Развратный роман - Алистер Кроули 6 стр.

Ребенка уже развязали и позволили ему вымыть свое израненное седалище, пока элегантная учительница и легкомысленная модистка сидели на роскошной софе и восстанавливали растраченные силы вином и пирожными, беседуя о прошлых приключениях и воображая новые сладострастно–соблазнительные сцены.

Однако мой собственный опыт был намного серьезнее. На мой взгляд, бичевание - лишь насмешка, если жертва при нем выживает. Когда я достиг совершеннолетия, отец решил устроить настоящий пир. Его многочисленные чернокожие рабы (да, знаю, дружище Г…мс…т, ты думаешь, что я лгу, но хотя к моменту моего рождения отец мой жил во Франции, потом он купил плантацию в Вест–Индии, и, как послушный сын, я отправился туда на веселое празднование), его многочисленные чернокожие рабы, как я только что сказал (да ты парень не промах, я тоже знаю, что рабство отменено в большинстве стран Вест–Индии, но мой отец жил на секретном острове, который даже не нанесен на карту и защищен от посторонних глаз туманами, вызванными беспрестанным пердежом его моряцкого населения), его многочисленные чернокожие рабы (надеюсь, теперь–то все ясно?) незадолго до этого составили разветвленный и потаенный заговор: они условились срать мимо кадок с мелассой, тем самым лишая своего хозяина продуктов старательно разработанной им диеты, состоящей из отходов сахарного тростника. Поэтому он решил, что их наказание должно послужить уроком для всего острова, и в то же время собрался отметить мое совершеннолетие в соответствии со столь благоприятным моментом.

Вероятно, ты считаешь, что этому стоит посвятить целую главу и отдельную- беременности Лейлы. Тогда я прервусь и уделю часок–другой пузочесанию и мандогребству с какой–нибудь из свободных дырок, пока ты настучишь все то, что я уже рассказал.

CAPITULUM X Семейные сношения

- Под широкой верандой фамильного особняка выстроились в ряд рабы. Надсмотрщики с длинными пастушескими бичами и могучими жесткими елдаками стерегли их, изредка утоляя похоть в дымящихся негритянских жопах. Отец и матушка вышли с сестрой и со мной и, не теряя зря времени, заняли позы для тех услад, что составляют основу семейного уклада во всем мире. Поскольку это был мой день рождения, я находился посередке. Я лежал на спине, подняв ноги, пока симпатичный живчик отца буравил мою сочную задницу, а центральная борозда матушки нанизывалась на мой плужок. Сестра оседлала мою голову, и сладкий соус стекал с ее цветной капустки прямиком мне в рот. Благодаря искусному расположению зеркал мы наблюдали за всем происходящим, и по знаку отца главный надсмотрщик вывел вперед пухловатую девчонку с совершенно белой кожей. Она громко завопила, моля о пощаде, но это было бесполезно. Ее вмиг привязали к треугольнику, и похотливый негр начал отхватывать плеткой огромные шматки мяса с ее спины. Мы бредили в унисон под ее вопли, а затем наши семейные фонтаны одновременно брызнули пенистыми струями сладострастия.

Прежде чем бабенка отключилась, надсмотрщик приказал остановиться. Она была молодая, скромная девушка, и по его сигналу на нее набросились трое здоровенных негров. Не обращая внимания на ее крики и слезы, они засандалили свои вонючие жопооткрывашки в ее нежную киску, говнощелку и хрупкий ротик соответственно. Последнему амбалу не повезло: агонизирующая девчонка вцепилась зубами в его затычку и поранила ее. С сатанинским ревом чернокожий дикарь вырвал ей зубы голыми руками, удерживая ее за волосы, и вновь засадил свою сальную пробку в ее варежку, тем самым отчасти подавив жалобные крики и чуть не задушив ее, а пару секунд спустя его бурлящее–блаженное бланманже хлынуло пенящимся потоком ей в глотку. В тот же миг парочка на противоположном конце затопила ей кишки, сломав перегородку и превратив нежные внутренности незадачливой девчушки в океан страданий, поскольку все, с чем соприкасалась их едкая, ядовитая слизь, начинало разлагаться. Девица лишилась чувств. В бешенстве отец подскочил и принялся хлестать ее плеткой по окровавленному лицу, но все было тщетно. Его начали отговаривать. Когда она очнулась, он заорал, набил ей живот кайенским перцем и оставил на палящем солнце! Следующим привели десятилетнего мальчика, и матушка, взяв иглу и тонкую серебряную проволоку, так туго зашила ему уретру, что через нее не могло просочиться ни капельки жидкости. Затем она схватила его юный смычок и множеством чувственных прикосновений пробудила у паренька желание, при этом саму ее обслуживала вереница рабов, которые своими пылкими блудодеями разоряли ее кустистое гнездо. На мучения бедного мальчонки страшно было смотреть, но эротическая фантазия матушки не ведала границ. Примерно через час после начала что–то внутри у него не выдержало, и вместе с ужасным воплем, который матушка слушала с горделивой довольной улыбкой, ласково целуя мальчишеские губы, изо рта у него хлынула кровь: он скончался в муках.

