* * *
Жужжащий шум тосевитских самолетов Атвар много раз слышал в записях, но редко - в действительности. Он повернул один глаз в сторону окна своей резиденции. Вскоре он смог разглядеть, как неуклюжая, окрашенная в желтый цвет машина медленно поднимается в небо.
- Это что, последний из них? - спросил он.
- Да, благородный адмирал, на этом улетает Маршалл, представитель не-империи Соединенные Штаты, - ответил Золрааг.
- Переговоры окончены, - сказал Атвар. Это прозвучало неуверенно. - Мы находимся в состоянии мира и занимаем большие части Тосев-3.
"Неудивительно, что я говорю так неуверенно, - подумал он. - Мы добились мира, но не завоевания. Кто мог представить такое, когда мы улетали?"
- Теперь мы будем ожидать прибытия флота колонизации, благородный адмирал, - сказал Золрааг. - С его прибытием и с постоянным нахождением Расы на Тосев-3 начнется вхождение всего этого мира в Империю. Оно пройдет медленнее и с большим трудом, чем мы представляли себе до прихода сюда, но это должно быть сделано.
- Я тоже так считаю, и поэтому я согласился остановить проявление враждебности в крупных масштабах в настоящее время, - сказал Атвар.
Он повернул один глаз к Мойше Русецкому, который все еще стоял, глядя, как самолет Больших Уродов исчезает вдали. Адмирал попросил Золраага:
- Переведите ему то, что вы только что сказали, и узнайте его мнение.
- Будет исполнено, - сказал Золрааг, прежде чем переключиться с языка Расы на уродливое гортанное хрюканье, которое он использовал, разговаривая с тосевитом.
Русецкий, отвечая, выдал еще больше хрюкающих звуков. Золрааг превратил их в слова, которые можно было понять:
- Его ответ кажется мне не вполне уместным, благородный адмирал. Он выражает облегчение, что представитель Германии отбыл, не втянув Расу и тосевитов в новую войну.
- Я признаюсь, что и сам испытываю некоторое облегчение, - сказал Атвар. - После того громкого заявления, которое сделал Большой Урод и которое оказалось либо блефом, либо эффектным примером германской некомпетентности - наши аналитики по-прежнему не имеют общего мнения, - я действительно ожидал возобновления войны. Но, очевидно, тосевиты решили поступить более рационально.
Золрааг перевел это Русецкому, выслушал ответ и открыл рот от изумления.
- Он говорит, что ожидать от Германии рационального поступка - то же самое, что ожидать хорошей погоды в середине зимы: да, она может стоять день или два, но большую часть времени она вас будет разочаровывать.
- Если вы будете ожидать чего-то от тосевитов или от тосевитской погоды, то большую часть времени вы действительно проживете в разочаровании. Не надо это переводить, - прокомментировал главнокомандующий.
Русецкий смотрел на него так, что можно было подумать, что тот встревожен: Большой Урод как будто немного знал язык Расы. Атвар мысленно пожал плечами: Русецкий давно узнал его мнение о тосевитах. Он сказал:
- Скажите ему, что раньше или позже его народ придет под власть Императора.
Золрааг деловито перевел. Русецкий не отвечал. Вместо этого он подошел к окну и снова посмотрел в него. Атвар почувствовал раздражение: тосевитский самолет давно исчез из виду. Но Русецкий продолжал смотреть сквозь стекло и ничего не говорил.
- Что он делает? - утратив терпение, рассердился Атвар. Золрааг перевел вопрос. Мойше Русецкий ответил:
- Я смотрю через Нил на пирамиды.
- Зачем? - спросил Атвар, все еще рассерженный. - Почему вас интересуют эти - что это такое? - эти большие похоронные монументы, так ведь? Они массивны, да, согласен, но они варварские, даже по тосевитским меркам.
- Мои предки были рабами в этой стране три, а может быть, четыре тысячи лет назад, - ответил ему Русецкий. - Может быть, они помогали возводить пирамиды. Так говорится в наших легендах, хотя я не знаю, правда ли это. Кто вспоминает теперь о древних египтянах? Они были могущественны, но они исчезли. Мы, евреи, были рабами, но мы по-прежнему здесь. Откуда вы можете знать, что разовьется из того, что есть сейчас?
Теперь у Атвара от удивления открылся рот.
- Тосевитские претензии на античность всегда вызывают у меня смех, - сказал он Золраагу. - Если послушать, как Большой Урод говорит о трех или четырех тысячах лет - это шесть или восемь тысяч наших, - так это большой исторический период. Мы к этому времени уже поглотили и Работев, и Халесс, и некоторые из нас уже думали о планетах звезды Тосев. В истории Расы это случилось всего лишь позавчера.
- Истинно так, благородный адмирал, - ответил Золрааг.
- Конечно, истинно, - сказал Атвар, - и вот поэтому мы в конце будем торжествовать по случаю нашего поселения здесь, несмотря на противостояние, вызванное неожиданным технологическим прорывом Больших Уродов. Мы довольствуемся в продвижении вперед по одному малому шагу каждый раз. А здесь целая тосевитская цивилизация, как только что сказал Русецкий, двинулась вперед, по обычаю Больших Уродов, сломя голову - и потерпела огромное поражение. У нас нет таких трудностей, не будет и в дальнейшем. Мы обосновались, пусть даже всего лишь на части этого мира. С прибытием флота колонизации наше присутствие станет неопровержимо постоянным. И нам останется дождаться очередного тосевитского коллапса культуры, распространить наше влияние на области, где он произойдет, повторяя этот процесс, пока на этой планете не останется ни одного места, не подконтрольного Империи.
- Истинно, - повторил Золрааг. - Из-за тосевитских сюрпризов флот вторжения может не выполнить все, что предусматривал план, составленный на Родине. - Вряд ли Кирел мог быть более осторожным и дипломатичным, выражая эту мысль. - Однако завоевание продолжится, как вы сказали. В конце концов, какое будет иметь значение, если на это понадобятся поколения, а не дни?
- В конце концов это не имеет никакого значения, - ответил Атвар. - История на нашей стороне.
* * *
Вячеслав Молотов кашлянул. Последний Т-34 уже давно прогрохотал по Красной площади, но воздух был по-прежнему насыщен дизельными выхлопами. Если Сталин даже и ощущал дискомфорт, то не подавал виду. Он хмыкнул с доброй улыбкой:
- Что ж, Вячеслав Михайлович, это был не совсем Парад Победы, не такой, какого мне бы хотелось в ознаменование победы над гитлеровцами, но он будет, он будет.
- Несомненно, товарищ генеральный секретарь, - сказал Молотов.
Один раз в своей жизни Сталин допустил ошибку, недооценив ситуацию. Когда Молотов отправился в Каир, в глубине души он ждал провала миссии - из-за непримиримой позиции, которую он по требованию Сталина должен был там занять. Но если, разгадывая намерения Гитлера, Сталин чудовищно ошибся, то действия ящеров он просчитал правильно.
- Ящеры в точности соблюдают соглашение, к которому вы их вынудили, - сказал Сталин. Военные демонстрации вроде сегодняшней приносили ему такую же радость, как мальчишке, играющему с оловянными солдатиками. - Они убрались с советской земли, за исключением территории бывшей Польши, которую они выбрали, чтобы закрепиться. И здесь, товарищ комиссар иностранных дел, я вашей ошибки не нахожу.
- За что я благодарю вас, Иосиф Виссарионович, - ответил Молотов. - Лучше иметь общие границы с теми, кто соблюдает соглашение, чем с теми, кто нарушает их.
- Точно так, - сказал Сталин. - И изгнание нами остатков немецких войск с советской земли продолжается вполне удовлетворительно. Некоторые области на южной Украине и вблизи финской границы еще в опасности, но в целом гитлеровское нашествие - как и нашествие ящеров - может рассматриваться как дело прошлого. Мы снова двинемся вперед, к истинному социализму.
Он сунул руку в карман брюк и вынул трубку, коробок спичек и кожаный кисет. Открыв его, он набил трубку, затем зажег спичку и подержал ее над чашечкой. Его щеки втянулись, когда он втянул воздух, чтобы трубка разгорелась. Из трубки поднялся дымок, облачка дыма появились и из его ноздрей и угла рта.
Молотов наморщил нос. Он ожидал почувствовать махорку, едкую вонь которой можно было сравнить с дизельными выхлопами после чистого воздуха. Но то, что курил Сталин, имело богатый и полный вкуса аромат, который, казалось, можно нарезать ломтями и подавать на блюде на ужин.
- Турецкий? - спросил он.
- Вообще-то нет, - ответил Сталин. - Американский - подарок президента Халла. Более слабый, чем мне нравится, но в своем роде неплохой. А вскоре будет и турецкий. Поскольку северный берег Черного моря находится под полным нашим контролем, возобновится движение судов, и мы начнем поставки по железной дороге из Армении и Грузии.
И как обычно, упомянув свою родину, он посмотрел на Молотова лукавым взглядом, как бы напоминая о своем происхождении. Не склонный к безрассудным действиям, Молотов промолчал. Сталин снова выпустил клуб дыма и продолжил:
- И конечно, нам также потребуется выработать подходы к торговле с ящерами.
- Товарищ генеральный секретарь? - спросил Молотов.
Скачки мысли Сталина оставляли логику далеко позади. Иногда это приносило советскому государству большие выгоды: так, безжалостная индустриализация, объекты которой оказались за пределами дальности действия нацистской авиации, помогла спасти СССР во время войны с Германией. Конечно, противостоять нападению было бы легче, если бы не убежденность Сталина в том, что все, кто предостерегал его о скором нашествии гитлеровцев, лгали. Нельзя было сказать наперед, можно ли довериться интуиции. Оставалось только ждать. А когда речь шла о судьбе советского государства, процесс ожидания был очень нервным.
- Торговля с ящерами нужна, - повторил Сталин словно неразумному дитяти. - В регионах, которые они занимают, не производится все то, что им требуется. Мы будем снабжать их сырьем, которого им будет недоставать. Как социалисты мы не можем быть хорошими капиталистами и при обмене будем сильно проигрывать - пока не начнем использовать производимые ими товары.
- А-а. - Молотов начал понимать. На этот раз, похоже, интуиция Сталина сработала как надо. - Вы хотите, чтобы мы начали копировать их методы и приспосабливать их для наших нужд.
- Правильно, - сказал Сталин. - Мы должны были делать то же самое с Западом после Октябрьской революции. Нацисты нанесли нам тяжелый удар, но мы выдержали. Теперь мы - и все человечество - отдали половину мира ящерам в обмен на будущее для следующего поколения.
- До того, как придет флот колонизации, - сказал Молотов.
Да, логика подкрепляла интуицию Сталина в основательности причин для торговли с ящерами.
- До того, как придет флот колонизации, - согласился Сталин. - Нам потребуется еще больше собственных бомб, нам понадобятся ракеты, нам понадобятся считающие машины, которые почти думают, нам нужны корабли, которые летают в пространстве, так чтобы ящеры не могли смотреть на нас сверху без того, чтобы и мы не следили за ними. У ящеров все это есть. Капиталисты и фашисты находятся на пути получения этого. Если мы отстанем, они похоронят нас.
- Иосиф Виссарионович, я думаю, вы правы, - сказал Молотов.
Он сказал бы это в любом случае, независимо от того, прав Сталин или не прав. Если бы он в самом деле считал, что тот не прав, он стал бы искать пути и способы добиться того, чтобы последнее решение ушло в песок, прежде чем вступит в силу. Это было опасно, но временами необходимо: что было бы сейчас с Советским Союзом, если бы Сталин ликвидировал всех ученых в стране, которые хоть что-то понимали в ядерной физике? "Под пятой ящеров", - подумал Молотов.
Сталин воспринял согласие Молотова как должное.
- Конечно, я прав, - самодовольно сказал он. - Я сейчас не представляю себе, как мы сможем препятствовать высадке флота колонизации, но одну вещь мы должны помнить - и это самое главное, Вячеслав Михайлович: количество ящеров просто увеличится, но не произойдет ничего принципиально нового.
- Совершенно верно, товарищ генеральный секретарь, - осторожно согласился Молотов.
И снова Сталин опередил его на шаг.
Правда, на этот раз дело было не в интуиции. В то время как Молотов торговался с ящерами, Сталин, должно быть, работал над решениями по социальному и экономическому развитию.
- Это неизбежно, что они не будут иметь ничего принципиально нового. Марксистский анализ показывает, что так и должно быть. Несмотря на всю свою технику, они являются представителями древней экономической модели, которая полагается на рабов - в том числе и частично механических, а частично на расы, которые они себе подчинили, - и создает зависимый высший класс. Такое общество без всяких исключений крайне консервативно и сопротивляется обновлению любого вида. И за счет этого мы сможем победить их.
- Как это правильно аргументировано, Иосиф Виссарионович! - сказал Молотов с неподдельным восхищением. - Михаил Андреевич не смог бы обосновать это более убедительно.
- Суслов? - Сталин пожал плечами. - Небольшой вклад в эти рассуждения он тоже внес, но основная идея, конечно, моя.
- Конечно, - согласился Молотов, сохраняя, как всегда, невозмутимость. Он подумал, что молодой идеолог партии мог бы не согласиться с авторством, но не имел намерения спрашивать. В любом случае это не имело значения. Не имеет значения, кто сформулировал идею, главное, что она в русле учения, в которое Молотов верил. - И как показывает диалектика, товарищ генеральный секретарь, история - на нашей стороне!
* * *
Наслаждаясь летней погодой, Сэм Игер прогуливался по Центральной авеню Хот-Спрингс. Он наслаждался также и тем, что мог в любой момент спрятаться от летней погоды. Надпись на стекле заведения "Гриль Юга" гласила: "Наше кондиционирование с охлаждением воздуха работает снова". Визг и шум вентиляторов и компрессоров служили подтверждением.
Он повернулся к Барбаре.
- Хочешь зайти сюда на небольшой ланч? Она посмотрела на надпись, затем отпустила одной рукой коляску Джонатана.
- Подергай мне руку, - сказала она. Сэм так и сделал. - О, мерси! - вскрикнула она, но не очень громко, потому что Джонатан спал.
Сэм подержал дверь открытой, пропуская ее.
- Самый лучший известный мне знак внимания.
Он последовал за ней.
В ресторане они мгновенно расстались с летом. Кондиционирование воздуха по-настоящему охлаждало его: Сэм почувствовал себя так, как будто наступил ноябрь в Миннесоте. Он испугался, не превратится ли пот на его теле в мелкие льдинки.
Официант-негр с галстуком-бабочкой появился как по волшебству, держа меню под мышкой.
- Следуйте за мной, сержант и мэм, - сказал он. - Я проведу вас в кабину, где вы сможете припарковать эту коляску рядом.
Вздохнув от удовольствия, Сэм сел на каштанового цвета диванчик из искусственной кожи. Он показал на свечу в подсвечнике, а затем на электрические огни в люстре над головой.
- Теперь свеча снова стала украшением, - сказал он. - Ты скажешь, что так и должно быть. Но когда не было ничего лучшего, приходилось использовать свечи для освещения… - Покачал головой. - Мне это не нравилось.
- И мне тоже. - Барбара открыла меню и ойкнула от удивления. - Посмотри-ка на цены!
С некоторым опасением Сэм занялся изучением списка. Он подумал, не придется ли им влезть в долги, когда они выйдут из ресторана. В бумажнике у него было около двадцати пяти долларов: армейское жалование не поспевало за инфляцией. Собственно, он решил, что разок можно поесть и здесь, только потому, что большей частью питался бесплатно.
Барбара не сказала ему, насколько поднялись цены. Все оказалось примерно на треть дешевле, чем он ожидал, а написанное от руки добавление рекомендовало холодное пиво "Будвайзер".
Он удивился дешевизне, когда вернулся официант.
- Да, сэр, это первая поставка из Сент-Луиса, - ответил негр. - Только вчера пришла. Начинаем получать то, чего не видели с самого прихода ящеров. Все становится лучше, вот так.
Сэм глянул на Барбару. Дождавшись ее кивка, он заказал два "Будвайзера". Красно-белая с голубым этикетка заставила их улыбнуться. Официант церемонно разлил пиво. Барбара высоко подняла свой бокал.
- За мир, - сказала она.
- Присоединяюсь.
Сэм отпил первый глоток и почмокал губами. Отпил снова и задумался.
- Ты знаешь, дорогая, после того как последние пару лет я пил большей частью домашнее пиво, я бы не сказал, что это мне нравится больше. Не тот букет, ты понимаешь, что я имею в виду?
- О, хорошо понимаю, - сказала Барбара. - Если бы я одна так думала, то сочла бы, что это из-за моего невежества по части пива. Но это не означает, что я не могу пить "Будвайзер". - И она тут же подкрепила слова действием. - И как хорошо снова увидеть знакомую бутылку - все равно что встретить старого друга, вернувшегося с войны.
- Да…
Игер задумался, как там поживают Остолоп Дэниелс и остальные игроки "Декатур Коммодорз", ехавшие вместе с ним в поезде по северному Иллинойсу, когда ящеры нанесли первый удар.
Официант поставил гамбургер перед ним и сэндвич с ростбифом - перед Барбарой. Затем с радостной улыбкой водрузил на стол между ними полную бутылку кетчупа "Хайнц".
- Это мы получили сегодня утром, - сказал он. - Вы будете первыми, кто его пробует.
- Хочешь? - спросил Сэм. Он передал бутылку Барбаре, чтобы она первой попробовала его. Кетчуп вел себя точь-в-точь как положено - не желал выливаться из бутылки. Но когда он все-таки выпрыгнул, его оказалось слишком много - хотя после почти двух лет отсутствия разве могло быть его слишком много?!
Смазав свой гамбургер, Сэм откусил большой кусок. Глаза его полезли на лоб от блаженства. В отличие от "Будвайзера" в гамбургере он не разочаровался.
- M-м… м-м-м… - сказал он с набитым ртом. - Это настоящий "Маккой".
- M-м… хм-м-м, - согласилась Барбара, проявив такой же энтузиазм и такие же дурные манеры.
Сэм расправился с гамбургером в несколько укусов, затем добавил кетчупа в овсянку, которая заняла место французского жаркого. Обычно он этого не делал. И насколько он знал, никто этого не делал: настоящий южанин, который увидел бы такое варварство, вероятно, выгнал бы его из города. Но сегодня Сэма это не волновало. Он радовался каждому глотку сладко-кислого томатного вкуса. Кстати, Барбара проделала то же самое, и он улыбнулся, сочтя свое поведение оправданным.
- Еще пива? - спросил официант, собирая тарелки.
- Да, - сказал Сэм, снова бросив взгляд на Барбару. - Но почему бы вам на этот раз не принести особого местного? Я рад видеть "Будвайзер", но он не так хорош, как мне помнится.
- Вы, наверно, уже четвертый человек, который это говорит сегодня, сэр, - заметил негр. - Я вам сейчас же принесу гордость Хот-Спрингс.
Едва он поставил перед Сэмом и Барбарой бокалы с местным пивом - более темного и богатого янтарного цвета, чем у "Будвайзера", - как проснулся и завозился Джонатан. Барбара вынула его из коляски и взяла на руки, малыш сразу успокоился.
- Ты ведь хороший мальчик, ты дашь нам доесть ланч, - сказала она ему. Затем она проверила его. - Ты даже сухой. Очень скоро я и тебя покормлю. - Она посмотрела на Сэма. - И может быть, очень скоро я смогу начать кормить его смесями из бутылки.