- Я… я все время собиралась сказать тебе, Лестер, что, по-моему, нельзя мне больше здесь оставаться. Нехорошо это. Я все хотела поговорить с тобой и не решалась. Я тебе написала письмо.
- Письмо! - воскликнул он. - Ничего не понимаю! Где это письмо, черт побери?
- Вот, - сказала она, машинально протягивая руку к столику, где на самом виду, на толстой книге лежало ее послание.
- И ты хотела уехать от меня, отделавшись письмом? - спросил Лестер уже более суровым тоном. - Нет, я отказываюсь тебя понять. В чем дело, наконец? - Он разорвал конверт и пробежал глазами первые строки письма.
- Уведи-ка отсюда Весту, - сказал он.
Дженни послушалась. Потом, вернувшись, застыла посреди комнаты, бледная, расстроенная, обводя рассеянным взглядом стены, потолок, чемоданы, Лестера. Он внимательно прочел письмо, изредка переступая с ноги на ногу, и бросил его на пол.
- Слушай, Дженни, - заговорил он, с любопытством глядя на нее и не зная, что ему, собственно, сказать. Вот когда ему представилась возможность покончить с этой связью. Но ему этого вовсе не хочется, - все шло так мирно и хорошо. Они столько лет прожили вместе, что разъехаться теперь было бы просто смешно. К тому же он любит ее, разумеется, любит. Однако жениться на ней он не хочет, да, пожалуй, и не может. Она это знает. Свидетельство тому - ее письмо.
- Ты что-то путаешь, - продолжал он медленно. - Не знаю, что на тебя находит, но у тебя совершенно неправильный взгляд на вещи. Я ведь тебе говорил, что не могу на тебе жениться, во всяком случае сейчас. Есть много важных обстоятельств, о которых ты и понятия не имеешь. Что я тебя люблю, ты знаешь. Но необходимо считаться и с моей семьей и с интересами нашей фирмы. Ты не понимаешь, как все это сложно, а я понимаю. Но расставаться с тобой я не хочу, ты мне очень дорога. Конечно, я не могу удержать тебя насильно, ты вольна уйти. Но мне кажется, это было бы нехорошо. Неужели тебе правда этого хочется? Присядь-ка на минутку.
Дженни, надеявшись ускользнуть без объяснений, совсем растерялась. К чему он затеял этот серьезный разговор и говорит так, словно просит ее о чем-то. Ей стало больно. Он, Лестер, убеждает ее остаться, когда она его так любит!
Она подошла к нему, и он взял ее за руку.
- Послушай-ка, - сказал он. Право же, в твоем уходе нет сейчас никакого смысла. Ты куда хотела уехать?
- В Кливленд.
- И как же ты собиралась там жить?
- Я думала: возьму к себе папу, если он согласиться, он сейчас совсем один, и найду какую-нибудь работу.
- А что ты умеешь делать, Дженни, кроме того, что делала раньше? Неужели опять пойдешь в прислуги? Или станешь продавщицей в магазине?
- Я могла бы устроиться где-нибудь экономкой, - робко сказала Дженни. Это было лучшее, что пришло ей в голову во время долгих размышлений о возможной работе.
- Нет, нет, - проворчал он, качая головой. - Это не годится. Все твои планы никуда не годятся, одна фантазия. И нравственного удовлетворения это тебе не даст. Прошлого не переделаешь. Да это и неважно. Сейчас я не могу на тебе жениться. Позже - может быть, но я ничего не хочу обещать. Однако по доброй воле я тебя не отпущу, а если уж ты уйдешь, я не хочу, чтобы ты вернулась к своей прежней жизни. Так или иначе я тебя обеспечу. Неужели ты правда хочешь от меня уйти, Дженни?
Перед властной настойчивостью Лестера и его энергичными доводами Дженни была бессильна. Стоило ему коснуться ее руки, и от всех ее решений ничего не осталось. Она расплакалась.
- Не плачь, Дженни, - сказал Лестер. - Все может обернуться лучше, чем ты думаешь. Подожди немного. Снимай же пальто и шляпу. Ты ведь не уйдешь от меня?
- Не уйду! - всхлипнула Дженни.
