* * *
Павел Васильевич Захаров умирал долго и мучительно. Умирал он в полном рассудке, и это было страшней всего. В одной из последних "маляв" он вспоминал уже покойных друзей - законников Рафаила Багдасаряна, Николая Сатина и, предчувствуя свою смерть, писал на волю:
Клянусь, нехватает даже никаких нервов, вспомнил Рафика Сво, Бархошку, видно моя очередь настала...
О последних лефортовских днях Цируля известно мало. Рассказывают, что незадолго до смерти он признался на одном из допросов:
- Я вот часто свою бабушку вспоминаю, у которой в бараке хлебные карточки таскал. Негодяем я был, вот что. Так что поделом мне. В жизни-то все засчитывается, все помнится: у господа бога своя двойная бухгалтерия есть... Пацаненком сопливым крылья у бабочки оторвешь - и это тебе вспомнится и зачтется...
Законный вор Павел Васильевич Захаров скончался 22 января 1997 года в одиночной камере следственного изолятора ФСБ Лефортово. Он до конца пронес свой нелегкий крест честного жулика, до конца сыграл роль якобы "смотрящего" "общероссийского воровского общака", которого, собственно, никогда и не было.
* * *
Но история на этом не заканчивается: уже к концу 1997 года большинство постоянных контактеров Павла Захарова было арестовано. Все они очутились в столичных тюрьмах. Так, например, Роза Захарова оказалась в женском корпусе Бутырского следственного изолятора, в одной камере с поэтессой Алиной Витухновской, также обвиняемой по "наркоманской" статье. По слухам, поэтесса целых полгода развлекала своими стихами сокамерницу Розу, сразу оказавшуюся "в авторитете".
Уже после смерти Цируля в Кунцевском суде столицы начался процесс по обвинению в незаконных сделках с наркотиками Розы Захаровой, Константина Магарцова, Руслана Мурзина, а также дважды судимого Таги Хуриева и неоднократно судимого Валерия Шишканова, более известного в криминальных сферах как Шишкан (не путать с Шишканом Раменским).
"Паровозом", то есть главным обвиняемым, шел Таги Хуриев - азербайджанец московского происхождения. Согласно оперативным данным МВД, Шишкан также употреблял наркотики, но покупал их главным образом для "подогрева" многочисленных сибирских ИТУ.
В ходе судебного процесса были предоставлены отчеты прослушивания телефонов, рапорты "наружки" и многие другие любопытные документы.
Подсудимые или признавали свою вину частично, или полностью отрицали ее.
"Судят нас всех из-за Захарова, - утверждал Валерий Шишканов, - которому надо было приписать что-нибудь посерьезней пистолета".
"На ваш суд наверняка кто-то давит, - вторила ему супруга покойного. - Мне и Паша так говорил..."
Несмотря на то что некоторые пункты обвинения были признаны недоказанными, суд признал виновными всех четверых.
Таги Хуриев получил шесть лет, Роза Захарова и Валерий Шишканов - по пять с половиной, а остальные - по пять лет лишения свободы.
Очевидцы, присутствовавшие в зале суда, единогласно утверждали, что словосочетание "воровской общак", "смотрящим" которого якобы числился покойный Павел Васильевич Захаров, в ходе судебного разбирательства не произносилось ни разу.
Правда, согласно милицейской информации, еще 16 декабря 1994 года, то есть на следующий день после штурма захаровского особняка силами СОБРа, в Жостово приехало несколько десятков иномарок. По словам Валентина, брата покойного пахана, визитеры якобы заперли его в туалете, и через два часа, загрузив в багажники какие-то вещи, укатили, оставив лишь ключи от автопарка да случайно позабытую коллекцию старинных монет.
И действительно: во время очередного осмотра виллы, проводимого с использованием спецоборудования, под полом первого этажа было обнаружено несколько небольших тайников и два подземных хода, ведущих во двор.
Впрочем, тайные подземные ходы встречаются во многих подмосковных коттеджах, принадлежащих уголовным авторитетам, и связывать те, что обнаружены в захаровском коттедже, с последующим визитом бандитских иномарок за "всероссийским общаком" может лишь человек с очень богатым воображением. К тому же остается непонятным: почему ни руоповцы, проводившие операцию по захвату Захарова, ни фээсбэшники, следившие за Цирулем как минимум с 1992 года, не узнали о них раньше?
Как бы то ни было, но со смертью в Лефортове "сообщакового смотрящего" понятие "общероссийский воровской общак" практически исчезло из лексикона силовых структур, окончательно перекочевав на страницы детективной литературы.
