- Вот и я так думаю, - продолжал размышлять начальник штаба. - Хитрая, сволочь! Наряжается, понимаешь, в разные одежды, усы клеит, парики меняет, то мужик она, то баба. Трудно такую поймать.
Он опять помолчал, насупился.
- Что наверх докладывать? Мы же ее не нейтрализовали окончательно. Как там оценят нашу работу?
В разговор вступил Гайдамаков:
- Думаю, товарищ подполковник, она какое-то время лечиться будет. Рана, по всей видимости, тяжелая. Стрельба в городе должна прекратиться. Сейчас будет затишье, и начальство это сразу почувствует.
Шрамко закивал головой, а Самохвалов подытожил:
- Ладно, товарищи военные, за работу хвалю, ваш героический труд Родина не забудет. - И, улыбнувшись, добавил: - И я тоже.
Потом Шрамко пригласил Николая к себе в кабинет. Там он сначала дал команду подчиненным контролировать все медицинские учреждения на предмет обращения к ним молодой женщины по поводу ранения плеча, а потом закрыл дверь кабинета, вытащил из сейфа бутылочку "Хеннесси", и они выпили по две рюмки "За нашу великую Родину" и "За победу над врагами".
Возвращаясь домой в хорошем настроении, Николай думал: "Эх, жалко, Линде нельзя ничего рассказать. Она бы порадовалась его успеху".
Но дома, когда он пришел, Линды не оказалось.
Постучала в дверь соседка и сообщила, что ей на работу звонила Линда. Просила предупредить Николая, что уехала домой за товаром, появится через несколько дней.
"Странно, - подумал он, - она вроде не собиралась уезжать".
Хотя торговля - дело непредсказуемое. Может быть, нахлынули покупатели, все раскупили, и вот надо ехать за новой партией.
Уснул он со светлыми мыслями о Линде, о их будущей совместной жизни.
Он сильно полюбил эту женщину.
12
После артиллерийского разгрома, учиненного генералом Лебедем, молдавская сторона растерялась и затихла. Лишь местами иногда возобновлялись автоматные перестрелки, но и они быстро прекращались: в атаки больше никто не ходил, в них просто не было смысла.
Упорный в достижении своей цели Лебедь, для того чтобы развеять последние надежды молдаван на хоть какую-нибудь победу, дал команду открыть огонь агитационными и осветительными снарядами. В рассеянных повсюду листовках содержалось конкретное предложение молдавским воякам срочно разбежаться по домам, иначе все они будут уничтожены. Что они и сделали с большим воодушевлением.
И молдавское руководство запросило о перемирии.
Уже 7 июля 1992 года на военном аэродроме в селе Лиманское состоялись первые переговоры о перемирии между молдавской и приднестровской сторонами. В качестве посредника присутствовала и Россия. Ее представляли командующий Сухопутными войсками генерал-полковник В.М. Семенов и командующий 14-й армией генерал-майор А.И. Лебедь. Сторонами были намечены первые шаги на пути установления мира, сами условия и мероприятия перемирия.
Следующим шагом стало подписание в Хельсинки президентами России, Румынии и Молдовы соглашения о прекращении огня в Приднестровье.
А 21 июля стало окончательной датой в процессе установления мира. В этот день в Москве президентами Приднестровья и Молдовы Смирновым и Снегуром был подписан договор о мирном урегулировании военного конфликта и дальнейшем взаимовыгодном сотрудничестве.
Несомненно одно: главная заслуга в установлении мира в данном регионе принадлежит генерал-майору А. И. Лебедю.
С тех пор, однако, у командующего 14-й армией появился могущественный враг в лице Президента Молдовы, которого Лебедь публично назвал фашистом и обвинил в геноциде собственного народа.
Кроме того, Снегура возмутило то, что Лебедь так изуверски легко и просто провел разведку в молдавских войсках, нанес артиллерийские удары по самым уязвимым местам, за несколько минут разгромив опорные пункты, штабы и склады, уничтожив почти всю военную технику и вооружение, убив и рассеяв большинство солдат и офицеров. Снегуру нечем стало воевать. Все это было огромным унижением и оскорблением.
