Во время Великой Отечественной войны я попал в плен, был заключен в фашистский концентрационный лагерь Бухенвальд. В нем от голода, издевательств, от пуль гестаповцев и эсесовцев погибли тысячи узников. Среди них было немало детей.
К нам вернулась свобода в апреле 1945 года. С тех пор прошло много лет, но я никогда не забуду своих товарищей по лагерю, мужественных людей. Не забуду и маленьких пленников. Многих из них я хорошо знал. Это были очень смелые ребята.
Когда подпольная антифашистская организация готовила восстание, нам нужно было добывать оружие, патроны, медикаменты. Выполнить эту труднейшую задачу помогали маленькие узники. Некоторые из них вместе с нами пошли и на штурм лагерных укреплений.
В основе книжки - подлинные события и невымышленные герои. Правда, у некоторых из них пришлось изменить имена и фамилии. Ну это чисто литературный прием. А все остальное - достоверно.
Содержание:
ОТ АВТОРА 1
ПРОЛОГ 1
ЛАГЕРЬ СМЕРТИ 2
ВОСЬМОЙ БЛОК 4
ПОДПОЛЬНАЯ ШКОЛА 7
БУХЕНВАЛЬДСКИЕ СОЛОВЬИ 9
ПОРУЧЕНИЕ ДЯДИ ЯШИ 10
НА ВОЛОСОК ОТ СМЕРТИ 11
ЕСЛИ БЫ НЕ НАХОДЧИВОСТЬ 14
ПАТРОНЫ И МЕДВЕДИЦА 15
ТЮРЬМА В ТЮРЬМЕ 16
УЗНИКИ ВООРУЖАЮТСЯ 18
ЛАГЕРЬ ВЫШЕЛ ИЗ ПОВИНОВЕНИЯ 19
ВОССТАНИЕ 21
ЭПИЛОГ 22
Примечания 22
Николай Тычков
Маленькие пленники Бухенвальда
ОТ АВТОРА
Во время Великой Отечественной войны я попал в плен, был заключен в фашистский концентрационный лагерь Бухенвальд. В нем от голода, издевательств, от пуль гестаповцев и эсэсовцев погибли тысячи узников. Среди них было немало детей.
К нам вернулась свобода в апреле 1945 года. С тех пор прошло много лет, но я никогда не забуду своих товарищей по лагерю, мужественных людей. Не забуду и маленьких пленников. Многих из них я хорошо знал. Это были очень смелые ребята.
Когда подпольная антифашистская организация готовила восстание, нам нужно было добывать оружие, патроны, медикаменты. Выполнить эту труднейшую задачу помогали маленькие узники. Некоторые из них вместе с нами пошли и на штурм лагерных укреплений.
В основе книжки - подлинные события и невымышленные герои. Правда, у некоторых из них пришлось изменить имена и фамилии. Ну это чисто литературный прием. А все остальное - достоверно.
ПРОЛОГ
Петька Блоха, русский парнишка, маленький пленник Бухенвальда, был прислан в тир подносить оружие. Солдат Ганс, постоянно ведущий пристрелку, сейчас куда-то ушел, и Петька очутился один на один с пьяным офицером, который часто заходил сюда. Чтобы не привлекать его внимания, Блоха пошел к щиту и стал поправлять мишени. А сам с тревогой думал: "Неужели такой пьянущий будет стрелять? Да у него, наверное, все двоится. Поскорее бы ушел…"
Но офицер не уходил. Он приблизился к барьеру и вынул из кобуры пистолет.
Петька обернулся и увидел, что немец целится. Парнишка хотел было поскорее убежать назад, но раздался злобный окрик:
- Хальт, хальт!
"Чего ему нужно? Мишени, что ли, не так повешены? - Петька оглядел их. - Нет, в порядке…"
Когда он опять обернулся то увидел, что эсэсовец целится из пистолета прямо в него и прижался к щиту. "Сейчас застрелит…"
Мальчик выжидающе глядел на эсэсовца, на черное дуло пистолета. И вдруг такая злость всколыхнула Петьку!
- Ну стреляй, стреляй, гад! - крикнул мальчишка. - Все равное тебе скоро капут!
Эсэсовец как будто не слышал его голоса и продолжал целиться. Петька смотрел в лицо смерти.
Пьяный выстрелил. Пуля впилась в доску возле Петькиного плеча. Он слегка повернул голову и увидел маленькую черную дырочку.
Эсэсовец злорадно усмехался. Вот он снова поднял пистолет, нацелился прямо в Петькину голову.
Пролетит ли вторая пуля мимо? Неужели он, Петька Блоха, должен погибнуть от руки этого изверга?
Смерть угрожает ему не первый раз.
22 июня, начало войны. Над городом, в котором живет Петька, над красивыми, зелеными улицами, над любимым Черным морем пролетают немецкие самолеты. С визгом сыплются бомбы. Большая бомба падает недалеко от детского дома. От страшного взрыва разбиваются все стекла в окнах. В огороде- огромная воронка.
Вскоре детдом эвакуируется. Петька не хочет уезжать далеко от фронта. Он сбегает со станции.
Вот он идет по западной окраине города и мысленно видит себя с бойцами, защищающими Родину. Он придет в войсковую часть, его с радостью встретит командир, прикажет обмундировать. Петька наденет гимнастерку, брюки, сапоги, пилотку… Все как положено красноармейцу. И обязательно попросит винтовку. Нет, лучше автомат, из него хорошо строчить по фашистам. Эти мысли неожиданно прервал дед Андрей детдомовский сторож. Оказывается, старик остался в городе не смог покинуть родные места. Цепляется проклятущий за Петькин рукав и тянет назад. Пальцы у старого - как железные, не вырвешься. Так и увел дед Петьку в свою хату. Мол утро вечера мудренее, чего найдешь в темноте-то…
Петька бы нашел!
Утром он просыпается, а на здании горсовета уже висит флаг с черной фашистской свастикой. Значит, фронт отодвинулся на восток. Ну и дела!
Петька, живя у деда, ищет возможности поднасолить фашистам. Бомбочку бы бросить туда, где висит этот ненавистный флаг, да где ее возьмешь, у деда Андрея в хате только одно оружие - кухонный нож.
Идет однажды Петька по тихому безлюдному переулку. Вдруг его нога задевает за какой-то сверток. Поднимает. Эге, да это листовки против Гитлера. Хорошо. Нельзя же им здесь валяться, надо расклеить по всему городу. Их, должно быть, потерял подпольщик, спасаясь от немцев.
Петька сует листовки под рубашку и идет в хату деда Андрея.
- Дедусь, - ласково спрашивает Блоха, - а у вас нет клея?
- Зачем тебе клей?
- Змея хочу сделать…
Старик улыбается:
- Поиграть захотелось… Ну - ну… Клей вон вареной картошкой, не хуже гуммиарабика.
Петька сует в карман две большие картофелины и отправляется в город. Первая листовка появляется на заборе пионерского стадиона. Дело идет. Мазнет Петька липкой картофелиной несколько раз по столбу или по дереву - хлоп листовку. Держится! Даже приятно смотреть на свою работу. Вот бы увидели мальчишки из детдома. Они, наверное, сейчас где - нибудь на Урале, привыкают к новому жилью. Там и Петька мог бы жить. Но нет, он будет бороться с фашистами.
Одну листовку Петька умудрился приляпать на новенький "оппель", который стоит у немецкой комендатуры. Но тут Блоху постигает неудача. Шофер вдруг быстро возвращается.
Хальт, хальт! - Слышит Петька, только что сделав два шага от машины.
Его ведут в комендатуру. Солдат, вооруженный автоматом, так сильно сжимает Петькино плечо, что мальчишка готов закричать от боли.
Допрос ведет злющий, жидковолосый эсэсовец. Щеки у него то нальются кровью, то опять побледнеют. Настоящий кровопиец. Эсэсовец старается узнать, кто дал Петьке листовки, где сообщники.
Блоха молчит. Если бы у него и были сообщники, все равное молчал бы как могила. Уж никогда не предал бы Петька Блоха своих друзей. Жаль, что их нет…
Видя упорство, эсэсовец прибегает к испытанному средству - ставит Петьку к стенке и тычет в затылок дулом пистолета. Тут и смерть бы. Видно, в запасе у фашиста есть что-то пострашнее расстрела.
… Эшелон идет третьи сутки. Иногда он мчится с бешенной скоростью, а то ползет как улитка.
На остановках товарные вагоны не разрешают открывать и никого не выпускают. Люди просят пить, есть… Слезы, жалобы, стоны…
Петьке невмоготу сидеть на одном месте. Поразмяться бы… Но в вагоне так тесно, что трудно шагнуть. Все же он осторожно пробирается между лежащими вповалку. Вагон трясется, раскачивается, и Петька наступает на чью-то руку. Его ругают. А Блоха упрямо продолжает пробираться в другой конец длинного вагона, как будто там не так тесно и больше воздуха.
- Эй, пацан, куда лезешь! - окликает его детский голос. - Везде набито как в бочке… Если хочешь, иди вот сюда, есть немного местечка.
Петька видит мальчугана, примерно одногодка. Устраивается рядом с ним. Знакомятся.
Нового Петькиного друга зовут Колей, а по фамилии - Науменко.
- Как ты думаешь, куда нас везут? - спрашивает Коля.
- В Германию, конечно, - с видом знатока отвечает Петька.
- Знаю, что в Германию, - вздыхает Науменко - Только вот в какой город. Могут в самую даль упрятать Тогда уж совсем плохо.
- Не все ли равно, - замечает Петька, - Германия везде чужая, везде там фашисты.
- Верно, а все равно хочется поближе к дому.
Коля Науменко - ровесник Петьке, но отстал от него физически. Он какой-то нежный, слабый. У него мягкие светлые волосы, а глаза большие, красивые и очень печальные. Левая рука у Коли забинтована.
- Что, сильно болит? - спрашивает участливо Петька.
- Уже подживает… Немец меня ударил, на допросе…
- Ты тоже листовки расклеивал?
- Нет, мы раненого красноармейца прятали.
Петька с уважением посмотрел на друга.
На одной из остановок дверь вагона с усилием отодвигается. Перед вагоном, на свету, стоит здоровенный фашист с плеткой в руке и зычным голосом кричит:
- Раус! Раус!
Вагон напоминает всполошившийся муравейник. Люди один за другим спрыгивают на землю, а гитлеровец хлещет их плеткой крест - накрест.
Невольники построены на перроне в две длинные, бесконечные очереди. Перед ними важно расхаживают пузатые, хорошо одетые господа. Это представители крупных промышленных предприятий, шахт, помещичьих имений. Они приехали сюда за дешевой рабочей силой. Проходя вдоль шеренг, рабовладельцы придирчиво разглядывают фигуры пленников, выбирают подходящих для самой тяжелой работы. В кого ткнут тростью-тот выходит из строя. Судьба его решена. Отобранных солдаты сажают в грузовики. Некоторых уводят партиями в строю, под конвоем…
Коля и Петька стоят в поредевших шеренгах, среди стариков и старух.
- Мы никому не нужны, - шепчет Коля. - Увезли бы обратно…
- Да, они увезут, - скептически произносит Блоха, - только вот куда?
Поредевшие шеренги смыкаются.
Толстый гестаповец с серебряными погонами неплохо владеет русским языком. Но где он научился всяким гадким словам? Так и сыплет ими, не стесняясь даже женщин.
Когда важные господа ушли, гестаповец, изобразив на лице кислую, презрительную гримасу, делает нетерпеливый жест рукой:
- Весь этот хлам - в концлагерь!
ЛАГЕРЬ СМЕРТИ
Если бы сейчас на Петьку посмотрели мальчишки из детдома, вряд ли узнали бы они своего однокашника, прозванного за веселый, бойкий характер Блохой.