ТЮРЬМА МАТРОССКАЯ ТИШИНА, СПЕЦБЛОК, ИЗ № 99/1 "БАНДИТ"
Не убивай.
Ветхий Завет
1. Убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, - наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет.
2. Убийство:
а) двух и более лиц;
б) лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга;
в) лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложника;
г) женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности;
д) совершенное с особой жестокостью;
е) совершенное общеопасным способом;
ж) совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой;
з) из корыстных побуждений или по найму, а равно сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом;
и) из хулиганских побуждений;
к) с целью сокрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями хулиганского характера;
л) по мотивам национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести;
м) в целях использования органов или тканей потерпевшего;
н) совершенное неоднократно, - наказывается лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы.
Статья 105 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Жертвы требуют искусства.
От ненужного человека можно избавиться множеством способов: удушить шнурком, взорвать в автомобиле, закопать живьем, столкнуть в шахту лифта, в конце концов - банально пристрелить в подъезде.
Убить-то несложно, но главное - не оставить при этом никаких следов. Грамотно просчитанное и исполненное убийство - все равно что из высшей математики.
Кто-кто, а Олег Нелюбин, один из лидеров самой беспредельной в Москве курганской оргпреступной группировки, знал это наверняка...
...Бывает часто: хочешь стать астрономом, а становишься фрезеровщиком; мечтаешь смотреть на жизнь из-под лакированного козырька милицейской фуражки, а наблюдаешь за людьми сквозь оптический прицел киллерского карабина; пытаешься писать книги, а в итоге стоишь на колхозном рынке и продаешь населению червивую картошку...
В детстве Нелюбин мечтал стать ученым в области теоретической математики. Он хорошо успевал в точных науках, блестяще решал учебные уравнения любой сложности, занимал призовые места на областных олимпиадах, и его фотография украшала стенд "Ими гордится школа"... Холодная магия чисел, точный расчет погрешностей, вдумчивый анализ уравнений со многими неизвестными, в ходе которого тупиковые варианты постепенно отбрасываются, оставляя единственно верное решение, - все это приносило ему почти физическое удовлетворение.
Олег чувствовал призвание: хотелось заниматься интегралами, дифференциалами, просчитывать алгоритмы, искать и находить стройные закономерности в хаотичных на первый взгляд нагромождениях цифр... Он пытался поступить на математический в столичный университет, но, завалив сочинение, был вынужден стать студентом факультета физвоспитания в пединституте родного Кургана. Спорт был запасным вариантом: еще в юношеской секции по борьбе тренер предрекал молодому человеку блестящую карьеру на помосте. Беззаботные годы студенчества пролетели как один день, и в 1988 году молодой специалист Олег Николаевич Нелюбин получил направление на должность преподавателя физвоспитания в одну из курганских средних школ, где честно отработал положенные по распределению два года.
Как ни странно, но из рутинной работы школьного учителя будущий бандит почерпнул немало. Став классным руководителем в одном из старших классов, Олег Николаевич быстро усвоил нелегкую науку манипулирования мнением коллектива: вовремя направлять внимание на себя, подыгрывать самолюбию лидеров, незаметно внедрять полезные для себя идеи... Научился быть жестким, когда это необходимо, и мягким, когда это выгодно, но всегда, во всех ситуациях сохранял безоговорочный авторитет и репутацию справедливого педагога.
Однако любовь к точному анализу осталась. Умение математически просчитать любую ситуацию в свое время возвысила Нелюбина, сделав его одним из некоронованных королей бандитской Москвы. Но ошибки в решениях криминальных уравнений столицы, где практически все величины отрицательны, числа условны, а неизвестных куда больше, чем известных, в конце концов низвергли его в общую камеру № 115 корпуса № 1 столичного следственного изолятора 48/1 Матросская Тишина...
* * *
До подъема оставалось еще часа полтора, и арестант, проснувшись внезапно, открыл глаза, осмотрелся и понял - этим утром он уже наверняка не заснет.
Он знал: жить ему осталось не больше суток. Сегодня, максимум завтра его должны убить. Ситуация была просчитана им, как обычное линейное уравнение с тремя неизвестными, в которой единственно известной величиной был только он, Олег Нелюбин.
В зарешеченные окна тюремной камеры втекало раннее январское утро. Полумрак, еще недавно висевший над рядами шконок, уже стелился внизу, по выщербленному полу, между трехэтажными нарами со сбитым бельем, над грязными шлепанцами со стоптанными задниками, над буреющими комками несвежих носков обитателей "хаты".
