Глава 33
"Manana" означает "ждать, пока слухи не подтвердятся". Если ты торопишься затариться джанком и забиваешься с незнакомцами, тебя просто кинут на деньги, да ещё и с полицией, наверняка, геморрой будет. Но когда терпеливо ждёшь, джанк сам к тебе придёт, если ты, конечно, действительно этого хочешь.
В Мехико я пробыл несколько месяцев. Как то раз, между делом, отправился повидать адвоката, нанятого мной для оформления въездных и рабочих документов. У офиса топтался оборванный, в уходящем соку, мужчина.
– Ещё не приходил, – заметил он.
Я взглянул на него. Старый джанки, без тени сомнений. Я просёк – у него насчёт меня тоже не было и тени… Болтали, пока не заявился адвокат. Джанки собирался продать несколько церковных медалей и адвокат велел ему притащить около дюжины в контору.
Разобравшись с юридической мотней, я предложил этому джанки вместе поужинать и мы отправились в ресторанчик на Сан Хуан Летран. По заказу моего собеседника рассказал свою историю. Выслушав, он отвернул лацкан пиджака и показал машинку, воткнутую в подкладку.
– Я сижу двадцать восемь лет, – молвил мой неожиданный новый знакомый.
– Купить не хочешь?
Глава 34
В Мехико только один пушер – Люпита, занимавшаяся этим уже около двадцатника. Начала с одного грамма и доросла, в результате, до местной монополии на торговлю джанком. Весила фунтов триста… Джанк стала потреблять, чтобы похудеть. Никаких признаков улучшений, лицо только осунулось. Примерно каждый месяц нанимала себе нового любовника, дарила ему рубашки, костюмы, наручные часы, а когда пресыщалась, то давала хахалю пинка под зад.
Чтобы работать в открытую, Люпита остегивала сполна, будто открыла бакалейную лавку. Ей не приходилось опасаться стукачей, поскольку каждый фараон в Федеральном округе знал, что она торгует. Джентельменский набор выдавала в стаканах из под алкоголя, так что джанки могли вмазываться прямо в кабаке и уходить порожняком. Всякий раз, когда какому нибудь легавому требовались деньги на опохмел, он шатался около заведения Люпиты, подлавливая персонажей с дозняками. В случае удачного шмона, легавый за десять песо (1,25 дол.) отпускал жертву восвояси. За двадцать, возвращал джанк обратно. Время от времени, некоторые неблагоразумные обитатели Мехико начинали торговать гораздо лучшим продуктом по более низкой цене, но протягивали недолго. У Люпиты была твердая такса – десять доз тому, кто укажет ей в Федеральном округе другого пушера. Затем она звонила одному из своих друзей в отделе по борьбе с наркотиками и незадачливого конкурента заметали.
Попутно Люпита приторговывала краденым. Если кто нибудь срывал большой куш, она наводила справки, устанавливала контакт с тем, чьих лапок было дело. Воры продавали ей краденое по её же расценкам, иначе она наводила полицию. Люпита была в курсе всех событий многослойного дна Мехико, надёжно пустив корни, распределяя свои дозняки словно ацтекская Богиня.
Дозняки она строго продавала в "пакетиках". Предполагалось, что это героин. На самом деле это был пантопон, разбодяженный молочным сахаром и ещё какой то дрянью, походившей на песок, остававшейся после готовки на ложке нерастворенной.
