- Вера, глянь-ка, как парусная лодка!
- Ой, как красиво! И впрямь, как парус одинокий, - восхищенно ответила Вера и тихо запела:
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом...
Никита поддержал:
Что ищет он в стране далекой,
Что кинул он в краю родном?
Прервав пение, Вера обняла Комлева и поцеловала, нежно шепча:
- Мятежный ты мой! Тяжело вздохнула.
- Вот, немножечко легче тебе стало, и ты уж не можешь сидеть на месте, все что-то волнуешься, куда-то тебе надо мчаться. Дома ребятишки еще не наигрались с тобой, мать не насмотрелась на тебя... А скоро умчишься, и опять жди, тревожься. Когда же все это кончится?
Некоторое время ехали молча, только плотнее прижимались друг к другу.
- Значит, скоро? - нарушила молчание Вера.
- Да, скоро.
- Ты еще так слаб. Сходил бы на комиссию, тебе продлят отпуск. Ведь многим дают отсрочку.
- Не могу, Верочка, надо ехать. Долечусь в дороге...
- Не любишь ты нас, - с грустью прошептала Вера.
- Фу ты, ясное море! Ну зачем так говоришь? Солдат ведь я.
- Ладно, никуда уж не ходи, - покорно отозвалась Вера. - А то, я вижу, ты в тоске по друзьям еще сильнее заболеешь. А как не хочется расставаться! С тобой так хорошо... Так и поехала бы на край света, только бы вместе.
ГЛАВА II
1
В Заполярье идет третья военная весна, весна 1944 года. И пусть еще кругом снег, временами свирепствуют бури, крепкие утренники щиплют нос и уши. Ярости жестоких бурь хватает ненадолго, снег одряб и побурел, кое-где появляются зеленые островки. Воздух все больше насыщается испарением земли: пахнет мхом, лишайником, прелыми листьями. Однобокие, обожженные злыми северными ветрами сосенки и худосочные заполярные березки сбросили снежные покрывала и стоят посвежевшие, радостные, словно девушки-подростки, собравшиеся на праздничный хоровод.
В ясный солнечный день Комлев вернулся в родную семью летчиков.
В полку, за время отсутствия Комлева, произошли большие события. Многие из них радовали сердце. Часть была преобразована в гвардейскую, на ее знамени появился боевой орден. И сейчас, когда майор Комлев, вместе с молодыми летчиками полка, принял гвардейскую клятву и поцеловал бархатное полотнище знамени с вышитым на нем портретом Ленина, командир полка, гвардии подполковник Локтев, вручил ему знак "Гвардия".
Комлев вспомнил майский день 1942 года, когда он получал командировочное предписание в отделе кадров Главного политического управления Красной Армии. Отдавая предписание, батальонный комиссар сказал:
- Едете в гвардейский полк, смотрите не подкачайте. Деритесь с врагами так, как гвардейцы капитан Алексей Поздняков и старший лейтенант Алексей Хлобыстов. Читали, что сегодня написано про них в "Красной Звезде"? В одном воздушном бою совершили три тарана. Это настоящие русские богатыри.
Признаться, лестно было Комлеву слушать, что он будет служить в гвардейском Яолку. Но в политуправлении Карельского фронта переиначили, и пришлось ему немало поработать, понюхать пороху, прежде чем получил право называться гвардейцем. "Да так и лучше, по крайней мере, никто не скажет, что примазался к чужой славе", - подумалось Комлеву.
Инженер-майор Галькин уехал на курсы. Видать, понял, что "на старом коне далеко не уедешь". В полку облегченно вздохнули: не стало нервотрепки. Вместо него назначен гвардии инженер-капитан Голубев. А парторгом первой эскадрильи Петр Зайцев. Повзрослели и возмужали летчики. Вернулся из госпиталя Булатов.
- Вот теперь, Леша, ты прошел закалку в огне и можешь по праву называться булатом, - рассматривая поджаренное, как пельмень, ухо и морщины от ожога на щеке, шутя сказал Комлев.
