После дождя стало прохладней, может быть, так им показалось после душного ресторана, Народу на набережной не стало меньше. Она была похожа на праздник, которому не бывает конца. На веранде ресторана "Украина" играл джаз и танцевали. Несколько пар танцевало внизу, прямо на асфальте набережной.
- Тридцать лет - это очень много, если вспоминать все подробности. А в общем, они прошли незаметно, - сказала Лора.
- Я тоже не замечал время, пока не приехал. Город очень изменился. Не пойму, к лучшему или к худшему.
- Я не заметила. Наверное, пригляделась. А мы изменились…
- Просто ты и город менялись вместе, на глазах друг у друга, а с тобой мы долго не виделись. Ты не помнишь Сережку Родецкого и Витьку Зателепу?
- Ты уже спрашивал. Не помню.
- Да. Ты говорила. Витьку убили каратели. У меня было много знакомых горцев. У него тоже. А Гришу–грека ты знала? Чистильщика сапог?
- Разве он грек? Греки после войны уехали на родину.
- Но его–то родина здесь. Куда ему уезжать?
Они шли по улице Шевченко. Кто–то еще шел в одном направлении с ними, но его не видно было в темноте.
Лора сказала:
- Не могу больше. Вовсе отвыкла от каблуков.
- Сними туфли.
- Ты думаешь? - спросила Лора.
Он остановился.
- Конечно, сними.
Лора оперлась на его руку. Она сняла сначала туфли, потом чулки.
- Как будто заново на свет родилась, - сказала она, когда они снова пошли.
Они шли рядом по темной улице. Не видя в темноте Лору, он чувствовал, что она стала ниже.
Тот, кто шел впереди них, переходил освещенную мостовую. Лора сказала:
- Не надо дальше идти - меня встречают.
Каменная лестница по ту сторону мостовой была тоже освещена, и наверху стоял мужчина в полосатой пижаме.
- Я пойду с тобой. Все это глупо, - сказал он.
- Согласна. Глупо. Идти со мной тоже глупо. Утром я к тебе зайду. Если хочешь, пойдем на пляж.
Лора ушла, и он остался один в темноте улицы.
Лора перешла мостовую и стала подниматься по лестнице. Мужчина взял у нее туфли, и они ушли в тень собора.
Он вернулся в гостиницу и нашел в номере записку от Кулеша. "Где пропадал? - спрашивал Кулеш. - Старался помочь Вике тебя найти. В следующий раз оставляй координаты". Внизу была приписка: "Дима, я правда вас искала, а ваш товарищ мне помогал. Вы не забыли? Мы уже два дня в городе. Жду. Вика".
Он подумал, что Вика его уже не ждет.
Ему всегда казалось, что женщины, которые хорошо к нему относились, обязательно хотели выйти за него замуж. Мысль о том, что многие из них просто его любили, никогда раньше не приходила ему в голову.
Утром он искупался под душем, побрился и ждал Лору. Он не хотел думать, как Лора будет выглядеть на пляже, но все время помнил женщину, которая играла на пляже в волейбол. Почему он думал о ней, он сам не знал. Лора совсем не была на нее похожа.
Потом он сидел в гостиной и думал, что вместо пляжа предложит Лоре автомобильную прогулку в Алупку или к водопаду Учан–су, а после можно будет пообедать в ресторане "Парус".
Он ждал Лору, а пришла Наташа.
В дверь постучали, и он сказал:
- Войдите.
Дверь приоткрылась, но он не сразу увидел Наташу, потому что смотрел выше. Наташа повернулась к нему спиной, очень старательно закрывая за собой дверь. Наташа осталась у двери.
- Мама просила передать, что не придет, - сказала она. Она была очень взволнована поручением, которое выполняла. Но она никогда не была в гостиницах, и потому ей очень хотелось все разглядеть. Она держала в руке какую–то бумажку.
- Иди сюда, - позвал он. - Это мне?
Наташа подошла и протянула ему бумажку.
- Нет, - сказала она. - Мама написала, чтобы я вас могла найти.
Пока он читал, а читал он долго, Наташа стояла и оглядывалась по сторонам. На бумажке была написана его фамилия, имя и отчество. Он смотрел в записку и не понимал, откуда Лора знала его отчество. Он отчества Лоры не знал.
Наташа спросила:
- И вы один здесь живете?
- Один. Тебе нравится? Пойдем посмотрим.
- Мне некогда, - сказала Наташа, но пошла за ним.
Они посмотрели сначала кабинет, потом спальню. В спальне он достал из шкафа коробку дорогих конфет. У него была привычка всегда держать дорогие конфеты. Он подумал: как Наташа объяснит дома, откуда у нее такие конфеты? Но теперь это не имело никакого значения.
Наташа спросила:
- Это все мне? - Она повернулась, чтобы уйти, но не ушла.
- Можно мне задать вам один вопрос? - спросила она.
Он понял, что ей очень важно задать свой вопрос, что она все время хотела его задать - просто она о нем на минуточку забыла.
- Как вы бегали за моей мамой? - спросила она.
- Тебе это необходимо знать?
- Очень…
- Назови сразу, не думая, имя мальчишки. Ну, не думая, сразу.
- Юрка Галкин! - выкрикнула Наташа и прикрыла ладошкой рот.
- Я бегал за твоей мамой так же, как Юрка Галкин бегает за тобой.
Он проводил ее до дверей.
- А он за мной совсем не бегает, - сказала Наташа.
Его рука лежала у нее на затылке. Ему на мгновение стало страшно, такой тоненькой была ее шея.
Он постоял в гостиной. Он прожил в этом номере три дня, но комнаты все равно оставались необжитыми. После того, как ушла Наташа, он почувствовал это особенно остро. Он позвонил в порт - на Одессу из Севастополя с заходом в Новороссийск отплывал теплоход "Абхазия". Он поблагодарил и повесил трубку. Потом он позвонил по внутреннему номеру в "бюро услуг" и заказал такси. На письменном столе лежал листок почтовой бумаги с рисунком "Терека" и двумя фразами: "Димка, будь счастлив", "Дима, ты счастлив?". Он разорвал листок и бросил его в корзину. На чистом листке он написал: "Вика, не злитесь на меня. Мы живем в разных измерениях, и в этом никто не виноват". Он вложил записку в конверт и написал на нем: "Местное, Дом отдыха ВТО, Вике Макаровой". Он зачеркнул "Вике" и написал сверху "Виктории".
Потом Дмитрий Сергеевич сидел в гостиной и ждал такси. Он во второй раз уезжал из этого города, как бы заново прожив жизнь. Он повзрослел. Оказывается, можно повзрослеть и в сорок семь лет.
В гостиной пахло морем. Так устроены моряки: на берегу они слышат запах моря, а в море им чудится запах земли.