– За сумму в десять раз меньшую я готов сделать вам полноценное исследование по бюджету вашей потенциальной рекламной кампании. С оценкой адресной аудитории, с медиа-стратегией, с анализом рекламной деятельности конкурентов. Вот только боюсь, что результаты этого исследования вас совсем не обрадуют. Дело в том, что я выполнял подобного рода работы. И могу сразу, как вы сказали – "навскидку" – констатировать, что если вы всерьез собираетесь выводить на федеральный рынок новый продукт такого свойства, то извольте заложить в него не только многомиллионные прибыли, но и серьезные затраты на рекламу. Только на первом этапе вам придется потратить минимум пять миллионов условных единиц. И имейте в виду, вы можете поинтересоваться у тех людей, которые порекомендовали вам ко мне обратиться, я – редко вру и еще реже торгуюсь. Вы, разумеется, можете найти жулика, который согласится разместить тот бюджет, который вы назвали. Но я вам тогда советую просто не тратить эти деньги вообще. Потому что вы их просто выкинете на ветер, и я вам могу не просто показать это, но и доказать…
Короче – торговались еще часа два.
Сошлись на трех миллионах на старт, о чем я, собственно говоря, с самого начала и думал.
Он, видимо, тоже.
Просто надеялся, что пролезет.
Вот только я, хоть и ненавижу в последнее время свою профессию, профессионал, а не фуфло.
Кстати, насчет трехи я ему абсолютно не врал.
В его случае – это минимум.
Все остальное – деньги на ветер, у этого рынка есть свои законы, и он уже давно не творческо-креативная лирика, а самая что ни на есть скучная математика.
Надоело, блин…
Да еще и на дерби из-за него точно опоздал.
До стадиона за полчаса, оставшиеся до начала игры, не доберешься – пробки, да еще и потом через многочисленные ментовские кордоны просачиваться.
Я ж не на ВИП хожу, хотя и могу себе это уже очень давно позволить.
На террасу.
К парням.
Все – очень просто.
На террасе – жизнь, в ВИПе – ее эрзац.
Я предпочитаю жизнь…
Так уж сложилось.
Короче, поехал в паб. О чем впоследствии и не пожалел. И не только потому, что в тот раз мы – увы, уже привычно, – слили конявым.
А из-за того, что произошло во время игры в пабе.
Впрочем, обо всем по порядку…
…Когда я, за пять минут до начала трансляции, потный и взъерошенный, залетел в паб, он сидел перед большим экраном в совершенном одиночестве и потягивал пиво. Большая, лысая, испещренная многочисленными шрамами нешуточных околофутбольных битв башка мерно покачивалась в такт немаленьким таким глоточкам.
Остро ходил кадык.
Кружка, естественно, была литровой.
Дела, думаю…
– Привет, – говорю, – Серег, а ты что здесь? Тоже не успевал? Или акцию мутите?
Оглянулся.
– О, – отвечает, – привет! Насчет акций – парни, вроде, собирались что-то мутить, я не в курсе. А я не "не успел". Просто не пошел. Не захотелось…
Я, честно говоря, сначала решил, что я что-то не понял. Я его вообще иногда с трудом понимаю. Как тогда, в Уэльсе, когда наша Сборная назло всем врагам проорала знаменитое "Хуй вам!" устами Вадика Евсееева.
Он тогда подошел к нам прямо на гостевом секторе, поздоровался:
– Привет, парни! Тут вот, понимаете, такая байда получается. Вэлши предлагают забиться нормальными составами, ну, на драку, сами понимаете. А у нас из всего хулиганья – я с двумя парнями да пара серьезных коней. Так что – вы нужны. Постоим за Россию?
Мы с Русланычем переглянулись.
– Серег, ты здесь видеокамеры видел? Везде! На улицах, в пабах. В парке чуть не на каждом дереве. Я их, честно говоря, от самого Нью-порта рассматриваю. Мы еще не начнем, как всех в участок сволокут. А не сволокут сразу – в Хитроу примут. Безо всяких эмоций.
Он в ответ только головой покачал:
– Что, парни, зассали?
Тут уж я закипел:
– Серый, ты нас редко на выездах видел? Мы часто от кого бегали, хоть и не бойцы уже давно? Ты знаешь, сколько мы уже в эти "зарницы" не играем, но ты – такое видел? А здесь что предлагаешь? Это – минимум – неполучение виз в Европу на хрен знает какой срок. А у меня – здесь, в Англии, – партнеры. Руслан – вообще журналист. За остальных говорить не буду, сами скажут…
Стоит.
Молчит.
Я говорю, уже успокаиваясь:
– Серег, ты пойми. Дело не в вэлшах. У меня в конторе сто двадцать только специалистов работают. Им всем зарплату надо платить. Офигенный же я буду генеральный директор, если в участок залечу и об этом в каком-нибудь "Коммерсанте" напишут. Да у меня половина клиентов разбежится! Мне-то ладно, я свое уже заработал. А людей, что – увольнять?! Здесь не Россия, здесь от ментов не откупишься за долю малую…
Кажется – понял.
Но – все равно обиделся.
Такой человек.
И вдруг этот человек, вместо того чтобы заводить сектор на самом принципиальном из всех самых принципиальных матчей с нашими врагами, – мирно сидит в пабе и пьет пиво.
Да еще и про акции не знает.
Да еще и говорит, что "просто не захотелось".
Кто-то сошел с ума, думаю…
– Водку, – спрашиваю, – будешь?
В тайной надежде, что откажется.
Он, вообще-то, очень мало пьет.
Уличные драки в исполнении этих парней – почти профессиональный вид спорта. Требуется поддерживать форму и соблюдать режим.
– Буду, – отвечает.
В общем, футбол мы фактически не смотрели.
Так, поглядывали.
Разговоры разговаривали.
– Понимаешь, – говорил он, – я ведь помню, как вы с сектора за воротами на центр уходили. Помню. Вот и я, похоже, устал. Жизнь, блин. Жена дома, ребенок. Деньги нужны. Нет, так-то, на жизнь и на выезда – хватает. Даже остается немного. И Ленка у меня умница, вопросов не задает. Но я-то ведь – только с виду такой дурак. Я ж понимаю, что идем мы с ней по улице, а мимо – машины проезжают. А у нее в глазах вопрос: на фига тебе, Серег, твои два высших образования? Если ты даже "Фольксваген" подержанный в семью не можешь купить? Если ребенку для игрушек компьютерных не можешь памяти в комп доставить? Так для чего тебе все это?! Для того, чтоб морды врагам рихтовать по полной программе?! Так для этого дела и ПТУ, в принципе, достаточно… Ну, в общем, переговорил я с Гарри. Ты ж его знаешь?
– Знаю.
– Так вот, переговорил я с ним. Короче, в его банке местечко одно нарисовалось. Пока – на двушку зелени в месяц. Но – с хорошими перспективами роста. У меня ж – Финансовая академия за плечами как-никак. Пахать, правда, придется – как папе Карле без Буратины. Но я работы не боюсь. А вот с выездами, похоже, придется потихоньку завязывать, понимаешь. И с "зарницами". Потому как хоть Гарри и свой человек, но вряд ли он клерка с время от времени проламываемой башкой долго у себя терпеть будет. Согласен?
– Согласен, – киваю.
– Вот такие дела. И только посмей сказать мне, что я не прав, я тебе сам башку проломлю…
– Не скажу. Потому что ты прав, Серега. Все мы – рано или поздно – должны уходить. Закон такой. Иначе – молодым волкам места не будет. А не будет им места – загрызут…
Ты прав, думаю про себя в это время, Серег, ой, как ты прав.
Ты даже не представляешь, как ты прав.
Потому что этим можно жить год, два, десять, – но только пока молодой.
А мы с тобой не молодеем, Серег, – не молодеем.
Ты прав, думаю, Серег, но тогда с какого хрена мне так больно сейчас?
Может, потому, что вспомнилась та же добрая старушка Англия, но не тот матч, не победный, – а залитый дождем великий стадион "Энфилд роадс" в осеннем кирпичном Ливерпуле?
Как мы тогда срывали глотки, – а наш "Спартак", наша с тобой религия, позорно летела "Ливеру": сначала – один, потом – два, потом – три, а потом и пять – ноль.
А мы продолжали стоять и заряжать "Только Россия и только "Спартак"!" даже тогда, когда понимали, что – все, уже не встанем.
И как нам потом аплодировали понимающие толк в таких вещах оголтелые фаны великого "Ливерпуля". Аплодировали, увы, не нашей команде, не ее блестящей игре, а нам – промокшим, продрогшим, полупьяным, приехавшим поддержать свою позорно проигрывающую команду из хрен знает какой дали и – стоявшим за нее до конца.
До самого конца.
А потом – я заплакал.
Здоровый, сильный, почти сорокалетний мужик.
И – оглянулся на тебя, Серег, чтобы понять, видишь ли ты мой позор. И увидел, что ты тоже плачешь.
И – навсегда запомнил твою фразу:
– Это – только дождь, Дим. Это всего лишь дождь…
Поймут ли это когда-нибудь уже занявшие мое и скоро займущие твое место на секторе молодые волки, Серег?
Не знаю.
Да и так ли уж это важно?
Враг мой
Мы как-то уж очень сразу с ним друг другу не понравились.
У меня так бывает, иногда.
Вроде и человек нормальный, и лицо правильное, открытое.
От людей с такими лицами подлостей можно не ждать, спокойно поворачиваясь к ним спиной при абсолютно любых взаимоотношениях и жизненных обстоятельствах. А это, в общем-то, в наше беспокойное время – уже немало.
А вот – не нравится, и все дела.
Даже более того – выбешивает.
Уже самим фактом своего существования.
А этот – еще и повод дал.
Да, к тому же, с моей точки зрения, – совсем не маленький.
Мы тогда в нашем пабе сидели, на Сухаре.
С Серегой, Валерой, Лысым и Русланычем.
Я только-только из командировки вернулся, из Сочи. А жена – наоборот, на съемки улетела.
В Китай.
Вот и отмокал с товарищами.
Дома-то все равно тоска, а тут – свет, тепло, компания правильных собутыльников, чемпионат Англии по телевизору.
Что бы и не посидеть благородному дону с благородными донами.
Созвонились, пересеклись, приехали в заведение, пива заказали.
Причем, только Русланыч решил по светлому оттянуться, остальные, естественно, темное выбрали.
Все как всегда.
Сидим, общаемся…
…Тут-то они и ввалились своей немаленькой и совсем, скажем так, не теплой компанией. На вполне себе тревожных щщах и, похоже, совершенно отвратительном настроении.
Видимо, охота как-то не так пошла: то ли не нашли себе оппонентов, то ли нашли, но не совсем удачно. Околофутбол – он, знаете ли, штука тонкая – сегодня, вроде бы, ты врага в асфальт вбиваешь, а завтра – вполне даже и наоборот может получиться.
И – ведь не угадаешь, да и не пожалуешься никому.
А смысл?
Все вокруг только плечами пожмут: типа, парень, а тебя кто-то заставлял себя так позиционировать?
За тебя кто-то решал: типа, а вот ты, стос, будешь у нас проходить вот именно по этому, слегка тревожному ведомству?
Нет?!
Ну, так и иди, сопи в две дырочки.
Или – уходи.
В смысле – совсем уходи, навсегда.
Покупай себе вязаный красно-белый шарфик, "шапку болельщика", пакет "семачек" и сипуй себе на трибуну "С", к кузьмичам.
Там тебе только рады будут.
А не хочешь – молчи и терпи.
Потому как это – твоя жизнь, ты ее сам выбрал, сам за нее и отвечаешь.
И – никто более…
…Поздоровались, пожали друг другу руки, расселись.
Кто-то из знакомых парней, кто постарше, прямо к нам за столик упал, а большинство, и этот мутик в том числе – в другой угол откочевали.
Все правильно.
У нас – своя свадьба, у молодняка – своя.
Зачем напрягаться-то?
Поздоровались, по плечам друг друга похлопали – и достаточно.
Вот тут-то этот перец и отличился.
– А что это, – спрашивает нарочито громко, чтобы я непременно услышал, – за херня, парни, в нашем пабе происходит?! Или у меня крышу несет?! Мне, вроде бы, говорили, что Олигарх правильный чел. Типа, авторитетный и уважаемый. Свой. А сейчас только что с какой-то жидовской мордой познакомили…
Я вздыхаю, встаю и не спеша перемещаюсь в сторону их молодежного столика. Парни с интересом наблюдают за происходящим, но пока что не вмешиваются.
Шоу маст би гоу, блядь, думаю.
…Я обычно на такие подколки не обижаюсь.
И внешность у меня и вправду слегонца чернявая, да и к евреям я, в отличие от большинства парней, отношусь вполне нормально, безо всяких предубеждений и даже с некоторым уважением.
По крайней мере, тому, как они там у себя с муслимами разбираются, – нам еще учиться и учиться.
Но тут – стос просто откровенно нарывается на неприятности.
Или – меня на слабо́ пробивает.
Надо лечить.
И, возможно, самыми что ни на есть радикальными методами.
А то кто-то может еще сдуру решить, что я настолько старый, что уже и зубы крошатся. И тогда – все, звиздец, образуйте живую очередь из желающих полюбопытствовать.
Народ у нас, сцуко, дюже любознательный в этом смысле почему-то подбирается…
…Подхожу, присаживаюсь. Не спеша тушу окурок в их пока еще девственно-чистой пепельнице. Улыбаюсь.
– Ты вообще-то кто, сынок?! – спрашиваю максимально ласково.
Он фыркает.
– Если б у меня такой папаша случился, – кривится, – я б лучше повесился. Или за стенку гондона бы удержался. Потому как лучше сперматозавром остаться, чем с такой рожей каждое утро зеркало ненавидеть…
…Когда парни нас растащили, он уже успел пару зубов на пол выплюнуть.
А я потом на работу неделю ходить не мог.
Потому, как с таким красивым лицом, гламурного сине-зеленого оттенка, в рекламном бизнесе работать – сильно не рекомендуется.
Условности, конечно.
Но из таких условностей вся наша жизнь и состоит, тут уж ничего не поделаешь.
Не нами заведено – не нам и менять.
…С тех пор и понеслась.
Драться мы, правда, больше не дрались, фактически.
Только один раз сцепились после дерби с конями, но это так, скорее от нервов. Да и то парни сразу же растащили, недвусмысленно дав понять, что – еще раз, и больше ни разу.
Компания-то одна.
Друзей масса общих опять-таки.
Неправильно понять могут.
А вот тихо ненавидеть и в любой момент ждать удара – это всегда пожалуйста.
Никто не запрещает.
Это уже – наша большая личная жизнь.
Большая и светлая, как небо над Красной площадью.
Причем ведь, какая фигня, общаться и сидеть за одним столом, сами понимаете, часто приходится.
И уже не первый год.
Мгновенно собираться, завидев в дверях заведения его глумливые щщи, жестко и максимально болезненно отвечать на его такие же жесткие и болезненные реплики.
Да и самому время от времени проверять психику гражданина приходится, чтобы не расслаблялся особенно. И – быть непрерывно готовым к нанесению ответного удара, если у него нервы часом чисто случайно не выдержат.
А то уж больно у стоса кулаки тяжелые.
Один раз пришлось спина к спине в чужом баре против вражин заезжих постоять, так что был шанс обратить внимание. И это не считая того случая, когда он этими кулачищами мне таблицу отрихтовывал, в самом начале нашего знакомства. Пару раз такую плюху словишь, и можно больше не беспокоиться.
А мне мои щщи пока что дороги.
Да и любимой жене лицо благоверного больше естественного цвета нравится.
Я ее, кстати, вполне понимаю.
Она у меня девушка светская, а мужчину с таким лицом можно только в зоопарке показывать.
И то за деньги.
А на каком-нибудь рауте такое лицо вызывает больше вопросов, чем уважения.
…Вот так и живем.
Кружим друг вокруг друга, что твои волки, щеримся, показываем зубы, но – не кусаем.
Понимаем оба, что нельзя пока что.
Но стоит одному дать слабину – другой загрызет и даже не задумается.
Неприятно, конечно, зато в тонусе очень даже хорошо удерживает.
Такие дела…
…Однажды меня вся эта байда окончательно достала, и я специально нагрянул в паб пораньше. Знал, что у него в институте сегодня занятия рано заканчиваются, а вечером – общий сбор, так что он по-любому там сидеть будет, всю остальную гоп-компанию ожидаючи.
Вот, думаю, как раз самое время поговорить спокойно и без лишних свидетелей.
Захожу, бросаю куртку на стоящую в углу вешалку, мониторю окрестности.
Ага.
Так и есть.
Сидит за дальним угловым столиком, пиво посасывает.
Один.
Самое то, что и хотелось, ухмыляюсь внутренне.
Подхожу, присаживаюсь.
– Ну, – говорю, – здравствуй, что ли…
– И тебе привет, – бурчит, уткнувшись в кружку и старательно отводя глаза в сторону.
Я хмыкаю, достаю сигареты, закуриваю.
– Тебя-то самого, – интересуюсь, – все это не достало еще? А то как раз момент, вроде бы, подходящий, для того чтобы точки над "и" расставить. И парни, как специально, раньше чем часа через два не появятся…
Он молчит, тянет потихоньку пиво, старательно думает.
– Нет, – говорит, наконец, с видимым сожалением, – рано еще. Мы сейчас с тобой по силам приблизительно одинаковы. Так что просто порвем друг друга, да и все дела. И никакой радости. Плюс нам потом по-любому парни окорот дадут, оба и пострадаем. А это и неинтересно, и неправильно…
Я чувствую, как у меня от ненависти светлеют зрачки и белеют скулы.
– И что тогда? – спрашиваю. – И дальше так же будем друг к другу принюхиваться?!
Он жмет плечами, вздыхает.
– А у нас что, есть выбор? – кривится. – Если есть, – то прыгай, я готов. Только потом, чур, на обоюдку не списывать, когда люди интересоваться начнут, кто инициатором выступил, договорились?!
Берет у меня из пачки без спросу сигарету, тоже закуривает, разгоняя густые клубы едкого сиреневого дыма здоровенной, как лопата, ладонью.
Трясет башкой, цокает с явным сожалением языком, морщится:
– Одно меня в этом деле только и утешает, то, что ты с каждым днем все старее становишься. Так что секундомер на табло в этом нашем с тобой деле как раз на меня и работает. И мне достаточно просто ждать. А потом я тебя обязательно добью, ты даже и не сомневайся…
– А я, – цежу сквозь зубы, – и не сомневаюсь. Просто постараюсь сделать так, чтобы это твое ожидание оказалось максимально долгим и минимально приятным, не обессудь. И возможности у меня для этого дела вполне даже имеются.
– Я знаю, – смотрит мне прямо в глаза. – Знаю.
Мы с сожалением жмем друг другу руки и расходимся по разным углам паба, чтобы снова сесть рядом, когда ближе к вечеру в пабе соберется вся наша компания.
Снова сидеть, шутить, пить пиво, смеяться, смотреть футбол.
И – беречь горло, которое в любой момент может перегрызть твой улыбчивый собутыльник.
В общем-то, нормальная, душевная, уже привычная и даже в чем-то очень правильная ситуация, я почему-то так думаю…