На одной из площадок на байковом одеяле лежит труп, внешне чем-то напоминающий Гитлера. Кто-то его фотографирует* Спрашиваем:
- Гитлер?
- Возможно, и он, а может быть, и нет.
Мы еще раз огибаем здание и попадаем в другой отсек подземелья. Сейчас в одном из вестибюлей устроено нечто вроде госпиталя для раненых пленных - чинов охраны и раз* личных служб имперской канцелярии. Зло и молчаливо поглядывают на нас эти живые остатки былого величия фашистской Германии.
Встречаем майора Старченко - коменданта центрального района Берлина. Он уже обследовал все подземелье и охотно рассказывает нам о том, что видел:
- Под землей несколько этажей с огромным количеством комнат. Последние недели там жили Гитлер, Геринг, Геббельс, Гиммлер, Риббентроп, их прислуга и охрана. Под землей же были оборудованы радиостанция, гаражи. В этом подземелье вожди фашистской Германии создавали свои безумные планы и подписывали людоедские приказы. Но, как вы уже знаете, кто отравился, кто застрелился, а кто успел и убежать.
- Как они жили? - сердито выругавшись, продолжает майор Старченко. - Мы пока обнаружили около тысячи чемоданов с вещами, принадлежавшими обитателям подземелья. Запасов еды и вина им хватило бы несколько лет.
Работники советской комендатуры имперской канцелярии москвичи Иван Рыбкин и Егор Климкин приглашают нас в бывшие покои Геббельса, в его последний кабинет. Каково же было наше удивление, когда мы увидели в этом кабинете наших коллег - Виктора Полторацкого и Сашу Булгакова, махнувших в Берлин с 1-го Украинского фронта! Объятия, поцелуи. Лейтенант Климкин требует:
- Виночерпия!
Появляется высокий, грузный, пожилой немец.
- Шампанского! - приказывает лейтенант Климкин.
Вскоре этот бывший виночерпий Гитлера возвращается с полдюжиной бутылок, наливает фужер и пьет первым. Лейтенант Климкин говорит:
- Стоит выпить бокал именно этого вина, именно здесь, за нашу Москву, товарищи!
Мы пьем стоя. Всеволод Иванов замечает:
- Необыкновенно! Все это необыкновенно, друзья!
Сегодня же, третьего мая, мы были и в рейхстаге. Около рейхстага и в его разрушенных залах и комнатах полно людей в солдатских шинелях. На стенах апартаментов надписи: "Вот и дотопал я до тебя, Берлин! Ура!", "Здесь был я, ленинградец Кривин", "Был и собственноручно расписался Попейко"…
В одной из комнат мы увидели весьма колоритную картину. Солдат, разувшись и положив свернутую шинель около стены, развел на цементном полу костер. Из обрезка листового железа он соорудил небольшую сковородку. В ней шипели четыре разбитых яйца с расплывшимися желтыми "глазами". Встретив нас улыбкой, солдат сказал:
- Не хотите ли отведать? Всю войну мечтал о таком завтраке. Мировая глазунья! А, главное, где поджарена!
У колонн рейхстага фотографируются солдаты и офицеры. Крепкие солдатские объятия, поздравления.
Многие солдаты и офицеры хотели побывать в берлинских музеях. Но музеи пусты - в одних ничего нет, другие разрушены. В картинной галерее мы прошлись не только по пустым залам, но заглянули и в подвалы. Лишь В одном нашли полотна, упакованные в ящики. Все подвальные помещения заняты домашним скарбом и утварью жителей прилегающих кварталов, которые живут здесь уже по году, и больше.
День догорает в алом закате. Улицы Берлина пустеют. Немую тишину нарушают Лишь равномерные Шаги наших патрулей,
3 мая 1945 года.