Он привлек ее к себе на колени.
- Не будем пока ничего менять, - продолжал он. - Жизнь - сложная шутка. Разом ничего не устроишь. А потом все как-нибудь образуется. Я тоже сейчас мирюсь с тем, на что в другое время не согласился бы ни в коем случае.
Постепенно Дженни успокоилась и печально улыбнулась сквозь слезы.
- А теперь убери все это по местам, - сказал он ласково, указывая на чемоданы. - И, пожалуйста, обещай мне одну вещь.
- Что? - спросила Дженни.
- Впредь ничего от меня не скрывать, понимаешь? Ничего не решать без меня и не действовать без моего ведома. Если тебя что-нибудь мучит, приди ко мне и скажи. Я тебя не съем! Можешь говорить со мной обо всех своих заботах. Я помогу тебе с ними справиться, а если и не смогу помочь, то у нас хотя бы не будет никаких секретов друг от друга.
- Я знаю, Лестер, - сказала она, серьезно глядя ему в глаза. - Обещаю, что ничего больше не буду скрывать, честное слово. Я раньше боялась, а теперь не буду. Правда!
- Вот так-то лучше, - сказал Лестер. - Я тебе верю.
И он отпустил ее.
Первым результатом этого разговора было то, что через несколько дней речь зашла о судьбе Герхардта. Дженни уже давно о нем беспокоилась, а теперь решила поделиться своей тревогой с Лестером и как-то вечером, за обедом, рассказала ему о том, что произошло в Кливленде.
- Представляю себе, как ему там тяжело совсем одному. Я, когда хотела уехать в Кливленд, собиралась взять его к себе. А теперь не знаю, что и делать.
- Ты бы послала ему денег, - предложил Лестер.
- Отец не хочет брать у меня деньги, - объяснила она. - Он не верит, что я замужем.
- У него есть к тому основания, - спокойно заметил Лестер.
- Подумать страшно, что он ночует где-то на фабрике. Он такой старенький и совсем один.
- А другие дети? Почему они о нем не заботятся? Где твой брат Басс?
- Может быть, им не хочется о нем заботится, он такой вспыльчивый, - сказала она простодушно.
- Ну, тогда уж я не знаю, что и посоветовать, - улыбнулся Лестер. - Ему бы следовало быть покладистей.
- Да, конечно, - сказала Дженни, - но он такой старый и ему так трудно жилось.
Некоторое время Лестер молча вертел в руках вилку.
- Я вот о чем думаю, - сказал он наконец. - Раз мы решили не расставаться, лучше уехать из этой квартиры. Я уже прикидывал, не снять ли нам дом в Хайд-Парке. Правда, далеко будет ездить в контору, но жить здесь мне что-то надоело. И вам с Вестой будет неплохо иметь свой двор и сад. Вот тогда ты могла бы взять отца к себе. Он нам не помешает. Будет возиться по хозяйству, еще поможет держать дом в порядке.
- Ах, это было бы как раз для него! - вздохнула Дженни. - Он так любит все чинить, и он мог бы косить газон и смотреть за отоплением. Но он ни за что не приедет, если не будет уверен, что мы женаты.
- Да, это усложняет дело, поскольку ты не можешь предъявить ему брачное свидетельство. Старик явно мечтает о невозможном. Да и трудновато ему будет справляться с отоплением загородного дома, - добавил он, помолчав.
Дженни пропустила его слова мимо ушей. Она опять задумалась о том, как плохо и неумело устроила свою жизнь. Герхардт не приедет, даже если у них и будет прекрасный дом, где он мог бы жить. А как хорошо ему было бы с Вестой! Он бы просто воскрес.
Она грустно молчала, пока Лестер не сказал, словно отвечая на ее мысли:
- Право, не знаю, что и придумать. Раздобыть бланк брачного свидетельства не так-то легко. Подделка карается по закону. Мне бы, честно говоря, не хотелось ввязываться в такое дело.
- Да что ты, Лестер, разве можно! Мне просто жаль, что папа такой упрямый. Когда он что-нибудь заберет себе в голову, с ним ничего не поделаешь.
- Давай подождем, пока не устроимся на новом месте, - предложил Лестер. - А тогда ты съездишь в Кливленд и сама с ним поговоришь. Может быть, тебе и удастся убедить его.
Ему нравилось, что Дженни так предана отцу, и он готов был помочь ей в том, что она задумала. Старый Герхардт - мало интересный субъект, но не противный и если ему захочется поработать в большом хозяйстве, пожалуйста, Лестер ничего не имеет против.
Глава XXXVII
Слова о переезде в Хайд-Парк не были сказаны впустую. Когда через две-три недели все опять пришло в норму, Лестер предложил Дженни съездить с ним туда, чтобы присмотреть дом.
В первую же поездку они нашли то, что им было нужно, - старый дом из одиннадцати больших комнат окруженный газонами и тенистыми деревьями, посаженными, когда город еще только начинал строиться. Здесь было красиво, уютно, тихо. Дженни пришла в восторг от просторной, почти деревенской усадьбы, хотя ее и угнетало сознание, что она войдет в свой новый дом не вполне законной хозяйкой. Когда она готовилась уйти от Лестера, ее поддерживала смутная надежда, что он приедет за ней и они поженятся. Теперь на этом поставлен крест Она обещала остаться, и нужно будет как-то ко всем приспособиться. Она заикнулась было, что такой огромный дом им ни к чему, но Лестер не стал ее слушать.
- Очень возможно, что мы будем принимать гостей, - сказал он. - Во всяком случае нужно обставить дом и посмотреть, что получится.
Он дал агенту указания заключить арендный договор на пять лет с правом последующего продления, и работы на участке начались немедленно.
Дом покрасили снаружи и отделали внутри, газоны подровняли, все приняло нарядный, праздничный вид. На первом этаже разместилась большая библиотека, столь же просторная столовая, гостиная для приемов, гостиная поменьше, огромная кухня и буфетная. На втором этаже спальня, ванные и комната горничной. Все было удобно, все радовало глаз, и заботы по устройству на новом месте наполняли Дженни довольством и гордостью.
Сейчас же после переезда Дженни с разрешения Лестера написала отцу, приглашая его переселиться к ним. Она ни словом не упомянула о своем браке, предоставив ему самому сделать нужный вывод. Зато подробно рассказала, в каком красивом месте живет, какой у нее удобный дом и большой сад. "Здесь так хорошо, папа, - писала она, - тебе наверно понравится. Веста уже ходит в школу. Приезжай к нам, будем жить вместе. Это куда лучше, чем ютиться при фабрике. И я была бы так рада!"
Герхардт прочел это письмо и недоуменно нахмурился. Неужели правда? Но если бы они не поженились, разве стали бы они переезжать в такой большой дом? Или он с самого начала ошибался? Ну что ж, лучше поздно, чем никогда, но стоит ли ему-то к ним ехать? Он уже привык жить один, так неужели перебираться в Чикаго, к Дженни? Он не остался равнодушным к ее призыву и все же решил отказаться. Не мог он так открыто признать, что и на нем лежит часть вины за их размолвку.
Отказ отца сильно огорчил Дженни. Она посоветовалась с Лестером и решила сама съездить в Кливленд. Разыскав мебельную фабрику, где служил Герхардт, - беспорядочное нагромождение зданий в одном из беднейших кварталов города, - она навела о нем справки в конторе. Клерк направил ее к стоявшему на отлете складу, и Герхардту сообщили, что его хочет видеть какая-то дама. Он поднялся со своей жалкой койки и сошел во двор, любопытствуя, кто бы это мог быть. У Дженни сердце защемило, когда он вышел из темной двери - седой, с косматыми бровями, в пыльной, измятой одежде. "Бедный папа!" - подумала она. Он подошел к ней, и его испытывающий взгляд смягчился, когда он понял, какое доброе побуждение привело ее сюда.
- Ты зачем это приехала? - спросил он с опаской.
- Я хочу увезти тебя к себе, папа! - взмолилась Дженни. - Нельзя тебе больше здесь оставаться. Просто думать невыносимо, как ты тут живешь совсем один.
- Вот что, - сказал он, озадаченный, - так ты для этого приехала?
- Да, - отвечала она. - Поедем со мной. Не надо оставаться здесь.
- У меня хороший угол, - сказал он, словно оправдываясь.
- Знаю, знаю, но у нас теперь большой дом и Веста с нами живет. Неужели ты не поедешь? Лестер тоже тебя приглашает.
- Ты мне одно скажи, - потребовал он, - женаты вы или нет.
- Конечно, - храбро солгала она. - Давно женаты. Спроси хоть Лестера, когда приедешь.
Ей стоило большого труда выдержать его взгляд, но она не опустила глаз, и он ей поверил.
- Ну что ж, - сказал он, - давно пора.
- Так ты поедешь, папа? - не отставала она.
Герхардт беспомощно развел руками. Ласковая настойчивость Дженни тронула его до глубины души.
- Да, поеду, - сказал он и отвернулся, но плечи его вздрагивали, и Дженни поняла, что он плачет.
- Сейчас, со мной?
Вместо ответа он исчез в темных дверях склада: пошел собирать вещи.
Глава XXXVIII
Поселившись у Дженни, Герхардт немедленно приступил к исполнению многообразных обязанностей, предназначенных, по его мнению, специально для него. Он взял на себя заботу об отоплении и об участке, не допуская и мысли о том, чтобы чужому человеку платили жалованье, когда сам он сидит без дела. Деревья вокруг дома в безобразном состоянии, заявил он дочери. Нужно достать пилу и садовый нож, и весной он ими займется. В Германии понимают толк в таких вещах, а эти американцы - беспомощный, непрактичный народ! Затем Герхардт потребовал гвоздей и столярных инструментов и постепенно отремонтировал все шкафы и полки. В двух милях от дома он обнаружил лютеранскую церковь и нашел, что она лучше той, куда он ходил в Кливленде, а пастор - поистине человек, угодный богу. Он тут же настоял, чтобы Веста каждую неделю ходила с ним в церковь, и слушать не хотел никаких отговорок.
Начиная новую жизнь в Хайд-Парке, Дженни и Лестер были не совсем спокойны: они знали, что им будет нелегко. На Северной стороне Дженни без труда избегала знакомства и разговоров с соседями. Здесь же дом, который они занимали, был на виду; следовало ожидать, что соседи сочтут своим долгом явиться к ним с визитом, и Дженни придется играть роль опытной хозяйки. Они с Лестером подробно все обсудили, и он решил - пусть их считают мужем и женой. Про Весту можно сказать, будто она дочь Дженни от первого мужа, мистера Стовера (девичья фамилия миссис Герхардт), умершего сразу после рождения ребенка. Хайд-Парк был расположен так далеко от фешенебельного центра Чикаго, что Лестер считал себя застрахованным от встреч с городскими знакомыми. Он объяснил Дженни, как ей следует себя вести, чтобы первая же гостья не застала ее врасплох.
Не прошло и двух недель, как первая гостья действительно явилась, - то была миссис Джейкоб Стендл, особа, пользовавшаяся почетом среди соседей и жившая через пять домов от Дженни, тоже в прекрасном особняке с газонами. Она приехала в собственной коляске, возвращаясь из поездки по магазинам.
- Дома ли миссис Кейн? - спросила она у новой горничной Жаннет.
- Дома, мэм, - ответила та. - Позвольте вашу визитную карточку.
И она отнесла карточку Дженни, которая с интересом прочла незнакомое имя.
Когда Дженни вышла в гостиную, миссис Стендл, высокая брюнетка с любопытными глазами, сердечно поздоровалась с ней.
- Я взяла на себя смелость нарушить ваше уединение, - сказала она чарующе любезным тоном. - Я ваша соседка, живу наискосок от вас. Белая каменная ограда - может быть, вы обратили внимание?
- Да, конечно, - ответила Дженни. - Я хорошо знаю этот дом. Мы с мистером Кейном любовались им еще в первый раз, как приезжали сюда.
- Фамилию вашего мужа я, разумеется, слышала. А мой муж связан с электрической фирмой "Уилкс и компания".
Дженни кивнула. По тону миссис Стендл было ясно, что это - весьма крупное и доходное предприятие.
