- Пожалуйста, покажите мне вот тот отрез, - попросил пожилой мужчина, указывая на одну из полок. И в этот момент на его пальце отчетливо, второй раз, блеснуло кольцо - маленькая серебристая змейка, приготовившаяся к прыжку. Ее изумрудные глаза поблескивали холодным, зеленым светом. Молодой человек, стоявший рядом, на мгновение вскинул глаза и затем нагнулся над прилавком, рассматривая ткани разнообразных сортов и расцветок.
Продавец, отвечая на многочисленные вопросы покупателей, положил на прилавок отрез, снятый с полки. Но цвет и качество не понравились пожилому мужчине. Он пощупал материал, недовольно покачал головой и попросил показать другой, вон тот, что лежит слева, на самой верхней полке. Продавец по лесенке добрался и до этого отреза и тяжело бросил его на прилавок. На сей раз материал, очевидно, удовлетворил покупателя, и он попросил отмерить три метра на костюм. Остальное уже было совсем несложным делом. Пока продавец выписывал чек, пока шумела и толкалась толпа, прижимая первые ряды покупателей к самому прилавку, пожилой мужчина и молодой человек в сером костюме и серой кепке незаметно, не поднимая опущенных рук, обменялись книгами.
Они не сказали друг другу ни слова. Не посмотрели друг на друга. Первым ушел пожилой мужчина, с чеком в руке. Он выбросил этот чек через несколько минут, когда, обретя прежнюю медлительность и степенность, не спеша вышел из магазина; а молодой человек еще немного побыл в магазине, потолкался в других отделах и тоже ушел, ничего не купив.
В руках у него, как и прежде, была книга.
А в это время в Берлине старик, именуемый шефом, нетерпеливо ждал донесения "Ягуара-13".
Глава седьмая. Первый визит лейтенанта Рябинина
Поезд плавно подошел к перрону Белорусского вокзала в Москве. Все пассажиры уже были одеты и готовы к выходу; многие с чемоданами и свертками в руках столпились в узких коридорах, высматривая родных, знакомых, выкликая носильщиков.
Андрей Рябинин тоже приготовился. Новенький китель с золотыми погонами плотно облегал его юношескую фигуру, сапоги были отлично начищены, на фуражке - ни пылинки. Только лицо - загорелое и чисто выбритое - выглядело уставшим. Крепко сжатые губы и блеск в глазах свидетельствовали о волнении.
Вот и Москва, куда он так рвался, о которой столько мечтал там, за границей.
Собираясь в отпуск, Андрей решил, что на одной из крупных станций на пути из Берлина в Москву он даст телеграммы сестре и Зое, извещая о своем приезде. Но после того, что произошло при последнем разговоре с фрау Гартвиг и на следующий день, в него вселилась какая-то необъяснимая тревога. Все личные планы потускнели. Телеграмм он не послал, и теперь шел в толпе по перрону вокзала один, никем не встреченный и, как ему казалось, никому не нужный.
Сестра с мужем жили в новом, недавно выстроенном доме на улице Левитана, невдалеке от станции метро с красивым и звучным названием "Сокол". Еще позавчера Андрей рассчитывал остановиться у сестры, где ему, несомненно, будут очень рады, встретят радушно, гостеприимно. Теперь же он нерешительно стоял на тротуаре привокзальной площади, не зная куда направиться. В гостиницу? Но разве в такую горячую пору достанешь номер? К Зое? Нет, это неудобно перед ее родителями, да и сам он будет чувствовать себя неловко. Не жених же он, в самом деле… А других родственников или близких знакомых в городе нет. Что же делать? Не стоять же здесь, у вокзала, до бесконечности.
Площадь уже опустела, схлынул шумный многолюдный поток прибывших пассажиров, и вновь появились свободные такси. Андрей шагнул к ближайшей машине, шофер распахнул дверцу, включил счетчик и повернул голову к лейтенанту:
- Куда ехать?
Еще секунду назад Андрей колебался. А сейчас поспешно, будто опасаясь изменить свое решение, проговорил:
- В центр. К Министерству внутренних дел.