Он ненавидел Лебедя и за то, что тот бесцеремонно и как бы походя унизил его, давнего президента большой республики, изощренного, мудрого и хитрого политика, выкованного в горниле смертельной партийной тусовки, выжившего в безжалостных играх большой советской политики, лишил того, что ему по праву принадлежало, - этого большого и богатого куска старой бессарабской территории с нелепым названием Приднестровье. То, к чему так долго он шел, ради чего он врал, лицемерил, обманывал, за что он воевал, вдруг у него нагло, стремительно и цинично отнял этот молодой генерал, хам с диктаторскими замашками. Отнял, а потом еще и опозорил на весь мир. Теперь Россия сделает из него, президента страны Мирчи Снегура, маленькую послушную обезьянку.
После долгих и тяжелых раздумий Снегур вызвал к себе в кабинет министра госбезопасности.
Когда тот пришел, он отвел его в комнату отдыха, усадил в кресло, достал из шкафчика графин молдавского коньяка, сам налил его в хрустальные бокалы.
Они молча выпили, потом ушли на балкон...
13
Линда Шварцберг находилась в лазарете маленькой инженерной воинской части вооруженных сил Молдовы, расположенном на окраине города Орхей. В целях конспирации ее не могли положить в общую палату вместе с другими больными и ранеными.
Палатой послужило наспех переделанное для нее помещение для медицинского оборудования, находящееся в торце второго этажа лазарета. К ней никого не пускали. Она лежала среди старых капельниц, каталок, медицинских халатов, шкафчиков с лекарствами.
Боль в левом плече стала проходить. Пуля снайпера, ранившая ее, прошла по мягким тканям, лишь слегка задев верх лопатки.
Несколько дней назад ей сделали операцию, теперь каждый день меняли повязку. Светлые волосы ее были не убраны - рассыпались по подушке.
Ей ничего не хотелось делать - ни есть, ни пить, ни разговаривать, даже пригладить свои волосы не хотелось. Левая рука ее безжизненно лежала вдоль тела, правая - поверх одеяла.
Под подушкой находился многозарядный испанский пистолет "Астра", способный стрелять очередями натовскими патронами калибра девять миллиметров. Это на случай внезапного нападения. Она живой никому не дастся, ей нельзя попадать в плен. Она слишком много знает и много натворила. Казалось бы, сейчас здесь ей ничего не угрожает - ее постоянно охраняют сотрудники службы безопасности. Но она убила слишком много людей...
То, что за ней идет охота, было очевидно. Об этом красноречиво говорит последний случай, когда снайпер противника не дал ей выстрелить по военным. Ее выследили. Ее практически загнали в угол. Скорее всего, она прокололась на подходе к месту засидки. Значит, по каким-то признакам ее опознали, нашли в этом немаленьком городе. В любом случае понятно: охота за ней, широкомасштабная охота, идет по всему городу. Понятно и то, что работать в самом Тирасполе ей больше нельзя. Это очень опасно. Надо уезжать! Где же она прокололась? В чем? Когда? Она так внимательно всегда относилась к вопросам маскировки, так тщательно продумывала каждый раз свою внешность, училась быть то бомжом, то инвалидом, то старухой, то мужчиной средних лет. Сообразно новой роли меняла парики, одежду, накладывала усы, бороды. Каждую роль репетировала, словно театральная актриса.
Очень внимательно изучала подходы к местам, откуда будет вестись огонь, и поэтому уверенно и безошибочно проникала к своей позиции и так же просто и надежно уходила в город.
Она ни разу дважды не устраивала засидку в том месте, откуда уже стреляла.
Все и всегда было продумано до деталей, никогда не было сбоев. Тогда почему ее выследил тот снайпер? В чем-то она ошиблась. Его выстрел, конечно же, не был случайностью. Он искал ее и нашел. И в силу того, что он свою работу не закончил - не убил ее, это означает, что дело свое он будет продолжать. И не остановится, пока не завершит.
Надо уезжать, надо срочно уезжать!
Свободная охота закончилась, началась игра со смертью. И в эту игру ей играть не хотелось.
Вопросы перед ней стояли мучительные, потому что на них не было ответа.
На пути к дому существовали препятствия, которых никак не избежать. Например, сроки контракта. Они пока что не закончились, и люди, заключившие соглашение с ней, безусловно, будут настаивать на продолжении работы.
Она ведь и в самом деле результативна как снайпер. И потом, всю сумму, как это обговорено в условиях контракта, она получит лишь по завершении работы, как по срокам, так и по результатам. О результатах можно не волноваться, она уже убила столько людей, сколько было обусловлено, но сроки... Деньги можно получить лишь по окончании этих сроков. То есть через месяц и семнадцать дней.
Надежда одна: на переговоры с представителем "заказчика" - румынской разведки, на то, что они пойдут ей навстречу в связи с выполнением обговоренных требований и, конечно же, в связи с ее ранением.
Она запросила о встрече с представителем разведки и теперь ждала его, лежала и ждала.
Ее теперь мучили мысли о ее радостной печальке, маленьком сыночке Георге, живущем так долго без матери с бабушкой в городе Клайпеде. Линда за все это время не общалась с матерью - это очень опасно, все линии связи прослушиваются. Как они там? Здоров ли Георг? Как дела у мамы с ее больными суставами?
И еще, ее занимали мысли о Николае. Этот молодой мужчина жил с ней и жил в ее сердце. Он искренне к ней привязался, и она к нему тоже. Похоже, что они сложились как пара. Они решили объединить свои судьбы.
Николай занимается снабжением в какой-то воинской части, много времени уделяет своей работе, но работа эта не слишком-то его занимает. Решено, что они будут жить вместе, уедут отсюда. Может быть, домой к Николаю в подмосковный город Железнодорожный (этого хочет он), а может быть, к ней в Клайпеду (этого хочет она). А может быть, будут жить там и там.
Как он без нее? О чем думает? Не подозревает ли ее в чем-нибудь? Хотя вряд ли, он ведь совсем простой. Обыкновенный. Он снабженец, а не шпион какой-нибудь. Это и хорошо. Она полюбила Николая как юная глупышка, и это наполняло ее жизнь светом, светом, светом... и надеждой.
Уже под вечер в дверь ее палаты постучали.
"Наверно, это он, сотрудник разведки", - подумала Линда. Она очень хотела, чтобы это было так. От этой встречи многое зависело.
И вот он вошел к ней в палату. Обыденно, почти по-свойски. У сотрудников, наверное, всех спецслужб мира есть особенность: они входят в любую обстановку, в любое общество и сразу как бы сливаются с ним, словно давно жили здесь, работали, общались. Как будто покурить вышли и вот вернулись.
- Здравствуйте, Линда, - сказал он буднично и миролюбиво. - Вот вы какая красивая! Столько о вас наслышан!
Он взял стул, стоявший у стенки, и приставил его к кровати. Сумку, которую принес, придвинул к ногам.
- Так вы совсем здоровы! Выглядите прекрасно. Пора вставать, матушка, пора вставать, за дела браться. Хватит бока отлеживать, хватит.
Он сел, внимательно оглядел палату, представился.
- Меня зовут Игорь.
- Почему у вас русское имя? Насколько я понимаю, вы румын.
- Как вы догадываетесь, у меня несколько имен. На каждый случай - разное. Но Игорь - настоящее. Так меня звала моя покойная мама. Она была русская.
- Вот почему у вас такой блестящий русский.
- Еще и потому, что я окончил Ростовский университет. Я долго жил в России. Мы ведь до недавнего времени были одной страной, - он усмехнулся. - Свое имя я скрываю вынужденно, но вы ведь тоже здесь находитесь не под своим настоящим именем, не так ли? Впрочем, не будем об этом.
Как и у многих разведчиков, у него была усредненная, незапоминающаяся внешность. Ничего приметного: средний рост, правильные, но ничем не выделяющиеся черты лица, легкая худощавость, негромкий голос, русые волосы. Пройдет мимо - и нечего вспомнить.
У него спокойный, но твердый, уверенный взгляд.
"Наверно, он хороший разведчик", - подумала Линда.
Игорь поднял с пола сумку, поставил на колени, расстегнул неторопливо молнию и стал доставать из нее фрукты, какие-то пакеты, шоколадные плитки...
- Зачем это, зачем? - замахала рукой Линда. - Что это вы, право, так много всего...
- Это чтобы вы поскорее поправлялись, вы нам очень нужны.
Последняя фраза резанула Линде сердце: ей совсем не хотелось быть "очень нужной" для грязной работы бесконечно чужой разведки. Известно ведь: там, где действуют спецслужбы, всегда стоит запах дерьма...
Потом он достал из нагрудного кармана конверт с деньгами, наклонился и подсунул его под подушку, под ее голову.
- А это за прошедший месяц и маленькая премия за ударную работу.
- Спасибо, я вам благодарна, - сказала Линда и закрыла глаза.
Он поерзал на стуле, как бы втерся в него, откинулся на спинку, принял удобную позу и спросил:
- Ну, так зачем мы вам понадобились, Линда?
И она сказала ему, что выполнила тот объем работы, который был обозначен в контракте. Теперь она хотела бы получить всю сумму, положенную ей по договору, и уехать домой. Ее ждет маленький сын и старенькая мама, за ними нужен уход. И она очень устала от нервотрепки...
Кроме того, она поведала Игорю и то, что за ней идет охота и у нее больше нет возможности работать в нормальных условиях. Она просила Игоря отпустить ее: она очень боится за свою жизнь. Тем более что она ранена...
Игорь какое-то время молчал. Потом он высказал то, что приготовил к встрече с ней. Умный, опытный разведчик, он не мог не догадываться заранее, о чем пойдет речь, о чем может просить его эта молодая, уставшая от убийств, перепуганная войной женщина. Конечно, о желании быть со своей семьей, с любимыми людьми, о стремлении скорее покончить со своей грязной работой, получить деньги и уехать...
Это так понятно по-человечески.
- Вы, Линда, оказались для нас сущим кладом. Вы - самый успешный наш работник. По результатам ваших рейдов в Тирасполе начался настоящий бунт. Люди оказались беззащитными перед вами, а власть и военные не смогли их защитить. Вы просто молодец. И мы, безусловно, пойдем вам навстречу.
Глаза Линды вспыхнули надеждой.
- Но не сразу, не сразу, - добавил он.
Игорь положил руку на краешек кровати и глянул на Линду с просящей, почти заискивающей улыбкой.
- Есть одно маленькое дельце. Мы бы очень хотели, чтобы вы его завершили. И тогда мы не будем возражать против досрочного прекращения контракта.
Линда отвернулась к стене. Она поняла: сейчас ее будут втягивать во что-то очень серьезное и опасное. Тело ее охватил ледяной холод. Таким ледяным бывает страх, смертельный страх. Она уже давно играла в прятки со смертью, а такие игры вырабатывают предчувствие опасности. Именно это чувство застучало молоточками в висках, заставило быстрее и сильнее биться сердце. Оно ей подсказало: если она откажется, то уже никогда не вернется домой. Сколько уже безвестных трупов на этой войне, найденных на пустынных обочинах безлюдных дорог! Она может стать одним из них. Она слишком много знает, ее нельзя отпускать обиженной.
Линда повернулась к этому вполне радушному, но безусловно безжалостному человеку.
- Я не отказываюсь, но нельзя ли поконкретнее?
Игорь вполне искренне и добродушно улыбнулся:
- С вами так приятно работать. Мы не сомневались, что обо всем сможем договориться.
Он полез в боковой карман.
К удивлению Линды, достал из него не пистолет, не гранату (что еще могут носить в своих карманах шпионы?), а конфету - карамельку в обертке. Аккуратно развернул ее и положил в рот:
- Извините, когда немного волнуюсь, ем конфеты.
И наконец перешел к главному, к самому главному:
- Понимаете, Линда, Молдова давно стремится вернуться в состав Румынии и тем самым воссоздать старую добрую Бессарабию. У нас в Молдове много союзников, и этот процесс шел довольно гладко до недавнего времени.
Он поморщился и посмотрел перед собой с выражением чрезмерного недовольства.
Так смотрит воспитательница детского сада на ребенка, допустившего шалость.
- С недавних пор Молдова практически остановила свои интеграционные шаги. Она опять с вожделением стала смотреть на Россию.
Игорь был откровенно возмущен. Он развел руками, потом хлопнул ладонями по коленкам.
Линда молчала.
Она была в недоумении: почему этот румынский посланец так театрально себя ведет? К чему эти прописные истины, подаваемые так пафосно? Потом сообразила: он ведь разговаривает с женщиной... В представлении многих мужчин все женщины - полные дуры. Волос долог - ум короток. А может, просто закомплексованный чудак, которому в жизни не повезло, и он не научился общаться с женщинами...
- Ну а я-то чем могу помочь Румынии и Молдове? Я ведь не дипломат, не политик.
- В том-то и дело, что можете, - щелкнул пальцами Игорь. Он оживился, повеселел и стал проще. - Понимаете, Линда, у русских есть генерал. Такая заноза, такая заноза... Он смертельно оскорбил и высмеял на весь белый свет президента Молдовы, расстрелял из пушек и танков множество людей и техники. Фактически уничтожил почти весь военный потенциал этой страны - нашего союзника. В результате правительство Молдовы крепко обкакалось и вновь стремится в объятия Москвы.
Игорь помолчал, сморщился и с тяжелым усилием проглотил некий комок, мешавший ему говорить без раздражения.
- Между Румынией и Молдовой вновь вырастает стена непонимания. Мы обязаны остановить этот процесс. Румыния вложила слишком много денег, чтобы этой стены не было, чтобы мы были единым государством. Нам бы очень не хотелось, чтобы наши усилия были напрасными.
Линда с видимым усилием повернулась на правый бок, уткнула локоть в подушку, положила голову на ладонь, внимательно посмотрела на пришельца. Она явно хотела спросить его о чем-то важном.
- У вас ко мне есть какой-то вопрос? - вкрадчиво поинтересовался румынский разведчик.
- Да, есть. Если я правильно все поняла, моя задача - этот генерал?
Игорь улыбнулся такой широкой улыбкой, какой только может улыбаться человек.
- Еще раз радуюсь вашему уму и проницательности.
Линда покачала головой, закрыла глаза. С закрытыми глазами она спросила:
- Если он такой великий и важный, его, наверно, хорошо охраняют? И потом, где я его найду?
Игорь втянул воздух с видимым облегчением:
- Ну вот, слава Богу, пошли правильные вопросы. Теперь давайте все по порядку. - И он перешел на тональность профессора, растолковывающего своим студентам азы фундаментальной науки.
- Фамилия этого генерала Лебедь. Вы, наверно, уже слышали эту фамилию. Ее многие теперь слышали. Вот его фотографии.
И он достал из сумки несколько снимков, выполненных в разных ракурсах. Линда вгляделась в них. Да, эту голову и эту физиономию ни с кем не перепутаешь. Все черты как будто вытесаны топором. Типичный образ военного диктатора. Одна чугунная нижняя челюсть чего стоит...
- Этот генерал командует 14-й армией, расположенной на территории Приднестровья и Молдовы. Части армии держат в страхе всю Молдову, да и Румынию тоже. Без нее не решить ни один значимый вопрос.
Игорь горько ухмыльнулся: