- Значит, ты имеешь в виду Рози-Рози, Шульце? - догадался Матц. - Но она же баба нашего Мясника. Если мы отправимся к ней прямо сейчас, а он затем застукает тебя с ней в постели, то отрежет твои яйца тупым ножом, неужели ты не знаешь?
- Мой несчастный физически неполноценный друг, - с сочувствием произнес шарфюрер, - теперешний момент - самый благоприятный из всех, когда можно нанести визит Рози-Рози. Сегодня вечером моряки проводят учения в море, наши с тобой товарищи по оружию накачиваются бесплатным пивом здесь, а что касается гауптшарфюрера Метцгера… боюсь, что вскоре с ним произойдет один исключительно неприятный инцидент. Инцидент, который заставит его запереться в своей персональной уборной и мучиться там всю оставшуюся ночь. - Он внимательно посмотрел на приятеля. - Какой вывод ты можешь сделать из этой вводной, Матц?
- То, что ты сможешь засунуть свой член сегодня ночью в сладкое тело Рози-Рози, а мне будет предоставлено право выбрать любую симпатичную девчонку из числа тех, что работают в ее заведении, - мечтательно протянул маленький роттенфюрер. Он потер руки: - Я мог бы позволить паре таких девочек испортить себя сегодняшней ночью.
- Ладно, давай тогда побыстрее выскользнем отсюда, Матц! - предложил ему Шульце.
Они встали со своих мест и с самым непринужденным видом двинулись в сторону двери.
- Интересно, куда это вы направились?
Перед ними стоял их командир Куно фон Доденбург, держа в руке кружку пива, к которой, похоже, так и не притронулся.
Шульце начал лихорадочно соображать.
- Это все Матц, господин гауптштурмфюрер, - выпалил он. - У него начался приступ мигрени. Я думаю, это все из-за здешнего слишком шумного сборища. Чересчур много людей, разговоров, выпивки и всего такого.
Матц и впрямь выглядел бледным и подавленным.
- Я полагаю, что должен помочь бедняге добраться до его койки, чтобы он мог прилечь там с томиком в руках и с чашкой слабо заваренного чая, - продолжал вдохновенно врать Шульце.
Фон Доденбург усмехнулся и выразительно оттянул правое веко вниз.
- Шарфюрер Шульце, ты что же, увидел у меня бельмо на глазу? Но его там нет! Поэтому давай-ка выкладывай начистоту, что вы двое…
Его речь прервало громоподобное испускание газов, которое случилось во главе праздничного стола. Звук был такой силы, что стаканы невольно зазвенели. У Стервятника от удивления монокль выпал из глаза. От неожиданности командир батальона потерял равновесие и лишь с большим трудом сумел удержаться на ногах. Сидевший по соседству с ним шарфюрер Гросс схватился за горло и, выпучив глаза, прохрипел: "Газовая атака!". Он делал вид, будто задыхается. "Газы!" - вновь хрипло закричал он.
Гауптшарфюрер Метцгер с трудом поднялся из-за стола. Его лицо приобрело зеленоватый оттенок. Он прижимал обе руки к животу, в котором что-то зверски булькало и урчало. Косясь на него, Шульце обратился к фон Доденбургу:
- Господин гауптштурмфюрер, я думаю, нам с Матцем лучше уйти отсюда. Я также посоветовал бы и вам не задерживаться здесь чересчур долго, ибо, как вы видите, здесь собралось немало очень грубых типов!
