Сзади кто-то дернул его за ремень.
- Ты что? В своем ли уме? - молодой солдат погрозил ему кулаком. - А что, если сюда немец мины пошлет?
Бектемир, глядя на смуглого казаха, плечистого и по-видимому, ловкого, виновато произнес:
- Хотел на немца посмотреть. Увидеть его физиономию.
- Пропади он пропадом со своей харей. Зачем тебе смотреть? На свинью он похож…
- А далеко ли до немцев? - уже осмелев, спросил Бектемир.
- Четыреста шагов, - без малейшего колебания ответил казах, словно он сам только что измерил это расстояние.
- Близко, - согласился Бектемир.
Солдаты разговорились.
Бектемир узнал, что боец родом из Чимкента.
- Давай руку, брат. Земляки мы. Недалеко от нас живешь, зовут-то тебя как?
- Кулумбет.
И казах, прищурив и без того узкие глаза, заговорил о своем ауле, колхозе. Рассказал, что он уже месяц как на фронте, поведал о страшных боях, в которых участвовал, о том, сколько видел крови, скольких похоронил товарищей.
- Вот что значит фронт, - заключил Кулумбет.
Вытащив из кармана маленький шелковый кисет, вышитый, видно, с большой любовью, он протянул его Бектемиру:
- Закуривай.
- Кисет у тебя замечательный, как тюльпан весенний, - произнес Бектемир, потрогав пальцами мягкий шелк, и взял щепоть махорки для большой самокрутки.
- Земляки подарки шлют. Этот кисет чудесная девушка вышила, - вздохнув, произнес Кулумбет. - Моя же там осталась, дома. Ни письма, ни весточки нет.
- Жена?
- Да. Жена. Всего три дня обнимал. А когда уходил, много слез пролила она… Так и оставил ее в слезах. Сам голову потерял. Шутка ли. Как она теперь одна?
- Не тужи, друг, - успокоил Бектемир, стараясь говорить бодрее. - Вернешься - бутон твой, яркий, полный красоты, снова раскроется для тебя.
- Здесь коса у смерти большая, как радуга. Хотя в народе говорят, что от богатыря и смерть бежит…
- Верно говорят, - согласился Бектемир и неожиданно спросил: - Вот ты скажи мне, почему наши не наступают? Почему не гонят немца от Москвы?
- Командиры знают, - неопределенно ответил Кулумбет, - здесь приказ сильнее бога. Наверное, для атаки не очень удобное время. Наступит время. - пойдем в наступление. Ждут. - И вдруг откровенно сознался: - Ой-бой? Ты еще не видел огня немцев! Ох какой огонь!
Долго еще размышлял Бектемир после разговора с молодым казахом.
Окоп казался тесным, тихим, как нора суслика. Но враг был рядом с этим "спокойным местом". И это лишало бойца покоя.
Бектемиру захотелось выстрелить. Он даже вытер винтовку рукавом, щелкнул затвором. Однако на какое-то мгновение ему стало не по себе.
"Зачем я тороплюсь? - подумал он. - Жизнь не мила, что ли? Все будет впереди".
В эту минуту взгляд его упал на находившегося неподалеку Али. Лицо земляка странно менялось - то краснело, то бледнело, глаза бегали, ноги пританцовывали, словно наступили на горячий уголь.
- Что это с тобой случилось? - приблизившись, спросил Бектемир.
- В животе у меня урчит! А тут тесно. Кругом люди… Что делать?
- Вот забота! Садись где попало, ведь кругом-то грязно.
- Стыд-то какой! - продолжая пританцовывать, воскликнул Али.
Молодой узбек, сержант, торопливо проходивший с пакетом, остановился на миг, поняв, в чем дело, весело рассмеялся:.
- Ие! В окопе нет места? Садись на лопату, а затем вышвыривай вон!
Он подмигнул Бектемиру и, торопясь, пошел дальше.
Воздух начал наполняться усиливающимся гулом. Бектемир, чуть приподняв сжимавшую виски каску, уставился в небо. Северное солнце казалось бодрым, ласковым, На прозрачной, чистой лазури неба он увидел, словно груды хлопка нахирмане, белые облака. Они легко плыли по небу, меняя очертания. Вдали, из-за дымящегося леса, появились самолеты. Их было много. Они, хвастаясь своей неотразимой силой, приближались уверенно, грозно. Черные крылья, все увеличиваясь, закрыли небо. Бектемир невольно впился пальцами в вязкие стенки окопа. Он лишился способности смотреть, думать, понимать… Земля вздрогнула, качнулась. Воздух прорезал какой-то дикий, словно при светопреставлении, грохот. Буйная, огромная сила) сталкивая горы, опрокидывала их. Со стоном разлетались в стороны комья земли. Бектемир замер, он не чувствовал клокотавшего в груди сердца. Перед его широко открытыми глазами были только дым, пыль, смерть. Вот-вот втянет его в свою пасть взбесившийся, зазывающий буран.
