли она быть уверенной, что он вспомнит?
Ехонала лежала на кирпичной кровати, покрытой тремя матрацами, и размышляла. Теперь она должна планировать свою жизнь, нельзя терять ни одного дня. Иначе можно остаться одинокой и забытой девственницей. Она должна быть умной, осторожной, использовать мать императора. Надо стать полезной этой старой даме, с неустанной лаской оказывать ей маленькие услуги. А еще Ехонала попросит, чтобы ей давали уроки. Благодаря доброте своего дяди она уже умела читать и писать, но ее томила жажда настоящей учебы. Истории и поэзии, музыке и живописи - вот чему она хочет учиться. Впервые с тех пор, как она себя помнила, у нее оказалось время для себя самой, досуг, чтобы развивать свой ум. Она будет заботиться также и о своем теле, станет употреблять в пищу лучшие сорта мяса, натирать себе руки бараньим жиром, ушиться сухими апельсинами и мускусом, служанка дважды день будет причесывать ее после купания. Все это она будет делать ради удовольствия императора. А для себя она научится писать иероглифы кисточкой, как ученые, рисовать пейзажи, как художники, и прочитает много книг.
Атласное одеяло скользнуло по грубой коже ее рук, и она подумала: "Я никогда больше не буду стирать одежду, шить, молоть муку. Разве это не счастье?"
Две предыдущие ночи Ехонала не спала. Можно ли было заснуть в последнюю ночь дома, когда они с Сакотой разговаривали и мечтали? А потом ей пришлось утешать милую девушку. Не удалось выспаться и в прошлую ночь, проведенную в одной спальне с другими соискательницами, которые тоже ворочались в своих постелях. Но сегодня все страхи остались позади. Она выбрана, и эти три комнаты будут теперь ее маленьким домом. Комнаты небольшие, но роскошные: стены увешаны картинами, на стульях красные атласные подушки, столы из черного дерева, на балках потолка яркие узоры, а на полу гладкие изразцовые плиты. Решетчатые окна выходили во двор, где в круглом бассейне под лучами солнца сверкали золотые рыбки. На бамбуковой скамейке за дверью спала служанка. Никого не надо было бояться.
Никого?.. Неожиданно в темноте мелькнуло худощавое и злое лицо молодого евнуха Ли Ляньиня. Мать говорила ей о евнухах:
- Они не мужчины и не женщины. Они убивают в себе мужчин перед тем, как войти в Запретный город. Но мужская природа, подавленная и отвергнутая, оборачивается злом. Она превращается в желчность и хитрость, жестокость и подлость. Избегай всех евнухов от высшего до низшего. Плати им деньги, когда требуется. Только никогда не показывай, что ты их боишься.
- Я не буду бояться тебя, - проговорила Ехонала в темноту.
И вдруг, потому что все-таки боялась, она подумала о своем родиче Жун Лу, которого не видела с той минуты, как вошла во дворец. Когда ее подносили в паланкине к огромным алым воротам, она смело приоткрыла занавес на несколько сантиметров. Впереди, одетые в желтые туники, стояли императорские стражники и держали прямо перед собой широкие обнаженные мечи. Самый высокий стражник красовался у центральных ворот, и это был Жун Лу. Он смотрел вперед, на кишащую людьми улицу, и даже малейшим знаком не показал, что для него один паланкин отличался от всех остальных. Не смогла подать знак и Ехонала. Несколько уязвленная, она тогда заставила себя не думать о нем. Она и сейчас не будет думать о Жун Лу. Ни она, ни он не могли знать, когда им суждено увидеть друг друга. В стенах Запретного города мужчина и женщина могут прожить всю жизнь и никогда не встретиться.
Но почему, вспомнив смуглое лицо молодого евнуха, она вдруг подумала о Жун Лу? Ехонала вздохнула и пролила несколько слезинок, чему сама удивилась. Но копаться в себе, чтобы понять их причину, не захотела. Молодость и усталость взяли свое, и она заснула.
В огромном просторном старом дворце было прохладно даже в середине лета. В полдень двери закрывались, чтобы жара не проникала внутрь, солнце едва пробивалось сквозь оконные решетки. Ни единый звук не нарушал покоя, только Ехонала тихим шепотом читала старому евнуху, который был ее учителем.
Она читала из "Книги перемен" и, поглощенная ритмом стиха, не заметила, что учитель молчит слишком долго. Перевернув страницу, девушка подняла глаза и увидела, что старик спит: голова упала на грудь, а веер выскользнул из пальцев правой руки. Она улыбнулась, но продолжала чтение. У ног Ехоналы спала маленькая собачка - ее собственная, подаренная императорским псарем. Ехонала специально послала служанку с просьбой о живой игрушке, которая скрасила бы одиночество наложницы.
Ехонала жила во дворце уже два месяца, но пока император не вызвал ее ни разу. Она не видела никого из своей семьи, даже Сакоту, не подходил к ней близко и Жун Лу. Поскольку она не бывала за воротами, то не могла проходить мимо него, когда он стоял на посту. В этом странном уединении она могла бы чувствовать себя несчастной, если бы ее не занимали мечты о будущем. Когда-нибудь она станет императрицей! А когда станет императрицей, будет делать все, что захочет. Если пожелает, то призовет к себе своего родича, даст ему какое-либо поручение - например, попросит отнести письмо ее матери.
- Передаю это письмо в твои руки, - скажет она, - ты должен принести ответ.
И никто, кроме них двоих, не догадается, кому на самом деле предназначено письмо. Но все ее мечты, ее будущее зависело от встречи с императором.
Каждый день Ехонала занималась в библиотеке по пять часов. В наставники ей определили евнуха высших степеней учености. В те годы, когда он еще был мужчиной, этот человек прославился сочинением эссе и поэм в стиле Тан. Потом из-за этой же славы ему приказали стать евнухом, чтобы учить молодого принца, нынешнего императора, а затем и девушек, выбранных тому в наложницы. Некоторые из наложниц хотели учиться, некоторые нет, но никто, по словам старого учителя, не занимался так усердно, как Ехонала. Он говорил это не только евнухам, но и вдовствующей императрице. Однажды, когда девушка прислуживала ей, та похвалила ее прилежание.
- Хорошо, что ты изучаешь книги, - сказала старая женщина. - Мой сын, император, легко утомляется, и когда он устанет или потеряет покой, ты должна будешь развлечь его стихами и своим рисованием.
И Ехонала склонила голову в знак послушания.