Хильда прижалась к нему:
"Ты реагировал вполне нормально, мой строгий эксперт по экономическим вопросам".
"Ты хочешь узнать, что варит на ужин твоя мать?"
"Нет, я хочу узнать, когда мы снова сможем поехать в Гревенитц за лютиками".
И они стали обсуждать совместные планы на будущее. Это были не совсем конкретные планы, часто они начинались со слова "если": "Если мы найдем квартиру, если будем жить экономно, если минует экономический кризис, а если он обострится, если, если, если…"
Они стояли в самом начале своего жизненного пути и едва ли могли заглянуть на неделю вперед. Но они были полны надежд и стремлений.
"Не принимай все так близко к сердцу, дорогая, товарищи помогут нам".
Обсуждая проблемы политического развития, оба проявляли куда больше оптимизма, чем при обсуждении своих личных проблем. Хильда была убеждена, что немецкие рабочие смогут разгадать демагогические тирады Гитлера и попытки социал-демократических лидеров успокоить и обмануть рабочий класс.
Бруно больше полагался на широкую разъяснительную работу, которую коммунисты проводили на предприятиях, биржах труда и в других общественных местах.
"Промышленные воротилы, директора банков и крупные владельцы акций доказали свою беспомощность. Они не знают, как выйти из экономического кризиса. Они хотят таскать каштаны из огня руками Гитлера и его фашистских приспешников. Можем ли мы доверить Германию ему и его коричневым бандитам? Нет. Ты права, Хильда. - Бруно крепко обнял ее. - Немецкие рабочие не допустят этого. Нельзя доверять корабль обанкротившемуся беспомощному капитану и алчным офицерам, которые ради корысти готовы объединиться с пиратами против своей же команды. Иначе к чему это приведет?"
Соня Кляйн с изумлением смотрит на круглый партийный значок со свастикой посередине. На скромном костюме Хильды Гёбель он кажется ей отвратительным темным пятном.
- Я бы хотела выпить кофе, - произносит Хильда, чтобы вывести официантку из оцепенения.
- Кофе? Сию минуту, госпожа.
Даже самый внимательный наблюдатель не заметил бы сейчас между ними отношений более близких, чем между клиенткой и официанткой. Соня Кляйн обдумала предложение своей новой приятельницы вернуться работать в "Адлон". Поэтому она, не называя, конечно, имени Хильды Гёбель, обратилась к доктору Паульзену. Она сказала, что никак не может привыкнуть к работе в Целендорфе. Он поворчал на вечные женские прихоти и настроения, но в помощи не отказал. Квалифицированные специалисты стали редки и в области общественного питания, поэтому начальник отдела кадров с радостью принял блудную дочь на прежнее рабочее место. Теперь она снова работает в ресторане отеля, а иногда обслуживает и отдельные кабинеты. Мужчины тоже любят поболтать, и, чем удачнее прошел день, тем с большей охотой они обсуждают его события вечером. А у официантов хорошая профессиональная память.
В бюро информации министерства иностранных дел мужчины с удовлетворением отметили, что симпатичная фольксгеноссин Гёбель, кажется, несколько изменила свой отшельнический образ жизни. Теперь она время от времени показывается в отеле "Адлон".
- Получите с меня, - произносит Хильда.
Вместе с чаевыми Соня Кляйн незаметно забирает крошечную записку и кладет ее в свой кошелек. Прочтет она ее позднее, когда будет одна. Таким образом Хильда назначает ей время и место встречи. Если Соня хочет сообщить что-то Хильде, она пишет прописью число и месяц на счете, который Хильда оплачивает, а потом складывает и прячет в свою сумочку.
Они встречаются у портнихи Хильды, но только как заказчицы. Обе делают вид, что не знают друг друга и здороваются лишь потому, что этого требуют правила вежливости. Хозяйка просит дам немного подождать.
- Ничего, если я оставлю вас на минутку одних? Я работаю сегодня без помощников, а у меня кончились все пуговицы. Вы не будете возражать, если я отлучусь? Магазинчик здесь недалеко, а я бы хотела, чтобы вы взглянули на пуговицы, которые я куплю к вашему платью…
- Теперь можем говорить, Соня.
- Она тоже в курсе дела?
- У Марии работал мастер-еврей. Она знает столько, сколько ей нужно знать.
- Ах, Хильда, я так рада! А сначала я испугалась, не сердись на меня за это.
- Да в чем дело?
Соня прячет глаза от ее испытующего взгляда.
- A-а, понимаю. Мой значок…
- У меня сердце чуть не выскочило из груди от страха. Я думала, что ты предала меня и все это только ловушка.
- А ты думала, что я работаю у них и при этом не скрываю своей ненависти? Есть такая пословица: "С волками жить - по-волчьи выть". Я не собираюсь выть по-волчьи, но я должна жить в их стае, чтобы знать все их слабые места. - Соня смотрит на нее с удивлением. - Конечно, это нелегко. И ты тоже должна скрывать свои чувства, свою ненависть к ним. Никогда не забывай об этом!
Собственно говоря, Соня хотела излить душу, рассказать, как ей приходится пересиливать себя каждый раз, обслуживая избранных гостей "Адлона", с которыми нужно быть всегда внимательной и приветливой. Но теперь она поняла, что Хильде во сто крат труднее, чем ей самой.
- Ну, что ты слышала интересного?
- В основном разговоры об Англии. Я так понимаю, они хотят воздушными налетами и бомбардировками английских городов подготовить почву для высадки десанта. В конце недели у нас гуляли офицеры: летчики, моряки и с ними командир подводной лодки. Они говорили о том, кто первым поставит лживого лорда - так называют Черчилля - на колени. Так вот этот, с подводной лодки, говорил о тотальной блокаде Британских островов, что якобы фюрер уже отдал такой приказ. Уничтожение городов с воздуха только раздразнило британского льва, парни в голубой форме загонят его в угол и прикончат. Но последний удар нанесут десантники совместно с летчиками.
Я запомнила несколько цифр - потопленные корабли и подводные лодки, а также сбитые самолеты. Запишешь?
- Запомню так. Пойми, Соня, записывать сведения можно только если нет другого выхода.
Когда портниха возвращается, обе дамы погружены в разглядывание последних журналов мод. На примерку сначала приглашают Хильду, и она же первая уходит из ателье.
Советник фон Левитцов любит бродить вокруг памятников Бетховену, Моцарту и Гайдну, расположенных в парке недалеко от пруда с золотыми рыбками. Все чаще его влечет в последнее время сюда, к музыкальным гениям германской нации, как он их называет.
На скамейке, стоящей сбоку от узенькой дорожки, он замечает Хильду Гёбель. Она сидит, подставив лицо лучам нежаркого осеннего солнца. Он кланяется, она вежливо отвечает на его приветствие.
- Вы позволите мне присесть рядом с вами, глубокоуважаемая фрейлейн?
"Не может без своих фокусов, - отмечает про себя Хильда. - А впрочем, так оно и лучше. Каждый, кто с ним знаком, знает, что он всегда так держится. Не упускает возможности пофлиртовать. Если бы кто-то из коллег прошел мимо, то подумал бы с усмешкой, что Левитцов наметил себе новую жертву".
- Фрейлейн Гёбель, дело серьезное. Операция "Морской лев" будет проведена уже в этом году.
- Вы уверены?
- Я просто в отчаянии. Все идет именно так, как наметил Гитлер в своей директиве. Иногда мне делается страшно. Этот человек страдает манией величия, и остановить его невозможно. Геринг отдает приказы бомбить военные заводы, казармы и города. Дениц напускает свои подводные лодки на каждое суденышко, пытающееся приблизиться к берегам Англии. Если эта блокада удастся, то битву за Англию можно считать проигранной и богемский выскочка вторгнется в Вестминстер.
- Только без паники, Удо. Блокада не такая уж плотная, вы это сами знаете. А битва за Англию будет проиграна не раньше, чем нога немецкого солдата ступит на английскую землю. Будет ли высажен десант - вот сейчас самый важный вопрос. Вы слышали что-нибудь новое по этому поводу?
- Богатый дядя Сэм, кажется, все-таки собирается помочь своим британским племянникам.
- У вас есть информация из США?
- Соединенные Штаты заключили с Великобританией договор и предоставили в распоряжение королевского флота пятьдесят крейсеров и эсминцев. За это Америка получила право разместить свои базы сроком на девяносто девять лет на Ньюфаундленде, Ямайке, Бермудах, Багамских островах и других британских владениях в Западной Атлантике и Карибском море.
- Черт возьми, дело того стоило! Готовый к услугам дядюшка проявил себя неплохим дельцом!
- Почему американцы не действуют активнее, фрейлейн Гёбель?
- Это не отвечает интересам большого бизнеса. А может быть, советники Рузвельта иначе оценивают события.
- При наступлении итальянских войск в Северной Африке не были выдержаны сроки. В ставке фюрера состоялись первые совещания по вопросу о создании немецкого корпуса в Африке.
- Для мистера Черчилля это будет радостное известие, Удо. Вы только подумайте! Африканский корпус и десант в Англии - это уж слишком даже для человека, страдающего манией величия. Я боюсь, что у него другие планы. Удо, сознайтесь, вам известно еще что-то.
- Во Франции усилилось движение Сопротивления. Удалось установить контакт с офицерами английской контрразведки. Лондон организовал "управление специальных операций". Это особый орган, в задачи которого входит установление контактов с группами Сопротивления на континенте.
- У вас есть еще что-нибудь?
- Как дела с моими фунтами стерлингов? Я надеюсь, они беспрепятственно поступают на мой счет в швейцарском банке?
- У вас есть основания полагать, что я вас обманываю, господин фон Левитцов?
- Нет-нет, фрейлейн Гёбель. Но вы себе представить не можете, как успокаивает меня вид выписки из банковского счета.
- Удо, вы с ума сошли! Вы что, носите его с собой?
- Вы считаете, что чтение этой бумажки порадовало бы нашего уполномоченного службы безопасности?
- Если вам уже надоело жить, то доставьте ему это удовольствие.
Советник понимает предостережение. Он слышит и нотки озабоченности в голосе Хильды. Но, пересилив свой страх, держится по-прежнему самоуверенно.
- Нет, это меня не устраивает. Я собираюсь прожить тысячу и один год.
- У вас далеко идущие планы, - отвечает Хильда, тоже переходя на шутливый тон, но глаза ее остаются серьезными. - Надеюсь, они осуществятся.
- Я хочу пережить тысячелетний рейх Гитлера хотя бы на один год.
Ежедневный просмотр газет нейтральных стран стал давно привычным делом. И все же Хильда выполняет работу тщательно, стараясь не упустить ничего важного. Она просматривает материал быстро, но очень внимательно. И все же мысли ее невольно переключаются на другое. После длительного молчания снова объявился Тео. Встреча с ним назначена на воскресенье.
Газета "Базлер нахрихтен" дает подробный отчет о первых мероприятиях правительства Петена по переселению из Парижа в небольшое курортное местечко Виши, департамент Алье.
Во всех газетах упоминается некий генерал де Голль. Это еще кто? Почему такая шумиха вокруг французского генерала в Лондоне?
- Господин Хагедорн, - обращается Хильда к своему коллеге, - вы знаете что-нибудь о Шарле де Голле?
Обрадовавшись возможности блеснуть эрудицией, отставной офицер дает ей по-военному короткую справку:
- Бывший генерал танковых войск, военный теоретик, до занятия нами Франции был заместителем государственного секретаря в военном ведомстве Франции.
- Если не ошибаюсь, он имел отношение к событиям на Балканах? - спрашивает Хильда в надежде, что словоохотливый эксперт по Ближнему Востоку обязательно клюнет на эту удочку.
Настроение Хагедорна заметно улучшается.
- Нет, уважаемая коллега, для такой сложной области нужны головы поумнее. С политической точки зрения этот де Голль нуль, как и большинство французских генералов. Он годится разве на то, чтобы писать мемуары. Насколько мне известно, он был членом военной комиссии в Польше, руководимой генералом Вейганом. До Балкан он явно не дорос. Здесь джентльмены из Лондона и их окружение просто развлекаются. Британцы везде, где на карту поставлены их интересы. А Балканы они рассматривают как подступ к ближневосточной сфере влияния. Французскому генералу они не доверят даже чистить свои ботинки.
- Но я только что прочла, что британское правительство признало генерала Шарля Андре Жозефа де Голля главой свободных французов, - возражает Хильда, зная, что таким образом наверняка заставит Хагедорна разоткровенничаться. Он не переносит возражений и поэтому расценивает решение британского правительства как личное оскорбление.
- Но это смешно до абсурда! Англичанин и француз никогда не будут истинными партнерами. Вспомните Орлеанскую деву, вспомните Наполеона! Для старого бульдога Черчилля французы не более чем шахматные фигурки, которые он волен переставлять по своему усмотрению. Прелестные союзники! Вы еще не читали? Английский флот атаковал и потопил в портах Мерс-эль-Кебира и Дакара французские военные корабли. Да если бы не мы, Франция стала бы английской колонией!
- Ну конечно, то, что королевский флот позволил себе у берегов Африки, он не посмеет сделать на Ближнем Востоке! - И Хильда возвращается к своим газетам. "Неужели не клюнет?.. - думает она. - Или приманка была слишком очевидной?"
Хагедорн соскакивает со своего стула и в волнении начинает ходить по комнате.
- Мы не должны недооценивать бриттов. В них сочетается опыт многовекового мирового господства с природными преимуществами германской расы. Они, конечно, ничего не могут противопоставить гению фюрера, но они еще доставят нам немало хлопот, особенно на Ближнем Востоке. Я бы мог рассказать вам о кое-каких выходках британских агентов…
"Это как раз то, что мне надо", - думает Хильда.
Но уже первые слова эксперта по Ближнему Востоку прерывает телефонный звонок. Он в бешенстве хватает трубку, недовольно произносит:
- Хагедорн слушает! - но через секунду сбавляет тон: - Разумеется, господин советник, в любое время! - Он поспешно собирает некоторые документы и подчеркнуто равнодушно, хотя видно, что его прямо распирает от гордости, обращается к Хильде: - Ничего не поделаешь. Шеф хочет посоветоваться со мной по одному вопросу.
Хильда снова возвращается к своим газетам, но сосредоточиться ей удается с большим трудом.
Небо в воскресный полдень почти сплошь затянуто облаками. На дороге, ведущей через Тегельский лес в направлении Креммена, людей и машин в этот час мало. Только молодая женщина быстро едет на велосипеде из города. Неподалеку от станции Хайлигензее она слезает с велосипеда, озабоченно ощупывает заднюю шину, достает насос и пытается накачать ее, но безуспешно. Тогда она начинает шарить по карманам, ища что-нибудь подходящее, чтобы починить шину.
Возле нее останавливается "опель-блиц" - машина для доставки товаров. Шофер открывает дверцу и обращается к молодой женщине:
- Вам помочь?
- А у вас есть чем залатать шину?
- К сожалению, нет. А вы куда едете?
- Мне надо в Креммен.
- Я могу подвезти вас. - Любезный шофер вылезает из машины, поднимает велосипед и помогает молодой женщине сесть.
- Ну, Тео, минута в минуту!
- Да и твоя авария произошла точно в назначенный срок.
По их глазам видно, что они рады видеть друг друга. Слова тут не нужны. Хильда склоняет голову на плечо своего спутника. Ощущение такое, словно она вернулась домой после долгих скитаний.
- Как ты жил?
- Мои дела теперь лучше. Я работаю шофером в организации Тодта. Вожу довольно важную персону, иногда он даже доверяет мне свой портфель.
Хильда разглядывает крепкого приземистого человека, который улыбается ей в ответ. Находясь рядом с ним, она всегда заражается его спокойствием. Ей кажется, что Тео ничем не выведешь из себя.
Он догадывается о том, что происходит в душе молодой женщины. Уже с самого начала их совместной работы она видит в нем опытного товарища. Она полагается на него, как на старшего брата. Он вспоминает их первую встречу. Тогда Германия напала на Польшу. Хильда только что вернулась из Варшавы в Берлин и познакомилась с Тео, который должен был ввести ее в курс новых дел. Он никак не ожидал увидеть такую молодую и хорошенькую женщину, но ему удалось скрыть свое удивление. Они быстро нашли общий язык и стали добрыми приятелями, несмотря на то, что встречались нечасто. Друг друга они понимали с полуслова.
"Надеюсь, что она не заметит сегодня моего волнения, - думает он. - Я не должен рубить сплеча. Товарищи доверили ей нелегкое задание. Теперь ей будет еще тяжелее".
Он жил в Берлине с 1935 года под именем Тео Гофмана. Рабочий-металлург Карл Червински из Оберхаузена был в феврале 1933 года схвачен штурмовиками. Нацисты посчитали, что два года заключения помогли ему изменить свои взгляды, и он был отпущен на свободу. Ему удалось скрыться. В Берлине он появился уже под новым именем, с новыми документами и надежной легендой для продолжения прежней деятельности. Но ему пришлось еще несколько лет работать, чтобы проявить себя, прежде чем партия смогла доверить ему новое задание. Из-за повреждения тазобедренного сустава медицинская комиссия вермахта признала его годным только к гарнизонной службе. Когда он рассказывал об этом Хильде, он добавил: "Как видишь, пребывание в концлагере может иметь и положительные стороны".
- У тебя есть для меня какое-нибудь радостное известие? - Хильда смотрит на него с легким упреком.
Тео кажется, что она видит его насквозь, но он улыбается ей, он гордится ею.
- С этой минуты я буду работать под твоим руководством, так было решено. Сведения, которые я буду добывать, пойдут в Центр через тебя. От тебя я буду получать задания. Ты будешь старшей в группе, которую мы с тобой составим. Товарищи возлагают на нас большие надежды, Хильда. Они рассчитывают на тебя, Хильда, и желают нам успеха.
Хильда не отвечает. Она смотрит перед собой через стекло машины, но не видит ни дороги, ни деревьев на ее обочине. "Мне поручают новую работу, - думает она. - Значит, того, что я делала до сих пор, теперь недостаточно. Почему?" И она обращается к Тео:
- Что произошло?
- Состоялось совещание. Ведущие нацистские политиканы и вояки замыслили новый план. Началась подготовка к нападению на Советский Союз.
Этого можно было ожидать, и все же Хильда не на шутку встревожена. Чудовищно опасный зверь готовится к прыжку. Он чует хорошую поживу. Когда же он совершит свой прыжок? Каковы его силы? Как от него защищаться? Мысли обгоняют одна другую.
- Тео, на этот раз они просчитаются.
- Только численность сухопутных войск они хотят увеличить на сто восемьдесят дивизий. Возрастет выпуск продукции военных предприятий. Гитлер надеется на свой план "молниеносной войны".
Небольшой автомобиль катится по загородному шоссе. Двое людей в машине советуются, планируют свои дальнейшие шаги. Они знают своего противника, знают его намерения, его силу, методы, хитрости. Они начали неравную борьбу, но у них есть одно преимущество: враг их не знает.