Арестант был уверен: будущий убийца тут, в камере номер сто пятнадцать. Один из семидесяти пяти. Хотя убийц может быть двое или трое... Впрочем, так же как и заказчиков. Однако ни двойка или тройка, стоящие в делителе, ни делимое семьдесят пять никоим образом не изменят частного, итога арифметического действия. Потому что в частном должна получиться единица, один труп.
Его, Олега Нелюбина...
Перевернувшись на спину, заключенный уставился в потолок. Выхода не было. Арестант ощущал в себе запредельное состояние изнеможения, пассивного смирения перед неизбежной гибелью, и даже усилия к собственному спасению, противоречащие всеподчиняющей логике, становились враждебны... Это было подобно смертельному наркозу засыпающего на морозе: стремительное течение несет к неминуемой развязке, истрачены вера и воля, и в мозгу обреченного лишь слабо пульсирует: "Будь что будет... "
Но ведь еще несколько дней назад Нелюбин твердо знал, что именно может его спасти! И он сделал для своего спасения все, что можно, пообещав следователю рассказать, кто же незримо стоял все эти годы за курганской оргпреступной структурой... Результат оказался прямо противоположным ожидаемому: сразу же после беседы со следаком арестанта перевели со "спеца", режимного корпуса № 9, некогда принадлежавшего КГБ, сюда, в эмвэдэшный корпус № 1. Перевели, чтобы он уже никогда никому ничего не сказал.
Арестант невидящим взглядом смотрел в причудливо изогнутую трещину потолка, вспоминал, воскрешая в памяти давно забытое, пытался отыскать хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы его спасти. Искал - и не находил...
* * *
Криминальные сливки провинций всегда стекались в Москву. Так было всегда и так будет впредь - большинство теневых хозяев столицы, бывших и нынешних, люди залетные, пришлые. Почитаемый традиционным криминалитетом законник Шурик Захар, он же Захаров, родился в Беларуси, в небольшом курортном поселке Сосновка, что на Витебщине. Еще один законник, Сергей Шевкуненко, известный как Шеф и Артист (в юности сыгравший главные роли в фильмах "Кортик", "Бронзовая птица" и "Золотая речка"), переехал в столицу с Украины. Известный жулик Сергей Липчанский, Сибиряк, родился на рабочей окраине Братска. Один из создателей солнцевско-ореховской империи, Сергей Иванович Тимофеев (он же Сильвестр, Серж Новгородский и Иваныч), был уроженцем небольшой деревушки Клин, что на Новгородчине...
Именно с Сильвестром и связывают появление в Москве курганских. Такого мнения придерживается и ореховская братва, ставшая ревностным свидетелем приближения к Тимофееву никому не известных пацанов из маленького провинциального городка и их неожиданного взлета. Так считают и извечные оппоненты братвы - Генпрокуратура, РУБОП, МУР и ФСБ. Устойчивая связка "Сильвестр - курганские" и ныне воспринимается как данность, как сухая строка служебно-аналитического документа, но почему-то никто не задавал себе естественых вопросов: "как?", "почему?", "кому выгодно?".
В начале девяностых годов не было в Москве человека, который бы не слышал о Серже Новгородском. За короткое время бывшему колхозному бульдозеристу, обладавшему несгибаемой волей и выдающимися организаторскими способностями, удалось сколотить одну из сильнейших оргпреступных структур России. В то время в распоряжении Тимофеева была огромная, отлично организованная и хорошо разветвленная структура: почти весь Юго-Запад столицы находился в его безраздельном подчинении. Не было недостатка и в исполнителях: для решения серьезных проблем Иваныч прибегал к помощи измайловцев, таганцев и перовцев. Плюс - фантастические суммы, которые умный Сильвестр потихоньку запускал в легальный бизнес. Плюс - связи в Генпрокуратуре, Центральном аппарате МВД и, что немаловажно, среди генералитета службы безопасности.
Зачем всемогущему мафиози понадобились провинциальные отморозки, готовые за сравнительно небольшие деньги воевать с кем угодно и какими угодно способами?
Может быть, выбор пал на курганских лишь потому, что они не имели устойчивых связей среди столичного криминалитета и потому выглядели легкоуправляемыми?
Возможно. Но тогда почему выбор Тимофеева пал именно на эту "бригаду", а не на какую-нибудь другую? В то время в столицу слетелось немало представителей "организованной спортивности" с периферии: красноярцы, воркутинцы, хабаровчане, архангельцы, тамбовцы, нижнетагильцы...
Кто, зачем, под каким предлогом свел всемогущего Иваныча с доселе никому не известными отморозками, занимавшимися в Москве мелким вымогательством да выбиванием долгов?
Почему он безоговорочно доверился этим людям?
Уже после смерти Сильвестра в криминальных кругах смутно муссировались слухи о его контактах с представителями правоохранительных органов и прокуратуры, и, в частности, со спецслужбами.
Среди множества мнений о появлении в столице курганцев есть и такое: мол, спецслужбы предложили Тимофееву какую-то свою игру, в которой Сильвестру отводилась клетка ферзя, а курганцам - роль ударной пешки. Возможно, ничего не подозревавший Сильвестр согласился, а когда все понял, было уже поздно? И тогда пешкой пришлось пожертвовать...
(Авторы имеют собственную версию становления в Москве курганской оргпреступной группировки, основанную на документах, конфиденциальных свидетельствах некоторых очевидцев и, в частности, самого Олега Нелюбина. Однако по настойчивому требованию определенных структур вынуждены отказаться от ее изложения.)
... Нелюбин отлично помнит свою первую встречу с Сергеем Тимофеевым. На дворе шумел бурный 1991 год: попытка государственного переворота, отставка Горбачева, распад Союза... Мир бандитской Москвы также перетерпел немало потрясений: криминальный передел столичной собственности только-только набирал обороты, и первые соискатели роли "крестных отцов" уже сошли с дистанции, став жертвами киллерских отстрелов, междоусобиц и милицейских репрессий.
Та "стрелка" с Сильвестром была назначена в ресторане "Орехово", который с конца семидесятых опекался юго-западной братвой.
Нелюбин, стыдясь своего провинциального вида и мятых брюк, прибыл на встречу чуть раньше - чтобы высокопоставленный мафиози не видел, что гость приехал не на собственной машине, а на такси. Вместе с Олегом в "Орехово" отправилось двое качков: не ради охраны и престижа, а исключительно для моральной поддержки - с мафиози калибра Тимофеева сталкиваться Олегу еще не приходилось.
Тогда Сильвестр только что откинулся из Бутырки, куда попал вместе с Михайловым, Люстрановым, Асташкиным и Артемовым. Из всех задержанных серьезно пострадал лишь Иваныч - суд приговорил его к трем годам лишения свободы на усиленном режиме, но время, проведенное в следственном изоляторе, было зачтено в отбытый срок.
В "Орехове" Тимофеев держался с молодым провинциалом приветливо и доброжелательно, но дистанцию тем не менее определил сразу. После неизбежных общих фраз Сильвестр, отослав охрану, предложил Нелюбину переговорить с глазу на глаз.
Мафиози был краток и деловит.
Мол, за то время, что он находился под следствием, в Москве слишком многое изменилось. Во-первых, появились чужаки, которых в столицу никто не звал, в частности - слишком много кавказцев (при упоминании о последних Сильвестр недовольно поморщился). Во-вторых, солнцевско-ореховские структуры постепенно расширяют сферу деятельности, переходя к легальному бизнесу. И это естественно: теперь можно неплохо зарабатывать, не обращаясь к криминалу напрямую, к тому же и не так хлопотно...
"Но действуя легально, мы иногда сталкиваемся с откровенными негодяями. И воевать с ними нам не всегда удобно", - заключил Тимофеев и внимательно, испытующе взглянул на собеседника - мол, правильно ли тот воспринял последние слова?
Нелюбин, аналитик по натуре, все понял правильно, а поняв, предугадал следующий вопрос.
Воевать с конкурентами собственными силами ореховским невыгодно. Во-первых, в случае войны с соперничающей структурой любой бизнес (а легальный - особенно!) мгновенно сворачивается. Все доходы, все силы идут только на войну. Во-вторых, в криминальных войнах оппоненты часто и с удовольствием валят друг друга. Массовый завал на "стрелках" рядовых исполнителей чреват глухим брожением. И брожение это рано или поздно выльется в предъяву: "Чего ради старшие столько пацанов завалили?" Что, в свою очередь, может закончиться внутриклановым расколом. В-третьих, разборки неминуемо привлекут к себе внимание правоохранительных органов, и ответные репрессии не заставят себя долго ждать.
Слова Сильвестра "воевать с ними нам не совсем удобно" таили в себе скрытый смысл: курганцам было предложено стать пушечным мясом. Лидер ореховских нуждался в бригаде послушных исполнителей, готовых по команде "фас" порвать на части кого угодно. И чем беспредельней были эти исполнители, чем большего страху они нагоняли, тем было лучше для Иваныча.