Фон Доденбург кивнул, отпуская их, и поводил двух закадычных приятелей долгим взглядом. Обнявшись, чтобы поддержать друг друга, они двинулись вперед по дороге, ведущей в Дьепп. И лишь очень внимательный наблюдатель мог бы заметить, что их тела трясутся от с трудом сдерживаемого смеха. Через минуту фон Доденбург пожал плечами и выбросил их из головы. Он повернулся и медленно двинулся по усыпанной серым гравием дорожке парадного плаца по направлению к расположению первой роты. Гравий отчетливо хрустел у него под ногами. От стен домов по земле уже протянулись вечерние тени, предвещая скорое наступление ночи. Фон Доденбург знал, что буквально через час тем, кто находится сейчас внутри казармы, надо будет опускать на окнах светомаскировку. Рядом с казармой он увидел военнослужащих из первой роты. Гауптштурмфюрер швырнул на землю дешевую голландскую сигару, которой кто-то угостил его на вечеринке, и растер ее каблуком сапога, глядя на молодые, окрашенные здоровым румянцем лица бойцов первой роты. Это были как на подбор крепкие загорелые ребята, подтянутые, стройные, с уверенными манерами и жестами. Неожиданно Куно почувствовал, как в его груди растекается теплое чувство неподдельной гордости за них. Стоя напротив этих замечательных ребят, он словно не слышал громких пьяных криков, оглушительного хохота и обрывков непристойных песен и частушек, которые доносились из унтер-фюрерской столовой. Здесь не было ни грязи, ни разврата, здесь не пахло ни грехом, ни непристойностями. По крайней мере именно так казалось фон Доденбургу. Здесь царило лишь безграничное чувство преданности Германии, немецкому народу и фюреру. Здесь, в расположении первой роты, и была новая Германия, не отягощенная вынужденными нечистоплотными компромиссами прошлого, - Германия, представленная чистыми, неиспорченными молодыми людьми, которым предстояло, по-видимому, править рейхом после того, как война будет окончательно выиграна.
Эта мысль согрела фон Доденбурга. Он повернулся и двинулся по направлению к своей квартире. Неожиданно он почувствовал себя очень усталым. Сегодняшний день оказался довольно утомительным. Ему требовалось хорошенько отдохнуть, чтобы быть готовым к завтрашнему дню.
* * *
Корабли с британским десантом благополучно преодолели немецкие минные заграждения. На небе сиял молодой месяц, и поверхность моря отливала в лунном свете серебром, точно зеркало. Всюду, казалось, царила обстановка безмятежного спокойствия. А едва ощутимое дуновение ветерка, заставлявшее волны едва заметно колыхаться, словно специально служило для того, чтобы скрыть отдельные приглушенные команды и возню экипажей на палубах тщательно замаскированных кораблей. Операция развивалась, как по маслу. И все-таки в воздухе было неуловимо разлито колоссальное напряжение - то, которое всегда обычно сопровождает операции подобного масштаба. Полковник Фергюс Макдональд чувствовал себя так, словно это была первая в его жизни боевая операция, и волновался почти так же, как в тот памятный день, когда впервые подполз к ничего не подозревавшему германскому часовому и ловким ударом кинжала нейтрализовал его, расчистив проход вперед для своей группы. Макдональд сделал очередной глоток виски, которое было бесплатно выдано ему перед началом операции, и протянул плоскую серебряную фляжку майору Рори-Брику:
- Угощайся, старина.
Рори-Брика не требовалось упрашивать дважды. Он с удовольствием приложился к фляжке командира, сделав хороший глоток.
- Ну что ты думаешь, Фредди? - спросил полковник Макдональд так тихо, словно он всерьез опасался, что немецкие солдаты на противоположном берегу отчаянно напрягают слух, пытаясь расслышать каждое его слово. - Как развивается операция?
- По-моему, все идет ногмально, сэг, - пожал плечами майор. - Ситуация в целом дегьмовая, как обычно, но, думаю, мы спгавимся.
- А как себя чувствуют ребята? Они готовы?
- Откуда мне знать, как себя чувствуют гебята? - беззаботно ответил майор. - Всю эту демокгатическую белибегду насчет того, как себя чувствуют гядовые, я оставляю на откуп сегжантам, сэр.
- Ах ты негодник, - нахмурился полковник Макдональд. - А ну, отдай мне обратно фляжку, ты, ненасытное чрево!
Несколько секунд оба старших офицера хранили молчание, наблюдая за тем, как 250 катеров, участвовавших в этой операции, начинают образовывать более компактные группы, чтобы преодолеть в таком строю остаток пути до побережья Франции. Майор Рори-Брик поднес к глазам прибор ночного видения и стал вслух считать эти группы:
- Один… два… тги… четыге… пять… семь… десять… одиннадцать… двенадцать. - Он неожиданно замолчал.
- Отчего ты потерял дар речи, Фредди? Что случилось? - беззаботно уточнил Макдональд, делая очередной глоток виски.
Майор Рори-Брик замялся. Ему почему-то явно не хотелось отвечать командиру.
- Ну, хватит, не тяни! Или делай дело, или сойди с горшка! - прикрикнул на него полковник.
- Все дело в этих мелких ггуппах когаблей, сэр, - неохотно промолвил он наконец.
- А что здесь такого? В чем тут проблема? - бросил Макдональд.
- Ну… - Рори-Брик вновь замолчал и даже попытался отвернуться.
- Ну хватит, Фредди, - раздраженно прикрикнул на него полковник. - Вытащи изо рта свой проклятый аристократический палец, который, похоже, страшно мешает тебе и не дает возможности нормально говорить - а то ты так и прибудешь на проклятую французскую землю с пальцем во рту!
- Все дело в количестве этих ггупп, сэг, - произнес наконец майор. Он облизал покрытые налетом морской соли губы, и полковник Макдональд ощутил его неподдельный суеверный страх. - Их ровно тгинадцать!
Глава одиннадцатая
- Как же это здорово, дьявол меня побери! - протянул довольный шарфюрер Шульце, вдавливая соски огромных грудей Рози-Рози в свои заросшие волосами уши. - Это просто прекрасно - я становлюсь совсем глухим, я ничего не слышу!
Это были последние слова, которые произнес здоровяк - перед тем, как провалиться в беспробудный сон. Он слишком устал, безостановочно занимаясь любовью и накачиваясь при этом бесконечным количеством дармового спиртного, которым целенаправленно угощала его сама Рози-Рози.
Убедившись в том, что Шульце окончательно заснул, Рози-Рози осторожно высвободилась из его объятий, убрав лицо шарфюрера со своей необъятной груди. С удивительным проворством она соскочила с двуспальной кровати и выскользнула из комнаты.
"Кафе де ла белль Альянс" было пусто. Предыдущая ночь здесь прошла на удивление спокойно. Многие шлюхи так и не сумели заполучить себе клиентов - и ушли раньше обычного срока, ничего не заработав. Теперь в кафе не было слышно никаких звуков, кроме оглушительного храпа пьяного Шульце да ритмичного поскрипывания кровати наверху, где его одноногий приятель роттенфюрер Матц по-прежнему неутомимо занимался любовью сразу с двумя девушками - Клод и Жи-Жи.
- Жо-Жо, - тихо позвала Рози-Рози. - Ты не спишь?
Ее миниатюрный любовник появился из-за обитой блестящим железом барной стойки.
- Немецкая свинья уже уснула? - шепотом осведомился он у женщины.
Рози-Рози кивнула:
- Жирный ублюдок уснул. И храпит так, что можно подумать, будто целый отряд лесорубов пилит лес.
Жо-Жо зевнул и налил себе перно из наполовину полной бутылки, стоявшей на стойке.
- Прекрасно, - прошептал он, - потому что как раз сейчас должен прийти англичанин.
Рози-Рози подхватила со спинки стула передник и прикрыла им себя спереди. Жо-Жо вновь зевнул:
- Ты что, думаешь, что англичанин никогда в жизни не видел женской волосятинки? - На его губах змеилась плотоядная ухмылка.
- Грязное животное! - тихо выругалась женщина и лишь поплотнее укуталась в слишком узкий для нее кусок ткани, потом пожала плечами:
- Никогда нельзя наверняка знать, что подумают англичане. - При этом ее гигантские груди затряслись, как два огромных студня. - Это очень девственные типы.
Она шагнула к бару и налила себе стакан пива. Осушив его одним глотком, она с довольным видом хлопнула себя по животу. В следующее мгновение выражение ее лица вновь стало озабоченным:
- Почему, как ты думаешь, он захотел прийти к нам сегодня ночью?