Теперь пришла пора и моей сестре выбрать для себя забаву. Ее похотливый взгляд остановился на красивом чистокровном негре с великолепным торсом. Подозвав к себе, она одарила его пламенным взором, тотчас очаровавшим беднягу. Сестра озорно обнажила свою смуглянку–бесс, и боязливая тростина парня приподняла прелестную головку. Сестра позвала на помощь, завопив, что раб хочет ее изнасиловать. Надсмотрщик, нередко присутствовавший на подобных развлечениях, взмахнул палкой и сильно ударил по преступному посоху, который сразу же поник. Хохотушка продолжала флиртовать, пока оскорбление не повторялось, а за ним опять следовало наказание. Она подходила все ближе, кружась в восхитительном танце, а жестокая трость вновь и вновь обрушивалась на домкрат вопящего раба. Подойдя еще ближе, она щекотала волшебным язычком чувствительный пудинг, тот неизменно вставал, а надсмотрщик укладывал его искусным ударом. Будешь знать, как пялиться на хозяйку, мерзавец! - кричала она, ластясь своим разгоряченным родимым пятном к измочаленному брюховспарывателю. В конце концов, несмотря на все свое искусство, она больше не могла поднять поникшую головку, превратившуюся в бесформенное месиво. Припав нежным ротиком к окровавленному кончику, она с беспредельной похотью принялась жевать и глотать промежностный пудинг вопящего негра. В завершение трапезы она зверски укусила его волосатые подвески и заглотнула их с острейшим наслаждением. Не удовлетворившись зрелищем учиненных страданий, сестра приказала проткнуть его ягодицы металлическими крюками и раздвинуть их, после чего вбила клин ему в очко, так что сломался таз. С адским хохотом она подписала вольную и вручила ее негру.

К тому времени ее страсти достигли горячечного накала. Сестру мог удовлетворить, как минимум, осел. К счастью, во дворе стоял жеребец, которого привели и поставили в позу. Мало–помалу он прокладывал путь в ее огненную пещеру гармонии, а леди, разрываясь между экстазом и агонией, кончала снова и снова.

Теперь следовало подумать о моих собственных желаниях. Я выбрал следующую комбинацию: одному рабу туго зашили очко и накормили его кротоновым маслом, другого обсыпали сахаром и вываляли в муравейнике, а третьему я выпустил кишки и заставил его съесть их, пока они еще дымились. Четвертого и пятую - мужа и жену - я запер и кормил их собственными детьми, а затем друг другом, всячески увеча их, но не лишая жизни.

Все эти сладострастные приказы вскружили мне голову, и хохмы ради я обезглавливал других рабов и затыкал им трахеи своим пунцовым шомполом, пока остальные по очереди меня содомили. Я не мог оторваться от сей восхитительной забавы до самой ночи, когда отец воскликнул, громко загоготав: Клянусь Господними мудями, Галахад, уже некому будет приготовить ужин!

Однако моя сестрица была не только красива и добра, но еще и умна. Надсмотрщики разожгли из палок костер, и вскоре она пожарила отменное ниггерское мясцо. Вместо супа она подала нам жеребцовое желе из своего замусоренного кукушкиного гнезда, вместо рыбы - превосходное блюдо из соскобов старых негритянских махерок, на первое - кучу яиц в говенном соусе, а также груду требухи и вкуснейшую зобную железу, вместо овощей - желудки наших жертв (объедение под стать Ковент–Гардену, ведь питались они исключительно дарами земли), ну а на смену блюд - прекрасное бедро. На десерт она обнесла нас своей собственной земляничной поляной, а пряности с той же легкостью были извлечены из ее ароматной прямой кишки.

Она ссала белым вином, кончала ликером и потчевала нас красненьким почище бургундского: редчайшая удача - как раз в то утро у нее начались месячные!

Ах, как же хорошо мы поужинали, сынок!

Но зачем подробно останавливаться на той ночи? Вчетвером улегшись в постель, мы заливали одну простыню за другой. Даже Лейла не смогла бы вызвать у меня хотя бы доли того экстаза, что я испытал благодаря сестре и матери, которые постарались справить мне воистину славные именины, особенно когда отец - чистейшей души человек! - пришел им на подмогу по своей грубовато–добродушной староанглийской привычке.

Э–эх!..

CAPITULUM XI Коллапс казуиста, или Апофеоз Архиепископа, а также Роды уродов

- Когда церковная карьера вновь вырвала меня из объятий сопротивлявшейся семьи, какое грустное то было расставание! Прощайте, солнечные брега Таинственного острова в Карибском море! Прощай, прелестная лоханка моей очаровательной сестрицы! Прощайте, кровосмесительный камелек моей матушки и огнедышащий вулкан моего мужественного родителя! Быть может, никогда больше не увижу я ваши милые лица и никогда не сыграю на ваших блаженных охотничьих угодьях в пузощупа…

С тяжелым сердцем отправился я в путь и после приятного, хоть и не богатого событиями плавания вновь ступил на английскую землю. Оказалось, что на смену моей брошюрке Пизды: пара способов, как их ебсти, которая привлекла благосклонное внимание всех слоев общества, пришла пространная, но, на мой взгляд, нудная монография турецкого муллы под названием Сраки: пара мыслей о том, как их лизать.

Стол моей библиотеки (тогда я уже стал ебукингемским викарием) был буквально завален посланиями от различных церковных сановников, включая самого Папу римского, призывавших меня направить все силы на подготовку контрудара и развенчать самонадеянного еретика. Я подчинился и публично вызвал его на состязание в Альберт–холле: он должен был доказать на практике свой догмат, а я - свой. Басурманин отказался, что само по себе было уже победой. Когда следующей весной я выпустил монументальный Трактат о вершинах и впадинах, где исчерпывающе излагался весь предмет, мулла вновь впал в заслуженную опалу и, тщетно попытавшись задобрить Фортуну поэмой о кулинарном использовании плацент, кою ожидала судьба мертворожденного младенца, отказался от неравного поединка и позволил затрахать себя в жопу до смерти в главном хаммаме Константинополя.

В знак одобрения моей службы Папа назначил меня на жирное епископское креслице, с правом свободного пользования всеми хористами в округе. Но я отлынивал от работы иными способами, ведь Лейла по–прежнему была со мной, а ты ведь знаешь по собственному опыту: сто́ит ей хоть разок заманить твоего отца–исповедника в свою изумительную западню, и очень непросто будет оттуда выбраться.

Дело было так. Англичане все еще высаживались нескончаемой чередой на солнечные берега Нидерландов, когда моя девятисотая на тот час сливочная поллюция прогрохотала, подобно волне, разбиваясь живым фонтаном. Обычно мы торжественно отмечали эту поллюцию, поскольку ее наступление знаменовало скорое завершение сезона томатного соуса. Несмотря на все мои усилия, мне никогда не удавалось добиться тысячи. Полагаю, девятьсот - это своего рода физиологический предел, так сказать, для одного подхода. В лучшие мои времена цифры были такими:

Бросил в отвращении.

Ты спросишь, почему Лейлиных месячных не хватало на тысячу, если, судя по цифрам, это занимало всего 14 часов 57 минут? Дело в том, что она была своеобразно устроена в этом отношении. Ее так называемые месячные наступали через каждые четыре дня и длились не более двенадцати часов. Поэтому я всегда срезался примерно на 925–м разе.

Вся мудрость сего природного установления вскоре прояснится.

Желательность рождения еще одной Лейлы окрылила (если воспользоваться метафорой) органы размножения вшивобороздчатой барачной шмары. Так что дальнейшие факты не должны вызывать удивления у истинного ученого.

Как я уже сказал, мы отметили девятисотую палку кратким, но радостным гимном во славу Господа, сотворившего нас, и я на минуту вытащил свою взмокшую колбасину, чтобы вытереть досуха (ничто так не отравляет игру в повара и бабульку, как повышенная скользкость дамской яйцебойки), а когда вернул ее в ножны, девчушка настолько прибалдела, что на секунду забыла о защите от нежелательной беременности. С этой целью она всегда сокращала мышцы вагины в двух местах: в районе вульвы (дабы зажать церемониймейстера) и возле матки (чтобы оплодотворяющая жидкость, или, как она любила называть ее, орудийная смазка не успела сделать свое черное дело). Оставшееся пространство, превосходившее Пещеры Кентукки, в сезон отводилось под уборную, а в остальное время - под общественный сральник для чудесной коллекции червячков и прочих рептилий, с которыми она никогда не расставалась. В частности, у нее был один ленточный червь (славный парень, я хорошо его помню: с интеллектом, как у Ньютона, и хвостом, похожим на зубочистку); она его просто обожала. Так что никакой опасности не было. Но в тот раз она расслабилась, и моя меласса, или мой детородный пудинг, если ты предпочитаешь это выражение, просочился в ее утробу, она зачала и тридцать шесть дней спустя нарожала целую ораву спиногрызов. Напрасно стоял я подле кровати, заебывая каждого до смерти, как только он появлялся на свет, и отбрасывая в сторону. Я был бессилен. Не буду подробно останавливаться на этой мучительной теме: достаточно сказать, что в действительности родились не менее ста семидесяти пяти штук (как назло все девочки, с обезьяньей и улиточной примесью по материнской линии - я давно подозревал об изменах, хоть и не мог их доказать), и наша репутация была бы погублена, кабы не хитрость и находчивость, которые всегда выручали меня в самых трудных и неблагоприятных ситуациях. Я подкупил камердинера Папы, чтобы он спрятал их в ночном горшке Его святейшества, и, решив, что к нему вернулась белая горячка, понтифик отдал распоряжение мгновенно их уничтожить. Когда же он проведал о шутке, его гнев сменился радостью оттого, что хотя бы на сей раз обошлось без D.T. Осознав весь комизм положения, он рассмеялся и назначил меня архиепископом. Так Господь творит чудеса и обращает мнимое зло к добру.

Мне хотелось бы остановиться поподробнее на приятных воспоминаниях о Лейлином поддувале, каким оно было в краткий период беременности. Представь себе, как ее сальный животик вздымается при одной мысли о ебле, как твой двадцать первый палец постоянно щекочут бесчисленные пальчики множества зародышей, как ее наполняет странная слизь, и ты уносишься в страну блаженных грез, которые не описать в словах! Да уж, чудесное было времечко… Но послушай, паренек, эти разговоры отвлекают меня от архиепископских обязанностей. Сегодня после обеда у меня встреча с епископами, которых необходимо выебать. Наверняка, тебе хватит материала на целую книгу. Советую сматывать удочку и подлечить свой шанкр. Уверен, что ты ничего не расскажешь о маленькой неприятности с Графиней, и надеюсь еще увидеться с тобой в скором времени - тогда–то я и продолжу рассказ о своей жизни. Оревуар, и прощай! Да благословит и сохранит тебя Господь! Да призрит Он на тебя светлым ликом Своим и дарует тебе покой - ныне и присно, аминь!

Он перекрестился, плюнул мне в левый глаз и кончил в правый, а затем с изысканной учтивостью проводил до двери. У ворот он запечатлел нежный поцелуй на моем очке и на прощанье деловито вздрочнул мой усталый черепан.

Я отключился: от великого церковнослужителя осталось лишь воспоминание.

Словарик синонимов и фраз из развратного романа

Анус:

вонялка, гнилушкино дупло, говнодырка, говнопровод, говносборник, дерьмохранилище, жопа, жопенция, жопень, зад, задница, задок, клистирная трубка, коричневая трещина, корма, любовный проход, навозоразбрасыватель, очко, пердильник, попка, прямая кишка, седалище, срака, чайная чашка.

Вагина:

бессловесная обжора, бона–роба, булочка с маслом, вадемекум, ватерклозет, ведро с дегтем, волынка, вульва, галиманда, гардеробная, голощелка, грошовая труба, дамская яйцебойка, двустворчатый моллюск, двухпенсовое метро, дикое яблочко, друшляк, дупло, дырка, дырища, закидушка, западня, запеканка, земляничная поляна, индийский каучуконос, калтычок, камелек, капустная грядка, капустный кочан, картофельная яма, кисет, киска, кобургская буханка, колодец–при–швальборо, корыто, кошелка, крысиная ловушка, кукушкино гнездо, куна, кустистое гнездо, лавочка, ловушка для угрей, лоханка, лохматый сейф, манда, мандель, мандятина, манилка, махерка, мешочек для студня, минжа, мокрощелка, молочное ведро, мохнатая муфта, мохнатка, мохнатый сейф, мушмула, нагнетательный насос, ножны, нямка, огненная пещера гармонии, оладушек, омаровая верша, парилка, передок, петличка, пизда, пизденка, пиздень, пилотка, пирог с баранинкой, пирог с гусиными потрохами, пирог с крольчатинкой, пирожок, пихальня, плавильный тигель, плотская ловушка, подвальная дверца, поддувало, почечный пудинг, продолговатый чирей, пролом, птичье гнездышко, рисовое поле, роза, сальная дырка, сковорода, сливная труба, смуглянка–бесс, соломенный домик, соусница, теннисный корт, терка, устрицеловка, утиный пруд, фруктовая корзина, хваталка, хлюпалка, цветная капустка, центральная борозда, часовня, шахна, шлица, штуцер, щелка, щель, эдемский сад.

Груди: