(Строго). Ну что, товарищ Потапов, давайте рассказывайте, что у вас там в бригаде стряслось?
Потапов (загадочно). У нас в бригаде, Лев Алексеевич, на днях произошла научно-техническая революция.
Любаев. О-го!
Соломахин. И выразилась она, значит, в том, что вы от премии отказались?
Потапов. Так ведь всякая революция от чего-нибудь отказывается, Лев Алексеевич. А иначе, какая же это революция. Баловство одно.
Батарцев. Что же вы, понимаете, целых три дня такую важную новость от нас скрывали?
Потапов. Тактический ход, Павел Емельянович! Вы же как руководитель знаете: мало родить хорошую идею, надо ещё преподнести, верно? А то разболтаешь, потом сам себя не узнаешь! Пришел бы я сюда – а вы уже всё знаете, все обсудили, все решили. Неинтересно. Если б в жизни не было тайн, Павел Емельянович, люди бы давно со скуки поумирали!
Комков. Потапов, давай ближе к делу!
Потапов. А ты, Комков, не подгоняй. Куда скачешь? Тут, кажется, партком, а не ипподром.
Соломахин. Товарищ Потапов, вы доложите коротко и ясно, почему ваша бригада отказалась от премии?
Потапов (серьезно). А потому, Лев Алексеевич, что эта замечательная премия бьёт рабочего по карману! Невыгодно нам получать её, эту премию!
Батарцев. Вот это уже интересно!
Соломахин. Только пока непонятно.
Комков. Что-то ты, друг, подзагнул. Как это – невыгодно?!
Потапов (поднимается). Объясню. Вот (показал на Толю, который с готовностью привстал) наглядный пример. (Комкову). Ты знаешь, сколько этот Толя Жариков – третий разряд бетонщика – за год потерял в заработке из-за простоев? Толя, скажи ему.
Толя (радостно). Четыре сотни!
Потапов (Толе). А сколько тебе премии начислили?
Толя. Полста!
Потапов. Тоже за год. Вот какой баланс получается! Это же смешно! На что ему такая премия? Вы ему дайте сначала те четыреста заработать, а потом уже на них накиньте премию. Тогда другое дело. Тогда это будет премия!
Любаев (разочарованно). В огороде бузина, а в Киеве дядька: простои, премия...
Комков (морщась). Ничего не понял! Ну, потерял на простоях, так почему же премию не взять? Пятьдесят рублей уже не деньги, что ли? Помешают?
Потапов (как маленькому). А-а-а! То-то и оно! Премия – ведь как понимать её надо! Как оценку! Нам же она дадена за третье место по соцсоревнованию! Выходит, оценку нам дали "отлично" или, скажем, "хорошо"! И получается: кладёт он (показал на Толю) эту премию в карман – значит, он с этой оценкой согласен. Признает её. А что же он признает? С чем он согласен? С простоями? С тем, что четыре сотни потерял?
Айзатуллин (возмущённо). При чем здесь простои?! Премия-то дана тресту за перевыполнение плана! Премию надо связывать с планом, а вы сюда простои суете! Надо ж разбираться немного! Все-таки бригадир!
Потапов. Одну минуточку! Давайте разберёмся, Исса Сулейманович, что такое премия. Премия, между прочим,- это деньги, которые даются человеку сверх основного заработка! Верно?
Айзатуллин. Допустим.
Потапов. Так вот. У вас оклад. Для вас эта премия – премия. А для него (показывает на Толю) – нет. Потому что он сдельщик. У него бетона нет – он в прогаре. Еще чего-то нет – он в прогаре. Для него простои – это как вычет из зарплаты. Недоработал – недозаработал. Он же из-за простоев четыре сотни не добрал до основного заработка! Какая ж это для него премия? Для него это подачка. И насмешка, если хотите знать!..
Батарцев. А ведь он правильно рассуждает, Исса Сулейманович! (Соломахину). Ты понял, Лев Алексеевич, ход его мысли?
Соломахин не отвечает. Даже когда говорят другие, он внимательно смотрит на Потапова.
Айзатуллин. Он неправильно рассуждает! Он недоволен заработком – это ясно. И ясно ещё одно – в тридцать третьем управлении, которым руководит уважаемый Виктор Николаевич Черников (язвительный кивок головой в сторону Черникова), он не нашёл ответа на свои вопросы. А почему? Почему, минуя своего прямого начальника, Потапов вынужден обращаться в партком треста? Я хотел бы знать, как расценивает этот факт Черников?!
Черников (холодно). Я нормально расцениваю этот факт. Очевидно, вера в партком у Потапова сильнее, чем вера в меня, и это, по-моему, вполне естественно. Или вы бы хотели, Исса Сулейманович, чтобы было наоборот?
У Фроловского, сидевшего с полуприкрытыми глазами и безразличным выражением лица, неожиданно вырвался короткий смешок.
Айзатуллин (слегка смешавшись). Но он все равно рассуждает неправильно! Премия и потери из-за простоев – разные вещи! Они не соприкасаются!
Батарцев. Это у тебя в плановом отделе они не соприкасаются. А у него в кармане соприкасаются!
Мотрошилова. Вот именно!
Батарцев (неодобрительно покосившись на Мотрошилову, всем). Другое дело, что на сегодняшний день я не могу сделать так, чтобы у него простоев не было. (Сололахину). Понимаешь, Лев Алексеевич?..
Его перебивает телефонный звонок.
Соломахин (берет трубку). Слушаю. Кого? Потапова?
Потапов вскакивает, идёт к телефону.
Соломахин. Нет, нельзя! У нас заседание парткома, товарищ.
Потапов вновь садится.
Батарцев (подчеркнуто выждав, пока Потапов усядется на место. Соломахину, продолжая). Понимаешь, Лев Алексеевич, премию я ещё могу организовать, а вот работу бесперебойную... (Развел руками). Тресту на сегодняшний день недопоставлено материалов по одиннадцати позициям! (Потапову, доверительно). Конечно, кое-какие внутренние резервы имеются, товарищ Потапов. И я попрошу сегодня Виктора Николаевича, мы его специально сюда пригласили, посмотреть внимательно и сделать все возможное, чтобы в вашей бригаде простои сократились до минимума. (Поворачивается к Черникову). Просто я прошу тебя, Виктор Николаевич, лично прошу – обрати особое внимание на эту бригаду! Дай ей всё, что надо! Дай! (Потапову). Сколько у вас человек?
Потапов. Семнадцать.
Батарцев. Я вам скажу, чтобы семнадцать человек рабочего класса единогласно отказались от премии, от живых денег – это о многом говорит! Я имею в виду – о многом хорошем! Значит, там есть дружба, есть авторитет бригадира, есть определенный уровень, между прочим, культуры, образования. И поэтому, Виктор Николаевич, и вы, товарищ Зюбин, давайте с этими людьми работать умно. (Потапову). Вы член партии?
Потапов. Да.
Батарцев. Я прошу вас правильно понять одну вещь. В строительстве в настоящее время происходят крупные, серьёзные перемены. И в области планирования, и в области финансирования, и в области снабжения. Но на сегодняшний день процесс этих перемен ещё не завершён. И не потому, что кто-то тормозит. Просто масштабы работ в стране огромные, проблемы очень сложные, и они не могут решиться так быстро, как нам с вами хотелось бы. Понимаете?.. Конечно, я могу наказать Черникова, наказать Зюбина. Но я знаю и вы знаете, что они не во всем виноваты. Я знаю, что начальник вашего стройуправления – Виктор Николаевич – делает все, что в его силах! Талантливейший инженер, между прочим.
Черников чуть заметно поморщился.
Он как-то просидел одну ночь над чертежами и утром преподнес тресту тринадцать тысяч рублей чистой прибыли! А вот (показывает на Фроловского) сидит главный диспетчер, Григорий Иванович Фроловский. (Фроловскому). Проснись, Гриша, я о тебе! (Потапову). Мы с ним четырнадцать лет неразлучны, стройка за стройкой... Так вот он раньше всех приходит на работу и позже всех уходит с работы. А когда он наконец появляется в своей квартире – за ним следом телефонные звонки! Как рой пчел!.. Я к чему это говорю? Не всё зависит от нас. Конечно, вам до этого дела нет, вы пришли работать и хотите работать. (Всем). Между прочим, должен вам сказать, товарищи, что простои – это прямое нарушение Конституции! Он (показывает на Толю) согласно Конституции обязан и имеет право в течение полных восьми часов работать, то есть в течение полных восьми часов зарабатывать! (Потапову). И вы правильно делаете, что ставите вопрос жёстко. Чем жёстче вы будете ставить вопросы, тем лучше будут у нас мозги крутиться!..
В это время раздается треск селектора. Соломахин нажимает на клавишу.
Голос по селектору, Лев Алексеевич! Управляющий не у вас случайно?
Батарцев (подходит к селектору). Я слушаю.
Голос по селектору. Здравствуйте, это Стекольникова докладывает! Комиссию встретили, выезжаем на приемку жилья!
Батарцев. Без меня справитесь?
Голос по селектору. Да постараемся, Павел Емельянович, но вы же знаете – один корпус у нас под большим вопросом...
Батарцев. Екатерина Николаевна, я хочу, чтобы вы помнили одно – в ваших руках квартальный план треста. Так что поработайте, поработайте с комиссией, раз не сумели вовремя поработать на площадке. Всё! (Выключает селектор. Всем). Ну что, товарищи, давайте закругляться?
Соломахин. Павел Емельянович! По-моему, Потапов ещё хочет что-то сказать...
Батарцев (недовольно). Не знаю! По-моему, он сказал всё. Он сказал: мы молодые, крепкие, здоровые ребята, мы желаем отдавать в полную силу и получать в полную меру! Партком на это также конкретно и чётко отвечает... (Мотрошиловой). Запишите, Александра Михайловна. (Диктует). "Поручается Виктору Николаевичу Черникову лично разобраться и принять меры к тому, чтобы бригада Потапова больше с простоями не зналась". А премию – они завтра пойдут в кассу и получат. И всё! Так, товарищ Потапов?
Потапов. Нет, не так.
Батарцев (настороженно). Не понял!
Потапов. Это, конечно, можно – одну или две бригады поставить в особые условия, дать заработать. Только мы сюда не за этим пришли, Павел Емельянович. Мы не крохоборы. Нам вообще непонятно, как при таких огромных простоях – они же по всему тресту! – план оказался перевыполненным? Что это за план такой?
Батарцев (сухо). Я слушаю, слушаю.
Потапов. Так я вопрос задал.
Батарцев (помолчав). Товарищ Потапов. Я очень не люблю чувствовать себя идиотом, мне уже за пятьдесят. (Соломахину). Он же прекрасно знает, почему трест перевыполнил план. (Потапову). Или я ошибаюсь?
Потапов. Допустим, знаю.
Батарцев (раздраженно). Знаете или не знаете?
Потапов. Знаю.
Батарцев. Что вы знаете?!
Потапов. Я знаю, что в начале года у нас был другой план, который мы не выполнили. А год прошел – и задним числом нам тот план скостили. И пожалуйста, новый план перевыполнен, третье место по соцсоревнованию! Так уж надо было побольше скостить, Павел Емельянович! Дали бы первое место, раз пошло такое "соревнование"!
Батарцев (грубо). Что-то, по-моему, вы не в те дебри полезли!..
Соломахин. Павел Емельянович...
Батарцев. Да нет, Лев Алексеевич, я ему не затыкаю рот, боже сохрани! Но я просто уже начинаю разочаровываться в человеке! А мне не хотелось бы! (Потапову). Вам известно, почему тресту, как вы выразились, план "скостили"?
Потапов. Известно. Была бумага отправлена, что трест не выполнил план исключительно по объективным причинам. Цемента не было, не было труб, не было леса, субподрядчики плохо работали...
Батарцев. Правильно! Вы правильно говорите.
Потапов. А вот сейчас, Павел Емельянович, я скажу неправильно. Не потому мы тот первоначальный план не выполнили, что у нас цемента и труб не было. А потому, что на стройке порядка не было! Не было и нету! И никакого места мы не завоевали! Премия эта – липовая. Хапнули тридцать семь тыщ и радуемся – вот мы какие хорошие! (Резче). А какими, интересно, мы окажемся, когда придется комбинат сдавать? Или, может, уже отменили пуск в этом году?
Наступило неловкое молчание. Айзатуллин торопливо строчит записку. Передает записку Батарцеву, тот прочитал, разорвал.
Любаев (добродушно). Товарищ Потапов, вы давно на строительстве?
Потапов. С семнадцати лет.
Любаев. Значит, это не первая ваша стройка?
Потапов. Конечно. Одиннадцатая.
Любаев. На тех стройках получали премии?
Потапов. Получал.
Любаев. Не отказывались?
Потапов. Не отказывался.
Любаев (поглядев на Батарцева и Соломахина, чтобы привлечь их внимание). Так неужели наша стройка хуже тех, где вы раньше работали? А, товарищ Потапов?
Потапов. Хуже не хуже... Мне уже на пенсию скоро – пора уже, чтобы лучше было! А для наглядности я могу нарисовать одну неделю нашей работы. Нарисовать?
Любаев неопределенно пожимает плечами.
Потапов (Айзатуллину). Нарисовать, Исса Сулейманович?
Айзатуллин. Рисуйте, рисуйте...
Батарцев (раздраженно). Вы говорите, говорите!
Потапов (спокойно). Хорошо. Возьмем хотя бы прошлую неделю. В понедельник бригада простояла полсмены без бетона. Во вторник бригада простояла полсмены без бетона. В среду бригада простояла полсмены без бетона. А почему? Цемент на стройке есть, щебенки навалом, песка навалом, бетонный завод на ходу! А мы без бетона сидим. Почему?
Любаев. Очевидно, потому, что мощности бетонного завода не соответствуют ещё нашим потребностям.
Потапов. Так вы мне скажите: Потапов, завтра тебе бетона не будет. Я другим делом займусь. Но мне же этого не говорят! Заявки мои принимают! Говорят, жди, будет бетон! (Батарцеву). И все три дня так, Павел Емельянович. Это что, объективная причина невыполнения плана?
Батарцев молчит.
Потапов. Берем четверг. Толя, я двери когда искал, в четверг или в пятницу?
Толя (вскочив). В четверг!
Потапов. Так вот, в четверг. Надо мне поставить три двери. Заявку подал, написал по форме: какие двери, сколько дверей, куда привезти. А дверей нет. Звоню. А мы, говорят, и не собираемся вам двери возить. Как так? Я же заявку подал! Ну и что – заявка, мы двери вообще не возим. Надо – приезжай сам, ищи свои двери. Еду. А что делать? Есть у меня два петеушника – одного взял, и поехали. Приехали. Павел Емельянович, вы давно были на складе столярки?
Батарцев (буркнул). Это не имеет значения.
Потапов. Вы полюбопытствуйте, Павел Емельянович. Очень интересный склад. Там порядок – как после Куликовской битвы. Полдня с этим мальчишкой, с Колькой, искали три двери! И они там были, я их нашёл! Это что, тоже объективная причина невыполнения плана, Павел Емельянович?
Батарцев молчит.
Потапов. Берем пятницу. Вообще обхохочешься. Сделали мы один фундамент в компрессорной. Постарались, отлично сделали (кивнул на Зюбина): Сан Саныч – свидетель. Две недели трудились. И вот приходит представитель заказчика. Братцы, говорит, вы же не тот фундамент сделали! Как не тот? Я чертеж волоку: вот, гляди, тютелька в тютельку! А он: что вы, братцы, мы вашему тресту давным-давно выдали другой чертёж! Тут будет импортная машина стоять – этот фундамент не пойдёт! Звоним в техотдел: был новый чертёж на фундамент такой-то? Подождите, говорят, поглядим. Поглядели. Да, говорят, такой чертёж у нас имеется, завтра пришлем... Три месяца, Павел Емельянович, не могли переправить чертёж – из треста на участок! Это что, тоже объективная причина невыполнения плана? А теперь в субботу и воскресенье, выходные дни, будем отбойными молотками долбить. Собственными руками уничтожать собственный труд!..
Батарцев (по телефону). Наташа, сейчас же позвоните в техотдел, пусть Осетров свяжется со мной, я в парткоме!
Потапов (продолжает). А убыток какой? Фундамент-то тысчонку стоит. Кто за него заплатит? (Батарцеву). Вы из своего кармана не положите, верно? Не скажете бухгалтеру – я плохо руковожу, денег мне не давайте?!
Любаев (возмущенно). Товарищ бригадир, вы все-таки думайте, прежде чем сказать! Павел Емельянович за ваш счет не наживается, он не капиталист!
Потапов. Ну и что – не капиталист! Может, нам за то, что мы не капиталисты, надо медали выдавать? Ордена? Премии? (Любаеву). Между прочим, Роман Кириллович, то, что капиталист награбил, рано или поздно рабочий класс у него заберёт! А вот этот фундамент, который мы отбойными молотками будем долбить, уже никогда и никому не достанется! А ведь у меня, товарищи члены парткома, половина бригады – пацаны. Их же надо как-то воспитывать, прививать уважение к ремеслу. А на чем прививать? На вот этих примерах? Вы знаете, что мне сказал Колька Шишов, с которым я двери искал? Когда мы возвращались со склада, он говорит: "Да-а, коммунизм-то, видать, не скоро построится!"
Соломахин. И что вы ему ответили?
Потапов. Ничего не ответил.
Айзатуллин (внезапно поднялся). Товарищ бригадир, почему вы явились на заседание партийного комитета в нетрезвом виде?
Стало тихо. Соломахин настороженно вскинул голову. Любаев насупился. Все смотрят на Потапова.
Потапов (вскочив). Я?! Вы что? Вы что говорите?
Айзатуллин (спокойно). Я говорю, что вы выпили и в таком виде пришли на партком.
Толя (вскочив). Как вам не стыдно!
Потапов (беря себя в руки). А вы можете это доказать?
Айзатуллин. А вы – можете доказать? То, что вы говорите, вы можете доказать? На каком основании вы утверждаете, что у треста не было объективных причин для изменения плана? Видите ли, ему двери не привезли! Ну и что? Вы же обвиняете трест в том, что он подложным путем выбил себе премию! (Батарцеву). Он же поэтому отказался от премии! В знак протеста! (Потапову). В таком случае шли бы прямо к прокурору, если здесь жулики! Как можно говорить о делах треста, об огромной организации, насчитывающей три тысячи человек, делать далеко идущие выводы, не имея за душой элементарного представления, что в этом тресте происходит, в какой он живет обстановке, что у него есть, чего у него нету?. Безобразие!
Толя (Потапову, шёпотом). Достать?
Потапов. Сиди тихо.
Любаев. Разрешите, Лев Алексеевич, два слова.
Соломахин кивает.