Больше всего меня беспокоило то, что Дизи знает, что я пишу тексты для Орал-Би. Это БОЛЬШОЙ секрет. НИКТО не должен об этом знать. Абсолютно никто. Дважды подчеркнуто. Три восклицательных знака. Если станет известно, что какой-то зачуханный толстый еврейский задрот пишет тексты для Орал-Би, самого понтового из хардкоровых ганста-рэперов, карьера Би тут же накроется одним интересным местом. Он получал музыкальные премии за свои тексты! Даже был номинирован на "Грэмми". Его позиционируют как человека ученого. Грамотея из гетто. Поэта городских окраин. Журнал "Source" назвал его лучшим текстовиком всех времен и народов. В его мире рэп - это все. Собственно, это и есть его мир. А если люди узнают правду, великого Би просто-напросто засмеют. Зачморят по полной программе. И его звездной карьере придет конец. И их студии тоже. И лейблу, который сейчас стоит где-то в районе 300 миллионов долларов. А меня просто грохнут. С Авраамом Лайонзом и Орал-Би шутки плохи. Мне оставалось только молиться, чтобы Дизи меня не спалил.
И еще я очень надеялся, что никто не узнает о казусе у писсуаров. Мне и без того приходилось несладко в "Godz-Illa Records". И без того все сотрудники студии усмехались, встретив меня в коридоре, и обращались ко мне не иначе как "Пышка Уолли", "Толсто-Моско" и "Уолли, мой мальчик". Мне совсем не хотелось, чтобы эта история просочилась в массы. Надо мной и так все смеются. А тут будет еще ТАКОЙ повод. Утешало одно: Дизи тоже вряд ли захочет, чтобы кто-то узнал, что его обоссали в общественном сортире. Потому что оно как-то не по-пацански. Это может разрушить его имидж крутого ганста и, как следствие, - рэперскую карьеру, о которой он явно мечтал.
Обычно я долго не могу заснуть: ворочаюсь с боку на бок, думаю разные мысли. И эта ночь не стала исключением. Тем более что мыслей было предостаточно. О тщете всего сущего, о мелочах жизни, которые копятся-копятся, и сама жизнь получается в итоге какой-то мелочной. И у меня было столько вопросов… Узнает ли Лайонз, что наша страшная тайна известна Дизи? Может быть, мои книги и вправду фигня? Что происходит у нас со Сью? Она меня еще любит? Или уже нет? Наверное, я действительно слишком толстый? Может быть, стоит попробовать диету Аткинса? И кто этот парень, который был в прачечной? Слышал он или нет, как я выболтал свой секрет Линь-Линю? И почему я вообще разоткровенничался с Линь-Линем? Что на меня накатило? А вдруг он кому-нибудь скажет, и правда все-таки выплывет наружу? Это, наверное, нехорошо, что сегодня я съел целых два чизбургера с беконом - и на обед, и на ужин?
Вот она, моя жизнь. С каждым днем веселуха все больше. Я лежал на кровати, одетый, пойманный, словно в ловушке, в своей захламленной квартире, в своей несложившейся жизни, и медленно - со знанием дела - изводил себя тревожными мыслями, пока не заснул.
Дядя Вилли ест котов
Уолли Москович
Мой дядя Вилли - парень будь здоров.
Но, кажется, он кушает котов.
Я рад бы не верить, но как отрицать,
Своими ушами довелось услыхать.
Мы дядюшку Вилли видим нечасто,
Он младший брат папы, играет в канасту.
Большой, волосатый, с животиком тряским,
И предков моих вгоняет он в краску.
Мама сердита, когда он приезжает.
Говорит, много жрет, унитаз засоряет.
Гостит месяцами, ужасный бездельник,
Работать не хочет, в кармане нет денег.
Но Вилли смешной и веселый верзила.
Меня зовет "боссом" и даже "громилой".
Мы ходим в кафе, где пьют воду и пиво,
Они все похожи, но там так красиво.
Там можно на стульях вертеться юлой
И время занять на бильярде игрой.
Мне дядя дает отхлебнуть из стакана
И всем представляет меня "капитаном".
Мы как-то пораньше вернулись из бара,
Он встретил там толстую тетю - Клару.
Она целовалась с ним, счастья не пряча,
И мне говорила, что Вилли "горячий".