Я стал брать Люпитины пакетики через Айка, того старого джанки, с которым мы встретились у адвоката. К тому времени моя завязка продолжалась уже три месяца. Вернуться в исходное подсевшее состояние понадобилось три дня. Наркоман может быть на чистяке хоть десять лет и сесть по новой меньше, чем за неделю, тогда как человеку никогда не употреблявшему необходимо ширяться дважды в день в течение двух месяцев, чтобы приобрести привычку. Я вмазывался четыре месяца ежедневно, и только тогда стал замечать подобие ломки. Можно составить длинный перечень её симптомов, но само ощущение абсолютно ни на что не похоже, словами это не выразить. Такой джанковой ломки я не испытывал, пока не сел вторично. Почему же наркоман садится намного быстрее, чем неискушенный пионер джанка, даже если провел долгие годы на чистяке? Я не сторонник теории, согласно которой джанк всё это время таится в твоем теле – обычно в качестве такого хранилища рассматривают позвоночник – я не принимаю всех этих психологических толкований. Мне кажется, что употребление джанка вызывает необратимое изменение в клетках. Если ты был джанки хоть раз, – останешься таким навсегда. Можно прекратить ширяться, но никогда, после первой подсадки, ты уже не слезешь.
Когда моя жена просекла, что всё пошло по новой, то сделала так, как не поступала ещё ни разу в своей жизни. Спустя два дня после знакомства со стариной Айком я готовил продукт. Жена вырвала ложку и выплеснула джанк на пол. Я закатил ей пару пощечин, и она, рыдая, бросилась на кровать, а потом обернулась ко мне:
– Ты что, вообще уже ничего не хочешь? Ты не представляешь, каким становишься невыносимым, когда сидишь. Как будто всё меркнет… Ладно, делай, что хочешь. Думаю, у тебя всё равно есть заначка.
Никакой заначки у меня не было.
Люпитины пакетики стоили пятнадцать песо каждый – около двух долларов. По силе доза была равна половине штатовской двухдолларовой капсулы. Если просто сидишь, двух пакетиков хватит, чтобы быть в порядке, а это мне и было нужно. Чтобы по настоящему удолбаться, необходимо пакетика четыре. Учитывая, что в Мексике всё дешевле, я надеялся и джанк покупать по дешёвке, поэтому счел такую расценку возмутительной. Приехал, и на тебе, плачу за джанк худшего качества больше, чем в Штатах. Просветил меня Айк: "Ей приходится вздувать цены, ведь она ещё фараонам платит".
– А как насчёт рецептов?
Он рассказал, что коновалы выписывают Эмми только в растворах. Максимальное количество для одного рецепта – пятнадцать сантиграммов. Я подсчитал, что это будет обходиться гораздо дешевле покупки у Люпиты, так что стали выцеплять коновалов. Нарыли нескольких… За пять песо они выписывали рецепт, ещё за пять по нему же выдавали.
Если привычка в целостности и сохранности, аптечная доза держит сутки. Беда в том, что достать рецепт проще, чем продукт, и даже если находишь аптеку, где по нему могут дать, нет никакой гарантии, что аптекарь не прикарманит джанк, а тебе не впарит дистиллированную воду. Или у него нет морфы, а он возьмет с полки, что попало, и сунет в склянку. Были случаи, когда я расплачивался за рецепт, а получал на руки хуйню, полную нерастворимого порошка. Пытаться вмазаться этой дрянью тоже самое, что кончить жизнь самоубийством.
Мексиканские коновалы не похожи на штатовских. Никогда не будут загружать тебя профессиональным подходом, ответственным отношением к делу и т.д. Если они вообще выписывают, то без выслушивания всяких там историй. В Мехико так много докторов, что большинство практикующих едва сводит концы с концами. Я знавал медиков, которые подохли бы с голоду, если бы не выписывали морфий. У них нет ни одного пациента, если, конечно, не включать в эту категорию джанки.
Айка я поддерживал как себя самого, деньги быстро вылетали. Спросил его насчёт мазы заделаться пушерами. Он заявил, что это невозможно.
