* * *
10 марта фабрика ТЕДЕКА была открыта. Кинтела вышел в утреннюю смену и одним из первых узнал тревожные вести, принесенные жившими в Гаване; текстильщиками: в стране военный переворот, судьба президента Прио неизвестна. К 11 утра поступили сообщения, что зачинщик путча генерал Батиста находится в военном городке "Колумбия" и контролирует оттуда положение в стране. Президентский дворец окружен танками, известий о сопротивлении путчистам пока нет. Кинтела и его товарищи спешно оценивают ситуацию и принимают решение: объявить забастовку.
В 12 часов рабочие бросают станки и выходят на улицы поселка, бурно выражая свое негодование реакционным переворотом. Администрация фабрики бессильна сладить с бастующей массой и занимает позицию стороннего наблюдателя. Сельская жандармерия, для которой разгон демонстраций - дело привычное, на этот раз вмешиваться не решается. Прежняя власть свергнута, от новой указаний пока не поступало.
В Калабасаре делать больше нечего, и Кинтела вместе с Педро Триго едет в Гавану. Как члены Ортодоксальной партии, они считают своим первым долгом встретиться с Роберто Аграмонте, кандидатом в президенты от ортодоксов. Всего несколько дней назад в журнале "Боэмия" была помещена его фотография: левая рука покоится на Библии, правая церемонно поднята в клятвенном жесте. Огромная надпись на фоне: "Свято клянусь отстаивать идеи Эдуарде Чибаса". Сейчас, когда все вокруг пребывали в растерянности, Аграмонте наверняка должен знать, как ответить путчистам.
Уже темнело, когда они подошли к дому, где жил Аграмонте. Кинтела постучал в дверь; через несколько минут появился заспанный привратник.
- Нам необходимо видеть доктора Аграмонте.
- Кто его спрашивает?
- Товарищи по партии.
- Сожалею, но доктор уехал еще утром.
- Хорошо, тогда с кем можно поговорить?
Привратник недовольно поморщился:
- Я вам повторяю, доктор уехал, так и велел всем говорить. Дома никого нет, не считая меня и хозяйской собаки.
Кинтёла и Триго переглянулись и медленно вышли на улицу. Итак, Аграмонте предпочел исчезнуть, Прио укрылся в мексиканском посольстве, а Батиста между тем пишет во все концы распоряжения из военного городка. Время работало на противника, спасти положение некому.
7
1952 год
10 марта. Реакция на события этого дня:
Пио Муньос, могильщик: "Похороны стали реже. Раз так, подумал я, значит, Батиста сумел навести в стране порядок".
Херонимо Падрон, пенсионер: "Что будет теперь с пенсионерами? Кому-кому, а нам ничего хорошего от этой заварухи ждать не приходится".
Антонио Гонсалес, торговец: "Я, как всегда, занимался своим делом, продавал всякую всячину. Слышу - говорят, произошел переворот. Я поначалу малость струхнул, ну а потом решил, что, может, оно и к лучшему".
Оскар Вега, парикмахер: "Я убежден, что все это не иначе как совместные козни Прио и Батисты, уж поверьте мне".
Мигель Саис, рыбак: "Какое мне дело до этой заварухи? У меня своих забот полно, семеро голодранцев мал мала меньше, и всех прокормить надо. Новое правительство или старое - какая разница?"
Грау Сан Мартин, бывший президент: "Со мной бы такой номер не прошел, я никогда не спал в предрассветные часы. Бестолковость правительства и безответственное горлопанство ортодоксов - вот в чем я вижу главные причины переворота".
Хуана Лара, машинистка: "Я сразу же подумала, что возможна гражданская война, мне стало страшно. Еще пугает какая-то напряженная тишина, воцарившаяся в стране".
Банковские воротилы Кубы не замедлили выразить новому диктатору генерал-майору Батисте свои верноподданнические чувства. Новый режим мог всецело рассчитывать на их помощь и поддержку.
8
Узнав о военном перевороте, Габриэль Хиль поспешил вместе с товарищем к университету, где, говорили, можно было достать оружие. Они уже подходили к учебному корпусу, когда их остановила полиция. Путь дальше был перекрыт, ничего другого не оставалось, как вернуться домой.
1952 год
10 марта. Сотни возмущенных военным путчем людей собрались около университета. Многие пришли в надежде получить оружие, обещанное президентом Прио руководителям Федерации университетских студентов "для защиты демократии". Эти слова оказались пустым звуком, сам же президент бежал как последний трус.