Я дома остался, а Вилли уехал.
Он что-то бубнил про "ночные утехи".
Утром я понял: с ним что-то неладно,
Селедкой усы провоняли изрядно.
Он кашлял, плевался - я даже спросил:
"Что стало с тобой, дорогой дядя Вилл?"
Он мне улыбнулся, ответил: "Пустое!
Я волос вчера проглотил за едою.
Ужин вчера получился изрядный,
Мне пришлось попотеть, не поймите превратно".
Он отцу подмигнул и заржал громогласно,
А я отошел - а вдруг это заразно?
Так как же узнать мне, что съел ночью дядя?
Как разобраться мне в этой шараде?
Это, наверно, редчайший обед,
Мед, шоколад или с кремом рулет.
Я решил погулять, но, когда уходил,
Услышать успел, что сказал папе Вилл.
Не верю, не верю! Ведь так не бывает!
Неужто наш Вилли котов поедает?!
Но я это слышал, я был очень близко:
Признался он сам, что всю ночь лизал киску.
Из сборника "Недетские стихи"
Тема 4
Мне приснился чудесный сон, но досмотреть его не получилось. Меня разбудил звонок. Спросонья я даже не сразу сообразил, что это звонит телефон. Кажется, в кухне. Я ломанулся туда и, разумеется, не успел.
На стене висела бумажка с номером для проверки моей голосовой почты. Я набрал этот номер и прослушал сообщение, начитанное напряженным высоким голосом Рене, молоденькой секретарши из "Godz-Illa Records". Большой босс Авраам Лайонз по прозвищу Денди хотел меня видеть. "Блин, пиздец". Это была моя первая мысль. Кажется, я уже говорил, что Денди Лайонз - суровая личность. Страшный человек. Свирепый, безжалостный и беспощадный. По сравнению с ним Орал-Би - Микки Маус. Нет, Минни Маус. Я сейчас расскажу о своей первой встрече с Лайонзом. Я сидел у него в приемной, и вдруг дверь в его кабинет распахнулась, и оттуда выскочил белый парень. Выскочил с воплями. Держась за голову. У него были длинные темные волосы, и среди них хорошо выделялось голое ярко-розовое пятно. Кровящая лысина. Следом за парнем в приемную вышел Лайонз. Спокойный, как слон. В кулаке он сжимал толстую прядь длинных темных волос. Положив свежевыдранный локон на стол секретарши, он сказал: "Выбросьте это куда-нибудь, Рене. - А потом посмотрел на меня. - Вы, наверное, мистер Москович. Проходите". Я очень надеялся, что предыдущий товарищ приходил не по поводу трудоустройства на ту же должность, на которую нацелился я.
Я лихорадочно размышлял. Наверное, Дизи все-таки побывал у большого босса. Иначе с чего бы вдруг Лайонз возжелал меня видеть? Такое случалось нечасто. В последний раз, когда он вызывал меня для разговора, это было стотысячное предупреждение, что если я проболтаюсь о том, для кого пишу тексты, и в чем заключается моя настоящая работа, он самолично оторвет мне яйца, зальет их золотом и будет носить на цепочке на шее. Такие беседы у нас с ним случаются регулярно, примерно раз в год, и каждый раз Лайонз красочно живописует картины болезненных процедур, которым он собственноручно подвергнет меня, если я не оправдаю возложенного на меня доверия. В Денди Лайонзе нет вообще ничего от утонченного "денди". Денди Лайонз - это такой оксюморон. Сочетание несовместимых понятий.
Но прежде чем ехать к Лайонзу, мне надо было дождаться механика из AAA , чтобы он заменил мне спущенную шину, а в десять утра у меня была назначена встреча с моим самозваным литературным агентом, даже, я бы сказал, суперагентом Джерри Сильвером, или дядюшкой Джерри, как он любил, чтобы его называли. У него свое маленькое агентство в Лос-Анджелесе. С изобретательным оригинальным названием "Агентство Сильвера". Дыра дырой, если честно. Но это все-таки лучше, чем вообще ничего. Джерри утверждает, что он представляет интересы некоторых довольно известных актеров, актрис и сценаристов, хотя я ни разу не видел живьем ни одного из его остальных клиентов. Офис агентства располагается в старом задрипанном здании в Беверли-Хиллз, но единственное, что в нем есть привлекательного - это элитный почтовый индекс.
Я не знаю, насколько успешно идут дела Джерри. Деньги у него есть, это точно. Он ездит на очень пристойной машине. Ну, хорошо, может быть, "очень пристойной" - это сказано слишком громко. Но его тачка всяко получше моей. Серебристый "корвет" 1996 года выпуска. С номерным знаком: "ДЯДЯ СИЛЬВЕР". "Сильвер" значит "серебряный". Я часто задумываюсь: это его настоящее имя, или его так прозвали из-за количества серебра, которое он носит на себе и собирает вокруг себя?
Я познакомился с Джерри лет десять назад, через приятеля моего друга. Тогда у меня еще были друзья. Мы пошли в гости по случаю чьего-то дня рождения, и я был немного нетрезв. Мне сказали, что Джерри - литературный агент, и я рассказал ему о своих книжках. В редком приступе храбрости. Джерри понравилась моя задумка. На следующий день мы с ним встретились и подписали договор о сотрудничестве. Это было давным-давно (десять лет назад), и пока что нам не удалось пристроить ни одной моей книги. Но он в меня верит. И, наверное, это о чем-то говорит.
Я вошел в кабинет Джерри, и запах его одеколона ударил мне в нос посильнее, чем кулак Дизи. Я едва не упал, но Бет, молоденькая секретарша, стройная очаровательная афроамериканка, подхватила меня под локоть. Она смешно сморщила нос и помахала рукой у себя перед лицом:
- Я вот тоже никак не привыкну…
Я согласно кивнул. Джерри был занят, разговаривал по телефону. Он махнул мне рукой, мол, я уже скоро закончу. Присаживайся.
Джерри Сильвер, одетый, по своему обыкновению, в строгий костюм с яркой, броской рубашкой, сидел за массивным дубовым столом, отполированным до зеркального блеска. Его тучная задница была так плотно втиснута в кресло - больше похожее на царский трон, стыренный из дворца, - что у меня было стойкое ощущение, что сейчас кресло развалится, не выдержав напряжения. Из-под рубашки, расстегнутой на груди, торчали жесткие черные волосы, в которых практически терялись толстые серебряные цепи. Влажная и в то же время вечно дымящаяся сигара, перманентно свисавшая из уголка его рта, грозила поджечь рубашку, пропитанную одеколоном и крепкими спиртными напитками. Джерри Сильвер - человек резкий, где-то даже бесцеремонный и грубый. Но при этом он очень славный. На самом деле.
- Все, Ричи, хватит! Я сказал, хватит! Послушай меня! ПОСЛУШАЙ! - орал он в трубку. - Нет, теперь говорить буду я! Если уж ты оказался в глубокой жопе… Я сказал, СЛУШАЙ МЕНЯ! Если уж ты оказался в глубокой жопе, так хотя бы потом помойся… Да, Ричи! Да! И не хозяйственным мылом, а нормальным гелем для душа! Да! А не можешь купить себе нормальный гель, так вообще не высовывайся! Погоди! Да! Потому что тебе не хватает мозгов. У тебя есть хотя бы одна идея, которую можно продать?! Хорошо тебе! Да! Ричи, таких, как ты, я съедал по десятку на завтрак. Хорошо. Давай пообедаем. В пятницу, в полдень. На "Фабрике плюшек". Все, до свидания! - Он бросил трубку. - Какие люди! Уолли Москович! Единственный в мире ганста из иудейской диаспоры! Рад тебя видеть, дружище! Дай я тебя поцелую. - Он встал, перегнулся через стол и звонко чмокнул меня в щеку. Мне пришлось задержать дыхание, чтобы случайно не вдохнуть его едкие токсичные пары. - Ну, рассказывай, как жизнь молодая? Судя по твоему бледному виду, не очень?
- Ну, это долгая история. А что ты так взвился на этого Ричи?
Джерри Сильвер занимается не своим делом. Ему надо было становиться актером. Он - очень милый и славный, настоящий плюшевый мишка, но об этом знают немногие. Только самые близкие люди, которые его хорошо знают. И я отношусь к их числу. Ему нравится изображать из себя брутального дядьку, неприятного, мерзкого, громкого и свирепого - когда он считает, что так будет лучше для бизнеса. И у него получается мастерски. Джереми Пайвену есть чему поучиться у Джерри. Иногда это его "раздвоение личности" граничит с клинической шизофренией, но Джерри мне нравится. Со мной он всегда искренний и честный.
- Да ничего я не взвился. Просто играю на публику. - Джерри взял со стола бутылку и отпил из горлышка. Бутылка была необычная: высокая, узкая, без этикетки, с голубой пластмассовой крышкой и ярко-красной неразборчивой надписью курсивом по кругу. - Мм-мм! Волшебный напиток! Держу пари, ты такого еще не пробовал. И даже не слышал!
- А что это? С виду обычная минералка.
- Это и есть минералка, дружище. "Гласьяль". Чистая, как лед в ледниках на вершинах гор. Про нее все сейчас говорят. Восхитительная вода!
- Все говорят об обычной воде?
- Да, о воде. Но она не обычная, - сказал он без тени улыбки. - Самая чистая из всех. Чище уже не бывает.
- Да? А на вкус она как?
- "Эвиан" по сравнению с ней - поносная жижа, разлитая по бутылкам.
Я рассмеялся.
- А знаешь, что будет, если прочитать "Эвиан" наоборот? "Наив". Вот. А "э" не считается.
- Ага. - Он улыбнулся и отпил еще глоток.
- И все-таки, что в ней такого волшебного, Джерри?
- Дядюшка Джерри, - поправил он. - Помяни мое слово, малыш, не пройдет и полгода, как весь наш бомонд будет пить только "Гласьяль". И ты в том числе.
- Ну, хорошо. Убедил.
- Да, и ты в том числе. Кстати, держи. - Он пошарил рукой под столом, достал непочатую бутылку и вручил ее мне. - Она еще не продается. По крайней мере у нас в Америке. Мне прислали из Канн пару ящиков. Один друг-дистрибьютор. И я выдаю по бутылке всем моим клиентам. - Он отпил еще. - Мм-мм. Волшебный напиток! - повторил он, цитируя реплику из фильма Квентина Тарантино. Джерри постоянно цитирует фильмы Тарантино, и это было бы даже прикольно - я люблю Тарантино, - но Джерри утверждает, что он не видел ни одного тарантиновского фильма. Меня это бесит. И Джерри так делает постоянно.
- Ладно, солнце мое, ты давай расскажи, что у тебя стряслось. Вид у тебя совершенно убитый. Что-то случилось? Расскажи дядюшке Джерри.
- Да все то же самое. Я ненавижу свою работу. Я - законченный неудачник. И вообще жизнь не сложилась.
- Да ладно, Моско. Кончай прибедняться. Какой же ты неудачник?! Ты - победитель. Слышишь меня? Победитель! Иначе ты бы тут не сидел. Я не работаю с неудачниками. - Он сурово нахмурился. - Или ты думаешь, я работаю с неудачниками?
- Нет, Джерри. Ты не работаешь с неуда…
- В самую точку, Моско! Я не работаю с неудачниками. Джерри Сильвер никогда не работаете неудачниками! Слышишь меня? Повтори.
- Джерри Сильвер никогда не работает с неудачниками.
- И кончай прибедняться, Моско. У тебя есть мозги. Слышишь меня?
- Тогда почему мы не можем опубликовать ни одной моей книги, Джерри? Творцу нужно признание, правильно? А так у меня опускаются руки…
- Уолли, ты закончил всю серию два года назад! Два года - это не срок! Вот ответь мне, пожалуйста. Можно было построить Эмпайр-стейт-билдинг за какие-то два года?!
- Вообще-то, насколько я знаю, его построили за год и сорок пять дней.
- Вы, нью-йоркские евреи, воплощение вселенского пессимизма. Слушай меня! Мы тебя напечатаем. Я обещаю! Вот скажи, я бы стал тебе врать?
- Джерри…
- И не надо мне "джеррить". Слушай правильный ответ: "Нет, дядюшка Джерри. Ты никогда бы не стал мне врать".
- Хорошо, дядюшка Джерри.
Я не мог не улыбнуться. С Джерри просто нельзя по-другому.
- "Хорошо, дядюшка Джерри" - что?
- Ты никогда бы не стал мне врать.
- Все правильно, Уолли. И давай уже договоримся: никакой больше вселенской скорби. Я не твой психиатр, и не буду тебя лечить. Ты - умный мальчик, и сам все понимаешь.
- Да, Джерри. Прошу прощения.
- Никогда не проси прощения. Только слабые просят прощения. Кстати, а сколько времени? У меня назначена встреча на 10.30.
- А зачем ты хотел меня видеть?
У меня было стойкое ощущение, что меня вежливо прогоняют.
- А, ну да. - Он протянул мне большой конверт из плотной желтой бумаги. Я открыл его и просмотрел содержимое. Сплошные письма с отказами из разных редакций.
- Замечательно. Как раз то, что нужно для поднятия настроения.
- Привыкай, малыш. Это не первые и не последние.
- Да я уж привык…
- Моско, не надо отчаиваться. На каждую историю успеха приходится миллион неудач…
Это я уже слышал.
- Джерри, не надо меня уговаривать. Я все знаю.
- А, ну хорошо. Кстати, надо бы нам обсудить одну вещь, - сказал он, глядя в стол.
- Какую вещь? - У меня сразу возникло предчувствие, что мне не понравится то, что он сейчас скажет.
- Я хочу поменять тебе имя.
- В каком смысле?
- Мне кажется, все дело в имени. Оно тормозит весь процесс. Я думаю, надо его поменять.
- Типа как взять псевдоним?
- Да, что-то типа того.
- Нет, Джерри. Я не согласен. Мне нравится мое имя. Нормальное имя, не хуже любого другого.
- Честно сказать, оно слишком еврейское. Москович. Звучит, как фамилия какого-нибудь раввина или… ну, я не знаю… дантиста. Я просто подумал, что читатель не клюнет на автора с такой фамилией.
- Что?
- Я пытаюсь продать твои книги!
- Нет, Джерри! Я не согласен… Кстати, а как твоя настоящая фамилия? Сильверштейн?
- Да! И я ее поменял! Подумай как следует, Моско. Красивое звучное имя - это уже полдела! Вот хотя бы Кэтрин Зета-Джонс. Без "Зеты" у нас остается банальная Кэти Джонс. Так что подумай.
Я подумал, и мне показалось, что это глупо. В конце концов, я ведь не порнозвезда.
- Нет, Джерри. Я не хочу.
- Уоллис Кью Москоу. - Он мечтательно уставился куда-то вверх, словно рассматривал большую афишу на премьере своего первого фильма, в котором сыграл главную роль. - Без точки после Кью. По-моему, очень даже неплохо, да?
- Нет.
- А мне кажется, да.
- Нет, - повторил я с нажимом.
- Да, да, да. Уоллис Кью Москоу. Да, как раз то, что надо.
- Нет, Джерри. Пожалуйста. Я тебя очень прошу, не надо менять мое имя. Я не хочу.
- Поздно, дружище.
- Что значит, поздно?
- Я его уже поменял.
- Что?!
- Да. Поменял. В последней рассылке твои вещи ушли по издательствам уже под новым именем.
- Джерри…
- Ты доверяешь мне, Моско?
- Надо было сначала спросить у меня…
- Ты мне доверяешь?
- Джерри…
- Ты… мне… доверяешь? Просто ответь.
Я раздраженно вздохнул.
- Да, Джерри, я тебе доверяю, но…
- Ну, вот и славно. Дело сделано. Сделанного не воротишь. - Он деловито хлопнул в ладоши. - Теперь ты у нас Уоллис Кью Москоу. Мои поздравления, Кью. Кстати, отныне и впредь я так и буду тебя называть. Кью.
Я схватился за голову, закрыл глаза и принялся раскачиваться на стуле.
- Ой, мама родная.
- Ну вот. Опять ты со своими еврейскими штучками. Кстати, а как у тебя на работе? Все нормально? Ганста не обижают? - Джерри явно хотел сменить тему.
- Я сегодня встречаюсь с большим боссом.
- Это с кем? С Лайонзом?
- Да.
- А по какому такому поводу?
- Я так думаю, по поводу того, что я обоссал одного из его сотрудников.
- Что ты сделал?!
- Обоссал одного парня. Случайно.
- Что-то я не понимаю…