– Ты и недели не продержишься. Покупателей, которые будут платить тебе пятнадцать песо за вмазку качественным аптечным продуктом, естественно, хоть отбавляй. Но как только их начнет ломать и не окажется денег, они прямиком направятся к Люпите и заложат тебя за несколько пакетиков. Или другой вариант – их сцапает полиция, и у них быстренько развяжутся языки. Некоторых даже уговаривать не придётся. Сразу скажут: "Отпустите меня, я расскажу, кто торгует джанком". Фараоны подсылают его к тебе с мечеными деньгами, он якобы покупает, и дело сделано. Тебя зажопят на месте. А за торговлю дают восемь лет, без всяких залогов… Ко мне заявлялись такие: "Мы знаем, Айк, ты продукт по рецептам берешь. Здесь пятьдесят песо. Достань мне один". Иногда притаскивают дорогие часы или пиджаки. Я говорю таким, что завязал. Можешь быть уверен, я делал бы двести песо в день, но и не продержался дольше недели.
– Неужели ты не можешь найти пять шесть нормальных покупателей?
– Я знаю каждого хипстера в Мехико. И никому бы не доверился. Ни одному.
Глава 35
Поначалу мы получали джанк по рецептам без особых проблем. Но через несколько недель в аптеках, где выдавали морфу, начали скапливаться рецепты, и они стали сокращать выдачу. Дело шло к тому, чтобы вернуться к Люпите. Один или два раза нам не хватало на дозу и приходилось затариваться у неё. Практикуя добротный аптечный морфий мы здорово подсели и, чтобы держало, требовались два пятнадцатипесовых пакетика в стиле Люпиты. Теперь я уже не мог позволить себе дозу за тридцать песо. Надо было завязывать, сокращать "рацион" до уровня этих двух пакетиков в день, или находить новый источник.
Один из врачей, который выписывал нам рецепты, посоветовал Айку обратиться за правительственным разрешением. Айк объяснил мне, что мексиканское правительство выдаёт хипстерам торчкам разрешения на получение определенного количества морфия в месяц по доступной цене. Врач мог оформить для Айка прошение за сто песо. "Сейчас же иди и договаривайся", – сказал я ему и выдал требуемую сумму. Я не придал этому значения, полагая, что без мазы, но всё неожиданно получилось. По прошествии десятидневки он получил правительственное разрешение на покупку пятнадцати грамм морфина в течение месяца. Оставалось только подписать у своего врача и у главного эскулапа в Департаменте Здравоохранения, а потом он мог спокойно направляться в аптеку и брать.
Цена была около двух долларов за грамм. Помню, как ему впервые выдавали по разрешению. Полная кубиков морфина коробка… Голубая мечта каждого джанки! Я никогда ещё не видел столько сразу и внутренне трясся, доставая деньги. Продукт поделили по братски. Семь грамм морфина в месяц обеспечивали стабильные три грана в день. Это было больше, чем я когда либо имел в США. То есть запасся достаточным количеством джанка на месяц по цене в тридцать долларов, в сравнении с тем же количеством, только за триста, в Штатах.
Глава 36
За всё это время я не познакомился ни с одним другим джанки в Мехико. Большинство из них добывали деньги на джанк воровством. Всех их держали под колпаком, и все они активно стучали. Ни одному из них нельзя было верить ни на грош. Ничего бы хорошего из общения с ними не вышло.
Айк не был вором и добывал хлеб насущный продажей браслетов и медалей, выдавая их за серебряные. От своих покупателей ему приходилось держаться подальше, потому что липовое серебро чернело в считанные часы. Дважды его арестовывали по обвинению в мошенничестве, и оба раза я его выкупал. В конце концов, я посоветовал ему заняться какой нибудь строго узаконеной дребеденью и он начал торговать распятиями.
В Штатах Айк был бустером – магазинным вором – и утверждал, что делал в Чикаго по сто долларов в день, запихивая костюмы в свой чемодан с пружинами. Одна из стенок чемодана в самый ответственный момент пружинила, и под ней оказывалось пустое место. Вырученные деньги шли на морфу и кокаин.
В Мексике Айк воровать не собирался – себе дороже. Сказал, что даже самые искусные воры проводят большую часть жизни за решеткой. В Мексике рецидивиста могли отправить в исправительную колонию Трес Мариас без судебного разбирательства. Тут нет воров из служащих, с чёткой принадлежностью к среднему классу и хорошо обеспеченных, как в Штатах. Здесь работают только крупные воротилы с политическими завязками, да бродяги, которые собственно и проводят в тюрьме примерно половину своей жизни. Обычно, крупная рыба – полицейское начальство и высокопоставленные чиновники. Вот такая система здесь процветала, а у Айка не было завязок, чтобы вписаться.
Время от времени я встречался с одним темнокожим джанки с Юкатана, которого Айк отрекомендовал как "Чёрного ублюдка". "Чёрный ублюдок" мастерил распятия. На самом деле, он был необычайно религиозен и каждый год совершал паломничество в Челму, проползая на коленях по камням последнюю четверть мили с двумя людьми, которые его поддерживали. После этого целый год ширялся.
Святая из Челмы похоже является покровительницей джанки и мелких жуликов, потому что раз в год все клиенты Люпиты становились паломниками. "Чёрный ублюдок" снимал в монастыре келью и толкал налево пакетики с джанком, в которые, не скупясь, добавлял молочный сахар.
С ним я сталкивался периодически и узнал о нём массу занимательных историй от старины Айка, который ненавидел Чёрного так, как только один джанки способен ненавидеть другого.
– Чёрный ублюдок спалил ту аптеку. Приперся туда, сказав, что я его послал. Теперь там больше ничего не дадут.
Вот так я и плыл по течению. Нам всегда немного не хватало под конец месяца и приходилось выписывать несколько рецептов. В отсутствие продукта всегда появлялось ощущение неуверенности, исчезавшее с отложенными в надёжное место семью граммами, после чего на смену приходило сытое чувство безопасности.
Однажды Айк схлопотал пятнадцать суток за бродяжничество, проведя их в городской тюрьме – "Кармен", как её называли. А я тут как раз иссяк и не смог заплатить штраф, добравшись до него только через три дня, да и то на свидание. Его тело высохло, лицо осунулось так, что проступили кости, карие глаза блестели от боли. Во рту у меня был целлофановый пакетик с опием. Вжал опиюшник в половинку апельсина и протянул Айку. Через двадцать минут он капитально отъехал.
Оглядевшись, я обнаружил, что хипстеры выделяются в особую группу, ровно как и голубые, визжавшие и вихлявшиеся в своём углу двора. Джанки тоже собирались вместе, болтая и обмениваясь своими характерными жестами.
Все джанки носят шляпы, если они у них, конечно, есть. Все выглядят похожими друг на друга, словно носят одинаковую одежду, но каждый – на свой особый манер, дабы избежать абсолютного совпадения. Джанк отметил их своим несмываемым клеймом.
Айк рассказал мне, что заключенные часто воруют у новичка штаны. "Сюда иногда попадают полные кретины!" Я заметил нескольких человек, разгуливающих в нижнем белье. Комендант мог задержать жён и родственников, проносивших джанк зэкам, и с полным правом кинуть их на всё, что они при себе имели. Как то он поймал женщину, которая пыталась пронести пакетик мужу, но с собой у неё оказалось только пять песо. Тогда он заставил её снять платье и продал его за пятнадцать, а несчастная баба отправилась домой, завернувшись в старую, паршивую простыню.
Заведение просто кишело стукачами. Айк боялся и шаг ступить с тем опиюшником, который я ему притаранил, опасаясь, что сокамерники отберут или донесут коменданту.
Глава 37
Жизнь потекла своим чередом, я завис дома, ширяясь по три четыре раза в день. Чтобы хоть как нибудь себя занять, поступил в колледж Мехико Сити. Студенты потрясли меня своими забитыми, жалостливыми физиономиями, впрочем, я тогда к ним особенно не присматривался.
Когда после года на джанке оглядываешься назад, чувство такое, что времени нет вообще. Чётко проступают только периоды ломок. Ещё запоминаются первые несколько раз, и то, как ширялся, когда ломало по настоящему. (даже в Мехико всегда настанет день сплошных обломов. Аптека закрыта, твой мальчик выбился из графика, а коновал мотанул из города на очередную фиесту. Короче, затариться не можешь).
