* * *
Руководство Национального революционного движения организационно состояло из двух комитетов - гражданского и военного. Возглавлял движение Фидель Кастро, заместителем его был Абель Сантамария Квадрадо. В состав гражданского комитета входили: Фидель Кастро Рус, Абель Сантамария Квадрадо, Оскар Алькальде, Борис Луис Сайта Колома, Марио Муньос, Хесус Монтане; в состав военного: Фидель Кастро Рус, Абель Сантамария Квадрадо, Педро Мирет, Ренато Гитарт, Эрнесто Тисоль, Хосе Луис Тасенде.
* * *
Будильник прозвенел, как обычно, в семь утра. Бенитес вскочил с постели, умылся и принялся за свой незатейливый завтрак - чашка кофе с молоком и бутерброд. Мысль о предстоящей поездке не давала покоя. Итак, сегодня в девять вечера. Кто за ним заедет? А как быть с оружием? Когда его возьмут - сейчас или позднее?
Придя на работу, Бенитес не знает куда себя деть, мечется как в клетке. Время тянется невыносимо медленно, кажется, что вечер никогда не наступит.
По дороге домой Бенитес покупает у уличного газетчика вечерний выпуск "Эль-Мундо". Поднявшись к себе, он прочитывает газету от корки до корки и ловит себя на том, что бессознательно ищет среди пестроты сообщений символическое предзнаменование грядущих событий. То и дело он поглядывает на часы - как долго еще ждать! Чтобы как-то скоротать время, Бенитес ложится и пробует заснуть. "Только бы не уехали без меня…" Бенитес вскакивает словно от резкого толчка и протирает глаза. Стрелки часов показывают половину девятого. Он торопливо одевается и выбегает на улицу.
* * *
После встречи с Фиделем 23 июля Габриэль Хиль, не теряя времени, отправился оповещать членов ячейки, которым предстояло участвовать в вооруженном выступлении. Шестеро из них погибнут при штурме Монкады: Рамон Мендес Кабесон, Хуан Домингес, Мануэль Саис, Ремберто Абад Алеман, братья Орасио и Хосе Матеу.
2 часа дня. Дом между улицами 0 и 25. Люди Хиля явились с пунктуальной точностью. Отправление организовывалось небольшими партиями по четыре-пять человек. Хиль оказался в составе группы, возглавляемой Хесусом Монтане.
И вот наконец машина тронулась в путь. Хиль пребывал в полной уверенности, что они едут на очередную тренировку, быть может, на этот раз максимально приближенную к реальным условиям. До самого Сантьяго ему и в голову не приходило, что готовилось вооруженное восстание.
21 июля Педро Триго передал Кинтеле приказ руководства: всем членам ячейки Калабасара объявлялось состояние повышенной готовности.
Рано утром 24 июля пришло новое распоряжение: в час дня быть у Педро Триго в готовности к отъезду. Кинтела понял, что долгожданный час наконец настал.
В тот день обедали дома рано. Все семейство Кинтелы, включая его сестру и племянницу, собралось к полудню за обеденным столом. Кинтела не участвовал в общем разговоре, погрузившись в размышления о предстоящем деле. На душе у него было радостно и в то же время немного грустно.
- Да, кстати, - заметил он как бы между прочим, - я с друзьями собираюсь на Варадеро, там сейчас парусная регата.
Мать прекратила есть.
- И когда же ты отправляешься?
- Возможно, даже сегодня.
Жена молча уткнулась в тарелку, пытаясь скрыть тревогу.
- Я слышала, что на эти дни туда приезжает Батиста, - сказала сестра.
За столом воцарилось молчание.
После обеда Кинтела прошел в свою комнату переодеться. Белоснежная гуаябера, белые брюки, черно-белые туфли - вполне подходящий костюм для поездки на спортивный праздник в жаркий летний день. В комнату неслышно вошла мать.
- Сынок, только береги себя, ради бога; не забывай, ведь у тебя двое детей.
Кинтела молча поцеловал ее в морщинистую щеку и поспешно вышел на улицу.
Подпольщики уже были в полном сборе, когда Кинтела вошел в дом Триго, Педро Гутьеррес и Хулио Триго красовались, как и он, во всем белом. Кто-то пошутил, что они втроем сговорились сбежать на танцы. Особенно элегантно выглядел Хулио. Высокий, широкоплечий, с открытым улыбчивым лицом, бронзовым от загара, - кто бы мог подумать, что этот жизнерадостный весельчак страдал легочным кровотечением и еще совсем недавно лежал в туберкулезной больнице. Там он впервые для себя узнал, каких бешеных денег стоит лечение. "Цены на лекарства у нас по карману разве что богачам, - говорил он, выйдя из больницы, своим друзьям. - Кругом коррупция, сплошное надувательство, пора наконец покончить со всем этим". Не теряя времени, он решил сам взяться за борьбу со спекуляцией лекарствами. С этой целью он занялся оптовой скупкой медикаментов, которые перепродавал затем, обычно в кредит, неимущему люду по ценам, зачастую вдвое ниже рыночных. После гибели Хулио его матери еще долго приходили переводы на небольшие суммы от 5 до 10 песо. Нередко к ним прилагались письма с благодарностью за лекарства, полученные в кредит на неопределенный срок.
В углу комнаты молчаливо сидел Репе Бедна. Невольно бросалась в глаза бедная скромность его поношенной, кое-где латанной одежды. Маляр по профессии, он нередко был вынужден подрабатывать на стороне чем только придется. Человек он был немногословный, но это вовсе не мешало ему находить общий язык с окружающими. Говорил он всегда с расстановкой, как бы тщательно взвешивая каждое слово, и невольно заставлял собеседников с вниманием и почтением прислушиваться к себе. В 1953 году за его плечами было 30 лет жизни, для определения которой достаточно, пожалуй, одного слова - нищета. 26 июля Рене Бедиа принимал участие в штурме Монкады и остался в живых. Тремя годами позже он героически погиб при высадке экспедиции с яхты "Гранма".
Около часа дня у дома остановилась машина. Педро Триго вышел встретить человека, который в ней приехал. Это был Фидель Кастро. Когда он вошел, все встали, с нетерпением ожидая, что он скажет. Фидель без лишних слов сразу перешел к делу. Час решительных действий настал, тиран должен быть свергнут. Что касалось ячейки, ее следовало разбить на несколько групп, каждая из которых будет передвигаться самостоятельно.
Затем между Фиделем и Флорентино произошел разговор с глазу на глаз. "Вы полностью справились с ответственным поручением, сейчас придется какое-то время выждать, в нужный момент вас оповестят". Флорентино молча вытер платком струившийся по лицу пот, потом произнес с расстановкой, выговаривая каждое слово:
- Я хочу разделить общую судьбу с вами и со всеми подпольщиками Калабасара. Куда поедет Педро Триго, туда поеду и я.
Какое-то время Фидель колебался, затем уступил. Разделившись на небольшие группы, подпольщики направились на квартиру Абеля. Триго и Флорентино поехали в центр Гаваны - Фидель поручил им закупить как можно больше мелкокалиберных патронов. Патроны продавались лишь по предъявлению военного билета. Флорентино хорошо знал, что его начальству неизбежно станет известно об этих закупках - товарные квитанции пересылались из оружейных магазинов в часть, где он служил. Однако Флорентино решил махнуть на возможные дальнейшие неприятности рукой. "Восстание будет молниеносным, - считал он, - и быстро охватит весь остров с востока на запад. В самой Гаване сотни вооруженных бойцов лишь ждут сигнала, чтобы начать выступление".
Около трех часов дня они были у Абеля. Фидель подошел к Флорентино и положил ему руку на плечо: "Я слышал, вы мечтаете побывать в Ориенте, красивейшей, провинции на Кубе. Так вот, именно туда мы и направляемся". Фидель достал из кармана ключ и вручил его Флорентино вместе с листком бумаги, где был записан адрес: Сантьяго-де-Куба, Сельда, 8. В случае если Флорентино и Триго окажутся там первыми, им нужно будет позаботиться о встрече прибывающих.
По дороге в Гавану Кинтела испытывал необычайный эмоциональный подъем. В то же время его мучило множество вопросов, на которые он пока не находил ответа: "Куда мы едем? Что нас ждет впереди?" Машина встала у железнодорожного переезда; стайка ребятишек беззаботно резвилась на обочине дороги. Мимо с грохотом промчался поезд; шлагбаум поднялся, можно было ехать. "Может, предстоит сражение на улицах города? Или же планируется нападение на какой-то военный объект?" Кругом уже высились небоскребы Ведадо. Оставив машину на стоянке, Кинтела вместе с товарищами направился к дому, где была назначена встреча. Позже, вспоминая о своих душевных переживаниях в тот момент, он рассказывал: "Мысли о семье, о том, что с ней будет, не давали мне покоя. Но потом я подумал, что мой долг перед многострадальной родиной, перед товарищами по борьбе должен быть выше личных привязанностей, и ощутил в себе силы пожертвовать ради этого самым дорогим для меня на свете - детьми, женой, матерью".
Его группа осталась ждать внизу, а Кинтела поднялся лифтом на шестой этаж. В этом доме жила Айдее, революционерка, с которой он встречался раза два или три.
В квартире Абеля собралось много людей; почти все они, за редким исключением, были незнакомы Кинтеле. Фидель отвел его в сторону и сказал, что нужно как можно скорее раздобыть автомашину - рядом имелось несколько агентств по прокату. Процедура была довольно простой: от клиента требовалось лишь предъявить какой-нибудь документ, удостоверяющий личность, сообщить, куда он собирается ехать, и заплатить установленную сумму. После этого машина оказывалась на 24 часа в его полном распоряжении.
Получив от Фиделя деньги на расходы, Кинтела направился в ближайшее агентство на набережной. К его удивлению, внутри было совершенно безлюдно. Подошел служащий - вежливо улыбающийся старичок. Кинтела сказал, что ему срочно нужна машина. Служащий изобразил сожаление. Только что забрали последнюю - сегодня машины пользуются большим спросом; сеньору известно, наверное, что на Варадеро сейчас парусная регата. В другие агентства тоже обращаться бесполезно.
Делать нечего. Огорченный неудачей, Кинтела спешно вернулся назад. Войдя в лифт, он нажал нужную кнопку. Кабина поползла вверх и вдруг, резко дернувшись, замерла между этажами. Кинтела бросился нажимать на все кнопки подряд; кабина не двигалась. В отчаянии он принялся звать на помощь. Через несколько минут снаружи послышались чьи-то голоса. Ситуация была малоутешительной: механик жил в старой Гаване, и требовалось бог знает сколько времени, чтобы вызвать его оттуда.
Бессильная ярость овладела Кинтелой. "Что же делать, они ведь уедут без меня". Он со злобой пнул двустворчатую дверь ногой. Наверху раздался металлический щелчок, и лифт заработал. На шестом этаже кабина остановилась, и Кинтела, весь мокрый от пота, вышел, мысленно благодаря судьбу.
Выслушав Кинтелу о постигшей его неудаче, Фидель на минуту задумался, затем протянул ключи. Машина, "додж" 1950 года, стояла на углу. Кинтела должен был выехать на ней со своими людьми в Сантьяго-де-Куба. На улице Сельда, 8, его будут ждать, там же он получит дальнейшие инструкции.
Сантьяго-де-Куба, вот это неожиданность… "Мне и в голову не могло прийти, что выступление произойдет в Ориенте, - признавался он позже. - Я был абсолютно уверен, что события развернутся в Гаване, что только в Гаване может быть начата революция".
Фидель доверительно положил ему руку на плечо, давая последние указания. Группа Кинтелы выезжает немедленно; до Камагуэя, расположенного приблизительно на полпути, он обязан молчать, что они направляются в Сантьяго. По дороге возможны случайные встречи с другими группами повстанцев, но вступать с ними в контакт не разрешается. Если кто-нибудь поинтересуется, куда они едут, следует сказать, что на карнавал в Ориенте. Вся поездка не должна занять более суток.
Спустившись вниз, Кинтела вышел на улицу, где его поджидали товарищи. Они вопросительно смотрели на своего руководителя, ожидая, что он им скажет.
- Поехали.
- Куда?
- Поехали, - повторил Кинтела и жестом пригласил следовать за собой. На углу улицы стоял сверкающий "додж" вишневого цвета. Кинтела отпер ключом дверцу и сел за руль. Рядом с ним устроился Хосе Луис Лопес, на заднем сиденье разместились Рене Бедна, Педро Гутьеррес и Хулио Триго.
Кинтела взглянул на часы: половина шестого. Кто-то опять спросил, куда они едут.
- Я пока не могу вам ничего сказать, но знайте, что время "Ч" уже наступило.
Кинтела окинул взглядом лица товарищей. Ни на одном из них не появилось даже тени сомнений. Напротив, людей, как он вспоминал, охватило чувство безудержной радости, что настал долгожданный час.
* * *
Рикардо Сантана, привыкший обычно вставать не позже шести утра, 24 июля пролежал в постели до половины девятого. С ночи его знобило, мучили сильные боли в животе. Он попросил у матери градусник; температура была высокой. Преодолев недомогание, Сантана оделся и отправился на работу. Вскоре к нему в мастерскую зашел Рамиро Вальдес.
- Наше время настало, оповещай своих людей - к пяти часам все должны быть в сборе.
- И что потом?
- Поедете в Гавану, место встречи - кафе "Рауль" в Марьянао.
- Так, а дальше?
- Ждите дальнейших указаний, пока все.
Сантана повесил замок на дверь мастерской и пошел собирать людей. Вернувшись домой к полудню, он обессиленно рухнул в кресло. Боли в животе усилились; ощущение было такое, будто кто-то терзал его изнутри острыми когтями. Подошла мать и участливо всмотрелась в бледное лицо сына. Сантана испытывал к ней безграничную любовь и поверял ей все свои тайны. Месяц назад он открыл матери, что состоит в революционной организации. Она сказала тогда: "Сынок, тебе самому решать, как поступать в этой жизни. Единственное, о чем тебя прошу, - береги себя".
- Ну вот, мама, - сказал Сантана, поднимаясь, - настало время действовать.
Мать провела ладонью по его щеке. Ни слезы, ни слова жалости, лишь прощальное: "Береги себя".
В кафе "Рауль" поджидал человек из организации, передавший распоряжение направляться в Ведадо на 23-ю улицу.
Кафетерий "Ротонда" на углу Сапаты и 23-й улицы. Столики под зеленым тентом. Совсем рядом - белая стена кладбища, серые могильные памятники за решеткой ограды. Было восемь вечера, когда группа Сантаны добралась сюда. В этот же час Исраэль Тапанес выходил на встречу с Бенитесом, а Оскар Кинтела подъезжал к Матансасу.
Публика была довольно многочисленная, в основном молодежь. Никто не спешил, стремясь продлить удовольствие посидеть за стаканом пива на открытом воздухе. Сантана тоже решил заказать себе бутылку пива и принялся ждать. От нового приступа боли на лбу выступили капельки ледяного пота.
Прошло около двух часов; Сантана сидел все за той же бутылкой. Около одиннадцати народ начал расходиться, столики опустели. Сантана нетерпеливо ерзал на стуле, то и дело поглядывая на выход.
Условный сигнал он заметил, когда время уже перевалило за полночь. Следуя за Пене Суаресом, Сантана, Грегорио Кареага и еще несколько человек подошли к "шевроле", стоявшему у обочины тротуара на соседней улице. Как только все расселись, машина тронулась в путь. "Сомнений быть не может, мы едем к военному городку "Колумбия", - с уверенностью подумал Сантана. К его удивлению, машина направилась к центру города, совсем в другую сторону. Через несколько минут они остановились у заправочной станции рядом с железнодорожным вокзалом. Сантана с недоумением отметил для себя, что водитель залил полный бак. Неужели придется ехать куда-то далеко? Уже светало, когда машина выехала на Центральное шоссе, ведущее на восток.
* * *
Улица Сан-Рафаэль в старой Гаване. Около девяти вечера она еще многолюдна. Ослепительно сияют разноцветные неоновые огни рекламы, создавая атмосферу праздничности. Бенитес не спешит, время еще есть. Впереди него мальчишка, уличный чистильщик сапог, тащит свой деревянный ящик. Парочка влюбленных остановилась перед ярко освещенной витриной, разглядывая выставленный за стеклом белоснежный подвенечный наряд. Улыбаясь, она говорит ему что-то со счастливым видом, он утвердительно кивает головой и тоже улыбается. Маленький чистильщик сворачивает на Хервасио; Бенитес следует за ним. Здесь уже не увидишь роскошных магазинов и неоновых огней, у темной улицы без фонарей мрачный, неприглядный вид, на тротуаре валяются опрокинутые мусорные баки.
На углу Гервасио и Нептуно он видит Исраэля Тапанеса и Карлоса Гонсалеса. Бенитес обменивается с товарищами приветствием и смотрит на часы: ровно девять. Он достает из кармана белый платок. Проходит еще около четверти часа, и рядом с ними останавливается машина. Через открытое окно чей-то голос подзывает Бенитеса. В машине сидят трое, один из них, вероятно, очень маленького роста, торчит одна голова. Его имя Сосита.
За рулем сидит грузный светловолосый человек. Это Хильдо Флейтас, руководитель группы. Он единственный, кто знает маршрут поездки. Ему не суждено вернуться назад: он погибнет у стен Монкады. Весельчак и балагур, он на протяжении всего пути развлекал своих попутчиков шутками и анекдотами, словно позабыв, что впереди предстоит смертельная схватка с врагом. Третьим в машине был Армелио Ферра. Двое его братьев приблизительно в то же время выезжали в Сантьяго с другой группой. Не теряя времени, люди Бенитеса занимают места. На заднем сиденье располагаются Бенитес, Тапанес и Армелио Ферра. Карлос Гонсалес и Сосита устраиваются рядом с Хильдо. По дороге машина сворачивает на Консуладо и останавливается у трехэтажного жилого дома. Хильдо входит в дом и вскоре возвращается, нагруженный банками с автомобильным маслом. Поверх банок лежит пластинка с записью "Гимна повстанцев". Кто-то замечает, что уже по названию пластинки можно догадаться, куда они направляются. Хильдо смеется. Через полчаса столица с ее бесчисленными огнями остается позади, и машина мчится по Центральному шоссе.
"Если мы выедем из Гаваны, значит, выступление произойдет в Матансасе", - решает Бенитес, украдкой наблюдая за остальными. Лица у всех сосредоточенные, но спокойные. Некоторое время в машине царит молчание. Первым его нарушает Хильдо, разрядив обстановку задорной шуткой. Постепенно завязывается общая беседа. Говорят о Фиделе, о его преданности революционному делу, неутомимости как организатора. Затем разговор переходит на предмет, волнующий всех. Куда они едут? Ради смеха строятся самые немыслимые предположения. Хильдо молчит и хитро улыбается.
НА ПУТИ В ОРИЕНТЕ
Мобилизация людей, приехавших в Ориенте из
самых отдаленных уголков страны, была осуществлена
с поразительной четкостью и в обстановке полной
секретности.
"История меня оправдает"
1
Эрнесто Гонсалес, один из подпольщиков Калабасара, оказался в группе, возглавляемой Хесусом Монтане. В машине Монтане, сером "понтиаке", находились также Габриэль Хиль и еще трое незнакомых Эрнесто людей. Это были члены организации из Лаутона Мануэль Саис и братья Матеу. Всех троих постигла трагическая участь: после штурма Монкады они были схвачены и подло убиты.