Сгрудившаяся перед зданием университета толпа являла собой удивительно пестрый конгломерат. Кого здесь только не было! - от патриотически настроенных молодых людей, таких, как Тапанес и Бенитес, готовых без колебания ринуться на борьбу с Батистой, до преступных элементов вроде печально знаменитого гангстера Роландо Масферрера, который позже с потрохами продался диктатору. Педро Мирет, учившийся тогда в университете, годами позже дал следующую оценку этим событиям: "Переворот 10 марта прогремел взрывом, глубоко отозвавшимся в сознании молодежи; он заставил ее пересмотреть свое место и роль в обществе и осознать в конечном итоге необходимость объединения. Университетское студенчество охватил дух стихийного бунтарства. Стихийного потому, что молодежь протестовала, не видя конкретной цели.
Бросалась в глаза социальная и политическая пестрота людей, собравшихся в тот день около университета. С одной стороны, темные личности вроде Масферрера, с другой - Фидель и его соратники. Парадоксальные обстоятельства свели вместе идейно и духовно непримиримых между собой противников. Масферрер и прочие преступные элементы, как и следовало ожидать, вскоре откололись и поспешили исчезнуть".
В связи с первой годовщиной смерти Чибаса подпольная газета "Обвинитель" опубликовала статью Фиделя Кастро, в которой он, анализируя ситуацию, сложившуюся в результате событий 10 марта, отмечал: "Переворот 10 марта оказался для всех неожиданностью. Можно было надеяться, что в такой момент партия ортодоксов сплотит свои ряды и сумеет избавиться от мелочных дрязг и пустозвонства.
Но что же произошло в действительности?
Члены партии с удивлением и возмущением узнают, что жажда сведения старых счетов и взаимные обиды возобладали над разумом. Обвиняя друг друга во всех смертных грехах, лидеры ортодоксов закрывали глаза на то, что диктатура широко распахнула страницы своей печати для внутрипартийных споров, но наглухо закрыла их для тех, кто критикует правящий режим. Нет нужды говорить о том, что все эти распри только на руку Батисте.
И сегодня, в день памяти Чибаса, необходимо наконец заявить во всеуслышание, что настало время, когда партийные массы уже не желают больше мириться с безответственностью вождей и жаждут решительных действий. В столь важный момент уместно задать вопрос: а где же те, кто рвался к почетным местам в ассамблеях и прочих государственных учреждениях, кто изрекал пышные фразы и красовался на трибунах всяких торжественных сборищ? Почему сейчас, в дни тяжких испытаний, они не спешат нести свой глас народу, не воспламеняют своим примером массы, не ищут себе почетных мест на переднем крае борьбы?
Обрисованная мною картина способна, пожалуй, навеять пессимизм на сторонников традиционной политической оппозиции. Что же касается подлинных революционеров, беззаветно преданных своему народу, то вряд ли преступная бездеятельность партийных вождей заставит их опустить руки и впасть в уныние. Опустевшие в боевом строю места уже занимаются без промедления надежными людьми. Наступает момент революционной, а не политической борьбы…"
ОРГАНИЗАЦИЯ
…План был разработан группой юношей, из которых никто не имел военного опыта. И я могу назвать их имена, за исключением имен тех двоих, которых нет ни среди пленных, ни среди убитых. Это - Абель Сантамария, Хосе Луис Тасенде, Ренато Гитарт Росель, Педро Мирет, Хесус Монтане и тот, речь которого вы сейчас слушаете…
…гораздо труднее было организовать, подготовить, подобрать людей и достать оружие в условиях террористического режима, который затрачивает миллионы песо на шпионаж, подкуп и доносы. Но названные мною молодые люди вместе со многими другими осуществили эти задачи с невероятной серьезностью, осторожностью и преданностью делу. И тем более выше всякой похвалы их готовность пожертвовать всем, даже жизнью, во имя идеала.
"История меня оправдает"
1
Прошло несколько месяцев. Рейнальдо Бенитеса и его единомышленников не покидала мысль организовать борьбу против ненавистной диктатуры. К сожалению, дальше разговоров дело пока не шло. Но вот как-то один из соседей Бенитеса по пансиону, убежденный ортодокс, предложил ему устроить встречу с человеком, имевшим конкретную программу действий. Имя этого человека было Фидель Кастро. "Мечтатель-утопист" - ярлык, который поспешили приклеить Фиделю его идейные противники. В первом же разговоре с Фиделем, продолжавшемся около часа, Бенитес быстро смог убедиться, насколько несправедлива подобная характеристика в отношении столь глубоко и трезво мыслящего революционера. Бенитес без колебаний согласился присоединиться к возглавляемому Фиделем движению, программа которого отвечала его убеждениям: свержение Батисты вооруженным путем, ликвидация погрязшего в коррупции режима, передача в руки народа всех природных богатств, борьба с нищетой.
Бенитес всецело подпадает под влияние не только идей, но и самой личности Фиделя, обладавшего удивительной притягательностью. Позже Бенитес сам признается в этом: "Фидель обладал невероятной способностью внушать людям безграничное доверие…мы верили в него, как в самих себя". Фидель поручает ему встретиться с Нико Лопесом, который, в свою очередь, ставит задачу отобрать для создания подпольной ячейки надежных людей. Непокорность духа в натуре Бенитеса удачно сочеталась с организаторскими способностями; вскоре ячейка в составе пятнадцати человек начинает действовать. Одними из первых в нее вошли друзья Бенитеса - Исраэль Тапанес и Карлос Гонсалес.
* * *
За каждым врачом и санитаром военного госпиталя Колумбии числилось оружие, хранившееся на складе госпитальной казармы. Однако никто и не подумал взяться за него, когда утром 10 марта пришло сообщение о перевороте, устроенном Батистой. Все продолжало оставаться так, будто ничего не произошло. Ошеломленный случившимся медицинский персонал пребывал в растерянности. Радио молчало. Флорентино попытался разыскать врача, который, как ему было известно, принадлежал к Ортодоксальной партии, но оказалось, что в этот день он не дежурил. Среди рядового состава имелись сочувствующие ортодоксам, однако они предпочитали отмалчиваться.
По правде говоря, Флорентино не очень-то симпатизировал правительству президента Прио. Ему всегда были ненавистны коррупция, гангстеризм и наркомания, процветавшие на Кубе; он даже смутно надеялся, что новое правительство проведет демократические выборы и ситуация в стране изменится к лучшему. Понадобилось совсем немного времени, чтобы иллюзии полностью развеялись. В те дни он знакомится с группой бывших военных, вынужденных уйти в отставку после событий 10 марта. Их соединило стремление свернуть шею диктатору. Устраивались тайные собрания, на которые приглашали и Флорентино. Шло время, собрания продолжались, но толку от них было мало. Отставники не оправдали надежд Флорентино. По его словам, "они занимались игрой в революцию; их политическая программа сводилась к элементарному: "Пусти меня на свое место".
2
Накануне 26 июля ничто как будто не предвещало неприятностей Фульхенсио Батисте. Близился конец недели, и диктатор пребывал в приятном предвкушении "заслуженного отдыха". Несколько дней тому назад он совещался в штабе военного городка "Колумбия" с особо приближенными к нему людьми - генералом Угальде Каррильо, возглавлявшим управление военной разведки, полковником Орландо Пьедра, директором бюро расследований, и бригадным генералом Рафаэлем Саласом Канисаресом, начальником национальной полиции. Обсуждался вопрос о политической ситуации в стране. Пришли к единому мнению, что после сорвавшегося вооруженного выступления НРД (Национального революционного движения) противники режима вряд ли решатся предпринять что-либо в ближайшее время. Что же касалось распространенного сторонниками Прио и Санчеса Аранго заявления о готовящемся вторжении на Кубу, то скорее всего его следовало рассматривать как рекламную политическую декларацию.
Батиста был вполне доволен тем, как складывались дела. В своем последнем интервью газете "Информасьон" он хвастливо посулил, что его правительство не пожалеет средств на развитие новых отраслей национальной промышленности. "Я обещаю, что в скором времени мы наладим на Кубе собственное производство радиоаппаратуры и телевизоров". Интервью должно было способствовать укреплению его престижа - по крайней мере так думал Батиста.
3
После батистовского переворота положение таксистов Артемисы стало совершенно невыносимым. "Пусть лучше эти голодранцы мне на глаза не попадаются, не то я за себя не отвечаю", - во всеуслышание заявил начальник сельской жандармерии. Несчастные таксисты не знали, куда деваться. И без того мизерный заработок сократился настолько, что даже на бензин теперь не хватало.
Сантана возвращался после удачной поездки в Канделариа, когда его машину задержал автобусный инспектор, сопровождаемый все тем же капралом. Без лишних церемоний Сантану препроводили в жандармское управление, где на него набросился с угрозами разъяренный лейтенант. Машину отобрали на пятнадцать дней. Проклиная на чем свет стоит шайку бандитов, называвшую себя правительством, Сантана поплелся домой. По дороге решил завернуть в кафе, где работал официантом его приятель Северино Росель. Тяжелая обида огнем жгла душу, и Сантана разразился гневной тирадой в адрес Батисты и его приспешников. Кто-то из посетителей сочувственно поддакнул. Тут же, как из-под земли, выросли двое жандармов. Дело принимало серьезный оборот. Сантана вступил с ними в ожесточенную перепалку, пытаясь доказать свое право свободы слова. Обстановка накалялась, один из жандармов с угрожающим видом двинулся к юноше. Не теряя времени, Росель схватил Сантану за руку и поспешно выволок на улицу. С трудом сдерживая душившую его ярость, Сантана глухо проговорил:
- Как мне хочется, чтобы всех их прикончили!
На следующее утро Сантана опять зашел в кафе. Подавая ему завтрак, Росель как бы между прочим спросил:
- Хотел бы я знать, сможешь ты повторить свои вчерашние слова?
Одинокий посетитель, сидевший за соседним столиком, допил кофе, расплатился и вышел.
- Могу хоть сейчас.
- Хочешь, сведу тебя кое с кем?
- Где и когда?
- Сегодня в восемь вечера здесь, в кафе.
* * *
Стоял жаркий, солнечный день. На текстильной фабрике нечем было дышать. Весь мокрый от пота, Педро Триго разыскал среди гудевших станков Кинтелу:
- Поговорить нужно.
- Хорошо, зайду к тебе в половине седьмого.
В доме было душно, и друзья расположились на крытой галерее, обдуваемой спасительным ветерком.
- Недавно я встречался в Гуанабо с Фиделем Кастро, - сказал Триго, вытирая со лба капельки пота. - Он организует повстанческое движение.
- Как ты сказал, повстанческое движение?
- Именно, и Фидель хочет, чтобы мы в него вошли.
- Кто это "мы"?
- Мы, члены подпольной ячейки Калабасара.
В ячейке, кроме Кинтелы и Педро Триго, состояли также Рене Бедна, Хулио Триго - брат Педро, Эрнесто Гонсалес, Хосе Луис Лопес, Педро Гутьеррес, Хуан Вильегас и Хулио Фернандес. Кинтела согласился без колебаний. Триго предложил ему то, что уже давно занимало его мысли. "Батиста силой захватил власть, и необходимо силой отобрать ее у него".
Ячейку возглавил Триго, Кинтела стал его заместителем. Вскоре начались практические тренировки по военной подготовке. Сначала они устраивались на заброшенной ферме неподалеку от текстильной фабрики. Иногда сюда приезжали люди из других подпольных организаций. Оружием на первых порах служила палка от метлы. Крепко сжимая эту воображаемую винтовку, будущие бойцы революции часами ползали по выжженной солнцем траве. Позднее занятия были перенесены в другое место, палки заменили охотничьими двустволками и мелкокалиберными винтовками. Удалось даже раздобыть самозарядную винтовку М-1. Ее счастливым обладателем стал Педро Мирет - "оружейных дел мастер", как называл его Кинтела: он вечно возился с каким-нибудь оружием.
Шли дни, Кинтела постепенно налаживал контакты с близкими к Фиделю людьми: Нико Лопесом, Хосе Луисом Тасенде (инструктором по боевой подготовке, близким другом Рауля Кастро), Хесусом Монтане. Незабываемое впечатление произвела на него личность Абеля Сантамарии, второго после Фиделя человека в организации. Вспоминая об этом спустя годы, Кинтела так сказал об Абеле: "Он выделялся среди нас не только своей железной стойкостью и целеустремленностью, но и удивительным дружелюбием, способностью расположить к себе окружающих. При любой возможности он стремился объяснить людям, как нужно действовать, чтобы народ Кубы стал свободным, а страна обрела подлинную независимость. Думаю, трудно переоценить его вклад в дело идейной борьбы".
* * *
16 августа 1952 года, в день годовщины смерти Чибаса, фиделисты сошлись у его могилы почтить память выдающегося патриота кубинского народа. 28 января 1953 года, отмечая столетний юбилей Хосе Марти, члены революционного движения устроили факельное шествие по улицам Гаваны. Среди тех, кто принимал в этом участие, можно было увидеть и Кинтелу.
Боевая подготовка группы Бенитеса была хорошо налажена и тщательно законспирирована. Действовавшая в университете подпольная ячейка из семи человек готовилась под руководством Педро Мирета. Тренировки по стрельбе проходили в клубе общества охотников, в который они вступили по рекомендации Оскара Алькальде. Члены ячейки не упускали возможность пострелять даже по фанерным уткам в городских тирах. Уровень подготовки и организованности людей рос с каждым днем, укреплялся их боевой дух. Тем временем обстановка в стране накалялась. Оборвалась жизнь революционера Рубена Батисты, убитого военщиной; многие оппозиционно настроенные общественные деятели, уже давно причинявшие диктатору головную боль, были брошены в застенки, подверглись жестоким пыткам. Известия о злодеяниях так или иначе достигали слуха народных масс; революционно настроенные слои все больше убеждались в том, что "настала пора конкретных действий против захватившей власть шайки мошенников и палачей".
Структура движения держалась в полнейшей тайне, его участники не должны были знать друг друга. Тем не менее Бенитес, занимавшийся организацией конспиративной работы, в силу необходимости вступает в контакт с некоторыми членами руководства. В университете он знакомится с Лестером Родригесом, Хосе Луисом Тасенде и Раулем Кастро. Финансовые дела движения сводят его с Хесусом Монтане; наконец как-то вечером в доме Абеля Сантамарии по улице Прадо, 109, ему представляют Рауля Гомеса.