Конец месяца. Джанка нет, меня трясёт. Жду пришествия старины Айка с его рецептами. Джанки полжизни проводит в ожидании. У нас в доме обитал на содержании противный серый котище. Решив продемонстрировать любовь к животным, я сгрёб вышеозначенного питомца и усадил к себе на колени, чтобы приласкать. Когда тот захотел спрыгнуть, усилил хватку. Кот, пытаясь удрать, стал мяукать. Я наклонил лицо, в надежде коснуться холодного кошачьего носа своим, и питомец, не будь дурак, оцарапал его. Слегка проехал, даже не до крови, но и этого хватило. Держа кота на вытянутой руке, свободной надавал ему пощечин. Кот орал и царапался, потом обделал мне, в знак протеста, штаны. Несмотря на кровоточащие руки я продолжал колотить ему по морде. Животное вырвалось и помчалось в туалет, наполнив его с испуга невнятным шипением и жалостливым мяуканьем. "Сейчас покончу с этой скотиной", – решил я, схватив тяжелую разрисованную палку. Пот ручьем тек по лицу. Я весь дрожал от возбуждения, и облизав губы, притаился у клозета, готовясь пресечь любые попытки к бегству. В этот момент ввалилась моя старушка, и палку пришлось опустить. Кот, пользуясь благоприятной ситуацией, выполз из туалета и рванул вниз по лестнице.
Глава 38
Айк, найдя приличные бабки, принёс мне кокаину. "Си" трудно найти в Мексике. Раньше я никогда не пробовал хорошего. Кокнар – чистый кайф. Возносит тебя вверх, механический лифт, который начинает исчезать, как только ты чувствуешь его движение.
Я не знаю ничего равного кокаину по приходу, но он длится всего минут пять или около того, а потом нужно втираться снова. Когда ширяешься "Си", добавляешь чуть больше Эмми, выравнивая кайф, как бы сглаживая грубые края. Без морфия, кокаин делает тебя излишне нервным, плюс ко всему морфий – отличное противоядие от передозировки. Точной дозы для кокса не существует, разница между обычной и опасной дозировкой не такая уж и большая. Несколько раз я перебирал… В глазах темнело, сердце переворачивалось… К счастью, у меня всегда было при себе достаточно морфы и укол поправлял ситуацию, направляя её в нормальное русло.
Когда ты подсел, джанк – биологическая необходимость, невидимый рот. Вмазался, и тебе хорошо, словно как следует набил брюхо. А с кокаином нужна новая вмазка, как только действие спадает. Если у тебя в доме залежи Чарли, то пока его не истребишь, в кино… Да, какое кино! Вообще никуда не выйти. Одна вмазка вызывает дикое желание повторить, поддержать кайф на прежнем уровне. Но когда кокс оказывается вне пределов досягаемости, сразу о нём забываешь. Привыкания к "Си" не бывает.
Глава 39
Джанк резко сокращает половую активность. Тяга к платоническому общению одинакового с сексом происхождения, так что сидя на морфе и Эйче, я полностью замыкался в себе. Если кто то хочет поговорить, о’кей, поговорим. Но нет потребности в знакомствах. Слезая с джанка, я всегда оказывался втянутым в период неконтролируемой общительности и болтал с каждым, кто хотел бы меня выслушать. Джанк забирает всё и ничего не даёт взамен, за исключением подстраховки на случай ломки. Порой я трезво оглядывал жизнь, которую сам же себе и устроил, и решал начать лечение. Когда джанка полно, то сам факт торчания не кажется чем то серьёзным. Говоришь себе: "Что то от этих уколов я больше удовольствия не получаю, слезу, как не хуя делать". Но в радужные планы вмешивается ломка, и всё выглядит иначе.
Примерно за год моей подсадки на джанке в Мексике, я принимался за лечение раз пять. Пытался сократить число вмазок, пробовал китайское лекарство, но ничего не помогало.