В приемной министерства стояли и сидели ожидающие, и Андрей сначала растерялся: к кому обратиться? Затем его охватило сомнение: кому нужна эта история с кольцом, которая, может быть, никакого интереса и не представляет?
Не выпуская из рук двух небольших чемоданов, он подошел к одному из дежурных и спросил, с кем можно поговорить по вопросу, в котором он сам еще толком не разобрался, но который, может быть, заинтересует работников МВД. Дежурный оглядел лейтенанта и попросил подождать. Через несколько минут он провел Рябинина в кабинет. Немолодой подполковник с тремя колодками орденских лент на кителе предложил лейтенанту присесть, а чемоданы поставить в сторону, там, возле стены.
- Вот так, - сказал добродушно подполковник, когда Андрей присел на стул возле большого письменного стола, уставленного несколькими телефонами. - А теперь я готов слушать. Что привело вас к нам и, по-видимому, прямо с вокзала?
- Да, прямо с вокзала.
Рябинин сбивчиво, сумбурно начал рассказывать всю историю с подарком для сестры, который он получил, затем вернул старухе, погибшей на следующий день от несчастного случая. Лейтенант спешил, стараясь как можно скорее высказать все, что волновало его.
- Понятно, - прервал его подполковник. - Подробности пока не нужны. Прошу вас предъявить свои документы.
Он внимательно рассмотрел все документы Рябинина, вернул их, спросил некоторые данные о сестре Андрея и о ее муже, сделал какие-то пометки в лежавшем на письменном столе блокноте и затем сказал:
- Вы правильно сделали, лейтенант, что пришли к нам. Попрошу вас чемоданы оставить здесь, а самому подождать в приемной. Я доложу кому нужно о вашем приходе, закажу вам пропуск. Вас примет товарищ, которому вы все подробно расскажете. Минутку… Рябинин, Андрей Игнатьевич?
- Так точно.
- Хорошо. Пропуск вам принесут сюда.
…Время тянулось томительно долго. Андрей непрерывно поглядывал на часы, и ему казалось, что стрелки часов движутся медленно, очень медленно.
Через сорок минут Рябинина принял полковник Дымов. Лейтенант так же взволнованно и сбивчиво, как и в недавней беседе в приемной министерства, начал было рассказывать о своей последней встрече с фрау Гартвиг и подарке для сестры, однако Дымов, дружески улыбаясь, остановил его:
- Прежде всего успокойтесь, товарищ лейтенант. Рассказывайте не спеша, по порядку. Не возражаете?
- Конечно… Простите, товарищ полковник, я волнуюсь…
- Вот я и хочу, чтобы вы успокоились, тогда и побеседовать мы сможем поподробнее.
Сергей Сергеевич стал расспрашивать Рябинина о жизни и службе в Германии, о зарубежных впечатлениях, о самочувствии и отдыхе советских офицеров. Отвечая на вопросы полковника, Рябинин постепенно успокоился, незаметно для самого себя втянулся в беседу и естественно перешел к рассказу о сестре, о фрау Гартвиг, о последней встрече с ней, о полученном и возвращенном подарке и о неожиданной смерти Гартвиг за два часа до его отъезда в Москву. Дымов слушал молча и очень внимательно, изредка прерывая Рябинина короткой репликой или уточняющим вопросом.
- Не можете ли вы описать наружность гостя фрау Гартвиг? - спросил Дымов, делая пометки на большом листе бумаги.
- Фигура у него запоминающаяся… Высокий, худой, костлявый… большие красные руки… Что еще? Взгляд какой-то тяжелый, неприятный. Да, если не ошибаюсь, на щеке у него бородавка или что-то вроде этого.
- Так, так. Хорошо…
Карандаш Дымова быстро бегал по бумаге.
- Раньше вы его в квартире Гартвиг никогда не видели?
- Нет, никогда.
- О своей больной приятельнице фрау Гартвиг вам рассказывала?
- Нет, никогда.
- С сестрой вы переписывались?
- Очень редко.
- Она когда-нибудь обращалась к вам с просьбой зайти к фрау Гартвиг, передать привет, достать какую-либо вещь?
- Нет, ни разу.
- Хорошо… Что собой представляет кольцо? Вы его видели?
- Нет. К сожалению, я даже не раскрыл футляр.
