Эту роль играет Китти Стиклер - поёт здесь классику "Бежевых Почек", где перечисляются хирургические насилия, и представители всех полов сообщают, что благоволят к женским формам. Она чирикает без намёка на иронию, сама перенесла каждую косметическую операцию из списка. Её тело настолько подогнано под медиа-стандарт, что едва регистрируется сетчаткой. Похоже, она неспособна завязать. Где-то есть узел - однажды он поддастся.
Атом входит, обращая ионный заряд воздуха. Статистика вероятности поляризуется. Пытаясь заметить девушку, он перефокусируется, пока она не затумани-вается в поле зрения, словно поющий поток патоки. Даже на этих частотах она похожа на вульгарную рек-ламку без следа настоящего продукта. Атом шагает между столов, достигая сцены раньше, чем течение его пустоплаща.
- Извините, мэм… - Эй!
- … меня зовут Атом, мне надо задать вам пару вопросов, смею выразить уверенность, вы поймёте. Знаете пария, размахивающего именем Джо Анисовое Семя?
Что за чёрт, кто ты такой, говоришь? - Вблизи она похожа на призрак, её лицо словно напылено аэрографом, Вали с моем сцены.
- Вы связаны с кидалой Гарри Фиаско?
- Затусуй свои вопросы себе в очко!
- Прошу сообщать только факты, мэм. Аудитория начинает обращать внимание, ощущая
некую активность на сцене.
- Я не знаю никакого Анисового Семени и не видела Гарри несколько недель. Эй, Сэм, убери этого гондона со сцены!
Сэм, лаская крыльями бензопилу, кратко бычится бестелесным голосом.
Толпа косеет, когда Китти, поддерживаемая лишь светом рампы, обиженно шествует со сцены.
- Леди и джентльмены, - говорит Атом, - если только вы доставите мне радость. Я определил музыкальную ноту для каждой степени человеческой лжи. Вот мой перевод инаугурационной речи президента. - И он вытаскивает кларнет.
Доктор ДеВорониз сущий труп - за исключением рта, который окукливается и щерится, как у обезьяны. Неживой, как тело в брезентовом мешке, он стоит у настольной лампы ради классического эффекта подсвеченной маски.
- Полагаю, это полный успех, мистер Кэндимен, и он принёс мне огромную порцию удовольствия.
- Вполне допускаю, сэр, - говорит толстяк в отельном кресле. - Что теперь нужно - суметь вернуть орган. Нельзя допустить, чтобы его вывезли из города.
- Не самое сложное задание, в конце концов.
- Есть одна вещь, которую я усвоил, доктор, что простота - это чистая доска, которую в обязательном порядке забрасывают и поносят с галёрки. Пора отправляться назад, сэр, - не хочу, чтобы Туров там лез в разговоры и вмешивался в ситуацию.
Дверь с шумом распахивается и ошарашенный Туров вваливается внутрь.
- У меня кровь идёт носом, - рыдает он, потом видит ДеВорониза и замирает. - А он что здесь делает?
- Доктор ДеВорониз как раз собрался уходить, мистер Туров.
ДеВорониз низко кланяется. - Успехов, - хрустит он и выходит, не разгибаясь. Он движется со скоростью размножения столов. Проходя мимо Джоанны в дверях, он склоняется ещё ниже и исчезает.
- Чего тут бродит эта тварь? - спрашивает Туров, вздрагивая. - Он напоминает мне насекомое, что лишь снаружи кажется мёртвым.
- Неотразимая метафора, сэр, и более точная, чем вам кажется. ДеВорониз настолько умён, что едва может разгуливать без толкователя. В любом случае, мы скоро снимаемся в другой отель. Но как прошло ваше задание - этот Атом принял наше предложение?
С сузившимися зрачками Туров промокает лоб надушенным платком.
- Принял? Нашему предложению обрадовались, как летучей мыши на фабрике липучек. Офис Атома - чёртова комната ужасов. Джоанна утверждает, что его укусила собака, и я склонен ему поверить. Представляете, против нас выставили жёсткое шутовство. Мы стремительно скрылись - моя честь задета, вы же понимаете. Этот слабоумный идиот думает, что выходить из машины на ходу и бежать, в то время как она продолжает двигаться - мудрое решение.
