Из предисловия:
...В новой книге И. Д. Куренкова рассказывается о советских военных врачах, сумевших сорвать все попытки германских фашистов развязать бактериологическую войну...
Содержание:
В тиши лаборатории 1
В стенах старейшей военной академии 2
Великий гуманист 3
Они светятся! 3
На фронт 4
Вспышка 5
Коллеги 6
Ганс Штаркер входит в игру 7
Фабрика микробов 7
Решающий час 8
Военврач третьего ранга Сергей Туманов 9
Вершинин летит в Москву 9
Первая радиограмма 10
Ликвидация вспышки 11
Лагерь смерти 11
Снова на фронт 12
Где источник инфекции? 12
Планы фашистов рушатся 13
Полигон и экспериментальная клиника 13
План операции "Б" 14
Операция "Б" 15
Последняя шифровка 16
Поздно, профессор! 17
Вместо эпилога 17
Примечания 17
Иван Куренков
Генерал медицинской службы
Иван Дмитриевич Куренков - новосибирский врач и журналист. Участник Великой Отечественной войны. Прошел путь от Сталинграда до Берлина. За боевые заслуги и безупречную службу в Советской Армии награжден орденами и медалями.
В новой книге И. Д. Куренкова рассказывается о советских военных врачах, сумевших сорвать все попытки германских фашистов развязать бактериологическую войну. События, изложенные в книге, происходили в действительности. Герои - люди не выдуманные. Автор лишь изменил их имена.
И. Д. Куренков не новичок в литературе. Его книги - "Черная смерть", "Проверить на себе", "Особо опасная", - посвященные подвижникам русской и советской медицины, были тепло встречены самым широким кругом читателей.
Жене и другу Зинаиде Александровне
В тиши лаборатории
Ранним октябрьским утром 1942 года темно-коричневая "эмка" остановилась у массивных ворот научно-исследовательского института, раскинувшего свои корпуса на опушке подмосковного леса. Из машины вышел известный ученый, профессор Станислав Васильевич Вершинин. На темно-зеленых петлицах его военного кителя ясно выделялись два ромба. Редкие прохожие почтительно посматривали на подтянутого профессора, на его аккуратную, уже начинающую седеть бородку.
Миновав калитку институтского сада, Станислав Васильевич направился к пропускнику. Светло-лимонные и розоватые тона осеннего сада не задержали его внимания. Скользнув по веткам спокойным взглядом, Вершинин сразу поднялся по ступенькам крыльца.
Дежурный - молодой врач-бактериолог, - дремавший за столом пропускника, увидел Вершинина и застыл по стойке "смирно".
- Товарищ дивврач, во время дежурства никаких происшествий не было!
- Ну, прямо строевик! - добродушно заметил профессор и протянул дежурному руку. Тот смущенно пожал ее.
- Ого, батенька! После такого пожатия я и пробирку не смогу держать! Припечатал, ничего не скажешь!
И оба рассмеялись.
В отсеке, приспособленном для переодевания, стоял хорошо известный Вершинину запах дезинфицирующих растворов и чисто выстиранного, свежепростерилизованного белья.
- Вы уже здесь, доктор! - удивился Вершинин, увидев военврача Игоря Александровича Лаврова, переодетого в противочумный костюм. - А я-то полагал, что окажусь первой ласточкой… Ну, здравствуйте, дорогой!
Голос Лаврова сквозь марлевую маску прозвучал глухо:
- Здравствуйте, Станислав Васильевич!
Держался Лавров так, будто его ничуть не стеснял жаркий, сковывающий все движения костюм, и Вершинину это понравилось.
- Опережаете вы меня, Игорь Александрович. Старею, видно, - не без грусти пошутил он, снимая обмундирование.
Постучавшись, в отсек вошел крепкий старик-санитар, вытянулся по солдатской привычке.
- Как дела, Кузьмич?
- Все в порядке, Станислав Васильевич! Как будете одеваться?
- В полный, Кузьмич!
Старик понимающе кивнул и достал из вделанного в стену шкафа комбинезон, марлевую маску, очки-консервы, резиновые сапоги, перчатки, капюшон - весь комплект противочумного костюма первого типа, ибо работать военврачам предстояло в боксах с зараженными чумой обезьянами.
Вершинин, по выражению Кузьмича, "начал закупориваться". Свою одежду он повесил в специальный шкаф. Надев комбинезон, натянул поверх него халат. Лавров помог завязать тесемки… Чуть помедлив, Вершинин подошел к зеркалу и, натягивая маску, состоящую из толстого слоя ваты, обернутой марлей, внимательно проследил: нет ли где щели?.. Наконец, нацепил очки-консервы…
Придирчивый Кузьмич остался доволен - военврачи были надежно защищены толстым слоем одежды. Никакая чума не пристанет, отметил он про себя. Порядок!
Голоса Вершинина и Лаврова доносились из-под защитных масок приглушенно. Разведя руки в стороны, военврачи прошлись по отсеку, и только тогда Лавров нажал кнопку в стене. Массивная дверь бесшумно открылась и так же бесшумно захлопнулась, как только они переступили порог.
В лаборатории царила тишина. Лишь изредка нарушали ее пощелкивания электрических терморегуляторов. Вспыхивали, мгновенно угасая, огоньки сигнальных ламп…
Вершинин и Лавров прошлись вдоль столов, заставленных рядами пробирок, колб, подставок с химическими реактивами, и, миновав еще одну дверь, остановились у боксов. Щелкнул выключатель, мягкий свет залил комнату.
Суетливые макаки, заключенные в объемистых стеклянных банках, с любопытством поглядывали на вошедших. Они не могли не волновать военврачей, ибо именно этим макакам еще до искусственного заражения возбудителями чумы была привита живая противочумная вакцина.
Станислав Васильевич помахал рукой:
- Ну, друзья, вижу, хорошо себя чувствуете! Молодцы!
Обезьяны поглядывали на кормушки.
- Проголодались? Вот идет ваш кормилец!..
Дежурный санитар внес кастрюлю и начал кормить подопечных.
Тем временем профессор и его помощник подошли к следующему отсеку, где находились две контрольные обезьяны: этим перед заражением противочумную вакцину не привили, и теперь они застыли, закрыв глаза и подтянув под живот лапы.
- Ну, что ж, эта серия живой противочумной вакцины весьма эффективна! Весьма!
Вершинин с довольным видом потер руки.
У Лаврова заблестели глаза под очками-консервами:
- Профессор, ведь теперь мы можем делать прививки всему личному составу армии против любой разновидности чумы! - И добавил: - Если, конечно, понадобится…
Вершинин покачал головой.
- Не совсем так, коллега. К сожалению, живая противочумная вакцина, изготовленная из некоторых эталонов штамма чумного микроба ЕВ, не каждый раз дает должный эпидемиологический эффект. Я наблюдал это, будучи на вспышках чумы в странах Центральной и Юго-Восточной Азии… Так что, мой друг, следует работать и работать, не покладая рук!
- Да, понимаю, - отозвался Лавров.
Вершинин в раздумье глядел на подопытных обезьян. Он хорошо знал, что делается в мире. Хотя в Советском Союзе давно нет чумы (вопрос о ее полном уничтожении был поставлен сразу после Великой Октябрьской социалистической революции), однако в азиатских странах все еще бушуют чумные и холерные эпидемии, даже оспа еще жива.
Особо опасные инфекции бушуют рядом с нашими восточными границами. Но и не только там… Как стало известно, некоторые фашистские ученые и пропагандисты вынашивают бредовую идею бактериологической войны… Ввергнуть человечество в такую, катастрофу! Не предчувствие ли близкого конца толкает фашистов на преступление?..
- Ну, ладно, - встрепенулся, взглянув на часы, Вершинин. - Лаборанты и препараторы уже в секционной. Пойдемте, Игорь Александрович.
Переступив порог вскрывочной, профессор окинул зорким взглядом каменные секционные столы, бутыли с раствором сулемы и хлорамина, задержался взглядом на холодно поблескивающем инструменте. Препараторы внесли погибших обезьян. Привычным движением Вершинин вскрыл первую, извлек внутренности. Вставший рядом Лавров провел предметным стеклом по разрезу печени, по разрезу селезенки и легких и сразу зафиксировал волнистые мазки в ацетоне.
Санитары тем временем внесли чашки Петри с агаром и большую стеклянную банку, внутри которой суетились пестрые морские свинки. Сделав посевы на питательную среду и заразив морских свинок, Вершинин аккуратно обмыл перчатки в растворе сулемы.
- Все, - сказал он Лаврову.
Вернувшись в санпропускник, врачи молча переоделись, прошли в душевую, и, встретив их, Кузьмич не мог удержаться от шутки:
- Вот теперь вы как ангелы! Ни одной бактерии на вас не осталось.
- Как ангелы? - Вершинин рассмеялся.
Значит, хорошо поработал, - отметил про себя Кузьмич. - Наш профессор после удачной работы всегда вот таким становится…
В институтском саду стояла тишина. Только ветерок, пробегая меж ветвей, чуть шелестел листьями.
- Игорь Александрович, - улыбнулся Вершинин, - а чего это вы явились сегодня в институт ни свет ни заря?
- А почему вы пришли так рано?
Они рассмеялись, достали папиросы. Закурили, каждый думая о своем…
То, что в Советском Союзе хорошо налажена противоэпидемическая служба, создана широкая сеть научно-исследовательских противочумных институтов и пунктов-лабораторий, налажено в больших масштабах производство вакцин и сывороток для защиты населения и армии, профессор Вершинин знал лучше, чем какой-либо другой ученый нашей страны; ведь он не только руководил научно-исследовательским институтом, где разрабатывались методы противобактериологической защиты, но и был одним из главных консультантов Красной Армии по медицинским вопросам. Его волновала сейчас новая проблема - внедрение в практику микробиологии ускоренных методов обнаружения болезнетворных микробов.
На миг он представил себе бактериологическую атаку… Эпидразведчики обнаружили на местности капли подозрительной жидкости, порошкообразные вещества или установили массовое появление насекомых в необычную для них пору… Задача ясна: обнаружить возбудителя инфекции! Обнаружить прежде, чем появятся первые признаки эпидемии!
Над этим и работал Вершинин…
Поздно вечером, когда Станислав Васильевич собрался ехать домой, Лавров проводил его до машины.
- Да, вот что, друг мой, - сказал профессор, открывая дверцу, - давайте-ка и вы идите отдыхать. Я ведь знаю, - подмигнул он, - проводите меня, а сами в лабораторию за микроскоп. Кузьмич жалуется, что вы до утра сидите в лаборатории. Ну куда это годится? Нельзя так, Игорь Александрович. Нельзя!
- Все-таки пожаловался Кузьмич, - покачал головой Лавров. - А ведь клялся хранить тайну!
- Предал, - улыбнулся Станислав Васильевич, усаживаясь на мягкое сиденье рядом с шофером.
- Предал, - развел руками Лавров.
- Ну, всего хорошего! - кивнул Вершинин и хлопнул дверцей.
В стенах старейшей военной академии
Через несколько минут "эмка" остановилась у подъезда огромного здания.
Поднимаясь на второй этаж, Вершинин с нежностью подумал о своей жене Елене Николаевне, которая наверняка не спит, ждет его. А ведь ей, детскому доктору, нелегко приходится - весь день занимает работа в клинике…
И действительно, в ответ на звонок дверь тотчас распахнулась.
- Полуночник мой!
Елена Николаевна с любовью поглядела на мужа:
- Устал?..
После ужина Станислав Васильевич прошел в кабинет. Удобно устроившись в кожаном кресле, закурил папиросу и взглянул на маленький бюст профессора Заболотного, стоявший на письменном столе.
Услужливая память, словно и не прошло с тех пор семнадцати лет, вновь вернула его в 1925 год, когда двадцатитрехлетний токарь Вершинин после окончания рабфака покидал Томск. Тогда он не знал, конечно, что прощается с городом навсегда.
Мать перед отъездом сына не спала всю ночь, чувствовало ее сердце долгую разлуку, и, чтобы унять беспокойство, укладывала она в чемодан вещи сына, набивала корзину кульками со снедью, чтобы сын не проголодался в дороге.
И вот настала минута, которую Станислав Вершинин ждал втайне с огромным нетерпением!.. Но почему же ему грустно? Стиснув плечи отца и поцеловав мать, поспешил в вагон: боялся разволноваться.
Отец, старый слесарь железнодорожного депо, бодрился, но мать не могла скрыть слезы, то и дело вытирала платком глаза.
Поезд тронулся. Станислав с грустью смотрел на перрон, на котором оставались родители. Вот уже и лица невозможно различить…
Прощайте, родные! Прощай, Томск!
Шум в вагоне вывел Вершинина из задумчивости. Соседи по купе, уже успевшие познакомиться, наперебой угощали друг друга дорожными припасами.
Все-таки, как это случилось, - подумал Вершинин, - что вот он, парень из рабочей семьи, парень из старинного сибирского города, не остался учиться в техническом вузе Томска, а поехал в Ленинград поступать в Военно-медицинскую академию? Наверное, все же была в этом доля случая. Счастливого, конечно… Библиотекарь рабфака дала как-то ему книжку о чуме. И родилось в парне увлечение "драматической медициной"… Книга та и впрямь была интересной. В ней рассказывалось о том, как ленинградский профессор Даниил Кириллович Заболотный - один из лучших микробиологов и эпидемиологов мира, боровшийся с эпидемиями чумы в Индии, Китае, Монголии, Аравии, Месопотамии, на окраинах России, после Великой Октябрьской социалистической революции стал во главе широчайшей сети научно-исследовательских противочумных институтов и станций-лабораторий, расположенных и в Забайкалье, и в Приволжье, и в Заволжье, и на Кавказе, и в Средней Азии.
Ярко и просто рассказано было в книге об охваченных эпидемиями средневековых городах. Как наяву видел читатель полчища крыс, вереницы телег, перевозящих трупы, обезумевших от страха людей… Видения эти преследовали Вершинина и днем и ночью. Он просыпался и долго не мог заснуть. Не может быть, - сверлила мозг упрямая мысль, - чтобы в XX веке человек не смог обрести власть над чумой, ведь средневековье давно миновало, медицина заметно шагнула вперед!
Когда Станислав прочел вторую и третью книжки о подвижниках русской медицины, героически боровшихся с эпидемиями чумы, его поразила стойкость и широта этих неведомых никому героев. Черная смерть косила энтузиастов, но, умирая, они знали, что на смену им придут другие и продолжат борьбу с инфекциями.
Вот такими людьми, преданными гуманным идеям, - думал Станислав Вершинин, - и должны стать мы - комсомольцы двадцатых годов. Мы должны бороться с инфекциями до полного их уничтожения!
Если Вершинин увлекался, его увлечения не знали границ. Мечты об опасной борьбе с инфекциями стали смыслом жизни. Так он и пришел к решению стать врачом-чумологом!
Выбор Вершинина - попасть именно в Ленинградскую военно-медицинскую академию - был не случаен. Еще учась на рабфаке, узнал он, что два года назад начальником кафедры микробиологии и эпидемиологии назначен профессор Заболотный, тот самый, кто ставил себя под чумные удары для того, чтобы найти пути спасения сотен тысяч людей в странах Центральной и Юго-Восточной Азии…
Соседи по купе задвигались, засуетились, поезд приближался к Ленинграду.
Вершинин достал корзину и чемодан и с нетерпением поглядывал в окно, ожидая встречи с городом Ленина.
Город поистине произвел на него ошеломляющее впечатление. С трепетом ходил Вершинин по Невскому проспекту, невольно вытягивая руки по швам при виде моряков с широкими нашивками на рукавах кителей. Душа ликовала: он, Вершинин, будет жить и учиться в Ленинграде!
А когда он узнал, что зачислен слушателем в Военно-медицинскую академию, счастью его вообще не было предела. Так и шел по проспекту, не скрывая улыбки…
Невский кипел. Шли отдохнувшие за лето студенты, торопились курсанты в форме защитного цвета, перепоясанные портупеями, громко смеялись девушки. Встречались и более солидные молодые люди в выцветших студенческих фуражках, в тужурках с голубыми университетскими петлицами… Донашивают старую форму. Видимо, старшекурсники, - догадался Станислав.
Войдя в главное здание академии, Станислав снял фуражку и оглянулся. В фойе было много народу. В основном, это были молодые люди - бывшие красноармейцы, вернувшиеся с фронтов гражданской войны, слесари, токари, только что окончившие рабфаки, военфельдшеры… И на всех была военная форма с темно-зелеными медицинскими петлицами.
С интересом рассматривал Станислав развешенные на стенах портреты профессоров Военно-медицинской академии… Вот Пирогов - великий хирург… Вот Сеченов - основоположник физиологии, автор гениального трактата "Рефлексы головного мозга"… Вот Боткин - создатель величайшей терапевтической школы… Вот Бородин - профессор химии и выдающийся композитор…
Швейцар в старомодной ливрее заметил интерес Станислава, спросил: - Откуда родом?
- Из Томска.
- Сибиряк, значит… С рабфака, поди?
- С рабфака…
- Раньше-то к нам баре все шли учиться, - задумчиво заметил швейцар. - Ведь после кровавого воскресенья Николай II приказал закрыть нашу академию и назначить с осени новый набор - "без кухаркиных сынов"… А сейчас вот свой рабочий парень идет… Это хорошо!