Жо-Жо пожал своими костлявыми плечами:
- Как я могу знать? Англичанин никогда ни с кем не делится своими тайнами. То, что у него на уме, знает лишь он сам. - Он помолчал. - Как и все подобные типы…
Затем француз задумчиво отпил глоток перно.
- Знаешь, Рози-Рози, если бы лично мне пришлось бы выбирать между англичанами и бошами, то я бы выбрал последних.
- Интересно, почему? - уставилась на него женщина.
- Они привыкли тратить больше денег, - объяснил Жо-Жо. - Ты только вспомни, какими прижимистыми были англичане, приезжавшие в Дьепп до войны. - Он окинул оценивающим взглядом роскошные прелести хозяйки. - А немцы - очень щедрые ребята, это совершенно точно.
Рози-Рози игриво прижала ладонь к низу живота и воскликнула, глядя на своего любовника:
- Если все немцы такие, как тот бычок, которого я оставила храпеть в моей постели наверху, то, надо признать, они и впрямь очень щедрые - и не только насчет одних лишь денег!
Сконфуженный Жо-Жо открыл было рот, чтобы ответить ей, но женщина предостерегающе взмахнула в воздухе своей полной рукой, унизанной многочисленными кольцами рукой:
- Тихо, Жо-Жо! Тихо! Я слышала звук подъезжающего велосипеда. Это он!
Они оба замерли, прислушиваясь, и до их ушей донесся еле различимый металлический звук велосипеда, который прислоняли снаружи к стенке их заведения. Чуть позже в дверь постучали - один раз. Это был условный сигнал.
- Открывай, Жо-Жо, да побыстрее! - прошипела Рози-Рози. - Не спи! - Она торопливо выключила свет, который вполнакала горел позади бара.
Затем она распахнула дверь и впустила в кафе мужчину. Когда он оказался внутри "Кафе де ла белль Альянс", Рози-Рози вновь зажгла свет.
- Ну и ну! - воскликнул англичанин, когда его взгляд упал на ее огромные обнаженные груди, увенчанные впечатляющими розовыми сосками.
- Что, что? - спросила хозяйка заведения, которая не слишком хорошо понимала английскую речь.
Высокий худой капитан из британского Управления специальных операций, на лице которого выделялись очень живые, вбиравшие любую мелочь глаза, махнул рукой:
- Ничего. - Его правая щека постоянно подергивалась от нервного тика. - Ничего особенного. - Специально для Рози-Рози он перешел на французский, который звучал в его устах классически-идеально. - Не обращайте внимания на мои слова. Просто вырвалось.
- То же самое твердил мне весь вечер и немецкий ублюдок, когда его член оказывался во мне, - мрачно бросила женщина.
- Что?! - Капитан британской секретной службы озадаченно уставился на нее.
- Ничего. - Рози-Рози подалась вперед. - Лучше скажите, почему вам вдруг понадобилось срочно увидеть нас в это позднее время, посреди ночи?
На мгновение с англичанина слетела его обычная нервная суетливость - результат многих месяцев полного бесчисленных опасностей нелегального существования в Дьеппе, где он практически в одиночку налаживал подпольную сеть английской разведки. Он горделиво выпрямился, распрямил плечи.
- Они идут, - произнес он с нескрываемой ноткой торжественности в голосе.
- Кто идет? - не понял Жо-Жо.
- Мы идем - англичане! Этим утром мы предпринимаем массированную высадку здесь, на французском побережье. Прямо здесь, в том самом месте, где находится ваше кафе, и в ряде других точек. Это будет грандиозное, поворотное событие. То, о котором вы сможете потом с гордостью рассказывать своим детям.
Рози-Рози не удержалась и сделала непристойный жест, который красноречиво показывал, что она на самом деле думала о детях, а также о мировой истории и ее важнейших событиях. Но через секунду она взволнованно уставилась на англичанина:
- Вы сказали, что англичане высадятся прямо здесь…
- Ш-шш! - прошипел представитель британской разведки. - Тише! Да, когда мы возьмем штурмом обе немецкие артиллерийские батареи, то затем высадимся в массовом порядке прямо на пляже Дьеппа. Затем наши части возьмут штурмом крепостные стены, охраняющие район Променад, и двинутся дальше по авеню Маршала Фоша и авеню Верден. Так что вы окажетесь в самом эпицентре битвы, если останетесь здесь, мадам. Именно тут будут проходить наиболее яростные бои, наиболее отчаянные схватки. Здесь, похоже, будет настоящий ад…
- Если я останусь здесь, черт побери! - в ярости выкрикнула Рози-Рози, повторяя слова капитана. - Куда же, интересно, по-вашему, я отправлюсь отсюда?! Я совсем не собиралась жертвовать своей недвижимостью, своим замечательным уютным кафе ради какой-то там войны. - В ее покрасневших глазах блеснули слезы - слезы жалости к самой себе и гнева на представителя британских спецслужб. - Какого дьявола вы не предупредили нас заранее, что решили втравить нас в свои вонючие шпионские игры, в результате чего мы можем запросто лишиться всего нашего имущества?! Почему вы не объяснили мне, что из-за ваших шпионских игр мое заведение может оказаться разрушенным? Почему не сказали мне заранее, во что вы решили меня втянуть - и сколько это мне будет стоить?
Капитан британской разведки удивленно уставился на Рози-Рози, точно не веря своим глазам.
- Но это же ваша страна, мадам! - произнес он наконец. - И мы собираемся освободить ее от германского ига, под которым она стонет уже несколько лет. Именно об этом идет сейчас речь!
- Засунь это освобождение в свою тощую английскую задницу! - рыдающим голосом произнесла Рози-Рози.
Капитан явно смешался. Ярость Рози-Рози была совершенно неподдельной. Он некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Наконец он как можно более мягко произнес:
- Но сейчас, мадам, вам в любом случае следует покинуть это помещение. Я прекрасно понимаю ваши чувства, но оставаться здесь и в самом деле будет крайне опасно. Сожалею, что приходится говорить вам об этом, но иного выхода просто нет. В общем-то, именно ради этого я и пришел. Так что вы должны уйти отсюда - причем сделать это не откладывая. Извините, что мне приходится спешить и так настаивать - но мне уже пора идти, меня ждет еще уйма дел в Дьеппе. - Он попытался было по-дружески положить руку на голое плечо Рози-Рози, но она яростно стряхнула его руку:
- Убери от меня свои лапы! Кто просил тебя прикасаться ко мне?! Получается, что это из-за тебя я прогорю. А я ведь гордилась, что у меня лучший бордель во всем Дьеппе!
- Ш-шш! - попытался призвать ее к осторожности Жо-Жо, вдруг сообразивший, что весь их разговор могут подслушать. Но было поздно: Шульце уже проснулся и стоял совершенно обнаженный на верху лестницы. Его лицо, по которому обычно всегда блуждала радостная ухмылка, теперь застыло и стало каменным. Шульце не слишком хорошо понимал по-французски, но все же услышал достаточно, чтобы понять: перед ним - враги. Враги Германии и немцев. Представители французского Сопротивления и, похоже, британской разведки.
Гигант Шульце возвышался над всеми ними, словно огромный бык в человеческом обличье. Он проснулся потому, что не ощутил привычного тепла обнаженного женского тела рядом с собой и решил пойти узнать, куда так внезапно подевалась Рози-Рози. Теперь он видел ее. Но не только ее. Раньше Шульце никогда не имел дела ни с французскими подпольщиками, ни с английскими разведчиками, и поэтому не знал, что именно нужно делать в такой ситуации. Но он понимал, что должен что-то делать.
Первым среагировал капитан британской разведки. Его правая рука метнулась под старенькую куртку, в которую он был одет, очевидно, стремясь выхватить оттуда оружие. Это заставило Шульце броситься всей своей массой вперед. С диким воплем он взлетел в воздух и в следующую секунду обрушился на долговязого худого англичанина. Раздался вопль ужаса - и внезапно все увидели, что британец застыл в неестественной позе. Его шея была вывернута. Обрушившись на него всем телом, Шульце просто сломал ему шею. Британец был мертв - мертв в одно мгновение.