Кэндимен испускает жирный смешок.
- Есть идея. Чтобы воздержаться от исполнения, надо дать жизни покинуть тебя, а, Джоанна? Закрой дверь и расслабься.
- И он ушёл каким-то переулком, - продолжает Туров, - а мне пришлось охотиться за ним, как отцу за убежавшим ребёнком. - Он падает в кресло, а Джоанна закрывает дверь. - Я почти уже решил плюнуть на него, но я… не умею водить.
Кэндимен смотрит на карманные часы, еле слышно хихикает и перекладывает их в куртку.
- Ну и ладно. Не успех, конечно. Но красноречие, как медовые соты, жуют ради удовольствия, а не во имя учёбы. От деталей меня избавьте.
- Детали? - повторяет Туров, вытягиваясь вперёд, локти упираются в колени. Похоже, ему приходится претерпеть некую внутреннюю борьбу. Наконец он за-рывается лицом в платок и качает головой.
- Джоанна, тогда присядь, мой мальчик. И расскажи мне о своём впечатлении об этом Атоме.
Джоанна топочет вперёд и усаживает свои огромные телеса на крошечную деревянную табуретку. Его лицо раскрывается, как просвет в грозовом облаке.
- Умник, - рокочет он.
ДНЕВНИК АТОМА
Опишу своё восприятие. Скелет с иглой и нитками. Он живёт в доме, наполненном якорями и огнемётным оборудованием. Снаружи - нитяной буран. Власти - как скорпион в исполинском грузовике. Изнурённые граждане обвисают, как боксёры в клинче. Цельная оболочка Бога отвергнута на краю вселенной. Не хватает только ворона с планом по ту сторону жёстких глаз.
3 - Мы были вежливы
- Эти слова отравляют мне жизнь.
Эдди Термидор любит представлять сеть группировки как монстра Франкенштейна, более чувствительного, чем его создатель. Это правда, но правда неполная. Рождённый со стеклянным глазом, он стал таким водителем, который очевиден всем, едущим навстречу. Теперь, когда у него сногсшибательная команда шофёров, эта манера перекочевала на деловые отношения. Никто не сделал так много, чтобы избежать использования огнемётов в закрытых помещениях.
Он сидит за тяжёлым мраморным столом в каменном замке. Крепость группировки Термидора - не квартирка с картонными стенами, как центр города Бетти; она построена на заказ, внешние стены такие толстые, что занимают больше площади, нежели собственно жилые помещения. Промышленную готику разбавляет Брен-Шуй, искусство обмениваться негативной энергией с окружающей средой посредством размещения огнестрельного оружия в правильных местах по всему дому.
Он ставит на место приёмник, ломкий удар отдаётся эхом.
- Сэмми Тренсем у тумблера, - говорит он. - Сообщает, кто-то якобы устроил хаос в Креозоте.
Нада Нек и Шив сидят у стены на низком диване. Три складки появляются у Нады Нека на лбу - по одной на каждый нервный импульс. - Это ведь Тренсем по жизни всем вокруг продаёт обособление в форме кодеина? Может, он, наконец, влип на этой почве?
- Так, что его мозги скачут, как камбала? Я столкну его с такой высокой крыши, что он умрёт от скуки раньше, чем ударится о тротуар.
Шив исследует набор храповых ножей, отдыхающих у него на коленях. - Я им займусь. Помочу одну из этих тонюсенек.
- Шив, Шив, Шив. Я тронут. Слышал, Нек? Вдохновенный художник. Суматошное мельтешение ножа - и твои кишки разматываются по ковру. Может, даже солит лезвие перед ударом. Но пока придержи коней, Шив, ладно? Там была Китти - я хочу, чтобы она была тут, готовая целовать паркет.
- А, она внизу, босс, она здесь, - говорит Нада Нек.
- Чего? На кой мне в жизни сдалась Китти Стиклер?
- Вы говорили, вы хотите, чтобы она была здесь.
- По моему приказу, а не забежать на огонёк, будто у нас тут деревенская кафешка, где можно потрепаться о цветах и кроликах, ага?
- Извините, босс, вы меня раздавили.
- Шив думает, - шепчет Шив, не глядя по сторонам, - что Нек только притворяется тупым.
Китти начинает стучать каблучком, и все замечают, что она в комнате.
- Китти, какой дьявольский план привёл тебя в наше скромное жилище?
- Целовать паркет, да? - Она идёт к столу, выхватывает амортизатор из пачки и прикуривает. - "Эти слова отравляют мне жизнь". Вы в курсе, что я сегодня едва не погибла?
- Какая-то неприятность у тебя?
- О ха-ха, думаешь, прикольно торчать там, разглагольствовать со сцены перед кучей хамья?
- Естественно, именно об этом мы тут и размышляем - доставляет ли тебе этот процесс удовольствие? Будет ли так же радостно тем из нас, кто шевелит ко-нечностями.
Китти шествует к тяжёлому столу, хватается за его углы и пристально смотрит поверх него в единственный живой глаз Термидора.
- Ты быстро растёшь в моих глазах, Эдди, прямо как когда открыли, что бронтозавр может сидеть на жопе.
Термидор выставляет вперёд челюсть, как лоток в кассовом аппарате.
- Отлично, ты даёшь мне истинные факты в стиле "было-дело-я-обо-всём-этом-читала". А то у таких людей, как я, не на всё хватает места в жизни.
- Ладно, ладно. - Она садится напротив с сигаретой в руках. - Парень вошёл за здорово живёшь, поднялся на сцену и набросился на меня с угрозами и т. д. Потом в ход пошли словесные оскорбления, игра на флейте, огонь упрёков, горемнеи. Повсюду пули - у меня царапина на макияже, видите?
- Ничего не вижу.
- Зато больно.
- Ты просто не знаешь, что такое боль. Твой спинной мозг никогда не видел света.
- Да? Ну, зырь сюда, мистер Был-Там-Спёр-Рубашку. - Китти вытягивает на стол длинную ногу и задирает штанину, показывая сигаретой. - Видишь? Костепилка, прямо насквозь. Добавлено два дюйма, снова скреплено, конец сказки.
- Китти, я говорил тебе не показывать мне эту фигню. На кой мне в жизни сдались твои шрамы?
- Аф-фигеть, - шипит Шив, заглядывая ей через плечо.
- Боже, - тявкает Китти, пряча шрам, - давно ты сзади? Аж мурашки по коже.
- Сядь, Шив. - Термидор смотрит, как Шив скользит назад на диван. - Сейчас, Китти, ты перескажешь мне разговор с этим парнем - его все слышали, понимаешь, но мне надо услышать его из твоих уст.
- Да? - Китти нервно затянулась сигаретой. - Хорошо. Сказал, его зовут Атом? Адам? В этом роде. Модальность сыщика. Сказал, ищет Гарри. Фиаско.
- Ну, это забавно - почему он пришёл к тебе, Китти? У вас с Фиаско что-то есть?
- Ему бы хотелось, - говорит Китти, убивая амортизатор и вставая. - Ладно, забавный вышел визит, Эдди. Я зарегистрировала свою жалобу.
- Ты жалеешь, что я выпустил тебя на сцену?
- Нет-нет-нет, Эдди, я весьма благодарна, но место не слишком изысканное. А тут ещё и частные херы будут летать по сцене?
- Воспринимай это как комплимент, Китти. Ох и эй. Не в курсе, где мне найти Фиаско?
- Не-а, - отвечает она от дверей.
- И почему я тебе не верю?
- Го-мо-сексуальная паника? И вот её нет.
Термидор с минуту размышляет.
- И что за парень этот Адам-Атом?
- Единственный парень с модальностью ЧД и похожим именем - это Тэффи, Тэффи Атом.
- Отлично, Нек. Что мы о нём знаем?
- Слышал, он отрастил усы на животе, - шипит Шив.
- А ты? - вопрос к Наде Неку.
- Ага, всё как он сказал, я тоже слышал эту историю.
- Ясно. И всё?
- А что, этого мало?
Термидор откидывается назад и разглядывает обоих.
- Нада Нек, ты хорошая правая рука, но твою философию нельзя изложить вслух, не сбившись на австралийский акцент. Шив, ты хороший резатель, но твой интерес к ножам ведёт тебя к ошибкам в суждениях.
Оба ёрзают на диване. Шив хотел бы упомянуть о слабости босса к одной пустоголовой блондинке. Он считает её неуместной. Он полагает, что сам подходит ей гораздо лучше. Всё-таки Китти скальпелезависимая, а он резатель. Он понимает эти радости. Ты не жил, пока не оперировал собственной рукой.
- Вот что я скажу, - объявляет Термидор. - Шив, сядь на хвост Китти, посмотри, может, она выведет тебя на этого малого, Фиаско. Нада Нек, - ты найдёшь мне Атома. Он знает что-то об Исчезнувшем Гарри, пускай поделится знанием. Убирайтесь.
- Шив всё сделает как надо, - шелестит резатель, когда они с Надой Неком пятятся из комнаты.
- Китти, Китти, Китти, - мурчит Термидор.
Фиаско, Атом. Их кости сунут в работающую мельницу раньше, чем они снова начнут приставать к этой невинной девушке.
На чём она его поймала? Походка, эгоизм, сарказм. Она совершенный призрак его матери.
Босс, конечно, думает, что он преувеличил, но Тренсем знает, чему он стал свидетелем. Ему пришлось обнажить бензопилу, и эта шваброчка - та, которую никто толком не видит - стояла и пыталась привлечь его внимание. Оглянувшись, он обнаружил на сцене незнакомца в большом чёрном плаще, играющего на гигантской флейте. И пока он играл, что-то начало надуваться на конце инструмента. Это оказалась человеческая голова, полностью повторяющая таковую музыканта, губы прилеплены к другому концу флейты, смотрит на своего близнеца. Потом тело начало выпадать из-под головы, как рождающийся телёнок. Ноги коснулись сцены, и форма расширилась, медленно колыхаясь в потоках воздуха. Потом быстро надулись руки, затрепетали на позицию, и настоящий парень, первый, отцепился и взмыл над аудиторией. Новый мужик, плащ и всё остальное, перехватил флейту, и его музыка качалась и скользила, как фигура воздушного десанта. Летящий мужик, подсвеченный, испещрённый тенями, заорал, словно в ужасе, и с ним все остальные. Клиентура начала палить в потолок, друг в друга, в музыканта на сцене. "Баррет 82", ухая, отцепил один из резиновых канделябров, и к тому моменту, как тот шмякнулся на стол, все вытащили пушки.
Музыкант отреагировал странно. Когда посыпались залпы, он сложил флейту и обернул плащ вокруг себя, как Бела Лугоши, осел под ним и повернулся спиной. Пули словно исчезали в этом плаще, как обещания в манифесте. Потом, когда снаряды разнесли летающего человека, весь притон оказался под душем конфетти, все чурбаны смотрели вверх, как будто это Рождество, а парень со сцены исчез.
Каждая чешуйка конфетти несла миниатюрное подобие лица незнакомца.
4 - Черное бремя
Есть только одно заведение хуже Дворца Креозота, и это - Бар Задержанной Реакции на улице Валентайн, мрачная пещера каркающих прохвостов, стеклянной пыли и наслаивающихся искажений. Те, кто просят пулю и пива, никогда не доживают до дегустации напитков.
Бармен Дон Тото торгует символами анархии, сделанными из печёной пшеницы, - крендельки, как он их называет. Клиентура обжирается наркотиками пополам с джином, элем со всего света, содой и даже молоком. От некоторых коктейлей так пухнет голова, что человек становится похож на Ньюта Гингрича. Таких невезучих окружают и забивают, как кабанов. За стойкой в рамке висит фотография Рони Нелюбимого, боксёра, которому приказали слить бой, а он прорвался через внутренние сомнения и избил не только противника, но всех и каждого на арене и в её окрестностях в нарочито-ярком взрыве насилия против подавляющей заурядности.
Блоха Лонца сидит под ветряной турбиной и баюкает Радость Снайпера. Жирное тело в несерьёзной куртке, он укрепляет свои ссохшиеся ощущения, ввозя кон-трабандой в Америку факты и табак. Уши у него достаточно большие, чтобы вызвать смех. При его вместимости как у ромба только один клиент платит ему за передачу приказов, и этот клиент только что сел напротив.
- Сообщишь мне потом, Блоха?
- Когда я этим пренебрегал?
- Ты ничего от меня не скрываешь, не так ли?
- Вечно сомневаешься, Атом?
- Нет. - Атом прикуривает амортизатор. - Курить будешь?
Блоха взмахивает курткой, обнажая сотню коробок амортов, словно подсобку старого сигарного склада.
- Предлагаешь дьяволу спичку?
- Я задаю вопросы: ты рекомендовал мои услуги в последнее время?
- Ага. Большой мужик. Тупой. Полчаса пытался выбрать себе имя. Но склизкозадый коротышка с ним - он-то говорил серьёзно. Про Фиаско тоже спрашивали - можно было бы отправить их прямиком к Гарри, но я послал их к тебе.
- Благодарствую. - Атом передаёт пять сотен баксов.
- У меня из-за этих денег могут быть проблемы, Атом.
Атом затягивается папироской.
- Не гони. Проблемы никогда тебя не оставят и всегда будут считать тебя достойным их внимания. Проблемы - как ангел. Твой ангел, Блоха.
И тут же Атом жалеет о своих словах - не стоит говорить такие страшные вещи другу. Почему он всегда должен быть умным?
- Извини, Блоха. Вот. - Он даёт ему отделанную перламутром фотографию себя, рыдающего посреди стаи императорских пингвинов. - И ещё это. - Он лезет в плащ, достаёт что-то и разворачивает. - Это пристёгивающийся фильтр обаяния. - Он нацепляет жестяной слюнявчик на Блоху. - А теперь скажи, что любишь меня.
- Ненавижу тебя, Атом. Я терплю тебя, потому что ты мне платишь и покупаешь подарки.
- Видишь? Работает. Увидимся, Блоха. - Атом поднимается и идёт на выход.
Через полминуты врывается аварийная бригада Термидора во главе с Надой Неком.
- А мы тут и не хотим без неприятностей, - говорит бармен Тото, и все валятся в корчах смеха. Тото аккуратно кланяется и с усмешкой продолжает натирать стакан.
Нада Нек обнажает полуавтомат "М61 Убедитель" и размахивает им перед носом Блохи, легкомысленно присаживаясь и обозревая бар. Блоха реагирует так, словно нашёл червяка в своём яблоке.
- Вам, джентльмен, нужен мышечный релаксант?
- Ты местный инфотаракан? Думаю, ты можешь мне помочь. Да, думаю, можешь.
- Посмотри мне в глаз и выбери тему, если сможешь.
- Тэффи Атом - ты с ним встречался.
- Конечно я знаю Атома, только он сейчас занят. Он крот.
- У шпиков это тема недели? Чем же он так занят? Кстати, не забывай про пушку.
- Какие-то ребята попросили его найти Гарри Фиаско.
- Какие ребята?
- Мясистый тупарь и лавандовое зерно, имена не знаю.
- Ты не знаешь целую кучу всего подряд, да, Таракан? Что за слюнявчик?
- Если хочешь, можешь забрать - это фильтр обаяния.
- Умник, да?
- Слушай, всё, что я знаю - Фиаско работал на сторону. Здоровяк что-то говорил про тыкву.
- Тыква.
- Мозги для тебя.
- Мозги для меня, для меня мозги. Да, не фонтан. Ладно, Таракан, где нам найти Атома?
По дороге на выход Нада Нек останавливается в дверях.
- Есть время для песен, - задумчиво бормочет он, - и время для драки. А здесь время замерло. - И он поворачивается назад во тьму, поднимает полуавтомат и набрасывается на Блоху. Тысяча "Лаки Страйков" вспыхивает одновременно.