Советские журналисты у рейхстага
Возле главных дорог нашего наступления на Берлин - свежие могилы. Холмики земли убраны цветами и увенчаны красными обелисками. Здесь похоронены герои наступления на Берлин, бойцы и офицеры Красной Армии, отдавшие свою жизнь за честь и независимость нашей Родины в последние дни войны.
На одном из обелисков надпись: "Военный корреспондент майор А. М. Малибашев".
Сашу Малибашева, военного корреспондента ТАСС, мы хоронили на днях. Он, так веривший в грядущую победу, прошедший с войсками путь от Кавказа до Будапешта, не дошел до Берлина всего нескольких десятков километров. В дни штурма Зееловских высот, прикрывавших подступы к Берлину. Малибашев был на командном пункте стрелкового полка, и там вражеский снаряд оборвал его жизнь. Мы, военные корреспонденты на 1-м Белорусском фронте, похоронили своего друга и соратника в Ландсберге, отдав ему подобающие воинские почести.
С первых дней войны сотни писателей и журналистов - сотрудниками ли дивизионных и армейских газет, специальными ли корреспондентами центральных газет и агентств - прошли с армией весь сложный, почти четырехлетний фронтовой путь.
Советского журналиста в дни боев или затишья можно было встретить и в землянке переднего края, и на командном пункте полка или батальона, и на огневых позициях артиллерийских батарей.
Военный журналист своими глазами видит бой, беседует с его участниками. Положив блокнот на колени, пишет рассказ о виденном и слышанном и всеми путями стремится как Можно скорее доставить написанное в свою газету" чтобы завтра читатели по его заметкам могли судить о ходе войны, узнавали бы о беззаветной храбрости наших бойцов и командиров.
Военный корреспондент, кем бы он ни был: сотрудником дивизионной газеты или прославленным советским писателем, он прежде всего был воином и нес все тяготы войны, не зная отдыха в походах. На машине ли, верхом ли на лошади, а нередко и пешком - он спешил с одного участка боя на другой. А если нужно, если этого требовала обстановка, военный корреспондент заменял выбывшего из строя командира подразделения и руководил боем. Пример тому- подвиг майора Сергея Борзенко, ныне Героя Советского Союза.
Все же основная обязанность журналиста состояла в том, чтобы как можно больше узнать о происходящем, увидеть это своими глазами, проникнуть в центр событий, а потом поведать обо всем читателям. Мы знаем, как в ходе боев творчески росли многие военные корреспонденты, уже в годы войны ставшие известными всей стране литераторами.
Сегодня, 5 мая, в День печати, по зову корреспондентов 1-го Белорусского фронта, сюда, к рейхстагу, съехались товарищи по профессии с соседних фронтов. Сколько объятий и воспоминаний!
- А помнишь?..
Военные корреспонденты измерили самые дальние пути войны. В трудные для страны минуты они были и под Москвой, и в Ленинграде, на Волге под Сталинградом, на Кавказе…
Здесь собрался многолюдный журналистский корпус. Вместе с нами тут Всеволод Иванов и Василий Гроссман, Борис Горбатов и Лев Славин, Борис Галин, Евгений Габрилович, наши известинцы Кармен и Виктор Полторацкий, Александр Булгаков и Николай Баканов, правдисты Иван Золин, Мартын Мержанов, Яков Макаренко и Яша Рюмкин, из "Красной звезды" Николай Денисов, Павел Трояновский, Леня Высокоостровский, Ефим Гехман, тассовец Борис Афанасьев, Безыменский - не комсомольский поэт Саша, а его сын Лев, Николай Королев из союзного радио, Жора Пономарев, представляющий Совинформбюро, и многие, многие другие.
Я смотрю на фронтовых друзей, выстраивающихся на ступенях лестницы, ведущей в разрушенный рейхстаг, чтобы сфотографироваться на память об исторической победе, и думаю: какие же сокровища накопились у каждого из них - их записные книжки, заметки в дневниках! Эти документы неоценимы для будущих историков и романистов - они заполнены драгоценной россыпью фактов, впечатлений, наметками характеров людей в серых шинелях. Придет время, и все это будет облечено в должную литературную форму, станет достоянием человечества.
Думаю я и о тех .журналистах, которые не смогли прийти сегодня к рейхстагу - о Малибашеве, Лидове, Сувинском, Кузнецове, Калашникове, Трошкине, Лилояне, Олендере, Галышеве, Розенфельде, Лапине и Хацревине и многих других - они, верные сыны Родины, погибли на поле брани в боях с фашизмом…
Да, необычный сегодня у нас День печати…
5 мая 1945 года.
Фашистская Германия подписала безоговорочную капитуляцию
Долгожданный день наступил. Рано утром меня вызвали в Военный совет фронта и вручи-
ли удостоверение, подписанное членом Военного совета фронта, генерал-лейтенантом К. Ф. Телегиным. В удостоверении сказано: "Предъявителю сего корреспонденту майору Кудреватых Л. разрешается присутствие и работа на аэродроме и в залах заседаний на особом мероприятии, проводимом командованием 8 мая 1945 года". Когда я расписался в получении удостоверения, последовало разъяснение:
- Особое мероприятие - это капитуляция фашистской Германии. Мы, конечно, понимаем, что на этом историческом акте хотели бы присутствовать все корреспонденты центральных газет, представленные на нашем фронте. Но мы лишены возможности предоставить места всем. Для советской прессы устанавливается такое же ограниченное количество - семнадцать мест, как и для прессы при войсках союзников. Просим разъяснить это обстоятельство вашим товарищам.
Итак, едем на заключающий войну торжественный акт.
Удостоверение я постараюсь сохранить. Оно - историческое.
8 мая 1945 года, утро.
Восьмое мая 1945 года… Этому дню будут посвящены книги. Хроника его войдет в учебники и справочники. Запомнятся имена участников знаменательного события, а места и здания, связанные с ним, станут достопримечательностями.
День выдался солнечный. Туманная дымка с едким привкусом гари окутала кварталы Берлина. Знакомыми дорогами мы проезжаем по улицам города, ведущим к аэродрому Темпельгоф.
Огромное летное поле, еще несколько дней назад служившее местом жаркого боя, сегодня прибрано. Зеленеет трава. Тянутся к солнцу цветы.
На аэродроме нетерпеливое ожидание. Все взволнованы предстоящими историческими минутами. Берлин, капитулировавший перед советскими войсками второго мая, через шесть дней стал местом безоговорочной капитуляции всей фашистской армии, поставленной на колени согласованными действиями союзных войск.
Доносится ровный гул моторов. Появившаяся в дымке точка увеличивается. Сделав круг, идет на посадку самолет "Дуглас"; в 11 часов 20 минут пришел самолет из Москвы с представителями военных миссий союзников, аккредитованных в нашей столице.
Маршируют на аэродром пехотные подразделения гарнизона Красной Армии в Берлине во главе с полковником Лебедевым - почетный караул для встречи представителей командования союзных армий.
С каждой минутой нетерпение ожидающих нарастает. В 12 часов 50 минут с летного поля взмыли в воздух восемнадцать советских истребителей, ведомых участником воздушных боев над Волгой майором Тюлькиным. Они идут на запад, навстречу самолетам с представителями командования союзных армий.
Проходит еще час. До аэродрома доносится размеренное гудение моторов тяжелых машин. В туманной дымке вырисовываются силуэты "дугласы". Сделав над аэродромом два приветственных круга, первым идет на посадку самолет серебристого цвета с опознавательными знаками союзной авиации. Машина подруливает к бетонной площадке. Разворачивается.
