Будучи уже в окружении, расстреляв боеприпасы и израсходовав последнее горючее, генерал Солянкин приказал взорвать оставшиеся танки, чтобы они не достались врагу. Сам он, самоотверженно сражаясь, погиб на поле боя, а остатки дивизии, прорвав кольцо окружения, отошли в северном направлении вместе с частями 11-го стрелкового корпуса".
Вечером 25 июня Черняховский получил приказ на отход:
- Дивизии совершить марш по маршруту Куршенай, Груджай и к 22 часам 26 июня сосредоточиться в лесах южнее Груджая (15–20 километров севернее Шяуляя).
Выйти в свой район к указанному времени дивизии не удалось. Авиация противника была полной хозяйкой в небе. Части дивизии почти непрерывно подвергались бомбежкам, несли потери.
В ночь на 27 июня на командный пункт комдива прибыл генерал Шестопалов. Он сообщил общую обстановку на шауляйском направлении и поставил новую задачу Черняховскому:
- Наша 8-я армия с боями отходит на рубеж Западной Двины (Даугавы). 23-я танковая дивизия прикрывает отход 10-го стрелкового корпуса в направлении Риги, а 202-я мотострелковая - 11-го стрелкового корпуса восточнее Шяуляя. Вашей 28-й танковой дивизии приказываю занять оборону по южному берегу реки Муша с задачей прикрыть переправы через реку и задержать продвижение противника на Ионишкис и Пашвитинис.
К полудню 27 июня дивизия вышла к реке. Перед Черняховским встала почти невыполнимая проблема, как закрыть врагу пути к переправам и выиграть необходимое время для отходивших войск. У него осталось 30 танков четыре батареи полевых гаубиц, около сотни спешенных танкистов, немного разведчиков, саперов, связистов. Вот и все реальные силы. А ширина порученной оборонительной полосы дивизии более 10 километров! Но закон войны гласит - приказы не обсуждаются, а выполняются!
Черняховский собрал боевых соратников.
- Обстановку напоминать вам нечего, вы и сами хорошо ее знаете, - сказал Иван Данилович. - Давайте подумаем, посоветуемся, как лучше выполнить предстоящую задачу.
Все командиры измучены до предела, как и остатки их частей, это особенно хорошо понимал батальонный комиссар Шалаев. Он высказал свое мнение первым:
- Большие потери в людях и наш отход породили у слабых духом уныние, - сказал он. - Как ни печально, но это факт. Мы потеряли много опытных, стойких и преданных командиров, политработников, рядовых бойцов - членов партии. Наша опора в войсках сузилась. Теперь на ответственных участках нам придется быть самим и воодушевлять людей личным примером.
Подполковник Маркелов предложил: силы дивизии не распылять, прикрыть только важные дороги к переправам, а на северном берегу реки Муша иметь в руках комдива маневренный резерв, которым сбивать противника там, где ему удастся переправиться. Предложение начальника штаба поддержали и другие участники совещания. Оно и легло в основу решения Черняховского. Вступил в силу еще один закон войны: при выработке решения можно вносить предложения, но, выслушав всех, командир говорит: "Я решил". И с этой минуты все, что он скажет - это приказ, и он не подлежит ни обсуждению, ни изменению.
Для обороны через реку Муша была выделена специальная группа в составе двух-трех танков и одного-двух отделений спешенных танкистов с пулеметами, снятыми с выбывших из строя боевых машин.
Действия групп на самых опасных направлениях возглавили батальонный комиссар Шалаев и подполковник Маркелов, на второстепенных - начальник штаба разведывательного батальона старший лейтенант Иванов, два командира рот и их замполиты.
Для прикрытия правого фланга дивизии Черняховский выслал разведывательный отряд из семи танков во главе с майором Швейкиным. На северном берегу реки Муша занял боевые позиции гаубичный артполк и расположился подвижный танковый резерв под командованием майора Герко.
К вечеру 27 июня подразделения дивизии, прикрывавшие переправы, были атакованы крупными силами мотопехоты и танков противника. Одновременно немцы развернули наступление и в обход правого фланга по северному берегу реки Муша.
Обходный маневр врагу преградил майор Швейкин со своими семью танками. Он смело атаковал гитлеровцев, уничтожил три самоходки и до взвода пехоты. Но потерял три танка. И вот подбит и загорелся четвертый танк. А вскоре вспыхнул пламенем и танк мужественного командира разведывательного батальона Константина Васильевича Швейкина. Он был тяжело ранен, но чудом выжил и после лечения в госпитале командовал полком.