- Да, это жаль, - задумчиво протянул Дымов, но, заметив огорчение и смущение на лице лейтенанта, добавил: - Собственно, вы и не успели этого сделать.
- Конечно, - охотно откликнулся Рябинин. - Так неожиданно все получилось.
Зазвонил телефон. Дымов поднял трубку.
- Полковник Дымов… Да, да… Понятно. Хорошо, Алексей Петрович, заходите.
Дымов повесил трубку и поглядел на Рябинина, как бы вспоминая, на чем был прерван их разговор.
- Вы все рассказали, товарищ лейтенант?
- Кажется все, товарищ полковник.
- Все, так все! - Полковник помолчал и неожиданно добавил: - Что же касается ваших родственников, о которых вы рассказали у нас в приемной, то вы несколько ошиблись, товарищ лейтенант. Муж вашей сестры Иван Васильевич Барабихин не капитан, а инженер-майор, и название института, в котором он работает, вы немного перепутали.
Рябинин смутился и признался полковнику, что, вероятно, "поотстал", так как давно ничего не слыхал о сестре и о ее муже. Ему не терпелось узнать, почему полковник так хорошо осведомлен о Барабихине, но он сдержался и ничего не спросил.
А Сергей Сергеевич уже расспрашивал, как доехал лейтенант, знает ли сестра о дне его приезда, позвонил ли он с вокзала домой? Получив ответы на все эти вопросы, полковник удовлетворенно кивнул головой.
В дверь постучали. Вошел невысокий беловолосый капитан с открытым, приветливым лицом.
- Разрешите? - капитан остановился на пороге.
- Да, да… Заходите.
Рябинин встал, приветствуя старшего по званию. Капитан вежливо наклонил голову.
- Лейтенант Рябинин, сегодня приехал из Берлина, - сказал Дымов. - Пришел поделиться своими берлинскими впечатлениями и сомнениями. Они пока весьма расплывчаты, но любопытны… Да, да, весьма любопытны…
Капитан промолчал, ожидая дальнейших подробностей, но полковник поднялся и добавил:
- Алексей Петрович, побудьте здесь, вместе с лейтенантом. Я скоро вернусь.
- Хорошо, Сергей Сергеевич.
Дымов вышел. Капитан с откровенным любопытством оглядел лейтенанта и уселся на диване, стоявшем возле стены. Рябинин ожидал, что капитан начнет расспрашивать его о чем-нибудь, но тот придвинул к себе пачку газет, лежавших на диване, развернул одну из них я углубился в чтение.
- Не хотите ли посмотреть свежую газету? - дружелюбно предложил он через минуту.
- Благодарю вас, с удовольствием!
Рябинин взял "Правду". Передовая статья была посвящена уборке урожая. Телеграммы со всех концов страны сообщали об успехах сталеваров, о достижениях текстильщиков, о научных конференциях в институтах Академии наук. В сообщениях из-за границы мелькали заголовки: "Подрывная деятельность американской разведки", "Новые провокации против стран народной демократии", "Реакционеры не унимаются"… Андрей просматривал заголовки, прочитывал отдельные абзацы, но сосредоточиться не мог. Его волновал вопрос - чем кончится вся эта история? Может быть, он зря побеспокоил работников МВД, сейчас выяснится, что все его подозрения и страхи напрасны, и он уйдет отсюда успокоившийся, с облегченным сердцем.
Полковник долго не возвращался. Иногда звонил телефон. Капитан вставал, снимал трубку и негромко отвечал.
- Капитан Уваров слушает… Полковника нет, скоро вернется. - Потом опять усаживался и шуршал газетами.
Наконец дверь открылась и Дымов вошел в кабинет, как показалось Рябинину, возбужденный, с большим пакетом в руках. Походка его была быстрой, движения стремительны, и весь он выглядел подтянутым, помолодевшим. Уваров при первом же взгляде на своего начальника понял, что "нащупано" интересное, важное дело и предстоит серьезная работа. Именно в такие минуты полковник обычно преображался - исчезала усталость, в глазах появлялся "огонек", в голосе звучали властные нотки, и всех окружающих он заражал неиссякаемой энергией и трудоспособностью.
Дымов сел за стол, положил перед собой пакет и удовлетворенно сказал:
- Не зря вы пришли к нам, лейтенант, не зря…
У Рябинина снова сильно заколотилось сердце, он весь подался вперед, ожидая, что еще скажет полковник. Но тот неожиданно спросил:
- Скажите, вы комсомолец, коммунист?
- Кандидат… Раньше был в комсомоле…
- Отлично… Так вот, слушайте. Даю вам, как молодому коммунисту, поручение. Вы должны выполнить его точно, иначе испортите нам все дело…
- Я готов, товарищ полковник, сделать все, что необходимо. Я готов…
- Не сомневаюсь, - прервал его Дымов и улыбнулся. - Пока от вас требуется немногое… Прежде всего давайте посмотрим с вами одну фотографию.
Дымов вынул из пакета фотокарточку и протянул ее лейтенанту. С карточки на Рябинина глянуло худое, хмурое лицо гостя, которого он видел в квартире фрау Гартвиг за день до своего отъезда. Рябинин невольно отшатнулся в изумлении. Правда, на фотографии старик казался моложе, его жилистую шею подпирал высокий белый воротничок со старомодным черным галстуком; выглядел он торжественно, как на параде, но Андрей сразу узнал его.
- Это тот самый, которого я видел у Гартвиг, - возбужденно проговорил Рябинин, возвращая карточку. - Безусловно. Это он!
- Вы не ошибаетесь?
- Нет, ошибиться невозможно… На снимке даже бородавка заметна. Поглядите.
Дымов тоже внимательно всмотрелся в фотографию, мельком оглянулся на стоявшего позади Уварова и снова спрятал в пакет.
- Спасибо, лейтенант, - в голосе Дымова Рябинин уловил что-то теплое, задушевное. - Я тоже думаю, что вы не ошиблись. Нет, лейтенант, мы с вами не ошиблись, - повторил полковник, подчеркивая слово "мы". - А теперь слушайте меня внимательно. О вашем приходе к нам - никому ни слова. В том числе - ни сестре, ни ее мужу… Не подумайте о них ничего плохого - так нужно в интересах дела и для их спокойствия. Понятно?
- Понятно! А о том, что произошло в Берлине?
- Об этом можете говорить. Только не пытайтесь делать какие-либо выводы, они преждевременны. Возможно, вы нам понадобитесь. Нам нужна будет ваша помощь. Вот вам наши телефоны - мой и капитана Уварова.
Дымов записал номера телефонов и протянул лейтенанту листок, вырванный из блокнота.
- Если появится необходимость - звоните. Если вы нам будете нужны - вызовем. Ясно?
- Ясно.
- Где вы собираетесь остановиться?
- Я еще не решил, товарищ полковник. Хотел пожить у сестры… Но, может быть, мне лучше устроиться в гостинице, в офицерском общежитии?
- Что ж, пожалуй, это неплохо. Устроиться сумеете?
- Поеду в комендатуру. Надеюсь, что в общежитии койка найдется.
- Ну, хорошо. Если будут затруднения - позвоните, я вам помогу. А теперь - спасибо за приход. Желаю успеха… Побольше отдыхайте, побывайте в театрах, музеях, на стадионе "Динамо". Небось, любите футбол?
- Болею, товарищ полковник…
- Не сомневаюсь. Ну, а любимая девушка, невеста, есть? Ждет, наверно?
Рябинин замялся, не находя слов для ответа. Дымов хитро подмигнул:
- Секрет? Ну, раз так - спрашивать не буду. В эти секреты мы не вмешиваемся. Давайте ваш пропуск, лейтенант.
Дымов расписался на пропуске, прихлопнул его небольшой печатью и, пожимая руку лейтенанту, проговорил:
- До скорого свидания… Рад был с вами познакомиться.
Когда Рябинин вышел, в кабинете воцарилась тишина. Уварову хотелось о многом спросить, узнать, что сообщил лейтенант, что за фотографию принес и показал полковник, но он привык не задавать лишних вопросов и ждал, когда начальник заговорит сам. Дымов, наклонившись над столом, казалось, что-то обдумывал, взвешивал, сопоставлял. Прошла минута, другая… Наконец полковник поднял голову и медленно сказал:
- Поспешность в суждениях ведет к неправильным выводам, уважаемый Алексей Петрович.
