Затем Нам заговорил снова:
– Выведите вперед прекрасную девушку, назначенную для Змея, чтобы он мог посмотреть на нее и взять себе в жены. Выведите также и ту, которая двенадцать месяцев тому назад была обручена с каменным изображением, чтобы она простилась со своим господином!
За его словами возле идола послышался шум, и с каждой стороны его показалось по одной женщине, которых вели за руку жрецы к небольшому пространству между подножием статуи и краем бассейна. Девушек поставили одну по правую сторону от алтаря, а другую – по левую. Обе они были высоки ростом и отличались красотою женщин народа тумана. Одна, стоявшая вправо от алтаря, была совершенно обнажена: только пояс из козлиной шкуры и роскошные распущенные волосы прикрывали ее наготу. На голове был надет венок из красных лилий, подобных тем, которые жрецы дали Хуанне. Стоявшая слева от алтаря была, наоборот, одета в черное платье, на котором были вышито изображение кроваво-красного змея; голова его находилась на ее груди. Леонард заметил, что лицо этой женщины было искажено ужасом и вся она дрожала, тогда как другая, с венком на голове, имела веселый и немного надменный вид.
На одно мгновение обе женщины замерли неподвижно у алтаря. Затем, по знаку Нама, увенчанная цветами была выведена к алтарю и трижды склонила колени перед идолом или, точнее, – перед Оттером, который молча смотрел на девушку, решительно не понимая значения происходившей на его глазах церемонии. Как оказалось впоследствии, он не мог бы действовать более мудро, по крайней мере, в интересах невесты, так как здесь молчание служило знаком согласия.
– Взгляните, бог принимает ее! – вскричал Нам. – Красота девушки приятна для его глаз. Стань в стороне, Сага, благословенная, чтобы народ мог посмотреть на тебя. Привет тебе, жена Змея!
Торжествующе улыбаясь, девушка отошла назад к своему месту у алтаря и повернула к народу свое горделивое лицо. Тогда толпа загремела:
– Привет тебе, невеста Змея! Привет тебе, благословенная избранница бога!
После этого была приведена вторая женщина, одетая в черное платье, и, подобно первой, совершила обряд преклонения перед идолом.
– Долой ее, чтобы она могла найти своего господина в его жилище! – вскричал Нам.
– Долой, ее дни кончены! – заревела толпа.
Затем, прежде чем Хуанна успела вмешаться и могла произнести хоть одно слово, – она одна понимала слова Нама, – два жреца стащили с несчастной платье и одним взмахом сильных рук швырнули ее далеко в бассейн с бурлившей водой. С криком упала несчастная в воду, и тело ее стало швырять из стороны в сторону бурными волнами. Вся толпа, наклонившись вперед, наблюдала за нею. Леонард, нагнувшись, также смотрел вниз.
Вскоре вода под ногами идола зашумела, и затем показалась голова громаднейшего крокодила, величиною не меньше, чем грудь самого крупного человека. Глаза чудовища были величиною с кулак, желтые челюсти подобны пасти льва, и с нижней из них свешивались клочья белого мяса, придававшие ему вид бородатого козла. Кожа гигантского пресмыкающегося, имевшего в длину не менее пятидесяти футов, а в толщину – 4, была покрыта наростами, словно грибы или лишаи покрывали ее, как мох старую стену. Действительно, по внешнему виду чудовище напоминало вымерших животных древности.
Услышав шум в воде, пресмыкающееся выползло из пещеры под ногами идола, где оно скрывалось, чтобы найти свою обычную пищу, состоявшую из человеческих жертв, время от времени перепадавших ему. Подняв свою отвратительную голову и посмотрев вокруг, чудовище наконец нашло девушку и в одно мгновение исчезло с нею в глубине бассейна.
Пораженный ужасом, Леонард откинулся назад и взглянул вверх на Хуанну. Она согнулась в своем кресле, и ее глаза были закрыты, – оттого ли, что она была без сознания, или просто сомкнуты, чтобы не видеть ужасного зрелища. Затем Леонард взглянул на Оттера. Карлик, глядя пристально на воду, спокойно сидел, подобно каменному изображению, поддерживавшему его.
– Змей принял жертву, – вскричал снова Нам. – Змей взял ту, которая была его невестой, чтобы жить с ней в его священном жилище. Продолжим дальше жертвоприношение. Возьмите Олфана, бывшего короля, и принесите его в жертву. Сбросьте вниз белых слуг матери. Схватите рабов, которые стояли перед нею на равнине, и принесите их в жертву. Выведите вперед пленных и принесите их в жертву. Совершим жертвоприношение, установленное обычаем при короновании королей, чтобы бог, имя которому Джаль, был успокоен, чтобы он мог слушать просьбы своей матери, чтобы солнце светило нам, чтобы земля наша была плодородна и чтобы мир был внутри наших стен!
Так кричал жрец, и Леонард почувствовал, что кровь стынет в его жилах и волосы на голове поднимаются дыбом, так как, не понимая слов жреца, он догадался об их ужасном значении. Он взглянул на двух жрецов, которые жадно смотрели на него. Тогда мужество снова вернулось к нему. По крайней мере, у него есть ружье, и он будет сражаться за свою жизнь.
В это время жрецы внизу уже схватили Олфана, чтобы положить его могучее тело на жертвенный камень, но вдруг Хуанна заговорила в первый раз, и глубокое молчание воцарилось в храме.
– Слушайте, дети тумана! – начала она, и ее звучный голос слабо, но совершенно ясно был слышен всем среди ночной тишины. – Слушайте меня, народ тумана, и вы, жрецы Змея. Ака и Джаль вернулись на землю, и вы вернули им управление; в их руках находится теперь жизнь каждого из вас. Как было сказано в древнем предании, мать оделась красотою, символом жизни и плодородной земли; сын – чернотою и безобразием, символом смерти и зла, рассеянного по земле. Теперь вы хотите принести жертвы Джалю согласно старому обычаю, чтобы он был успокоен и слушал просьбы своей матери, чтобы земля была плодородна. Не этим Джаль будет успокоен и не из-за жертвоприношения людей Ака будет упрашивать его, чтобы счастье царствовало в стране!
– Слушайте! Старый закон уничтожен, и мы даем новый закон. Теперь час примирения, теперь жизнь и смерть должны идти рука об руку, и после долгих лет сердца Аки и Джаля сделались кроткими; они уже не жаждут людской крови, как приношения своему величию. Отныне вы будете приносить им плоды и цветы, а не жизнь людей. Смотрите, в моей руке я держу зимние лилии, белую и красную, одна бела, как снег, другая имеет цвет крови. Красную, выросшую на крови жертв, бросаю прочь, а белый цветок любви и мира кладу себе на грудь. Он уничтожен, старый закон. Смотрите, он падает в жилище Змея, его родину; а новый закон расцветает над моим сердцем и внутри его. Так ли, мои дети, народ тумана? Принимаете вы или нет мое прощение и любовь?
Толпа смотрела, как красный цветок, снятый и брошенный руками Хуанны, упал на поверхность воды. Затем, как один человек, все взглянули вверх и увидели на груди Хуанны белый цветок. Движимые общим чувством, тысячи людей встали со своих мест с криком, подобным шуму ветра.
– Прошел день крови и жертв, настал день мира! Благодарим тебя, Мать, и принимаем твое прощение и любовь! – Затем все снова замолкло, и люди уселись на свои места.
Тщетно жрецы громко протестовали; несколько выстрелов, уложивших 2–3 жрецов, убедили и их, – и они должны были покориться.
Верховный жрец Нам был уничтожен. В первый раз в течение всей своей жизни он должен был признать над собою господ в лице тех самых богов, которых он провозгласил.
– Пусть будет так! – сказал он. – Старый обряд уничтожен и вводится новый!
Тогда помощники его развязали бывшего короля Олфана, и он поднялся с камня смерти.
– Олфан, – закричала сверху Хуанна, – мы, взявшие у тебя власть, отдаем тебе жизнь, свободу и честь. В благодарность за это служи нам верно, или ты будешь лежать снова на этом камне. Клянешься ли ты нам в верности?
– Навеки! Клянусь в том вашими священными главами! – отвечал Олфан.
– Хорошо. Мы поручаем тебе командование войском этого народа, наших детей. Прими под свою власть офицеров и солдат. Прикажи тем, кто привел нас сюда, отвести нас обратно в наше жилище и поставь около нас стражу, чтобы никто не беспокоил нас. А вы, наш народ, пока прощайте. Идите с миром спокойно жить под сенью нашего могущества!
XXIV. Рассказ Олфана о рубинах
Выйдя на свежий воздух по туннелю, Леонард увидел, что Хуанна и Оттер, заняв свои места на носилках, уже направлялись ко дворцу.
У ворот дворца их встретил Олфан с сотней офицеров и солдат, поднявших копья в знак приветствия при их приближении.
– Олфан, слушай наше приказание! – сказала Хуанна. – Не позволяй ни одному жрецу Змея войти в ворота дворца. Мы даем тебе власть над их жизнью и смертью. Поставь стражу у каждой двери и войди с нами!
Бывший король поклонился и отдал несколько приказаний, услышав которые, мрачные жрецы с ропотом отступили назад. Затем Хуанна и ее спутники прошли во двор и вступили в тронную комнату, где Хуанна провела предыдущую ночь. Здесь для них была приготовлена пища Соа, смотревшей внимательно на всех вошедших и особенно на Леонарда и Франсиско, словно она не ожидала увидеть их снова живыми.
– Слушай, Олфан, – сказала Хуанна, – мы сегодня ночью спасли тебе жизнь, и ты поклялся нам в верности, не так ли?
– Да, королева, – ответил воин, – и я буду верен моей клятве. Это сердце бьется для тебя одной. Жизнь, которую ты мне возвратила, – твоя, и я для тебя живу и умру за тебя!
Произнося эти слова, он смотрел на нее с таким выражением, в котором, как показалось Хуанне, к суеверному чувству обожания примешивалось другое чувство, чувство восхищения мужчины женщиной. Не начал ли он подозревать, что она совсем не богиня? Время покажет, но пламя, горевшее в его глазах, встревожило Хуанну.
– Не бойтесь, – продолжал Олфан, – тысяча человек будут охранять вас днем и ночью. Могущество Нама сокрушено, и теперь все ваши слуги могут спать спокойно!
– Хорошо, Олфан! Завтра утром мы снова будем говорить с тобою, так как у нас много чего, о чем надо переговорить. А пока зорко смотри!
Гигант, поклонившись, ушел, и они наконец остались одни.
После ужина по просьбе Леонарда Хуанна перевела все то, что было сказано в храме; внимательней всех отнеслась к ее рассказу Соа.
– Скажи, Соа, – обратился к старухе Леонард, когда Хуанна окончила свой рассказ, – ты не ожидала, что мы вернемся из храма живыми, не правда ли? Вот почему ты и осталась здесь?
– Нет, Избавитель! – отвечала она. – Я думала, что все вы будете убиты; это бы случилось, если бы не Пастушка. Но я осталась здесь потому, что тот, кто хоть раз видел Змея, не захочет смотреть на него снова. Много лет тому назад я была невестой Змея, и если бы я не убежала, Избавитель, то моя судьба была бы такой же, как той, которая умерла сегодня ночью!
– А, теперь я не удивляюсь, что не пошла! – сказал Леонард.
– О, баас, – вмешался вдруг Оттер, – зачем ты не застрелил главного колдуна? Тогда это было бы легко сделать, и теперь он не был бы жив. Он сошел с ума от ярости и злодейства, и я скажу тебе, что он погубит нас всех, как только будет в состоянии это сделать!
– Да, лучше было бы сделать так, – сказал Леонард, пощипывал свою бороду, – но я не смог. Кстати, Оттер, на будущее помни, что имя твое – Молчание. Счастье, что народ тумана не понимает тебя, а то бы это погубило всех нас. Что такое, Соа?
– Ничего, Избавитель, – отвечала она, – только я думаю, что Нам – мой отец и что ты хорошо сделал, не застрелив его, как советует эта черная собака, которую называют богом!
– Я должна лечь в постель, – сказала Хуанна слабым голосом, – у меня кружится голова. Я не могу забыть ужасов того отвратительного места. Спокойной ночи, господа!
На следующее утро Леонард проснулся около девяти часов, так как заснул не ранее 4 часов утра. Франсиско уже встал, был одет и по обыкновению молился. Когда Леонард оделся, они пошли в комнату Хуанны, где приготовили для них завтрак. Здесь они нашли Оттера, который был несколько не в духе.
– Баас, баас, – сказал он, – они пришли и не хотят уходить!
– Кто? – спросил Леонард.
– Женщины, баас! Та, которая была мне дана в жены, и с нею много других женщин, ее служанок. Их больше двадцати, и все рослые. Ну что я с ними буду делать, баас?
Леонард, как мог, стал успокаивать беднягу. Тем временем Хуанна, немного бледная, вышла из своей комнаты, и все сели за завтрак. Но не успели они окончить его, как Соа доложила о приходе Олфана. Хуанна приказала впустить его, и бывший король явился перед ними.
– Все благополучно, Олфан? – спросила Хуанна.
– Все, королева! – отвечал он. – Нам и его триста приверженцев сегодня на заре держат совет в жреческом доме. В городе большое смущение и много толков, но сердца народа легки, так как вернулись к нему его старые боги, принесшие с собой мир!
– Хорошо! – сказала Хуанна и стала задавать Олфану наводящие вопросы; из его ответов она постепенно узнала много подробностей о народе тумана.
По-видимому, это был очень древний народ, издавна живший на одной и той же туманной возвышенности. Он существовал не совсем изолированно, так как по временам вел войны с соседними племенами. Но с представителями этих племен "дети тумана" никогда не заключали браков, а пленных приносили всегда в жертву богам при религиозных церемониях. Реальное управление общиной сосредоточено было в руках общества жрецов Змея, звания которых переходили по наследству, и исключения из этого общего правила были крайне редки. Совет жрецов избирал короля, а когда они были недовольны одним королем, то приносили его жертву богами и избирали другого. Таким образом отношения между государством и церковью были здесь довольно натянутыми, но до сих нор, как заявил со скрытой яростью Олфан, церковь одерживала верх.
Король был в руках жрецов простым орудием, органом исполнительной власти. Если ему не удавалось умереть естественной смертью, то конец его был почти всегда один: его приносили в жертву, если погода портилась или "Джаль гневался".
Страна была обширна, но крайне редко населена. Способных носить оружие людей в ней насчитывалось всего около четырех тысяч человек, из которых около половины жило в большом городе, а остальные занимали деревни, рассеянные по склонам гор. Причиной малонаселенности страны был обычай человеческих жертвоприношений, сделавший власть жрецов неограниченной, а их самих – богатейшими людьми во всей стране, так как они избирали жертвы для заклания на алтарь богов и имущество их конфисковали "на нужды храма".
Дважды в год устраивались торжественные празднества в храме Джаля: одно в начале весны, другое осенью, после жатвы. Во время каждого из этих празднеств приносилось множество человеческих жертв, из которых половину закалывали на камне, а половину бросали в бассейн на съедение Змею. Весенний праздник посвящался Джалю, а осенний – Матери-богине. В праздник Джаля приносились в жертву одни женщины, а в праздник богини – одни мужчины. На съедение же Змею поступали также преступники. У жрецов много других обрядов, – говорил Олфан, – и они могут увидеть их во время весеннего праздника, который наступит через день.
– Его не будут праздновать! – сказала горячо Хуанна.
На вопрос Леонарда о том, куда делись красные камни и тот, кто оскорбил бога, принеся ему один из таких камней, Олфан ответил:
– Большинство из них брошено в реку, господин, и оттуда их никто не может вытащить. Таких было три полных кожаных мешка. Но самые лучшие камни, – продолжал Олфан, – спрятанные в маленький мешок, были привязаны на шею того человека, который согрешил, и вместе с ним опущены на веревках в то место, где живет Змей, чтобы он вечно сторожил их. Этот человек, конечно, уже съеден Змеем!
Олфан ушел, но после полудня вернулся снова, чтобы доложить о приходе Нама и двух старших жрецов. Хуанна приказала впустить их, и те вошли. Вид у них был самый смиренный, головы низко опущены, но эта маска смирения не обманула Леонарда, заметившего пламя ярости, игравшее в их мрачных глазах.
– Мы пришли, о боги, – сказал Нам, обращаясь к Хуанне и Оттеру, сидевшим рядом на креслах, сделанных в виде тронов, – мы пришли попросить ваших повелений, так как вы дали нам новый закон, который мы не понимаем. Через два дня будет праздник Джаля, и приготовлено пятнадцать женщин, чтобы принести их ему в жертву, чтобы утихла его ярость и чтобы души их он мог считать в числе своих слуг и отвратил свой гнев от народа тумана, дав ему хорошую погоду. Этот обычай существует уже много лет в стране и, как только его не соблюдали, солнце не светило, хлеба не росли и скот не плодился. Но теперь, о боги, вы дали новый закон, и я, который все еще ваш слуга, пришел сюда просить ваших приказаний. Как будет идти празднество, и какие жертвы должны быть принесены вам?
– Празднество пройдет таким образом, – отвечала Хуанна, – вы должны нам принести в жертву по быку и по козлу каждому; та же жертва должна быть принесена Змею, да не кровь людей. Кроме того, мы назначаем празднество днем, а не ночью!
– Хорошо! – сказал смиренно, но с выражением ядовитого сарказма Нам. – Ваши слова – закон! – Поклонившись до земли, старик вышел, сопровождаемый своими спутниками.
– Этот дьявольский жрец меня бесит! – сказала Хуанна, переведя присутствующим слова Нама.
– О, баас, баас, – подхватил Оттер, – зачем вы не убили его сегодня ночью? Теперь он наверное бросит нас Змею!
В это время Соа вышла из-за тронов, где она скрывалась, пока в комнате находился Нам.
– Не хорошо собаке, выдающей себя за бога, угрожать жизни того, кого она обманула! – произнесла угрожающе старуха. – Быть может, настанет час, когда истинный бог отомстит ложному рукою своего верного слуги, которому ты угрожаешь смертью, подлый карлик! – и прежде чем кто-либо успел ответить, Соа оставила комнату, бросив злобный взгляд на Оттера.
– Эта ваша служанка бесит меня, Хуанна, – сказал Леонард, – в одном я уверен: что мы не должны позволять ей проникать в наши планы; она и так знает довольно!
– Я не могу понять, что стало с Соа, – сказала Хуанна, – она так изменилась!
XXV. Жертвоприношение по новому обряду
Наступил день праздника Джаля. Согласно приказанию Хуанны, празднество должно было происходить днем, а не ночью. В сопровождении жрецов и воинов Хуанна и Оттер прибыли в храм. По-прежнему амфитеатр наполняли тысячи людей, но на этот раз боги заняли места не на своих высоких тронах, а у подошвы идола, почти на краю бассейна. Леонард, Франсиско и поселенцы стояли сбоку. День был пасмурный и холодный, и снег падал крупными хлопьями со свинцового неба.
Как и раньше, Нам открыл праздник речью.
– Народ тумана! – вскричал он. – Вы собрались здесь, чтобы чествовать праздник Джаля по древнему обычаю, но боги вернулись к вам, как вы знаете, и в своей мудрости изменили обычай. Пятнадцать женщин были приготовлены для жертвоприношения. Сегодня утром они встали, радуясь и ликуя, что назначены Змею, но их радость обратилась в печаль, потому что боги не хотят принимать их, выбрав новые жертвы. Привести их сюда!
Помощники жрецов вывели из-за идола двух упиравшихся быков и двух козлов. Они были убиты, за исключением одного козла, который, вырвавшись из рук своих преследователей, с громким блеянием бросился вниз к амфитеатру и стал скакать с одной скамьи на другую среди собравшегося народа. Эта сцена была настолько комична, что даже мрачные и молчаливые дикари начали смеяться.
Праздник потерпел полное фиаско.