Предстояла ещё "супружеская" часть вечера. Обычно мы отводим на это занятие час - полтора, если до него дело доходит. Но мне не хотелось утруждать себя накануне первого дня военной службы, поэтому сразу после ужина я нырнул в постель и уснул. Мне совсем не светило погибнуть из-за того, что накануне я перестарался по части секса и не имел достаточно прыти, чтобы в критический момент спастись бегством.
Жена разбудила меня на следующее утро в начале восьмого.
- Надо вставать, дорогой. На фронт опоздаешь.
- Правда, - сказал я, вскакивая с постели.
В порядке исключения она приготовила потрясающий завтрак - жареные в панировке креветки, блинчики с беконом и яйцами, овощной сок и кофе с молоком.
- Силы тебе пригодятся, - заявила она с улыбкой. Интересно, чему она радуется? - Веди себя хорошо, чтобы получить медаль за высокий боевой дух, - Словно отправляла ребёнка на спортивный праздник.
За завтраком я просмотрел утреннюю газету. Колонка "Военные новости" приобрела для меня особое значение - моя жизнь теперь зависела от того, что происходило на фронте. Дела шли неважно. Галибийская армия отступала. Я прочитал сводку погоды из района боевых действий: "преимущественно ясно, ветер южный". "Вчерашние потери: восемнадцать рядовых пехоты, один младший офицер". "Ожесточённые бои ожидаются сегодня в районе позиций № 16, № 19 и № 23".
Погрузившись в чтение, я совсем забыл о времени. До отправления скорого поезда оставалось всего ничего. Я в панике вскочил, кое-как натянул военную форму, пристегнул за спину каску.
- Ничего не забудь, милый. Вот твой обед. А где твоя граната?
- В сумке.
- Носовой платок? Бумажник?
- Бумажник? Не думаю, что мне понадобятся деньги. Ну ладно, возьму.
- Когда закончишь, сразу домой. Никуда не заворачивай!
- А я что, заворачиваю?!
Жена проводила меня до порога. По главной улице, купавшейся в лучах утреннего солнца, к вокзалу стекались галибийцы. В голове мелькнуло: наверное, такие же почасовые солдаты. Я присоединился к ним со странным ощущением - будто я уже не японец. Все были при оружии - несли винтовки или автоматы, и только я шёл с пустыми руками. Что я здесь делаю? Чего меня на фронт понесло? Я витал в своих мыслях, но тут меня словно громом ударило. Забыл ящик с инструментами! Как же я буду ремонтировать винтовки без отвёртки? Я сделал поворот на девяносто градусов через правое плечо и пустился бегом.
- Эй! Ты куда?
- Поезд скоро уходит!
- Опоздаешь!
Не обращая внимания на оклики, я промчался мимо шагавших мне навстречу людей к своему дому. Подхватил ящик и снова выскочил на улицу. Поток солдат превратился в тонкий ручеёк.
Когда я прибежал на вокзал, скорый на Гаян уже ушёл. Следующий отправлялся в семь пятьдесят и прибывал в Гаян в без десяти девять. Чтобы добраться до позиции № 23 вовремя, у меня оставалось всего десять минут.
На платформе было полно военных. Подошедший вскоре поезд набился под завязку. Двери отворились, и мы утрамбовались в вагоны.
- И так каждое утро. Самое хреновое время, - высказался пристроившийся у двери коротышка, уткнувшийся лицом ко мне в грудь, - До места добираешься как выжатый лимон. Могли бы скользящий график организовать. Война же, понимать надо!
- А я не согласен, - заявил стоявший рядом солдат с выпученными глазами, - Так и надо ездить - к девяти, в самую давку! Мы же настоящие солдаты, не то что недоделки, у которых служба в ночную смену или на несколько часов в день. Ты гордиться должен!
"Юморист! Чем тут гордиться?" - подумал я.
- Ты на какую позицию? - стал допытываться у меня коротышка.
- На двадцать третью, - ответил я на ломаном галибийском наречии. - До неё далеко, боюсь, как бы не опоздать.
- К девяти ты точно не успеешь! - вытаращился коротышка. - Это же на самой передовой! В этом поезде все, кто на тыловые позиции!
Пучеглазый подозрительно косился на меня. И вдруг заорал:
- Эй! А ведь он не галибиец! Слышьте, как чудно говорит?
Окружавшие меня солдаты загалдели:
- Да он шпион!
- Точно! Как тот тип из корейского разведуправления, кого поймали на днях!
- Хватайте его!
- Я не шпион! Я - японец! - закричал я в полной панике.
- А чего тогда нашу форму напялил?
- Что-то это подозрительно!
- Я еду ремонтировать ваши винтовки, - объяснял я, запинаясь, - Я работаю в фирме, которая их производит!
- Что? Вот, значит, кто нам это дерьмо сбагрил!
Солдаты снова заголосили наперебой.
- Вчера я чуть на тот свет не отправился! - Подняв винтовку над головой, напирал на меня пучеглазый. - Эта штука второй раз не стреляет! Ещё бы чуть-чуть - и мне кранты!
- А сколько народа полегло!
- Кто отвечать будет?!
- Вот гад! Убить его мало!
- Я-то тут при чём? Это фирма виновата! - кричал я, - Поверьте!
- Эй вы там! Чего разорались? - вытягивая шею над толпой, громко вмешался стоявший немного поодаль человек; должно быть, офицер. - Я про него слышал. Какой он, к чёрту, шпион!
Пучеглазый неохотно отпустил отворот моей куртки, хотя всё никак не мог успокоиться:
- Тогда давай почини винтовку!
- На ходу такие вещи не делаются. И потом, я ещё не приступил к своим обязанностям.
- Ха! Выходит, тебя это не касается!
Столкнувшись с такой враждебностью, я забился в угол. Миновав рисовые поля, поезд наконец подошёл к гаянскому вокзалу. Там на платформе тоже собралась толпа солдат, дожидавшихся возвращения домой. Они сидели на корточках и лежали повсюду, в полном изнеможении. Были и раненые.
- Ночная смена, - пояснил коротышка, - Вообще-то им больше платят. Я тоже хотел в ночную, но у меня куриная слепота.
Мы с ним расстались на выходе из вокзала.
- Ну что, пробьёмся как-нибудь? - сказал я, - Мне эта война до лампочки. Главное - выжить.
- Вот именно.
Выйдя из здания вокзала, я сразу же увидел чёрный дым, беззвучно поднимавшийся на окраине городка за холмом, откуда доносились приглушённые звуки боя - автоматные очереди, орудийная стрельба. Я опоздал в любом случае, но что мне за это будет? Я пустился бегом по лежащим в развалинах улицам - городок всё время обстреливали из орудий - в сторону холма, выжимая из себя всё, на что способен.
Тяжело дыша, я поднимался в гору и увидел на вершине такое, от чего захватило дух. Передо мной лежало поле боя, занимавшее всё обозримое пространство - от вершин холмов на переднем плане до возвышавшейся на приличном удалении горной цепи. Практически всю эту зону занимали войска Народной Республики Габат. Бой шёл в расположенной внизу, поросшей лесом долине, простиравшейся направо и налево. Воюющие стороны сцепились, как зубья двух гребешков. Они испытывали друг друга на прочность - то там, то тут возникали мелкие стычки, сдвигавшие линию фронта. И Галибия, и Габат - страны бедные, поэтому на каждой стороне было всего по два-три танка. И те и другие так дорожили своей техникой, что держали её подальше от передовой. Главной силой в атаках была дешёвая пехота.
Преодолевая страх, я пустился вниз по холму туда, где, как мне казалось, находилась позиция № 23. Но, добравшись до этого места, никакого регистратора не обнаружил.
- Эй! Извините за беспокойство, - обратился я к двум солдатам, возившимся с базукой в воронке от снаряда. - Не знаете, где-то здесь должны быть два больших фиговых дерева?
- Только что стояли здесь, - ответил солдат, державший базуку на плече, - Минуту назад их снарядом снесло. Вот, воронка осталась.
- Вообще-то здесь была тыловая позиция, - добавил его товарищ, - Но наши так драпают, что скоро мы на самом передке окажемся!
Очень хотелось верить, что так вышло не из-за наших винтовок. Я высунулся из воронки и посмотрел на запад. Метрах в ста торчал выгоревший остов грузовика, в тени от него я заметил регистратор.
- Вот он где!
Пригибаясь к земле, я кинулся к грузовику. Пули свистели со всех сторон, едва не чиркая по каске.
Воздух вспорол леденящий жуткий вой - наверное, от летящего снаряда. Прямо перед глазами полыхнула ослепительная вспышка, рядом оглушительно грохнуло. Меня подбросило в воздух и швырнуло на землю. Придя в себя, я поднял облепленную грязью голову: грузовик словно испарился. А вместе с ним и регистратор.
- Бог ты мой! Регистратор-то тю-тю!
Если бы я подбежал к этому месту чуть раньше, меня бы разорвало на куски вместе с этим чёртовым регистратором.
Я взглянул на часы. 9.13. Опоздал - это факт. Но теперь никто этого не докажет. Можно будет сказать, что регистратора я не нашёл. Тогда, может, обойдётся без взыскания. Стало немного легче.
За этим злосчастным снарядом поднялся настоящий шквал огня. Снаряды рвались вокруг меня один за другим. Я со всех ног бросился к лесу и обнаружил в густом подлеске целую толпу жавшихся к земле солдат.
- Э-э… Извините, - приблизившись к ним, обратился я к парню с нашивками унтер-офицера. - Не подскажете, где третий взвод второй пехотной роты? Я, видите ли, приписан к этому взводу.
- Ха! Ты опоздал, - ухмыльнулся унтер. - Вот мы из этой роты. Третий взвод с утра пораньше бросили в атаку. И всех положили.
- К-как положили? - Я на секунду лишился речи. Резко тряхнул головой, - Я остался жив не потому, что опоздал. Я гражданское лицо. Работаю в японской фирме и приехал ремонтировать винтовки.
- Ого, так это ты? Ты, значит, от фирмы, у которой купили бракованные винтовки? Вот ты нам и нужен. - Парень ткнул пальцем в сторону, где в кустах валялось несколько винтовок, - Вышли из строя ночью и сегодня утром. Займись-ка ими. Живо! Зачисляю тебя в наш взвод. В штаб потом сообщу.
- Хорошо-хорошо.
Не мешкая, я открыл ящик с инструментами и взялся за работу. Сюда, в лес, не залетали ни пули, ни снаряды. Прибыл связной из штаба. Унтеру со всеми его людьми приказали немедленно покинуть лес и атаковать противника. Я продолжал работу в одиночестве. Дела шли неважно. Я прокопался всё утро, а починил лишь четыре винтовки. Их тут же забрали солдаты. Тем временем другие подносили и подносили бракованное оружие. Куча винтовок передо мной становилась всё выше.
Приближался полдень. Я проголодался и решил открыть коробку с обедом. В этот момент в лесу показались солдаты. Целый взвод. Громко переговариваясь, они прошли мимо. Один из них, долговязый бородач, немного отстал и остановился передо мной.
- Ты что здесь делаешь?
- А ты не видишь? Обедаю, - ответил я, открывая свою коробку.
- Счастливчик. С собой взял? Эх, вкуснятина! - Он судорожно сглотнул слюну. - А в армии кормёжка - дрянь. В рот не возьмёшь. Пойди повоюй на таких харчах. Закурить есть?
Я достал из кармана пачку галибийских сигарет и протянул бородачу.
- Что-то я раньше таких не видел, - сказал он, - Погоди, это же галибийские!
Я удивлённо посмотрел на бородача.
Тот отступил на шаг.
- Ты… да ты галибиец!
Издав вопль, я вскочил и метнулся в сторону. Я так увлёкся работой, что не заметил, как галибийские войска отступили, и оказался среди габатийцев.
- Стой! - послышалось за спиной. - Стой, стрелять буду!
Ноги сразу обмякли. Я поднял руки и обернулся. Габатийский солдат наставлял на меня винтовку, которую он вытащил из моей кучи.
- Отпусти меня! Я не военный!
Бородатый габатиец покачал головой:
- Нет. Я тебя застрелю.
- З-застрелишь? - Я дрожал от страха, как одинокий лист на ветру, - Но я не хочу умирать! Может, ты меня хотя бы в плен возьмёшь?
- Нам таких кормить нечем. У нас приказ: в плен галибийцев не брать. Всех расстреливать! - Он проверил, заряжена ли винтовка, и снова навёл её на меня.
- Так что молись, парень!
- Не стреляй! Я отдам тебе свой обед! - Я был готов разрыдаться.
Бородач посмотрел на коробку с едой и, подумав секунду, тряхнул головой:
- Нет-нет. У меня командир - редкая сволочь. Если узнает, что я отпустил врага из-за этой симпатичной коробочки… - Габатиец передёрнул плечами. - Он меня расстреляет.
- Меня жена дома ждёт, - умолял я, - Я не хочу умирать!
- Больно не будет. Стрельну как надо, - извиняющимся тоном проговорил бородач, - Точнёхонько в сердце. Я здорово стреляю.
- А ты не врёшь? - Мне пришла в голову идея. Я достал из нагрудного кармана авторучку и положил её на погон. - Ну-ка, как ты стреляешь? В колпачок попадёшь?
- Есть, - Бородач прицелился и, как нечего делать, срезал колпачок.
А я выхватил из сумки гранату и потянул чеку.
- Эй! Ты что делаешь?!
- Уношу ноги! - Я показал ему спину и бросился бежать.
- Чёрт! - услышал я позади ругань бородатого габатийца. - Сволочь, заела! Купил меня, гад!
Как я и ожидал, после первого выстрела винтовку заклинило.
Обернувшись, я бросил гранату и чесанул дальше через лес. Летел как на крыльях, почти не касаясь ногами земли.
Бух-х-х! - послышался глухой разрыв, и бородач умолк. Я мчался вперёд, и меня преследовали угрызения совести. В принципе, он был не такой уж и плохой парень. Может, у него тоже жена и дети. Согласись он взять коробку с домашним обедом - остался бы жив.
Выбравшись из леса, я не обнаружил никого - ни друзей, ни врагов. Долина, насколько хватало глаз, была завалена брошенными броневиками и грузовыми машинами, пустыми зарядными ящиками и другими свидетельствами шедших здесь упорных боёв. Возможно, противники отошли от линии фронта, чтобы перекусить. Обеденный перерыв с прекращением огня.
Я направился к подножию холма, с которого в страшной спешке чуть ли не кубарем спускался утром. Там раздавали обед. Солдаты кучковались вокруг больших котлов с похлёбкой. Я свою коробку с едой подорвал гранатой, так что волей-неволей пришлось присоединиться к ним. Какие бы помои ни предлагали, выбирать всё равно было не из чего. Я пристроился в конец очереди за пайком.
Случайно передо мной оказался коротышка, которого я встретил утром в поезде.
- Эй! Живой?
- Как видите. Только что меня чуть не застрелил габатиец.
И я рассказал ему о том, что пережил в лесу.
- Со мной был похожий случай, - отреагировал коротышка, - Я только записался в армию. Обед. Стою за жратвой, прямо как сейчас. Оглядываюсь - знакомых никого. Думал, я у своих, а оказалось? С габатийцами обедать собрался! Я как понял, что к чему, - чуть с катушек не слетел. Обоссался даже. Стыдно вспомнить!
- И чем дело кончилось?
- Ну, я знал: если побегу - конец. Поэтому забрал свою пайку, как все, проглотил по-быстрому и потихоньку смылся.
После безвкусного обеда офицеры взялись за инструктаж. Как оказалось, у них с президентами фирм много общего - любят речи говорить.
Один, щеголявший полковничьими нашивками, взобравшись на пригорок, пустился разглагольствовать:
- Как все вы знаете, завтра в этом районе ожидаются серьёзные бои. Но как только об этом было объявлено, многие из вас засобирались в отпуск. Стыд и позор! - Полковник побагровел как свёкла, - Что такое война, по-вашему? Вы о своей стране думаете, вообще? Вы не солдаты, а сброд! Только и мечтаете домой смотаться!
Его слова меня уязвили. Этот полковник был ничуть не лучше какого-нибудь урода начальника, орущего на подчинённых за то, что те отказываются работать сверхурочно. Армейские офицеры упали в моих глазах.
- Отпуска никому не будет. Завтра пойдёте в атаку. Хорошо бы вас всех перебили. Ха-ха-ха-ха-ха! - Полковник кипел от ярости, и мне стало казаться, что он слегка свихнулся.
Обеденный перерыв подошёл к концу. Того и гляди могло снова начаться. Я разыскал унтера, который назначил себя мной командовать, и высказал, что о нём думаю:
- Что же вы отошли и ничего мне не сказали? Я попал в окружение и чуть не погиб!
- Ой, извини! Ну что ты так расшумелся! - Унтер улыбнулся и хлопнул меня по плечу, - В порядке компенсации можешь сейчас здесь работать, если хочешь. Здесь безопасно. Гляди, целую кучу бракованных винтовок тебе приготовили.
- Я инструменты потерял.
- Попросим в штабе новые.
- А вы уверены, что я опять не окажусь на передовой?
- Дальше отступать не будем. Не бойся.
Инструменты привезли, и я снова взялся за работу, но за день отремонтировал только шесть винтовок и понял: придётся мне сюда поездить, ой придётся. Война шла уже четыре с лишним месяца, и ей не было конца. Обе страны отказались принять помощь от сверхдержав, а ООН, куда обратились и та и другая, никак не могла решить, чью сторону занять. У этой организации были другие, более неотложные дела. Не будет преувеличением сказать, что на такие мелкие конфликты между соседними карликовыми государствами, как на семейные склоки, попросту не обращали внимания. В любом случае эта война имела все шансы продлиться ещё несколько месяцев.
Пора было собираться домой, и я начал складывать инструменты. И тут снова возник унтер со своей приклеенной улыбочкой.
- Ты вроде как опоздал сегодня, - сказал он, - Так что тебе положено взыскание.
Я испуганно посмотрел на него:
- К-какое взыскание?
- Пойдёшь ночью в караул.
- Что?! Не имеете права! - Я с силой воткнул отвёртку в землю, - Это дело военных!
Унтер сделал жест, будто хотел меня успокоить:
- Да не дёргайся ты! Подумаешь, караул. Ничего страшного. Будешь работать здесь дальше, а потом каждый час надо проверять склад боеприпасов вон за той скалой. Ночью обычно боёв не бывает. И на склад противник покушаться не собирается.
- Откуда это известно?
- У всех габатийцев дефицит витамина А. Почти у всех куриная слепота, - Он кивнул, - А к утру, в два часа, тебя сменят. После этого можешь отсыпаться в штабе.
И не забывай - за ночную смену платят в полуторном размере.
- Мне бы лучше домой. Жена будет беспокоиться.
- Я ей всё по телефону объясню. И потом, ты винтовок-то отремонтировал всего ничего!
Постепенно его тон менялся - теперь он уговаривал меня, как ребёнка. Унтер совсем не походил на японских офицеров, каких я видел в старых фильмах о войне. Вёл себя как-то странно, если учесть, что он начальник, а я подчинённый.
Я решил его проверить:
- А если я откажусь?
- Откажешься? Да неужели? - Он угрожающе понизил голос, хотя улыбался по-прежнему, - Знаешь, мне о тебе всё известно. Тебе фирма приказала поступить в наше распоряжение. Так что я для тебя - всё равно что директор фирмы. Хочешь, чтобы я сообщил, как ты тут работаешь?
- Ясно, - вздохнул я, - Хорошо, я постою в карауле.
- Ха! Стоять не нужно. Просто сиди и занимайся своим делом, - Унтер вдруг расслабился и, снова перейдя на безобидный тон, одарил меня покровительственной улыбкой, - Об ужине для тебя я позабочусь, - С этими словами он удалился, мурлыча что-то себе под нос.
Я встал и потянулся. Стрельба была где-то далеко, солдат в округе заметно поубавилось. Подул лёгкий вечерний ветерок. Солдаты проходили мимо по двое, по трое, непринуждённо болтая. На лицах читалось облегчение: рабочий день кончился. Душой они уже были дома.
Я снова присел возле своих винтовок. Приноровившись, можно было продолжать работу и в сгущавшихся сумерках. Закончив с очередной винтовкой, я направился с ней к скале проверить боеприпасы. До неё было метров триста. Ящики с патронами и снарядами аккуратно сложили в шесть штабелей. Вроде всё в порядке.