Десятки советских фотокорреспондентов и кинооператоров устремляются к машине, чтобы запечатлеть момент вступления на берлинскую землю первых американских и английских генералов. Открывается дверь, из кабины выходит представитель Верховного командования Великобритании, главный маршал авиации А. Теддер. Он в темно-сером военном кителе и в пилотке такого же цвета. За ним следует командующий стратегическими воздушными силами США генерал К. Спаатс. Их сопровождают офицеры и корреспонденты союзной прессы,
Представителей союзного командований встречают и приветствуют начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал армии В. Д. Соколовский и комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин. Сводный оркестр исполняет гимны великих союзных держав. Реют на ветру государственные флаги союзников. Полковник Лебедев отдает рапорт сэру Теддеру. Представители командования Красной Армия и армий союзников обходят почетный караул.
- Этим приемом,-говорит маршал А. Теддер, - нам оказана большая честь!
В ответ над аэродромом гремит многократное "ура".
Сэр Теддер подходит к микрофону. Он говорит"
- Я являюсь представителем главнокомандующего Эйзенхауэра и уполномочен провести всю работу на предстоящей конференций. Я очень рад приветствовать советских маршалов и генералов, а также войска Красной Армии. Особенно я рад тому, что приветствую вас в Берлине. Союзники на Западе и на Востоке в результате сотрудничества проделали колоссальную работу. Мне оказана большая честь - передать самые теплые приветствия нашему, русскому союзнику.
В это время по аэродрому проходят прибившие представители разгромленной германской армии. Фельдмаршал В. Кейтель, адмирал флота Г. Фридебург и генерал-полковник авиации Г. Штумпф прибыли в Берлин для того, чтобы подписать акт о безоговорочной капитуляции.
Сторонкой шагает эта группа немецких генералов. Понурые, они идут мимо государственных флагов союзных стран, развевающихся над Темпельгофом.
В два часа дня приземляется самолет с представителями французских вооруженных сил во главе с главнокомандующим французской армии генералом Ж. Делатр де Тассиньи.
Длинная вереница автомобилей с представителями советского командования, командования союзных армий, журналистами и кинооператорами тронулась с аэродрома по улицам Берлина. Машины шли то по гладкому асфальту подметенных улиц, то объезжали обломки разрушенных зданий или воронки от бомб, местами вскрывавшие тоннели метро. На перекрестках стояли наши регулировщицы, дошедшие до Берлина по дорогам войны. Руки, затянутые в белые перчатки, ловко взмахивали флажками, красиво и отчетливо отдавали приветствия.
Из домов, с развалин на кавалькаду автомобилей смотрели жители Берлина. Кейтель не поднимал глаз. Он делал вид, что просматривает газету. Он боялся прочесть в глазах берлинцев ненависть и презрение. Ему страшно бы-ло взглянуть на улицы столицы, превращенные в развалины.
Скоро колонна выехала на Франкфуртер-аллею. Эту широкую улицу завершает только что построенная арка Победы. На высоких колоннах арки - государственные флаги великих союзных держав, и золотом горят слова: "Слава Красной Армии!" А на небольших колоннах, бегущих от арки Победы в обе стороны, - золотые цифры: "1945" - в этом году Берлин пал под натиском Красной Армии, в этом году в Берлине встретились представители союзного командования, в этом году фашистская Германия безоговорочно капитулировала.
Машины свернули в район Карлсхорста и остановились возле уцелевших от бомбежек и обстрела коттеджей на Цвизеллер-штрассе и Рейнштайн-штрассе, Здесь размещаются представители союзного командования.
Через сорок минут маршал Теддер и генерал Делатр де Тассиньи нанесли визит командующему войсками 1-го Белорусского фронта, Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову. Маршал Жуков, здороваясь с гостями, сказал:
- Я рад приветствовать вас в Берлине, занятом Вооруженными Силами Советского Союза.
Сэр Теддер передал маршалу Жукову личные приветствия от генерала Эйзенхауэра и по-здравил маршала и в его лице все командование Красной Армии и ее бойцов с победой.
К маршалу Жукову обращается генерал Делатр де Тассиньи. Он передает приветствия от генерала де Голля.