Уваров не выдержал:
- Это упрек, Сергей Сергеевич?
- Если хотите - да, упрек.
- По какому поводу?
- По поводу того, что поспешность обычно ведет к неправильным выводам. Впрочем, вы все сами поймете - и очень скоро. Скажите, как с заданием по делу Барабихиных?
- Все в порядке, товарищ полковник.
- Точнее?
- Барабихины ведут замкнутый образ жизни. Почти нигде не бывают, да и к ним редко кто захаживает. Майор и дома, очевидно, работает.
- Дома?
- Так точно… А жена днем - в городе, вечерами - дома. Нормально живут!
- Очень хорошо. И все же сейчас нам особенно важно быть начеку. Да присаживайтесь, Алексей Петрович, чего зря стоите?
Капитан присел на стул и спросил:
- Сергей Сергеевич, что-нибудь новое произошло, дополнительные данные получили?
- Получил, дорогой товарищ, получил! И совсем с другой стороны.
- Что именно? - Уваров подался вперед.
- Лейтенант Рябинин, который только что был здесь, - родной брат жены Барабихина. Он сегодня приехал из Берлина. Он должен был привезти сестре подарок от фрау Гартвиг, кольцо.
- Гартвиг! - не удержался капитан. - Мы о ней запрашивали.
Дымов постучал пальцем по пакету, который лежал перед ним на столе.
- Вот здесь ответ из Берлина на наш запрос. Домохозяйка Марта Гартвиг - мать активиста Союза свободной немецкой молодежи Пауля Гартвиг - честная, лояльная немецкая женщина. - Он помолчал и тихо добавил: - Ее уже нет в живых. Два дня назад она погибла под колесами легкового автомобиля. Об этом же нам сообщил лейтенант Рябинин.
Полковник умолк и задумался. Молчал и капитан Уваров. Так прошло несколько минут. Полковник вышел из-за стола и зашагал по кабинету.
- Возможно, что смерть фрау Гартвиг - трагическая случайность. В таком городе, как Берлин, она вполне вероятна. Но все, что предшествовало этой смерти, - очень странно, очень странно. Попробуем, Алексей Петрович, разобраться в том, что у нас есть…
Сергей Сергеевич подошел к столу, взял лист бумаги и размашисто написал: "Лаборатория "С" - Барабихин", заключив эти слова в большой квадрат. Он соединил его с маленькими квадратиками и кружочками, каждый из которых имел свое название. Слева от большого квадрата он расположил всех, известных ему по Берлину лиц: владелец комиссионного магазина Штрумме, тонкой чертой соединенный с Гартвиг, тянулся далее через Рябинина к сестре лейтенанта и к Барабихину. А справа от большого квадрата появилась Липатова, с нею пунктиром был соединен Сиротинский. Подумав несколько секунд, Сергей Сергеевич зачеркнул линию, соединявшую Сиротинского и Липатову, и квадратик с Сиротинским оказался изолированным, но ненадолго. Возникла новая линия, она тянулась от Сиротинского прямо к Барабихину и останавливалась где-то на полпути, как выпущенная, но еще не долетевшая стрела.
Потом твердо, не раздумывая, Дымов соединил линии, идущие от кружочков с именами Штрумме и Сиротинского, и над точкой их соединения надписал - "Берлин".
Алексей Петрович Уваров внимательно следил за возникающей на бумаге схемой… Он начинал понимать ход мыслей начальника… И для него тоже схема переставала быть безжизненным, непонятным и неумело сделанным чертежным наброском. Она превращалась в поле боя. На схеме жили, сталкивались люди - друзья, враги; их планы, устремления, судьбы причудливо и пока еще не совсем ясно переплетались, противостояли друг другу. И в наступившей тишине, глядя на склоненную над схемой седую голову начальника, капитан Уваров ощутил прилив радости за то, что партия доверила ему, Уварову, большую и трудную работу чекиста, поставила его на линию огня.
- Алексей Петрович, - внезапно спросил Дымов. - Барабихины живут в отдельной квартире?