- Температура повышенная была, перезакал получился. Да это пустяки. Они, ворюги, у меня и зуб золотой вышибли. Теперь вместо одного золотого три стальных, - Алексей оскалил зубы и показал на них бурой от ожогов рукой.
- Да, испортили они тебе карточку. Но не унывай, такого девчата еще сильнее любить будут.
- Хотя бы одна какая-нибудь взглянула.
- Взглянет.
Комлев подробно рассказал о встрече с Мирзоевым, о норвежцах, о гибели Семена Блажко. На командном пункте эскадрильи портрет Семена, написанный Петром Зайцевым, висит в одном ряду с портретами его погибших товарищей. В центре этой галереи героев - портрет первого командира эскадрильи Николая Ветрова.
- А теперь мне надо кое с кем рассчитаться, - окончив рассказ, сказал Комлев. - Петр, получай свой портсигар: здорово он пригодился мне. Тебе, Иван. Григорьевич, ответ на письмо Клава прислала и вот посылочку небольшую.
- Ничего себе, аккуратный почтальон, - получая посылку, весело сказал Голубев.
Воздушные бои и занятия с молодыми пилотами, письма родственникам подчиненных, душевные беседы с людьми - одним словом, фронтовые будни захватили комэска с головой.
2
В июне - августе 1944 года части Карельского фронта нанесли мощный удар по вражеской группировке в долине реки Свирь, между Ладожским и Онежским озерами.
В те дни была освобождена оккупированная врагом южная часть Карелии со столицей - городом Петрозаводском, часть Кировской железной дороги и Беломоро-Балтийского канала. Враг был отброшен к финской границе, Финляндия вышла из войны.
Узнав, что командованием отдан приказ о перебазировании, все несказанно обрадовались. В землянках, на командном пункте, у самолетов только и разговоров, что о боевой работе на юге.
А вместо этого полк рассредоточился на аэродромах Кольского полуострова. Эскадрилья Комлева перебазировалась на один из аэродромов Кандалакшского направления с задачей охранять город, железную дорогу, вести разведку тылов противника.
В эскадрилью прилетел Локтев.
Ведомый рулил несколько сзади, в стороне от ведущего, и за полосой пыли его не было видно. Но вот он вылез из самолета.
- Бозор, родной! - обнимая друга, шептал Комлев. По лицу его текли слезы радости.
В это время к командному пункту подошел Голубев. Увидев трогательную встречу, он сложил ладони рупором и во всю силу своих легких крикнул:
- Мирзоев прилетел!
Эхо не успело улететь за гору, а от самолетов к КП уже бежали пилоты и техники. Мирзоева подхватили на руки и с криками "ура!" начали качать, высоко подбрасывая над головами. Смущенный и радостный, он не сопротивлялся, а только тихо просил:
- Хватит, ребята, хватит! Но его никто не слышал.
- Почему же ты не писал? - спросил Комлев.
- Вначале память отшибло, потом не думал, что буду жить. А там комиссии без конца. Едва выпросился в полк.
- Ну, вот и молодец! А как сейчас самочувствие?
- Отлично! - весело ответил летчик.
3
На празднование Дня авиации на аэродром приехали гости. Увидев в группе военных гвардии капитана Хмару, Комлев обрадовался, словно родному брату. Хмара знал, что встретит на аэродроме своего бывшего комиссара, но для гвардии майора встреча была неожиданной.
- Виктор! Какие ветры тебя сюда занесли?
- Те же, что и вас: приказ командования.
Комлев провел тыльной стороной руки по щеке и шутя спросил:
- Ну как, товарищ гвардии капитан, у меня сейчас заершин нет?
- Нет, - улыбнулся Хмара. - А у меня?
- Тоже нет, значит, не полетишь на хвосте, - вспомнил Комлев.
Позади Хмары стоял высокий грузный старшина. Широкий ремень застегнут на последнее отверстие. Между пухлыми щеками утонул маленький нос со вздернутым кончиком. Он молча наблюдал за встречей друзей.
- Сомов! - удивленно воскликнул Комлев.
- Он самый, - ответил тот.
- Нет-нет, это решительно не тот Сомов, которого я знал.
- Похудел?
- Ну и расперло же тебя, ясное море!
- Были бы кости, сало нарастет, - поглаживая себя по животу, пошутил Сомов. - Я ведь старшина роты, а поесть с детства люблю, вот и поправился.
Сомов ухмыльнулся и отступил в сторону. За его спиной стоял молоденький стройный боец. Он сделал два шага вперед, браво вскинул руку к пилотке и отчеканил:
- Товарищ гвар...
- Тиша! - Комлев схватил юношу в объятия.
- Мы в один госпиталь попали, - видя удивление Комлева, пояснил Сомов. - В одно время нас выписали, в один полк отправили, а там мы и встретились с нашим спасителем Виктором Васильевичем Хмарой. На днях Тише совершеннолетие отметили.
- Отличным разведчиком будет Тихон Юков, - с похвалой отозвался Хмара о юном бойце.
Тиша достал из кармана сверток и, передавая; его Комлеву, сказал:
- Товарищ гвардии майор, возьмите это, спасибо вам.
Комлев развернул газету. В ней оказался пуховый шарф.
- Ранди! - вырвалось из груди Комлева. - Спасибо, Тиша, сохранил дорогой подарок.
4
Сегодня у Бозора с утра радостно на душе. Да и как не радоваться! Танюша пишет, что она где-то рядом, и не исключена скорая встреча. "Каждый раз, когда над головой пролетают наши самолеты, я думаю, что это ты летишь, мой милый, родной", - пишет Таня.
Несколько минут назад он вместе с Ребровым на шоссейной дороге, огибающей сопку, уничтожил автомобиль с солдатами противника. Пули и снаряды летчиков легли впереди машины. Шофер резко затормозил, грузовик развернуло вправо, и он, перевернувшись, свалился в озеро.
- У нас гости, - сообщил вернувшемуся с задания Мирзоеву механик. - Какие будут замечания по работе мотора?
- Нет замечаний, - торопливо бросил Мирзоев и направился к шумливой, хохочущей толпе.
- Олег Прохорович! Тишенька! - подбежав, ликующе крикнул он и остановился в нерешительности, не зная, кому первому броситься нашею.
Из затруднительного положения его вывел Хмара. Он взял Бозора за плечи и повернул в сторону пикапа, на котором приехали гости.
- Танюша!
- Я самая, родненький, - прошептала она и прижалась к его груди.
Праздничный стол накрыт на берегу реки, между двумя ветвистыми кустами. Работники столовой постарались на славу. Время обеда подошло, однако хозяева не спешат с приглашением к столу, кого-то еще нет.
Но вот на ярко-желтой песчаной дороге, огибающей гору, к которой прижался аэродром, показалась машина. В это же время над аэродромом появился штабной самолет. Хозяева облегченно вздохнули, а Голубев громогласно объявил:
- Едут!
Через десять минут у командного пункта эскадрильи вновь слышны радостные возгласы, возбужденный разговор. Приехали гости с рудника, прилетел гвардии подполковник Дедов.
- Разрешите построить эскадрилью? - спросил Комлев.
- Не стоит. Приказ объявлю за столом, - ответил Дедов.
А Илья Орехов, обняв Танюшу за плечи, с отцовской нежностью говорит:
- Вот где нам пришлось встретиться, доченька! Нашла милого дружка? Все устроилось? Вот и хорошо! Я же говорил, что все утрясется.
- Ну, тамада, приглашай гостей к столу, - говорит Комлев Реброву.
Шумно и оживленно садятся за длиннущий праздничный стол. Места не хватает только тамаде. Ребров трогает мизинцем кадык, отшучивается:
- Тамаде каждый рад, а посему голодным не останусь.
Гвардии подполковник Дедов, занявший место за торцом стола, медленно поднялся, подперев плечом нависшую ветку.
- Дорогие товарищи! От имени Президиума Верховного Совета СССР, - торжественно заговорил Дедов, - за успешные действия на франте борьбы с немецкими захватчиками командование наградило орденом Отечественной войны первой степени гвардии старшего лейтенанта Реброва.
Под дружные аплодисменты Дорофей Ребров прошел к заместителю командира полка по политической части. Дедов крепко пожал руку летчику и прикрепил к его гимнастерке боевой орден. Заблестели ордена боевой славы на груди летчиков Алексея Булатова, Бозора Мирзоева, инженера Голубева, многих техников и мотористов.
После вручения наград Сомов, Юков и группа летчиков и механиков подошли к пикапу и вытащили из его кузова несколько ящиков. Хмара начал раздавать подарки.
Через несколько минут руки летчиков и техников были загружены свертками, ящичками, пакетами.
5
Первый тост подняли за дружбу летчиков и пехотинцев.
Смолкли возбужденные голоса. Тишину нарушал только стук ножей и вилок.
- Люблю плотно закусить, - сообщил Сомов, нанизывая на вилку несколько кусков семги. - Вот бы тогда такой харч был, по-другому бы пели, - вспоминая поход, добавил он.
- Жаль, Семена Блажко нет, посоревновались бы вы, - заметил Мирзоев. - Он тоже любил побаловаться закусочкой.
Таня укоризненно посмотрела на Бозора.
- Не смотри на меня так, Таня. Семен был хорошим парнем, жизнь мне спас.
За столом вновь поднялась кряжистая фигура Орехова. Он расправил усы, ухмыльнулся, заговорил:
- Детушки наши родные! Сможем ли мы еще когда собраться такой семьей? Вряд ли.
- Такие встречи бывают не часто, - отозвался Дедов и при этом тепло посмотрел на Бозора и Таню.
Взгляд замполита, которого в полку за глаза уважительно называли Батей, перехватила Таня. Девушка зарделась.
- Так вот, - продолжал Орехов, - посоветовались мы тут с Сергеем Филипповичем Дедовым и порешили обратиться к вам с предложением: не сыграть ли нам свадьбу тех, чья любовь победила все преграды?
- Правильно! Горько! - как по команде, закричали за столом.
Предложение Ильи Фомича выражало сокровенные чаяния Тани и Бозора, но, растерявшись, они не знали, что делать, что говорить.
- Встаньте и поцелуйтесь, - заметив растерянность молодых, прошептал Комлев.
Таня покраснела до корней волос, опустила глаза. Бозор, всегда легко смущавшийся, наивно улыбался.
- Танюша! - снова обратился к девушке Илья Фомич. - Люби Бозора, но не забывай о Леночке, не забывай обещания, данного ее матери, твоей подруге.
- Что вы, Илья Фомич! Разве можно это забыть!
- Вот-вот, и я так думаю. Я надеюсь, что вы с Бозором сумеете воспитать Леночку, и она не будет знать, что сирота.
Бозор смотрит то на Таню, то на Илью Фомича и решительно ничего не понимает. Неожиданным открытием было это и для его боевых друзей. Тогда встала Таня и, не скрывая волнения, объяснила, что она воспитывает дочь погибшей на руднике подруги.
- Что же ты мне раньше об этом не сказала? - пожимая горячую руку Тани, спросил Бозор.
- Если бы я сказала, разве бы ты разлюбил меня? Ответом был его нежный взгляд.
Снова послышались возгласы, тосты за любовь, счастье, за дружную семью Мирзоевых.
- Петро, сыграй что-нибудь, - попросили Зайцева товарищи.
Зайцев принес скрипку, взмахнул смычком.
...Спит деревушка, где-то старушка
ждет не дождется сынка, -
полились звуки любимой песни первого комэска Николая Ветрова. Тихо-тихо к мелодии присоединялись голоса. Товарищи погибшего командира, закаленные в боях мужчины, пели душевно, с нежностью. Многие представляли себе тот час, когда вернутся домой, прижмут к груди седую материнскую голову.
Глянешь на сына разок, другой -
Летная куртка и бровь дугой,
Крепко прижмешься и улыбнешься:
Не пропадет, мол, такой!
Оборвалась песня, а мысли все еще летели в далекие родные края. Зайцев, отложив скрипку в сторону, запел сильным басом:
Ой, Днипро, Днипро, ты широк, могуч,
Над тобой летят журавли...
Выбрали площадку для танцев. Не замедлил образоваться круг зрителей.
...Солнце садится за гору. Гости стали собираться домой. Грустно смотрит Таня на Бозора. А в стороне командиры о чем-то весело разговаривают с Ильей Фомичем. Комлев подозвал к себе Мирзоева.
"Даже последнюю минуточку не дадут побыть наедине", - с досадой подумала Таня.
А комэск, словно бы и не замечая переживаний девушки, громко отдает приказ:
- Товарищ гвардии лейтенант! Вам надлежит немедленно отправиться в распоряжение... - командир эскадрильи сделал паузу, посмотрел в сторону Тани. А та даже в лице изменилась... - в распоряжение разведчика товарища Лебедевой. На десять суток!
Обращаясь к Тане, Комлев отечески проговорил:
- Что, кольнуло сердечко? О вашем отпуске вопрос также решен. Поезжайте, попроведайте свою Леночку и ее бабушку.
- Есть попроведать Леночку и ее бабушку, товарищ гвардии майор, - лихо вскинув руку к пилотке и пристукнув каблуками, отчеканила Таня.
- Ну, Никита Кузьмич, до встречи на Мурманском, - пожимая руку Комлева, сказал Хмара.
- Скоро наш черед, - ответил Комлев. - До встречи у норвежских друзей.
ГЛАВА III
1
Между скалистыми сопками, вдоль берега озера, похожего с высоты на огромного головастика, вытянулся передовой аэродром. В юго-восточном углу его, прижавшись к могучей сосне, стоит дощатый домик.
В лунную ночь, когда все кругом погружается в сон, он кажется заброшенным. Днем же здесь бурлит жизнь: раздаются телефонные звонки, отдаются приказы. Это - командный пункт эскадрильи гвардии майора Комлева.
С того дня, как полк вновь "воссоединился" в единую семью, на прифронтовом аэродроме чувствуется подъем. Личный состав знает, что готовится удар, который решит исход битвы на крайнем правом фланге фронта. К передовым позициям тянется непрерывный поток войск и техники. Веселее стало в воздухе: армады бомбардировщиков, штурмовщиков и истребителей непрерывно бороздят небо Заполярья.
В полку и эскадрильях проведены партийные и комсомольские собрания. Коммунисты и комсомольцы клялись бить врагов по-гвардейски. Боевые листки и стенгазеты посвящены подготовке к предстоящим боям. Больше трех лет ждал солдат Заполярья дня наступления. Ради этого победил бури и ветры, осенние дожди и жгучие морозы. Ради этого ходил в глухие ночи в тыл врага "за языком", разрезал проволочные заграждения, лежал на снегу, стыл в ледяной воде под ураганным огнем противника, тонул в трясинах, питался сухарями, размоченными в болотной жиже, таранил вражеские самолеты, горел в воздухе. Солдатской кровью обильно орошены серые безмолвные камни.
...Седьмое октября 1944 года. Черные тучи заполнили лощины. Временами сыплет снег.
Еще темно, но полк стоит в сомкнутом строю под гвардейским знаменем. Боевые друзья, прижавшись плечом к плечу, слушают приказ командующего фронтом.