Неравный напряженный бой на южном берегу реки Муша длился два часа. Удерживая переправы, танкисты Черняховского бились до последнего. Лишь одиночным танкам и их экипажам удалось к 19 часам отойти на северный берег реки и сосредоточиться на сборном пункте.
Ни батальонный комиссар Валерий Антонович Шалаев, ни подполковник Петр Иванович Маркелов и никто из других командиров танковых групп на сборный пункт не вышел.
Долго поджидал Иван Данилович своих друзей и верных помощников, но так и не дождался. Поздно вечером дошла еще одна скорбная весть - разгромлен командный пункт 12-го механизированного корпуса. В жестокой схватке с врагом погибли командир корпуса Николай Михайлович Шестопалов, его заместитель по политчасти бригадный комиссар Лебедев, начальник штаба полковник Калиниченко и другие командиры штаба и политработники.
После передряг, постигших дивизию и его лично, можно сломиться не только физически, но и духовно. Однако очень крепкой закалки был полковник Черняховский, он ни на минуту не расслаблялся и в подчиненных поддерживал стойкость и уверенность - все еще наладится, и мы погоним врага вспять.
27 июня, утром прибыл нарочный из штаба 8-й армии с приказом:
- 28-й танковой дивизии сосредоточиться в районе станции Кегумс и перейти к обороне по северному берегу реки Западная Двина.
К исходу 28 июня дивизия вышла в указанный ей район на северном берегу Западной Двины. У Черняховского имелось 22 танка, и почти половина из них технически неисправных, пригодных лишь к использованию в качестве неподвижных огневых точек.
В дивизию возвратился 28-й мотострелковый полк подполковника Шеразедишвили. Оказалось, что и этот полк принял уже боевое крещение. Командование фронта направило его из Риги на Балтийское побережье для борьбы с вражескими десантами, а затем перебросило на помощь защитникам города и военно-морской базы Лиепая.
Пробиться к осажденному приморскому городу не удалось. Встретившись с превосходящими силами гитлеровцев, полк вынужден был ввязаться в длительный кровопролитный бой. Оторваться от врага и выйти на северный берег Западной Двины пришлось со значительными потерями.
Черняховский расположил в обороне все три полка в линию, на флангах - танковые, в центре - мотострелковый. Дивизией, как видим, 28-я танковая числилась на картах в вышестоящих штабах и получала задачи, как полагалось дивизии. В действительности она эти задачи выполняла только благодаря мужеству танкистов и их несгибаемого командира полковника Черняховского. Вот за сорок часов обороны все попытки противника переправиться на северный берег реки на участке дивизии были отбиты.
В сводке Информбюро, отражающей боевые действия на всех фронтах, были отмечены особенно успешные бои 28-й танковой дивизии (без указания фамилии ее командира Черняховского):
"Войска Северо-Западного фронта отбивали яростные атаки противника на рубеже р. Западная Двина в районе Рига, Крустпилс, а также на подступах к Резекне и на идрицком направлении.
Противнику удалось овладеть Ригой и прорвать оборону в направлении Мадона.
202-я мотострелковая дивизия вела тяжелые бои за Крустпилс. 28-я танковая дивизия в течение дня отбила восемь попыток противника переправиться через Западную Двину у Плявинаса".
Выше я познакомил читателей с некоторыми "железными законами войны". А теперь познакомьтесь с казусами, тоже нередко случающимися на войне. По непонятным для Черняховского причинам с утра 1 июля войска 8-й армии начали отход на север. Во второй половине дня оставил свою полосу обороны и 12-й механизированный корпус, получивший задачу сосредоточиться в районе Мадоны. 28-я танковая дивизия, прикрывшись заставами, отходила тремя колоннами.
И вдруг ночью был получен новый приказ о прекращении отхода и восстановления оставленного днем положения! Распоряжением штаба корпуса Черняховскому приказывалось 2 июля к 8 часам утра возвратиться на прежний участок обороны.
За преждевременное оставление рубежа Западной Двины был снят с должности командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Кузнецов. Новым командующим назначен генерал-майор П. П. Собенников, членом Военного совета - корпусной комиссар В. Н. Богаткин, начальником штаба - прибывший из Москвы генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.
Противник не замедлил использовать промахи советского командования. С утра 2 июля главные силы 4-й танковой группы перешли с плацдармов у Даугавпилса и Крустпилса в решительное наступление. Действовавший на оголившемся стыке наших 8-й и 27-й армий и никем не сдерживаемый, 41-й механизированный корпус немцев продвинулся за день на 50 километров и к ночи овладел очень важным узлом дорог - городом Мадона.