- Мы живем здесь уже несколько лет, и я прекрасно понимаю, как неуютно себя чувствуешь в новой части города. Надеюсь, вы вскоре соберетесь ко мне. Я была бы очень, очень рада. Мы принимаем по четвергам.
- С удовольствием, - ответила Дженни, внутренне содрогаясь в предвидении этой мучительной церемонии. - С вашей стороны было очень любезно зайти к нам. Мистер Кейн очень занят, но как только он немного освободится, мы оба будем рады видеть у себя и вашего мужа.
- И вы приходите вдвоем как-нибудь вечером, сказала миссис Стендл. - Мы живем очень тихо. Мой муж не любит театров и выездов. Но с соседями мы поддерживаем самые дружеские отношения.
Дженни приветливо улыбнулась. Гостья собралась уходить, и Дженни проводила ее до дверей.
- Как я рада, что вы оказались такой прелестной, - откровенно сказала миссис Стендл, пожимая ей руку.
- Благодарю вас, - отозвалась Дженни, краснея. - Право же, я не заслужила такой похвалы.
- Ну, так я буду вас ждать. До свидания.
И она с улыбкой помахала на прощание рукой.
"Кажется, сошло не плохо, - подумала Дженни, глядя вслед удаляющейся коляске. - Она приятная женщина. Надо будет рассказать Лестеру".
Побывали у них и некие мистер и миссис Кармайкл Бэрк, и миссис Филд, и миссис Боллингер; они либо оставляли свои карточки, либо заходили посидеть и поболтать, Дженни, видя, что ее считают достойной уважения, всячески старалась не ударить лицом в грязь. И это ей отлично удавалось. Она была гостеприимна и приветлива; в улыбке ее сквозила доброта, в манерах - полная естественность; она производила прекрасное впечатление. Гостям своим она рассказывала, что последнее время жила на Северной стороне, что ее муж мистер Кейн давно мечтал поселиться в Хайд-Парке, что с ней живут ее отец и дочь от первого брака. Она выражала надежду и впредь поддерживать знакомство со своими милыми соседями.
По вечерам она докладывала о своих гостях Лестеру, - сам он не желал знакомиться с этими людьми. Дженни постепенно входила во вкус. Ей нравилось завязывать знакомствам она надеялась, что в новой обстановке Лестер привыкнет видеть в ней хорошую жену и идеальную спутницу жизни. И тогда, может быть, когда-нибудь он женится на ней.
Однако первые впечатления не всегда оказываются прочными, в чем Дженни скоро убедилась. Соседи приняли ее в свое общество, пожалуй, слишком поспешно, а потом поползли слухи. Некая миссис Соммервил, сидя в гостях у миссис Крейг, ближайшей соседки Дженни, намекнула в разговоре, что ей кое-что известно про Лестера.
- Да, да. Вы знаете, милочка, репутация у него не совсем… - Она вздернула брови и погрозила пальцем.
- Да что вы говорите! - встрепенулась миссис Крейг. - А на вид он такой положительный, серьезный.
- Отчасти это так и есть, - проговорила миссис Соммервил. - Он из прекрасной семьи. Но муж рассказывал мне, что у него была связь с какой-то молодой женщиной. Уж не знаю, она это или нет. С той они жили как муж и жена где-то на Северной стороне, и он представлял ее всем как мисс Горвуд или что-то в этом роде.
- Подумайте только! - и миссис Крейг от удивления прищелкнула языком. - А знаете, ведь, наверное это та самая женщина. Фамилия ее отца - Герхардт.
- Герхардт! - воскликнула миссис Соммервил. - Вот, вот, совершенно верно. И раньше у нее, кажется, тоже была какая-то скандальная история, во всяком случае, был ребенок. Может быть, Кейн потом женился на ней - не знаю. Но семья его, насколько мне известно, и слышать не хочет о ее существовании.
- Это страшно интересно! - воскликнула миссис Крейг. - И подумать только, что все-таки женился на ней! А может быть, нет? В наше время так трудно знать, с кем имеешь дело.
- Вы совершенно правы. Иногда просто невозможно разобраться. А она как будто очень милая женщина.
- Прелестная! - подтвердила миссис Крейг. - Такая наивная. Она меня просто очаровала.