Руководящие военачальники командования Красной Армии и союзного командования остаются на совещание.
Пока идет совещание, представители командования союзных государств, советские и иностранные корреспонденты, генералы Красной Армии осматривают здание, в котором через несколько часов состоится историческое заседание.
В доме на углу Цвизеллер-штрассе и Рейн-штайн-штрассе ранее размещалось военное инженерно-техническое училище. Большое массивное здание снаружи отделано серым гранитом. Широкая лестница с колоннами по сторонам ведет во внутренние покои. Все комнаты прибраны, свежевыкрашены. Горят большие люстры. На дверях у входа - слова приветствия на языках союзных наций.
Ковровые дорожки ведут в главный зал. Через пять огромных окон в зал заседания вторгается весеннее солнце. На правой от входа стене - флаги СССР, США, Англии и Франции. Под флагами - длинный стол, покрытый серо-зеленым судном. Во всю длину зала стоят два других стола, покрытых таким же сукном. Все строго, просто и в то же время торжественно.
Внутри зала операторы кинохроники, фоторепортеры советской и союзной прессы расставляют аппаратуру, выбирают точки для съемки. В соседних комнатах работают корреспонденты. Сегодня все средства связи предоставлены в распоряжение прессы. В одной из комнат, примыкающих к залу заседаний, стоит телефонный аппарат, связывающий Берлин с Москвой.
Корреспонденты союзных с нами стран уже передали свои первые материалы и поехали осматривать поверженный Берлин.
К вечеру в здании, где предстояло заседание, началось оживление. Здесь мы видим прославленных генералов Красной Армии: генерал-полковника М. С. Малинина, генерал-полковника В. И. Чуйкова, генерал-полковника С. К. Горюнова, генерал-полковника Н. Э. Берзарина, генерал-полковника танковых войск С. И. Богданова и многих других.
Полночь. Напряженная тишина. Через пять минут в ярко освещенный зал входят Маршал Советского Союза Жуков, маршал авиации Англии Теддер, за ними - представители командования вооруженных сил союзников и Красной Армии. Жуков, Теддер, Спаатс, Делатр де Тассиньи занимают места за столом президиума. За средним столом - генералы Красной Армии, генералы и офицеры союзных армий. За правым столом - представители советской и иностранной печати. Зал освещен юпитерами. Щелкают затворы фотоаппаратов.
Конференция началась.
Сорок пять минут продолжалась несложная, но примечательная процедура подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии. Фашистская держава рушилась бесславно в тиши карлсхорстского особняка.
Когда все заняли свои места, маршал Жуков обратился к присутствующим:
- Господа, мы собрались здесь по уполномочию Верховного Главнокомандования Красной Армии - заместитель Верховного главнокомандующего Маршал Советского Союза Жуков, по уполномочию Верховного главнокомандования экспедиционных сил союзников - главный маршал авиации Теддер; здесь также присутствуют генерал-полковник Спаатс, от французской армии генерал Делатр де Тассиньи для того, чтобы принять условия безоговорочной капитуляции от командования вооруженных сил Германии. Я предлагаю приступить к работе и пригласить сюда уполномоченных германского командования для принятия условий безоговорочной капитуляции.
Через несколько минут в центральную дверь входят фельдмаршал Кейтель, адмирал Фридебург, генерал-полковник Штумпф в сопровождении адъютантов.
Даже и здесь, и в эту минуту Кейтель пытается играть, казаться значительным. Он входит. На секунду задерживается у стола, поднимает свой жезл и блуждающим взглядом, обводит зал. И садится. Садится грузно, тяжело. Нервный румянец заливает холеное лицо немецкого фельдмаршала, одного из ближайших сотрудников Гитлера. Руки Кейтеля не находят себе места. То он теребит подбородок, то подбрасывает монокль, то судорожно шарит по чистому сукну на столе.
Маршал Жуков, пока идет заседание, ни разу не посмотрел в сторону немецких представителей. Он говорит: