- Бедное создание! - проговорил аббат де Спонд. - Если стряслась беда, то милосердие, - а эта божественная любовь столь же слепа, как и любовь языческая, - должно закрывать глаза на вину. Вы, племянница, стоите во главе Общества вспомоществования матерям, надобно помочь этой девушке, ведь ей будет нелегко найти себе мужа.
- Жалко ребенка! - произнесла мадемуазель Кормон.
- Как по-вашему, женится на ней дю Букье? - спросил председатель суда.
- Был бы он порядочным человеком, женился бы, - ответила г-жа Грансон, - но, право же, мой пес гораздо нравственнее
- Ну, я думаю, ваш Азор ему не уступит, - с гонкой улыбкой вставил чиновник опекунского совета, желая блеснуть остроумием.
За десертом все еще говорили о дю Букье, сыпали шутками, которым вино придало игривость. Каждый гость, подзадоренный опекунским чиновником, отвечал на каламбур каламбуром. Говорили, что теперь па-пеньку потреплют, что довольно блаженствовал па-паша в своем гареме, теперь па-пулей вылетит из порядочного общества, что уж слишком подобные па-почки распустились, что па-пашенька плодородием никому не удружит; что дю Букье, попав в папки, попадет в переплет.
- В чаду любви плотской пребывая, помнит ли о чадолюбии? Сомнительно, - сказал аббат де Спонд серьезным тоном, так что все сразу перестали смеяться.
- Да, на роли благородных отцов он не подходит, - поддержал шевалье де Валуа.
Церковь и дворянство снизошли до арены каламбуров, сохраняя все свое достоинство.
- Тсс! - произнес опекунский чиновник. - Слышите, дю Букье скрипит своими сапогами с отворотами, что нынче нам особенно отвратительно слышать.
Почти всегда случается, что человек и не догадывается о своей дурной славе; весь город занят им, на него клевещут, имя его позорят, но если у него нет друзей, он так ничего и не узнает. И невинный дю Букье, дю Букье, которому так хотелось быть виновником нежданного события, который только и мечтал о том, чтобы Сюзанна не солгала, дю Букье был бесподобен в своем неведении; никто и не обмолвился о том, что Сюзанна обличила его, и каждый к тому же считал неудобным спрашивать его о таком щепетильном деле, ибо человек, которого это касается, иной раз вынужден молчать и хранить тайну. Но все усмотрели что-то непристойное и даже вызывающее в самом появлении дю Букье, вошедшего в тот миг, когда все общество перешло пить кофе из столовой в гостиную, где уже собралось несколько вечерних гостей.
Мадемуазель Кормон, смешавшись, не решалась взглянуть на страшного обольстителя; она завладела Атаназом и принялась поучать его добронравию, излагая ему нелепейшие общие места роялистской политики и религиозной морали. У бедного поэта не было, как у шевалье де Валуа, табакерки, украшенной портретом княгини, ему негде было укрыться от потока глупостей, и он, с тупым видом внимая той, кого боготворил, взирал на ее огромный бюст, дышавший невозмутимым покоем, который присущ всему необъятному. Страсть пьянила юношу и превращала пискливый голосок старой девы в сладостный шепот, а ее глупые рассуждения - в глубокомысленные речи.
Любовь - это удивительный фальшивомонетчик, постоянно превращающий не только медяки в золото, но нередко и золото в медяки.
- Итак, Атаназ, вы мне обещаете?
Эти заключительные слова поразили слух счастливого молодого человека, как пробуждает нас внезапный шум.
- Что обещаю, мадемуазель? - переспросил он.
Мадемуазель Кормон порывисто встала, глядя на дю Букье, напоминавшего в тот миг толстого бога торговли, которого Республика изображала на своих серебряных монетах; она подошла к г-же Грансон и шепнула ей:
- Бедный друг, а ведь ваш сын просто бестолков. Лицей погубил его, - добавила она, вспомнив, что шевалье де Валуа распространялся о дурном воспитании лицеистов.
Какой громовой удар! Бедный Анатаз, сам того не зная, мог разжечь пламя в сердце старой девы; если бы он прислушивался к ее словам, то заставил бы ее понять его страсть, ибо мадемуазель Кормон пребывала в том взволнованном состоянии, когда достаточно одного слова, но до глупости жадные желания, свойственные молодой и истинной любви, погубили его; так порою, по неведению, убивает себя дитя, полное жизни.
- Что ты сказал мадемуазель Кормон? - спросила госпожа Грансон у сына.
- Ничего.
"Ничего? Это я выясню!" - подумала она, откладывая на завтра все важные дела, ибо, в своей уверенности, что дю Букье пал в глазах старой девы, не придала значения ее словам.
Вскоре шестнадцать игроков заняли свои места за четырьмя столами. Четверо гостей избрали пикет, игру самую большую и рискованную. Г-н Шенель, прокурор и две дамы отправились в красный лаковый кабинет сыграть партию в триктрак. Были зажжены канделябры; общество мадемуазель Кормон, расположившееся у камина в креслах, вокруг столов, все разрасталось с каждой вновь прибывавшей четой, которая неизменно спрашивала мадемуазель Кормон:
- Итак, завтра вы уезжаете в Пребоде?
- Что поделаешь - нужно! - следовал ответ.
По всему было видно, что хозяйка дома чем-то озабочена. Г-жа Грансон первая заметила необычное состояние старой девы: мадемуазель Кормон размышляла.
- О чем вы думаете, кузина? - наконец спросила она, входя в будуар, где сидела мадемуазель Кормон.
- У меня из ума не идет эта бедная девушка, - ответила она. - Я не я буду, если, как председательница Общества вспомоществования матерям, не потребую у вас для нее десять экю!
- Десять экю! - воскликнула г-жа Грансон. - Но вы же никогда столько не давали!
- Но, милая моя, так естественно иметь детей!
Эти безнравственные слова, сказанные от всего сердца, ошеломили казначею Общества вспомоществования матерям. По-видимому, дю Букье вырос в глазах мадемуазель Кормон.
- Поистине, дю Букье не только изверг, но и подлец, - сказала г-жа Грансон. - Сумел причинить зло, сумей расплатиться. Его дело, а не наше помочь этой девчонке, которая при всем том кажется мне большой негодяйкой, ибо в Алансоне можно было найти получше этого циника дю Букье! Нужно быть очень распутной, чтобы завести с ним шашни.
- Циник? Вы, моя дорогая, переняли у вашего сына все эти непонятные латинские слова. Конечно, я не собираюсь оправдывать господина дю Букье, но объясните мне, в чем тут распутство, если женщина предпочла одного мужчину другому?
- Дорогая кузина, допустим, вы бы вышли за моего сына Атаназа, что было бы вполне естественно, так как он молод, хорош собой, подает надежды, он прославит Алансон. А все бы попросту решили, что вы взяли себе такого молодого мужа для полноты счастья; злые языки болтали бы, что вы заготовили свое счастье впрок, чтобы никогда не иметь в нем недостатка; вероятно, нашлись бы завистницы, которые обвинили бы вас в развращенности. Эка важность! Вы были бы сильно и искренне любимы. Атаназ кажется вам бестолковым потому, моя дорогая, что у него избыток ума; крайности сходятся. Что правда - то правда, он живет как пятнадцатилетняя девочка: уж он-то не испачкался в парижской грязи!.. Ну что ж! Примените к другим ту же пропорцию, как говаривал мой бедный муж: точно так обстоит дело между дю Букье и Сюзанной; только то, что в отношении вас было бы клеветой, в отношении дю Букье - сама истина. Вы понимаете?
- Не больше, чем китайскую грамоту, - ответила мадемуазель Кормон, широко раскрыв глаза и напрягая все силы своего разума.
- Так вот, кузина, раз уж приходится ставить точки над i, скажу вам, что Сюзанна не может любить дю Букье. А если сердце ни при чем в подобном деле...
- Но, кузина, как же любить, если не сердцем?
Тут г-жа Грансон мысленно сказала то, что думал шевалье де Валуа: "Бедненькая кузина непозволительно глупа".
- Дорогое дитя, - продолжала она вслух, - мне кажется, для того чтобы рожать детей, мало одной только духовной любви.
- Как же, моя дорогая, ведь и пресвятая дева...
- Но, милочка, дю Букье не святой дух!
- Правда, - согласилась старая дева, - он мужчина! И мужчина такого типа, что друзья из предосторожности должны заставить его жениться.
- Вы можете, кузина, добиться этого...
- Ну! Каким образом? - произнесла старая дева с жаром христианской любви к ближнему.
- Не принимайте его у себя до тех пор, пока он не женится; в данном случае ваш долг, во имя благопристойности и благочестия, подать пример порицания.
- По приезде из Пребоде я еще с вами об этом потолкую, дорогая моя госпожа Грансон. Надо посоветоваться с дядюшкой и с аббатом Кутюрье, - сказала мадемуазель Кормон, выходя в гостиную, где оживление достигло высшего предела.
Яркий свет, нарядные женщины, торжественный тон, внушительный вид этого собрания, весь его аристократический блеск преисполняли мадемуазель Кормон гордостью не в меньшей степени, чем ее гостей. Многие считали, что ничего лучшего не увидишь и в Париже, в самых избранных кругах. Тем временем дю Букье, который играл в вист с г-ном де Валуа и двумя престарелыми дамами, г-жой дю Кудре и г-жой дю Ронсере, служил предметом скрытого любопытства. Несколько молодых женщин, притворяясь, что интересуются игрой, поглядывали на него, правда, украдкой, но так странно, что старый холостяк в конце концов встревожился, не допустил ли он какой-либо оплошности в своем туалете.
"Не сдвинулся ли у меня парик?" - подумал он, испытывая одну из тех смертельных тревог, которые терзают старых холостяков.
Он воспользовался своим проигрышем, закончившим седьмой роббер, чтобы встать из-за стола.
- Я не могу взять ни одной карты в руки, не потерпев неудачи, - сказал он, - мне решительно не везет в игре.
- Вам везет в другом, - сказал шевалье, бросая на него лукавый взгляд.
Разумеется, это словцо местного Талейрана обежало гостиную, где каждый вслух восхищался тонким остроумием шевалье.
- Находчивее господина де Валуа не сыскать, - сказала племянница кюре церкви св. Леонарда.
Дю Букье пошел посмотреться в продолговатое зеркальце над "Дезертиром" и не нашел в своем отражении ничего из ряда вон выходящего. После бесчисленных повторений все той же темы, видоизменяемой на все лады, около десяти часов произошло отплытие из длинной, как пристань, прихожей; не обошлось без проводов, устроенных мадемуазель Кормон для своих любимцев, с которыми она на прощанье целовалась на крыльце. Расходились группами - одни по Бретонской дороге и в направлении к замку, другие - в сторону квартала, выходящего на берег Сарты. Обычно тогда начинались разговоры, вот уже двадцать лет раздававшиеся в этот час на этой улице. Обычно тогда звучали все одни и те же слова: - У мадемуазель Кормон нынче вечером был прекрасный вид. - У мадемуазель Кормон? Она показалась мне странной. - Как дряхлеет этот бедный аббат! Вы заметили - он все дремлет? Он уже не знает, где его карты, он стал забывчив. Скоро нам придется, увы, потерять его. - Прекрасная погода, завтра будет хороший день! Чудесные стоят дни для отцветающих яблонь. - Вы нас обыграли, как всегда, когда вместе с вами играет господин де Валуа. - Сколько же он выиграл? - За сегодняшний вечер - три или четыре франка. Он никогда не проигрывает. - Да, да. А не забудьте, что в году триста шестьдесят пять дней. Этак можно выиграть на покупку целой фермы. - Ах! Как нам пришлось отбиваться сегодня! - Вам позавидуешь, господа, вы уже дома, а нам надо пройти еще полгорода. - Мне вас не жалко, вы в состоянии завести одноколку, а ходите пешком. - Ах, сударь! Приданое дочери отнимает у нас одно колесо, содержание сына в Париже - другое. - Вы по-прежнему готовите его в чиновники? - К чему же надобно, по-вашему, готовить молодых людей?.. И потом, служить королю не зазорно.
Порой в дороге шли толки о сидре или льне, постоянно в одних и тех же словах и в одно и то же время года. Живи на этой улице какой-нибудь наблюдатель сердца человеческого, он по этим разговорам всегда узнавал бы, какой наступил месяц.
Но в этот вечер раздавались только игривые шутки, потому что дю Букье, одиноко шагавший впереди других, напевал, не подозревая, насколько это выходило кстати, знаменитую арию: "О нежный друг, ты слышишь детский лепет?.." По мнению многих, г-н дю Букье был человеком дельным, которого не оценили. С тех пор как новым королевским постановлением дю Ронсере был утвержден на посту председателя суда, он все больше тяготел к дю Букье. По мнению других, поставщик был человеком опасным, безнравственным, способным на все. В провинции, как и в Париже, тот, кто на виду, подобен статуе из прекрасной аллегорической сказки Аддисона: два рыцаря, съехавшиеся с разных сторон на перекресток, где высится эта статуя, сшиблись из-за нее, ибо один говорил, что она белая, другой считал ее черной; когда же они оба, уже поверженные наземь, видят, что она белая справа и черная слева, к ним на помощь является третий и находит, что она красная.
Возвращаясь домой, шевалье де Валуа размышлял: "Пора распустить слух о моей женитьбе на мадемуазель Кормон. Сведения эти распространятся из салона д'Эгриньонов, проникнут прямым путем на улицу Сеэз к епископу, вернутся через главного викария к кюре церкви св. Леонарда, который не преминет сказать об этом аббату Кутюрье; таким образом, мадемуазель Кормон об этом узнает, и мой снаряд пробьет брешь в осаждаемой крепости. Старый маркиз д'Эгриньон пригласит аббата де Спонда на обед, чтобы пресечь сплетню, которая повредила бы мадемуазель Кормон, если бы я высказался против такой комбинации, и мне, если бы я был отвергнут. Аббат, как и следует ожидать, совсем запутается; к тому же мадемуазель Кормон не устоит перед визитом мадемуазель д'Эгриньон, которая докажет ей величие и плодотворность этого союза. Наследство аббата превышает сто тысяч экю, сбережения девицы должны достигать двухсот тысяч ливров с лишком, у нее свой дом, Пребоде и пятнадцать тысяч ливров ренты. Одно слово моему другу графу де Фонтэну, и я - мэр Алансона, депутат; а затем, заняв место на скамье правых, мы добьемся и пэрства, издавая клич: "Довольно прений!" или: "К порядку!"
Госпожа Грансон, вернувшись домой, крупно поговорила с сыном, никак не желавшим понять, что за связь между его политическими взглядами и любовью. Это была первая размолвка, нарушившая мирную жизнь бедного семейства.
Наутро, в девять часов, мадемуазель Кормон, погрузившись вместе с Жозеттой в одноколку и возвышаясь, подобно пирамиде, над ширью своего багажа, подымалась по улице Сен-Блез по направлению к Пребоде, где с ней должно было случиться неожиданное событие, ускорившее ее замужество и не предвиденное ни г-жой Грансон, ни дю Букье, ни г-ном Валуа, ни самой мадемуазель Кормон. Случай искуснее на выдумку, чем любой писатель.
На другой день после приезда в Пребоде, в восемь часов утра, за завтраком, когда мадемуазель Кормон, ничего не подозревая, выслушивала донесения сторожа и садовника, в столовую вторгся оторопелый Жаклен.
- Мадемуазель, - сказал он, - господин аббат прислал вам письмо с нарочным, с сыном тетушки Громор. Мальчишка вышел из Алансона на рассвете, и, глядите-ка, он уже здесь. Он бежал так, что, поди, угнался бы за Пенелопой! Не дать ли ему стаканчик вина?
- Что могло стрястись, Жозетта? Уж не дядюшка ли...
- Он бы тогда не написал, - ответила горничная, угадав опасения своей госпожи.
- Скорей! Скорей! - крикнула мадемуазель Кормон, пробежав первые строки. - Пусть Жаклен запрягает Пенелопу. Постарайся, милая, чтобы в полчаса все было снова уложено, - сказала она Жозетте. - Мы возвращаемся в город.
- Жаклен! - крикнула Жозетта, уступая нетерпению, выразившемуся на лице мадемуазель Кормон.
Жаклен, наученный Жозеттой, придя в комнату, сказал:
- Как быть, мадемуазель? Ведь я только что задал Пенелопе овса.
- Какое мне дело? Я хочу сейчас же уехать.
- Но, мадемуазель, собирается дождь!
- Ну что ж! Придется помокнуть.
- Прямо как на пожар, - пробормотала Жозетта, уязвленная молчанием, которое хранила ее хозяйка, дочитывая письмо, читая и перечитывая его снова.
- Допейте же по крайней мере кофе, поберегите себя! Посмотрите, какая вы красная.
- Я красная, Жозетта? - сказала старая дева, направляясь к зеркалу с облупившейся амальгамой, показавшему ее лицо вдвойне искаженным. "Боже мой! - подумала мадемуазель Кормон. - Что, как я покажусь некрасивой!" - Живее, Жозетта, идем, помоги, милая, мне одеться. Я хочу быть готовой, когда Жаклен запряжет Пенелопу. В случае, если ты не успеешь уложить весь багаж в одноколку, я лучше оставлю его здесь, чем потеряю хотя бы одну минуту.
Если вы в полной мере поняли, как далеко зашла мадемуазель Кормон в своей мании во что бы то ни стало выйти замуж, вы разделите ее волнение. Почтенный дядюшка извещал свою племянницу, что г-н де Труавиль, внук его лучшего друга, отставной военный русской службы, захотел поселиться на покое в Алансоне и просил приютить его, во имя дружеских чувств, которые аббат питал к его деду, виконту де Труавилю, контр-адмиралу при Людовике XV. Придя в смятение, бывший старший викарий настоятельно просил племянницу вернуться, чтобы помочь ему принять гостя и поддержать честь дома, ибо письмо несколько задержалось в пути и г-н де Труавиль мог нагрянуть нынче же вечером. При подобной вести что значили заботы о каком-нибудь Пребоде? В такой момент сторож и садовник - свидетели необычайного волнения хозяйки - притихли, ожидая распоряжений. Когда она проходила мимо, они остановили ее, думая получить от нее указания, но в первый раз в жизни мадемуазель Кормон, эта самовластная старая дева, следившая в Пребоде за всем лично, сказала: делайте, как хотите! - отчего на слуг напал столбняк - ведь административные заботы госпожи простирались даже на учет и сортировку фруктов, чтобы распределять их в хозяйстве соответственно запасу тех или иных сортов.
- Не сон ли это все? - сказала Жозетта, видя, как ее госпожа летает по лестнице, подобно слону, которого бог одарил бы крыльями.