На нем, как и на Коле, был надет полосатый арестантский халат. На голове - шапочка, без козырька, тоже полосатая.
А на ногах - деревянные колодки, словно лошадиные копыта.
Мальчишек только что постригли наголо в лагерной парикмахерской, а при выходе заставили искупаться в каком-то противном котле с липким, вонючим раствором, да еще совсем ледяным. Не хочешь, а все равно полезай. Это, говорят, для того, чтобы в лагерь не проникли заразные микробы.
После такого купания у Петьки и Коли зуб на зуб не попадал. Посинели все, съежились. А помыться в душевой им и не дали как следует. Не успели встать под дождичек - уже послышалась команда одеваться.
Эсэсовец вел их мимо каменных двухэтажных бараков, которые казались безлюдными.
Всюду бараки, бараки, бараки… И еще - колючая проволока, вышки, часовые с автоматами.
- Петь, а видишь вон там какой-то серый дом. Завод не завод, а труба дымит. И забором все огорожено…
Блоха посмотрел. Да, там стоял серый, необычный дом. Черный дым, лениво подымавшийся в небо, был странным и жутким.
- Может, и завод…
Эсэсовец привел ребят к одному из бараков и, открыв дверь, зычно крикнул. На зов выбежал человек в арестантском халате, это был старший по бараку, или блоковый. Он вытянулся перед эсэсовцем. Тот передал ему Петьку и Колю а сам ушел.
Блоковый - пожилой, мрачного вида - в свою очередь отдал приказание своему подчиненному - штубендинсту (это вроде дежурного, как понял Петька).
Штубендинст тоже не стал сам возиться с новичками Введя их в барак, крикнул:
- Эй, Владек, подь сюда!
Прибежал худой, смуглолицый мальчик. Безучастными глазами посмотрел на Петьку и Колю.
- Расскажи камрадам, какие порядки в лагере, а то я по русску плохо разумлю, - сказал штубендинст. - Спать будут рядом с тобой.
- Пошли! - кивнул им смуглолицый мальчик.
Они шли по середине барака. Направо и налево были устроены многоярусные нары, на которых лежали изможденные заключенные. Дышать здесь было тяжело.
- Это вот мое место. - Владек хлопнул рукой по доскам, слегка прикрытым прелой соломой. На нарах не было ни матрацев, ни подушек, ни одеял. Снизу тянуло сыростью, гнилью.
Новички познакомились с Владеком. Все трое сели на нары. Вверху, над ними, кто-то шевелился и кашлял.
- У нас блок карантинный, - стал рассказывать Владек. - На нижних нарах лежат совсем слабые, почти одни старики. А на верхних - кто поздоровее. Ну, конечно, не очень здоровые, - поправился он, - а такие, которые без посторонней помощи могут добраться до своего места. Многие умирают, - тихо добавил мальчик.
- Из этого лагеря живыми никого не выпускают, особенно политических. Здесь всякие люди мучаются - французы, итальянцы, англичане, чехи…
Новички узнали, что все узники имеют свои номера, которые им здесь заменяют и имя, и фамилию, и все документы. У каждого на груди пришит треугольник, называемый винкелем. Эти треугольники разного цвета. Политические заключенные коммунисты, антифашисты, социал - демократы, а также русские и поляки носят красный винкель. Если кто - нибудь из них попал в лагерь второй раз, тому нашивают над винкелем узкую тряпочку красного же цвета. Таких людей здесь называют "дважды политики". Евреям фашисты нашивают сразу два винкеля - желтый и красный - один на другой, и получается шестиконечная звезда. Люди, не согласные с политик кой Гитлера по религиозным убеждениям, носят фиолетовые винкели. А уголовники - зеленые.
- А в парикмахерской я видел одного с черным треугольником, - сказал Петька. - Это кто будет?
- Саботажник. И такие здесь есть. Может, и не саботажник, а просто лодырь. Плохо работал на производстве, прогуливал, пьянствовал. Их в Бухенвальде зовут "черными" а бандитов и воров - "зелеными", по цвету винкеля.
- Здесь и бандиты есть? - ужаснулся Коля, до сих пор молчавшие.
Владек рассмеялся:
- Хоть отбавляй.
- А разве фашисты не бандиты! - загорячился Петька. - Вот что в нашем городе наделали. И расстреливали и вешали.
- В лагере совсем плохо, - вздохнул Владек - Люди пачками умирают. Потом их в крематории сжигаю. Видели, дымить?
- Так это крематорий! - содрогнулись новички - А мы думали - завод…
Ребята сидели, опустив головы.
Владек далее рассказал, что для различия заключенных по национальности на винкелях отштампованы буквы. Если русский - стоит латинская буква "R".
- А нам ведь тоже в бане выдали эти самые винкели - вспомнил Петька и полез в карман. - Во! Красный и с буквой "R".
Коля достал свой винкель.
- Их надо пришить, - сказал Владек, - Сейчас я вам принесу иголку и ниток…
Он сбегал к штубендинсту.
Орудуя иглой, Петька взглянул на грудь Владека и увидел на его винкеле букву "Р".
- У тебя буква-то не дописана, - заметил Блоха. - Надо бы вот тут закорючку…
Владек покачал головой:
- Нет, все правильно, потому что я не русский, а поляк. "Р" обозначает полен. Наш штубендинст тоже поляк.
- Верно, у него "Р" на винкеле, - вспомнил Петька.
В барак вошел человек в белом пиджачке и полосатых арестантских штанах. Завидев его, штубендинст Стасик трижды, на немецком, польском и русском языке, объявил:
- Всем приготовиться к осмотру!
Обитатели барака выстроились в очередь, сняли халаты и рубахи. Они подходили к санитару, стоящему на табурете, и тот копался в складках их одежды деревянной палочкой. В левой руке он держал зажженную переносную лампочку. Тех узников, у которых были паразиты, уводили в баню для дезинфекции.
- Это, ребята, хорошо, что хоть о чистоте здесь заботятся, - сказал Петька. - Не люблю, когда вши кусают, да еще чужие заползут.
- А кто заботится? Сами заключенные, - пояснил Владек. - Эсэсовцы в этом не чинят препятствий, потому что не хотят от нас заразиться. Наши работают в селах, в городе Веймаре. Могут туда заразу занести. Вот комендант и боится. Он согласился даже больницу в лагере построить…
К ним подошел штубендинст:
- Владек, новеньким не надо к санитару, они помыты…
- Хорошо…
- Владек, а где ты так хорошо выучился говорить по - нашему? - спросил Петька.
- Мама выучила, она в школе преподавала русский язык. - И немножко гордясь, Владек сказал: - Я и по - французски умею, и по - немецки. У бабушки выучился.
- Ого! Так ты сразу на четырех языках можешь шпарить! - восхищенно произнес Петька. - Вот это да!.. А мне бы хоть по - немецки научиться, чтобы понимать, о чем это они между собой болтают.
- Здесь выучишься! - заверил его Владек. Сняв рубашку, он пристроился к очереди. Вернувшись с осмотра, сказал - Ни одной не нашел… Ну, вот еще что я забыл. В лагере надо всегда быть начеку, а то пропадешь. При встрече с эсэсовцем или каким - нибудь военным чином надо снять мютце, вот эту шапчонку, и, держа ее в правой руке, идти прямо, на начальство смотреть нельзя.
- Что же на него не смотреть-то? - спросил Петька. - Убудет разве?
- Если посмотришь, значит, опоганишь его своим взглядом. Так говорится в правилах внутреннего распорядка.
- Ладно, не будем смотреть, - буркнул Петька. - Так, пожалуй, даже лучше. На гадов глаза бы не глядели!..
- Вот, кажется, и все, - задумался Владек. - А об остальном сами узнаете, не один день здесь проживете. Я уже пятнадцать дней пробыл.
- А работать нас заставят? - поинтересовался Коля и посмотрел на свою больную руку.