4 июля дивизия Черняховского в составе 12-го корпуса наносила контрудар по прорвавшемуся в район Мадоны противнику, но безуспешно. 12-й механизированный корпус был выведен в резерв фронта. Через два дня Черняховский, передав в другие соединения свой мотострелковый полк, артиллерию и наличные танки, начал погрузку остальных частей дивизии на железнодорожный транспорт для отправки во фронтовой тыл на переформирование. Местом переформирования были указаны леса в 30 километрах восточнее Новгорода, куда и перевез Черняховский по железной дороге остатки своей дивизии. Штаб дивизии разместили в деревне Красные Станки. Здесь предстояло получить пополнение и танковую технику.
В первую очередь Черняховский решил разобраться с расстановкой командиров, чтобы вместе с ними осуществлять сложные и сетные организационные дела.
На должности назначал проверенных в бою, несмотря на их несоответствия по званиям. Не правая рука, а настоящий мозг дивизии - начальник штаба. По штату должность полковничья. Но Иван Данилович добился утверждения "наверху" на этот пост капитана Андрея Никитича Пашкова такими аргументами:
- Капитан Пашков был у нас начальником оперативного отделения. После гибели подполковника Маркелова Пашков исполняет его обязанности. По сути дела, он уже начальник штаба. Очень энергичный, знающий командир - окончил академию Фрунзе.
- Но все же капитан, - пытались возражать кадровики.
- Дело не в звании, фактически он уже начальник штаба, работает в этой должности со дня гибели подполковника Маркелова. И прекрасно справляется со своими обязанностями. Мне другого энша не нужно.
- Ну, хорошо. А командиром мотоциклетного батальона кого предлагаете?
Черняховский твердо сказал:
- Капитана Котова Ивана Ивановича.
- Опять по званию не проходит. Это же самостоятельная часть - отдельный мотоциклетный батальон, на него командиром положен подполковник, а вы капитана предлагаете.
- Я был с Котовым в боях, знаю его как командира исключительной храбрости.
- Ну, ладно. А на 55-й полк мы вам пришлем подполковника Дурнева Сергея Алексеевича.
Черняховский пошутил:
- Пусть будет по-вашему, лишь бы он своей фамилии не соответствовал.
- Хороший боевой командир.
- А на 56-м полку я оставляю прежнего его командира - майора Герко и пора бы ему присвоить звание подполковника. А где застряли мои представления на награды командирам за прошлые бои?
- Ходят по инстанциям, ждите, скоро придет результат.
И точно - через несколько дней в "Правде" в списке награжденный Указом Верховного Совета СССР обнаружили своих награжденных однополчан: орденом Красного Знамени майора Н. И. Герко, майора С. Ф. Онищука, лейтенантов В. Г. Бердникова и Н. Д. Литвиненко, младшего сержанта В. И. Карло.
И радостно, и грустно: четверо из этого списка уже погибли в боях.
В эти дни Иван Данилович разыскал семью, о которой ничего не знал с того дня, как убыл на учения 19 июня. По слухам от однополчан узнал, что их семьи из Риги эвакуировали куда-то в Горьковскую область. Послал искать своего верного адъютанта Алешу Комарова. Тот вернулся с радостной вестью:
- Нашел! Анастасия Григорьевна, Онила и Олег поселены в городке Семенов. Обуты, одеты, крыша над головой (и "обрадовал"), все остальное имущество осталось в Риге.
- Ну, слава Богу, - легко вздохнув, сказал Иван Данилович. - Спасибо, Алеша, удружил!
Дивизия постепенно набирала силы - прибывали танки, машины, люди.
Но в эти, вроде бы спокойные, дни накатила на полковника Черняховского и черная туча. Придется посвятить этому целую главу.
Еще один "молниеносный" удар
В середине июля Черняховский получил из штаба корпуса "Постановление ГКО Союза ССР", которое предписывалось объявить "во всех ротах, батареях, эскадронах, эскадрильях", то есть довести до всего личного состава армии. И еще надлежало с ним ознакомить всех служащих промышленных предприятий, связанных с производством продукции для фронта (а тогда все работало на армию). Приказ с грифом "Совершенно секретно" практически объявлялся по поговорке "По секрету всему свету".
Содержание постановления вызвало у Черняховского настоящий шок.
Это постановление, чем дальше от военных лет, тем глубже пряталось в архивных сейфах. О нем вспоминали, говорили общими фразами, но сам текст после того, всеобщего, оглашения ни разу не публиковался. И, если я не ошибаюсь, не опубликован до сих пор. Отдельные выдержки и пересказ в книгах историков и в мемуарах приводятся, но в целом найти его непросто, мне кажется, будет полезным ознакомить читателей с полным текстом этого постановления.
СОВ. СЕКРЕТНО
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
ГОСУДАРСТВЕННОГО КОМИТЕТА ОБОРОНЫ
СОЮЗА ССР
Главнокомандующим.
Военным Советам Фронтов и Армий
Командующим Военными Округами
Командирам Корпусов и Дивизий.
НАСТОЯЩЕЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО КОМИТЕТА ОБОРОНЫ СССР ПРОЧЕСТЬ ВО ВСЕХ РОТАХ, БАТАРЕЯХ, ЭСКАДРОНАХ И АВИАЭСКАДРИЛЬЯХ
Государственный Комитет Обороны устанавливает, что части Красной Армии в боях с германскими захватчиками в большинстве случаев высоко держат Великое Знамя Советской власти и ведут себя удовлетворительно, а иногда прямо геройски, отстаивая родную землю от фашистских грабителей, однако наряду с этим Государственный Комитет Обороны должен признать, что отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед РОДИНОЙ, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником. Воздавая честь и славу отважным бойцам и командирам, Государственный Комитет Обороны считает вместе с тем необходимым, чтобы были приняты меры против трусов, паникеров, дезертиров.
Паникер, трус, дезертир хуже врага, ибо он не только подрывает наше дело, но и порочит честь Красной Армии. Поэтому расправа с паникерами, трусами и дезертирами и восстановление воинской дисциплины является нашим священным долгом, если мы хотим сохранить незапятнанным великое звание воина Красной Армии, исходя из этого Государственный Комитет Обороны, по представлению Главнокомандующих и Командующих фронтами и армиями, арестовал и предал суду военного трибунала за позорящую звание командира трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций:
1) бывшего командующего Западным Фронтом Генерала армии ПАВЛОВА;
2) бывшего начальника штаба Западного Фронта Генерал-майора КЛИМОВСКИХ;
3) бывшего начальника связи Западного фронта Генерал-майора ГРИГОРЬЕВА;
4) бывшего командующего 4-й армией Западного фронта Генерал-майора КОРОБКОВА;
5) бывшего командира 41-го стрелкового корпуса Северо-Западного фронта Генерал-майора КОСОБУЦКОГО;
6) бывшего командира 60-й горнострелковой дивизии Южного фронта Генерал-майора СЕЛИХОВА;
7) бывшего заместителя командира 60-й горнострелковой дивизии Южного фронта Полкового Комиссара КУРОЧКИНА;
8) бывшего командира 30-й стрелковой дивизии Южного фронта Генерал-майора ГАЛАКТИОНОВА;
9) бывшего заместителя командира 30-й стрелковой дивизии Южного фронта Полкового Комиссара ЕЛИСЕЕВА.
Воздавая должное славным и отважным бойцам и командирам, покрывшим себя славой в боях с фашистскими захватчиками. Государственный Комитет Обороны ПРЕДУПРЕЖДАЕТ, вместе с тем, что он будет и впредь железной рукой пресекать всякое проявление трусости и неорганизованности в рядах Красной Армии, памятуя, что железная дисциплина в Красной Армии является важнейшим условием победы над врагом.
Государственный Комитет Обороны ТРЕБУЕТ от командиров и политработников всех степеней, чтобы они систематически укрепляли в рядах Красной Армии дух дисциплины и организованности, чтобы они личным примером храбрости и отваги вдохновляли бойцов на ВЕЛИКИЕ ПОДВИГИ, чтобы они не давали паникерам, трусам и дезорганизаторам порочить великое знамя Красной Армии и расправлялись с ними, как с нарушителями присяги и изменниками Родины.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО КОМИТЕТА
ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР - И. СТАЛИН
16 июля 1941 г.
Вот такой грозный документ отправляет на смерть семерых генералов и двух полковых комиссаров и "предупреждает" всех остальных, что "будет и впредь железной рукой…" и чтоб они сами "…расправлялись… с нарушителями присяги и изменниками Родины".
Черняховского, который воевал на этом направлении и знал обстановку, несколько удивляла неточность фактов о боевых действиях, да и о генерале Павлове. Иван Данилович хорошо знал генерала армии Павлова; он, как командующий округом, до войны не раз отмечал его за успешные действия на учениях.
Вообще, до этого суда Павлов был уважаемый, опытный генерал. Вот его биография: