ПЕРЕМИРИЕ
15 января 1987 года. На утреннем построении до личного состава было доведено, что в ДРА объявлена политика национального примирения.
- С сегодняшнего дня война окончена, - сказал замполит (в строю прокатился смешок). - И нечего смеяться - устанавливается перемирие, а это означает, что мы зачехляем стволы. Плановые задания выполнять продолжаем, но первыми огня не открывать. (Строй возмущенно загудел.) И нечего возмущаться - это приказ командующего армией!
Борт № 10 был запланирован на ПСО. По вчерашнему плану пара "свистков" должна была отработать бомбами по обнаруженному складу боеприпасов, но сегодня, в связи с внезапным перемирием, она была переориентирована на воздушную разведку.
Вылетели в район работы за полчаса до "свистков", добрались, заняли зону ожидания над куском пустыни между гор, пустились галсировать, не приближаясь к горам. (Эскадрилья Швецова, в отличие от предшественников, быстро "упала на предел" - летали в нескольких метрах над землей - "стингеры" не захватывали цель ниже 30 метров, опасность от стрелкового оружия возрастала, зато была скорость, маневренность и полная зарядка НУРСами четырех или даже шести блоков.)
Примчались "свистки", отщелкали и умчались, издевательски пожелав "вертикальным" доброго пути домой.
- Торопиться не будем, - сказал командир ведомому. - Местечко хорошее для коз - надеюсь, с ними у нас перемирия нет?
Пошли вдоль узкого речного русла, надеясь выгнать из прибрежных кустов джейрана. Увлекшись, приблизились к горам. Вдруг впереди, на выходе из ущелья, показалось облачко пыли.
- Командир, машины! - сказал правый. Он достал бинокль, высунулся из блистера, пересчитал. - Пять крытых грузовых. Что будем делать?
Командир поднял вертолет повыше, запросил "точку":
- Пыль, я - 832-й. Наблюдаем пять бурбухаек. Идут груженые. Азимут 60, удаление 90. Надо бы досмотровую группу прислать…
- 832-й, вас понял, - ответила Пыль и замолчала.
Молчание было долгим. В это время машины заметили вертолеты, повернули и пустились наутек, прикрываясь желтой завесой.
- Пыль, они нас заметили, уходят, - воззвал командир.
- Понял вас, 832-й, - проснулась Пыль. - Э-э, тут спрашивают, может, подлетите, посмотрите, что везут?
- Да вы что, перегрелись? - возмутился командир. - Кто еще там спрашивает? Я "свистков" обслуживал, у меня один доктор на борту - его, что ли, высадить с уколом? Пришлите группу или разрешите работу - бородатые едут на полных бурбухайках вне разрешенных дорог, да еще и убегают.
- 832-й, - строго сказал чужой голос, - ПЕ-РЕ-МИ-РИ-Е! Аккуратно надо. Без лишнего шума…
- Клали они на ваше перемирие! Так мне работать или нет?
- Ну, это, - неуверенно сказала Пыль, - на ваше усмотрение, 832-й. Но только если они первыми начнут…
- Вас понял, Пыль!.. - И, выдержав секундную паузу: - Да они уже начали!
ТОВАРИЩ ПУЛЕМЕТ
1
Раннее, очень раннее утро. Опять ПСО. Пара пришла к месту работы, когда солнце только показалось над верхушками восточных гор. Борттехнику Ф. после подъема в полчетвертого и после плотного завтрака страшно хочется спать. Он сидит за пулеметом и клюет носом, Особенно тяжело, когда пара идет прямо на солнце. Летчики опускают светофильтры, а беззащитный борттехник остается один на один со светилом. Жарко. Он закрывает глаза и видит свой комбинезон, который он стирает в термосе. Горячий пар выедает глаза…
Проснувшись от звука собственного пулемета, борттехник успевает отдернуть руки. Он понимает, что, мгновенно уснув, попытался подпереть голову рукой и локтем надавил на гашетку. Впереди, чуть слева, идет ведущий. Борттехник испуганно вглядывается, нет ли признаков попадания. Вроде все спокойно.
- Ты чего путаешь? - говорит командир, который не понял, что борттехник уснул. - Увидел кого?
- Да нет, просто пулемет проверяю, - отвечает борттехник.
- Смотри, ведущего не завали…
- Все под контролем, командир!
2
Пара идет над речкой, следуя за изгибами русла. Вплотную к речке, по ее правому берегу - дорога. Борттехник Ф. сидит за пулеметом и смотрит на воду, летящую под ногами. Вдруг его озаряет мысль. Он нагибается и поднимает с парашютов (уложенных на нижнее остекление для защиты от пуль) фотоаппарат ФЭД. Склонный к естественным опытам борттехник желает запечатлеть пулеметную очередь на воде.
Правой рукой он поднимает фотоаппарат к глазам, левой держит левую ручку пулемета - большой палец на гашетке. Задуманный трюк очень сложен - один глаз смотрит в видоискатель, другой контролирует ствол пулемета, левая рука должна провести стволом так, чтобы очередь пропорола воду на достаточно длинное расстояние от носа машины, а правая рука должна вовремя нажать на спуск фотоаппарата, чтобы зафиксировать ряд фонтанчиков.
Борттехник долго координирует фотоаппарат и пулемет, пытаясь приспособиться к вибрации, ловит момент, потом нажимает на гашетку пулемета, ведет стволом снизу вверх и вправо (помня о ведущем слева) - и нажимает на спуск фотоаппарата.
Прекратив стрельбу и опустив фотоаппарат, он видит - справа, на дороге, куда почему-то смотрит ствол его пулемета, мечется стадо овец и среди них стоит на коленях пастух с поднятыми руками.
"Блин! - думает борттехник. - Сейчас получу!"
- Молодец, правильно понимаешь! - говорит командир. - Хорошо пуганул духа! Их надо пугать, а то зарядят в хвост из гранатомета…
3
Степь Ялан возле Герата. Пара "восьмерок" возвращается с задания - завалили НУРСами несколько входов в кяриз - подземную речку, которая идет к гератскому аэродрому. Машины медленно ползут вдоль кяриза, ища, куда бы еще запустить оставшиеся НУРСы. Вдруг дорогу ведущему пересекает лиса - и не рыжая, а палевая с черным.
- О! Смотри, смотри, - кричит командир, майор Г., тыча пальцем. - Чернобурка! Мочи ее, что рот раззявил! Вот шкура будет!
Борттехник открывает огонь из пулемета. Вертолет сидит на хвосте у мечущейся лисы, вьется змеей. Борттехнику жалко лису. К тому же он понимает, что пули калибра 7,62 при попадании превратят лисью шкуру в лохмотья. Поэтому он аккуратно вбивает короткие очереди то ближе, то дальше юркой красавицы.
- Да что ты, е-мое, попасть не можешь! - рычит командир, качая ручку. - Правый, помоги ему!
Правак отодвигает блистер, высовывается, начинает палить из автомата. Но лиса вдруг исчезает - она просто растворяется среди камней.
- Эх ты, мазила! - говорит майор Г. - Я тебе ее на блюдечке поднес, ножом можно было заколоть. А ты…
- Жалко стало, - сознается борттехник.
- Да брось ты! Просто скажи - стрелок хреновый.
Борттехник обиженно молчит. Он достает сигарету, закуривает. Вертолет набирает скорость. Облокотившись локтем левой руки на левое колено, борттехник курит, правой рукой играя снятым с упора пулеметом. Впереди наискосок по дуге мелькает воробей. "Н-на!" - раздраженно говорит борттехник и коротко нажимает на гашетку. Двукратный стук пулемета - и…
…Брызги крови с пушинками облепляют лобовое стекло!!!
Ошеломленный этим нечаянным попаданием, борттехник курит, не меняя позы. "Бог есть!" - думает он. Летчики потрясенно молчат. После долгой паузы майор Г. говорит:
- Вас понял, приношу свои извинения!
4
Борттехник М. полетел ведущим в Турагунди. Пилотировал машину капитан К., педантичный, интеллигентный офицер - от него никто никогда не слышал слова экспрессивнее, чем "идиот".
На борту было несколько полковников, и К., уважавший военную карьеру и старших по званию вообще, решил продемонстрировать своим высоким пассажирам, что и он, несмотря на принадлежность к авиации, службу понимает правильно.
Миновали Герат. Командир обратился к борттехнику М.:
- Пожалуйста, Феликс, пойди, открой кормовой люк и посиди там за пулеметом, чтобы полковники видели, что у нас и хвост прикрыт.
Борттехник М., ругая про себя угодливость командира (зачем прикрывать хвост, если его прикрывает ведомый?), отправился на корму. Прошел мимо полковников, открыл люк, выставил в него кормовой пулемет, подсоединил фишку своего шлемофона к бортовой сети и доложил командиру, что позицию на корме занял.
Полковники настороженно следили за его действиями.
- Что пассажиры? - спросил К.
- На меня смотрят, - ответил борттехник.
- Если спросят, что ты там делаешь, скажи, командир приказал прикрыть хвост, поскольку район опасный. Сам знаешь, позавчера тут духовскую "восьмерку" завалили.
Борттехник сидел на перевернутом цинке и, сгорбившись, смотрел на летящий в люке пейзаж. Сидеть было неудобно, однообразие серо-желтого кусочка несущейся в люке суши раздражало. Для разнообразия борттехник решил проверить пулемет. Он нагнулся, сделал вид, что куда-то целится, и нажал на спуск…
Звук пулемета в летящем вертолете (когда шумят двигатели и ствол за бортом) не громче стука швейной машинки. Но сейчас в наушники ударил разрывающий грохот. Оглушенный борттехник понял, что забыл отключить переговорное устройство, и пулеметная очередь через его ларинги, многократно усиленная, попала в бортовую сеть.
- Феликс, ты что, охренел?! - услышал он крик в наушниках. - Что молчишь, или это ты застрелился? Ты нам чуть перепонки не раскроил. Так и долбануться недолго! Закрывай на хер люк, возвращайся!
Самым странным и страшным в этой тираде (щедро переложенной трехэтажным матом) было то, что ее тонким голосом прокричал интеллигентный и тихий капитан К.
Обиженный и даже испуганный борттехник втянул пулемет, закрыл люк и пошел в кабину.
- Что случилось? - спросил один из полковников. - Почему стреляли?
- Война, товарищ полковник! - мрачно ответил борттехник М.
Когда прилетели, капитан К. еще полчаса нудно распекал борттехника. В конце, решив, что борттехник все понял и больше так делать не будет, командир сказал:
- Ты уж извини, Феликс, что я матом. Но, ей-богу, я решил, что в нас ракета попала. Ну а в последние секунды жизни, сам знаешь, не до самоконтроля. Когда понял, что это ты, а не ракета, уже не смог остановиться. Как понос, понимаешь, вылетело…
НОВЫЕ ДВИГАТЕЛИ
1
Полдень. Борт № 10 должны закатить в ТЭЧ для замены двигателей. К вертолету подъезжает машина, чтобы утянуть его к месту замены. Борттехник Ф., занятый приготовлениями к перемещению, просит дежурного по стоянке части лейтенанта Л. найти водило - металлическую трубу для буксировки летательного аппарата тягачом.
Лейтенант Л. бегает от вертолета к вертолету по пыльной стоянке, ищет, уворачиваясь от выруливающих и заруливающих машин. Возвращается ни с чем к борту № 10, останавливается и орет, озираясь:
- Да где это гребаное водило?!
Из кабины тягача высовывается солдат и говорит испуганно:
- Я водила…
2
В ТЭЧ полным ходом идет замена двигателей на "десятке". Борттехник Ф. спускается сверху, чтобы взять на створках чемоданчик с инструментами. Створки отделены от грузового салона зелеными стегаными "шторками", за ними - полумрак. После яркого солнца этот полумрак оборачивается для борттехника Ф. полной тьмой. Вытянув перед собой руки, он наклоняется к бардачку и чувствует, как под веко его правого глаза предательски-гладко въезжает что-то тонкое, острое, явно металлическое. Он застывает в полуприседе, осторожно поднимает руку и нащупывает висящий на крючке моток проволоки-контровки. Борттехник понимает, что конец этого мотка и вошел ему под веко, угрожая - только дернись! - проткнуть этот трепещущий ресницами лоскутик кожи. Он аккуратно вытягивает проволоку, растирает заслезившийся глаз и громко говорит:
- Когда этот бардак кончится?
Берет чемоданчик с инструментом, откидывает шторку, выходит в салон. Останавливается, думает, разворачивается, открывает шторку и перевешивает моток проволоки свободным концом вниз…
3
К счастью для борттехника Ф., во время замены двигателей в ТЭЧ ошивался инженер-доработчик с казанского завода. Он предложил борттехнику повысить температуру газов за турбинами двигателей.
- У тебя будет самый мощный борт в эскадрилье, - сказал искуситель. - Правда, двигатели выработают свой ресурс раньше, но на твой век здесь их хватит.
Намекал ли доработчик на то, что век борттехника здесь короток, или сказал это без задней мысли - борттехнику было все равно. За прошедший месяц ему надоело летать на астматической машине, и он согласился, не раздумывая. Двигатели отрегулировали. Доработчик напоследок дал совет:
- И скажи летчикам, чтобы большой шаг не брали. Лопасти начнут грести воздух - срыв потока, падение оборотов и прочая дрянь обеспечены…
Облет делал капитан Д. На висении машина показала себя великолепно - поднялась чуть ли не при нулевом угле атаки лопастей. Но когда пошли в набор по спирали, что-то не заладилось. Командир морщился:
- Хреново лезет. Шаг уже 11 градусов, и кое-как ползет - так мы и до трех тысяч не дотянем.
- А ты попробуй шаг сбросить, - посоветовал борттехник. - До девяти или даже до восьми.
- Сдурел, что ли? Посыплемся.
- Ну, потихоньку снижай.
Командир с неохотой послушался - и чудо произошло! Машина взмыла вверх, как горячий монгольфьер!
- Вот это да! - восхитился командир. - Прет на восьми градусах. Такой мощи я еще не видел! Слушай, а как тебе в голову пришло шаг сбросить?
- Обижаешь, командир, - я, как-никак, инженер. Если берешь шаг - и не лезет, значит, нужно этот шаг отдать!
- Логично! - засмеялся командир.
4
Единственным минусом неожиданно приобретенной мощи было то, что борт № 10 начали ставить в планы на самые сложные задания - и намного чаще, чем другие машины. За день борттехник менял три-четыре экипажа и налетывал по 5–8 часов. Вспомнились хитрые слова доработчика о коротком веке… Борттехник захандрил. И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не сон…
Ему приснилось, будто на утреннем построении командир эскадрильи показал на него пальцем и сказал:
- Через десять лет этот парень станет императором!
Суеверный борттехник проснулся и долго думал, что бы это значило. Императорская символика не поддалась ему, но, обратив внимание на первую часть фразы, он понял - у него есть будущее!
С этого момента борттехник Ф. перестал думать о собственной смерти.
P.S. Назначенные десять лет (а потом и еще десять) миновали, но бывший борттехник так и не стал императором. Ни в каких смыслах. И это его до сих пор удивляет - все-таки командир приказал!
ПАРАДОКСЫ ВОЙНЫ
С рассвета пара занималась свободной охотой - прочесывали пустыню возле иранской границы к западу от Шинданда. Летали уже около двух часов, садясь по любому требованию старшего группы спецназа. Охота не складывалась - ни машин, ни верблюдов, ни явных духов. Попадались только черные, похожие на каракуртов, пуштунские палатки…
Во время очередной посадки, когда бойцы рассыпались по палаткам, борттехник посмотрел на топливомер и увидел - керосина оставалось только долететь до "точки".
- Командир, пора возвращаться, - сказал он, показывая на топливомер.
Командир высунулся в блистер, поманил пальцем стоящего неподалеку бойца и крикнул ему:
- Зови всех, топливо на исходе!
Боец спокойно кивнул, повернулся лицом к палаткам и позвал товарищей. Сделал он это предельно просто: поднял свой автомат и нажал на спуск. Очередь - с треть магазина! - ушла вертикально вверх - в небо, как искренне считал боец. Но поскольку он стоял возле командирского блистера - прямо под вращающимися лопастями несущего винта - то и вся очередь - пуль десять! - на глазах у онемевшего экипажа ушла в лопасти!
Борттехник и командир схватились за головы от ужаса, заорали нечленораздельно. Они грозили бойцу кулаками, тыкали пальцами в небо, вертели ими у висков. Боец удивленно посмотрел на странных летчиков, пожал плечами и отошел на всякий случай подальше.
Пока летели домой, экипаж прислушивался к посвистыванию лопастей, присматривался к кромке винта - но все было штатно.
Прилетели, зарулили, выключились. Борттехник быстро затормозил винт, потом отпустил тормоз, и все трое поднялись наверх. Тщательный поочередный осмотр лопастей показал, что в них нет ни одной дырки!
- Наверное, у этого бойца на калаше установлен прерыватель Фоккера, - пошутил успокоенный (не надо менять лопасти!) борттехник.
- Хорошо, если так, - сказал командир. - А тебе не приходило в голову, что наш спецназ холостыми воюет?
(Всю глубину этой фразы борттехник Ф. не может осознать даже спустя двадцать лет.)