- И теперь словно легче стало, - усмехнулся Камышев, - вы глядите на меня теперь как на необыкновенного, как на человека с тайной, - и я чувствую себя в положении естественном… Но… однако, уже три часа, и меня ждут на извозчике…
- Постойте, положите шляпу… Вы рассказали мне о том, что довело вас да авторства, теперь скажите: как вы убили?
- Это вы желаете знать в дополнение прочитанного? Извольте… Убил я под влиянием аффекта. Теперь ведь и курят и чай пьют под влиянием аффекта. Вы вот в волнении мой стакан захватили вместо своего и курите чаще обыкновенного… Жизнь есть сплошной аффект… так мне кажется… Когда я шел в лес, я далек был от мысли об убийстве; я шел туда с одною только целью: найти Ольгу и продолжать жалить ее… Когда я бываю пьян, у меня всегда является потребность жалить… Я встретил ее в двухстах шагах от опушки… Стояла она под деревом и задумчиво глядела на небо… Я окликнул ее… Увидев меня, она улыбнулась и протянула ко мне руки…
- Не брани меня, я несчастна! - сказала она.
В этот вечер она была так хороша, что я, пьяный, забыл всё на свете и сжал ее в своих объятиях… Она стала клясться мне, что никого никогда не любила, кроме меня… и это было справедливо: она любила меня… И, в самый разгар клятв, ей вздумалось вдруг сказать отвратительную фразу: "Как я несчастна! Не выйди я за Урбенина, я могла бы выйти теперь за графа!" - Эта фраза была для меня ушатом воды… Все накипевшее в груди забурлило… Меня охватило чувство отвращения, омерзения… Я схватил маленькое, гаденькое существо за плечо и бросил его оземь, как бросают мячик. Злоба моя достигла максимума… Ну… и добил ее… Взял и добил… История с Кузьмой вам понятна…
Я взглянул на Камышева. На лице его я не прочел ни раскаяния, ни сожаления. "Взял и добил" - было сказано так же легко, как "взял и покурил". В свою очередь, и меня охватило чувство злобы и омерзения… Я отвернулся.
- А Урбенин там, на каторге? - спросил я тихо.
- Да… Говорят, что умер на дороге, но это еще неизвестно… А что?
- А что… Невинно страдает человек, а вы спрашиваете: "А что?"
- А что же мне делать? Идти да сознаваться?
- Полагаю.
- Ну, это положим!.. Я не прочь сменить Урбенина, но без борьбы я не отдамся… Пусть берут, если хотят, но сам я к ним не пойду. Отчего они не брали меня, когда я был в их руках? На похоронах Ольги я так ревел и такие истерики со мной делались, что даже слепые могли бы узреть истину… Я не виноват, что они… глупы.
- Вы мне гадки, - сказал я.
- Это естественно… И сам я себе гадок…
Наступило молчание… Я открыл счетную книгу и стал машинально читать цифры… Камышев взялся за шляпу.
- Вам, я вижу, со мной душно, - сказал он, - кстати: не хотите ли поглядеть графа Карнеева? Вон он, на извозчике сидит!
Я подошел к окну и взглянул в него… На извозчике, затылком к нам, сидела маленькая, согбенная фигурка в поношенной шляпе и с полинявшим воротником. Трудно было узнать в ней участника драмы!
- Узнал я, что здесь, в Москве, в номерах Андреева, живет сын Урбенина, - сказал Камышев. - Хочу устроить так, чтобы граф принял от него подачку… Пусть хоть один будет наказан! Но, однако, adieu!
Камышев кивнул головой и быстро вышел. Я сел за стол и предался горьким думам.
Мне было душно.
Примечания
1
в своем роде (лат.).
2
Прошу у читателя извинения за подобные выражения. Ими богата повесть несчастного Камышева, и если я их не вычеркнул, то только потому, что счел нужным, в интересах характеристики автора, печатать его повесть in toto[без пропусков - лат.
3
к праотцам (лат.).
4
неизвестную землю, область (лат.).
5
повод к войне (лат.).
6
сказал я,
7
Человек я (лат.).
8
первый любовник (франц.).
9
свидание (франц.).
10
Тут в рукописи Камышева зачеркнуто сто сорок строк. - А. Ч.
11
На этом месте рукописи нарисована чернилами хорошенькая женская головка с искаженными от ужаса чертами. Всё написанное ниже ее старательно зачеркнуто. Верхняя половина следующей страницы тоже зачеркнута, и сквозь сплошную чернильную кляксу можно разобрать одно только слово: "висок". - А. Ч.
12
Тут тоже зачеркнуто. - А. Ч.
13
Тут беспорядочно зачеркнута почти целая страница. Пощажены только несколько слов, не дающих ключа к уразумению зачеркнутого. - А. Ч.
14
Тут, к сожалению, опять зачеркнуто. Заметно, что Камышев зачеркивал не во время писанья, а после… К концу повести я обращу на эти зачеркиванья особое внимание. - А. Ч.
15
Последняя фраза написана выше зачеркнутой строки, в которой можно разобрать: "сорвал бы с плеч голову и вышиб бы все окна". - А. Ч.
16
Далее следует пластически вычурное толкование о душевной выносливости автора. Вид человеческих скорбей, кровь, судебные вскрытия и пр. не производят якобы на него никакого впечатления. Всё это место носит оттенок хвастливой наивности, неискренности. Оно поражает своей грубостью, и я выпустил его. Для характеристики Камышева оно не важно. - А. Ч.
17
Тут зачеркнуты две строки. - А. Ч.
18
Обращаю внимание читателя на одно обстоятельство. Камышев, любящий разглагольствовать о состоянии своей души всюду, даже в описаниях стычек своих с Поликарпом, ничего не говорит о впечатлении, произведенном на него видом умирающей Ольги. Думаю, что это пробел преднамеренный. - А. Ч.
19
Я должен обратить внимание читателя еще на одно очень важное обстоятельство. В продолжение 2 - 3-х часов г. Камышев занимается только тем, что ходит из комнаты в комнату, возмущается с врачами прислугой, щедро сыплет оплеухи и проч… Узнаёте ли вы в нем судебного следователя? Он, видимо, не спешит и старается чем-нибудь убить время. Очевидно, "ему убийца известен". Затем, описанный ниже, ничем не мотивированный, обыск у Сычихи и допрос цыган, более похожий на издевательство, чем на допрос, могут быть проделаны только для проволочки времени. - А. Ч.
20
Это уклонение от вопроса первой важности имело в виду только одно: растянуть время и дождаться потери сознания, когда Ольга не могла бы уже назвать имя убийцы. Прием характерный, и удивительно, что врачи не оценили его по достоинству. - А. Ч.
21
Всё это наивно только на первый взгляд. Очевидно, Камышеву нужно было дать понять Ольге, какие тяжелые последствия для убийцы будет иметь ее сознание. Если ей дорог убийца, ergo - она должна молчать. - А. Ч.
22
Если всё это нужно было г. Камышеву, то не легче ли было допросить кучеров, которые везли цыган? - А. Ч.
23
К чему? Допустим, что всё это проделано судебным следователем спьяна или спросонок, тогда зачем же об этом писать? Не лучше ли скрыть от читателя эти грубые ошибки? - А. Ч.
24
Напрасно Камышев бранит товарища прокурора. Виноват этот прокурор только в том, что его физиономия не понравилась г. Камышеву. Честнее было бы сознаться или в неопытности, или же в умышленных ошибках. - А. Ч.
25
Хорош следователь! Вместо того, чтобы продолжать допрос и вынудить полезное показание, он рассердился - занятие, не входящее в круг обязанностей чиновника. Впрочем, я мало верю всему этому… Если г. Камышеву были нипочем его обязанности, то продолжать допрос должно было заставить его простое человеческое любопытство. - А. Ч.
26
Роль, конечно, более подходящая г. Камышеву, чем роль следователя: в деле Урбенина он не мог быть следователем. - А. Ч.
27
Умному достаточно… (лат.)
28
общий вид (лат.).
29
Человеку свойственно ошибаться (лат.).
30
прощайте! (франц.).