И вдруг сразу наступила жуткая тишина. Бектемир словно очнулся после страшного сна. Он дышал тяжело, прерывисто. Доносившиеся издалека редкие выстрелы казались каплями, которые падают звучно из желоба крыши и подчеркивают наступившую ночную тишину. Бектемир пополз к телу, распростертому неподалеку от него. Он с трудом узнал лицо молодого русского солдата, которого совсем недавно видел. Чуть дальше лежал другой боец. Дышал он тяжело, с хрипом, пытался поднять голову. Бектемир хотел ему помочь, но воздух снова наполнился гулом. И снова с неба низвергся огонь. Бектемир обнял землю. Поблизости раздался страшный грохот.
Подобно тому как морская волна вышвыривает купающегося на берег, какая-то сила оторвала Бектемира от земли и подбросила вверх.
Открыв на мгновение глаза, он увидел, что лежит засыпанный землей. Потом Бектемир услышал орудийную стрельбу. Снаряды, которые, выворачивая душу, летели с жутким стоном, разрывались рядом. Бектемир выполз из-под земли, грязной пятерней вытер лицо, обляпанное глиной, и поднялся на ноги.
Перед ним лежала разорванная колючая проволока. Царапая руки и лицо, Бектемир перелез через проволоку. Только сейчас он ощутил, как неприятный холодок прошелся по стриженой голове. Надев подвернувшуюся под руки каску, он вспомнил и про оружие. Взгляд упал на винтовку, валявшуюся поодаль, узнал - его винтовка. Схватив, он торопливо почистил ее рукавом, затем зашагал к группе бойцов. Нужно быть с - ними рядом. Одному нельзя. Одному сейчас легко пропасть. -..
Бектемир увидел капитана Стеклова… Лицо комбата было гневным, глаза тревожными:, осторожный и одновременно уверенный в своей силе, он бросал короткие команды. Махнув рукой, капитан вдруг пополз вперёд, Бектемир подумал про себя: "Сердце с огоньком!"
Бородатый, насупившийся боец, выбрав, как он, вероятно, думал, самое удобное место, лежал притаившись…, И вдруг Бектемир услышал крик Аскар-Палвана. Он осмотрелся, но ничего не увидел вокруг, кроме дыма, пламени и густой пыли, взлетавшей в воздух. Через мгновение уже ясно донеслись голоса его земляков. Бектемир проворно пополз.
Земляки, опустившись перед кем-то, плавали. Бектемир, задыхаясь, торопливо подошел к ним.
- Лишились мы Азимджана. Ах, несчастные мы! - причитал Сафар.
- Ах, братишка любимый наш! - закричал Палван.
У Грудь Азимджана поразил осколок мины. На глаза Бектемира навернулись слезы. Он поцеловал покрытое пылью холодное лицо и, поднявшись с колен, посоветовал товарищам:
- Увидит командир, ругаться будет. Разойдитесь по местам! Ведь бой идет. Разойдитесь!
Он потащил труп Азимджана, то взваливая его на спину, то осторожно волоча за собой, и уложил его поодаль на густую пожелтевшую траву, под низкорослым деревом с изуродованными ветвями. Перед глазами Бектемира в мгновение прошла вся небольшая, но интересная жизнь друга. Если бы можно было в стороне вырыть глубокую могилу и, пусть не прочитав молитву-фатиху, своими руками предать его земле! Боец с минуту молча смотрел на труп. При виде раны и безжизненно блестевших, как черное стекло, глаз земляка сердце Бектемира ежа-лось и он только тяжело вздохнул. Так же ползком прижимаясь грудью к земле, Бектемир вернулся в окоп.
- Снова "юнкерсы"! Тьфу, сволочь! - хмуро выругался бородатый боец. - И откуда они? Туча тучей.
Бектемир уставился в небо. "Три… девять… одиннадцать, семнадцать… двадцать два…" Он сбился со счета., Прижимая людей ко дну окопов, с каждым мгновением небо все более захлестывала волна нарастающего гула, - А где наши самолеты? - крикнул Бектемир бородатому соседу.
- Четверть уничтожена на земле, четверть сгорела в небе. Половина в других местах бьет немцев. Вот так! - неожиданно ответил тот выругался.
- Чтоб они в преисподнюю провалились! - сквозь сжатые зубы добавил Бектемир. - Фрицы проклятые!
Русский что-то еще сказал, но Бектемир уже не мог его расслышать. Самолеты рванулись вниз с резким воем, протяжным свистом. Казалось, они не выйдут из пике, а начнут буравить землю. Появилось желание тоже уйти в землю. В глаза лезла пыль, перемешанная с дымом. Стало трудно дышать.
Бектемиру эти крылья казались неотразимой, дикой силой. Гордый, смелый парень сейчас почувствовал себя слабым, пришибленным. Все его существо наполнилась гневом, в глазах горела ненависть, но Бектемир сознавал, что свои силы он не может сейчас использовать. Он не может даже шевельнуться.
Удаляющийся гул самолетов еще не совсем утих в небе, а вдали уже замелькали танки. Они росли, увеличивались, приближались тяжелой, внушительной волной.
Разгоряченный Стеклов криками и резкими жестами расставлял бойцов по местам. Вперед пробрались бронебойщики. Длинные стволы противотанковых ружей спрятались за кустарниками и грудами земли.
Танки приближались ровным строем, словно подвижные железные крепости. Они нагло и уверенно покрывали расстояние. А вот, кажется, даже увеличили скорость, Все вокруг наполнилось скрежетом металла.
Бектемир одним из первых заметил немецких автоматчиков, бежавших за танками. Сколько их было? Трудно сказать. Очень много. Автоматчики, спрыгнув с машин, приближались под прикрытием этих железных чудовищ. Стволы пушек на танках начали изрыгать огонь. Поле наполнилось неописуемым шумом.
Бойцы встретили немецкую пехоту огнем из винтовок. Бектемир тоже начал стрелять. Но как ни пытался он совладать с собой, как ни пытался, собрав весь гнев, прицеливаться верно, все-таки при виде грозных машин не мог поднять голову.
Неужели пройдут? Неужели ничто не сможет их остановить?
Но вот противотанковые пушки встретили железную лавину сплошной волной огня. И внезапно два передних танка клюнули землю, словно споткнулись. Они стреляли, но бессильны были сдвинуться с места. Через мгновение они потонули в густом черном дыму. Вслед за ними замерли еще три больших танка. Но другие продолжали упрямо двигаться вперед. Их было около десяти. И вдруг одна за другой четыре машины, бешено взревев, остановились. Танкисты в ужасе выпрыгивали на землю, пытались бежать. Одежда на них горела. Но гитлеровцев настигали пули. Наконец оставшиеся машины, резко повернув, стали удаляться.
- Уходят, уходят! - раздались радостные возгласы.
- Ага! Удирают!
Но в этот миг Бектемир увидел слева тяжелый танк, который с лязгом стремительно лез вперед. Сердце бойца захолонуло. Через мгновение своим огромным, как гора, туловищем танк вдавит в землю живых людей! Вдруг словно из-под земли появился молодой русский парень. Он, спокойно взмахнув рукой, швырнул гранату, и она взорвалась на башне танка. Вторую гранату бросил, прицелившись в самую гусеницу, Ахмедов и камнем кинулся на землю.
Танк окутался облаком дыма.
На поле горели танки, словно драконы, погибавшие в гневно изрыгаемом ими же огне. Воздух наполнился горьким запахом. Куда ни взглянешь, всюду трупы.
"Попал ли я? - думал про себя Бектемир и ответил: - Нет, если враг не перевернется перед глазами, как дикий кабан, этот выстрел не в счет!"
Губы Бектемира высохли, дыхание словно застряло в гортани. Солдат поднес флягу к губам - там ничего не было запрокинув голову назад, он прижал флягу к губам - хотя бы несколько капель.
Бектемир с удивлением посмотрел на флягу. Она была пробита пулей. Зло отшвырнув ее, он попросил воды у соседа, бородатого солдата.
- Что, жарко? - протягивая флягу, спросил боец.
Бектемир кивнул головой.
Желание было необычным, думал, что не утолить ему жажды и ведрами воды. Однако, сделав два маленьких глотка, он вернул флягу. Бектемир почувствовал блаженство не только в теле, но словно ощутил его в самой глубине души. Стало легче дышать, посветлело в глазах. И боец крепко сжал винтовку. Как только исчезли танки, горизонт снова закрыли своими крыльями самолеты. Они надвигались стремительно, упрямо, уже знакомой дорогой. Опять раздались гулкие разрывы бомб. Воздух застонал. Многострадальная земля взвихрилась пылью. Не успели затихнуть разрывы бомб, как посыпался град пуль.
Бектемир уткнулся лицом в стену окопа.
"Теперь все кончено! Кажется, кости мои останутся в злой яме. О боже!" - сказал он про себя.
Но вскоре стихло! Боец, подняв голову, осмотрелся вокруг и опять вдали увидел танки, которые темными рядами стремительно надвигались на окопы. Через голову снова начали перелетать снаряды. За танками Бектемир успел заметить автоматчиков. Они бежали, падали, вставали. Снова атака! Боец, тяжело дыша, начал стрелять Какой-то жар охватил все его тело, казалось, пламя добралось до самых костей. Мельком взглянув по сторонам, он увидел, что товарищ справа замер. Голова его была окровавлена. Бородатого солдата с левой стороны не было видно. Танки, рассеявшись по полю, ползли и ползли, Все громче слышались пьяные выкрики немецких солдат. Автоматы и пулеметы словно соревновались между собой в бешеной трескотне. Мины со злостью рвали землю. В этот момент Бектемир заметил в низине горстку бойцов, которые, поднявшись, побежали навстречу танкам. Хотя он не слышал никакой команды, он был не в силах больше прижиматься к земле. Он выскочил из окопа и ринулся вперед. Но из-за пыли, дыма, визга пуль, летевших густо, как саранча, сразу закружилась голова. Бектемир, словно споткнувшись, упал на изрытую землю.
Что делать? Где ему преклонить голову? Неужели танки все же пройдут, вдавив его в землю, как инжир?! Бектемир решил приготовить гранаты. Он ощупал ремень, но там их не было. Понял, что потерял.
- Проклятье! - вырвалось у Бектемира. От злости и бессилия он затрясся. Кто-то, перешагивая, задел его и, внезапно остановившись, потянул за плечо. Бектемир поднял голову и увидел бородатого солдата, по щеке которого стекала струйка крови.
- Вставай! Назад! Команда была! - вне себя крикнул боец.
Бектемир, падая, перепрыгивая через трупы, проваливаясь в воронки от бомб и снарядов, побежал за товарищем.
Он не помнил, как они добрались до широкой дороги у густой стены леса и присоединились к группе бойцов. Куда они шли? Куда торопились? Нет, этого никто не знал, об этом никто не спрашивал.
Некоторые из бойцов, перевязав на скорую руку раны, нити, стиснув зубы. Шли, чтобы не отстать от товарищей.
Ранение даже пытались бежать изо всех сил. При резких движениях из ранны начинала сочиться кровь. Капитан Стеклов шел прихрамывая. Иногда: он невольно хватался за колени, словно успокаивал боль. капитан то и дело подозрительно посматривал на небо. Но оно пока было тихим, пустым. Солдаты шли молча. В этой группе Бектемир увидел Сафара и Али. Сафар неумело перевязал шею, лицо его было бледным. Али, звякая лопатой о винтовку и надвинув каску на самый нос, еле передвигал ноги.
- Где остальные? - спросил Бектемир Сафара, слегка тронув его за плечо.
- Умер бедняга Касымджан. В клочья разорвало. На моих глазах.
- Другие?
- Живы. Палван впереди, - Что с тобой случилось?
- Задело, - облизывая сухие губы, произнес Сафар. - Осколком. Слегка задело.
- Значит, смерть поиграла с тобой, - вступил в разговор Али. - Просто пошутила, - Чтоб черт побрал ее шутки. Чем так, лучше бы стукнула прямо и вогнала в землю, - махнул рукой. Сафар, Мимо Бектемира, тяжело ступая, прошел боец. На плече он нес раненого, ноги которого почти задевали землю. Голова раненого была туго перевязана. Но Бектемир все-таки узнал в нем друга….
- Ахмедов? Ты? Что с тобой, Ахмедов?
- Ничего, я сам, - тяжело дыша, ответил дот, - Еще немного.
Бектемир видел, что боец не в силах идти, и, не обращая внимания на его возражение, подставил плечо. С помощью друзей он взял Ахмедова на спину и торопливо зашагал, словно намерен был занести его в ближайший дом и уложить в постель, На перекрестке дорог бойцов догнала большая машина… В ней вповалку лежали раненые. С борта машины капала кровь……
- Положить всех раненых, - приказал комбат.
Бектемир положил Ахмедова. Пожав его холодную руку, погладив лицо, со вздохом отошел.
Машина еще не успела скрыться, как внезапно показались два самолета. Все бросились в лес.
Бектемир лежал в траве, за толстой стройной сосной. Опять гул самолетов, который казалось готов был вырвать сердце из груди. Опять вдали одна за другой разрываются бомбы. Самолеты начали пикировать. Бектемир вскочил и, сделав несколько шагов, уткнулся лицом в стелющиеся ветви низкорослого дерева. Словно он надеялся, что дерево спасет его. Перебегая от одного к другому, к третьему, Бектемир искал у деревьев помощи.
Самолеты проносились совсем низко над верхушками. Лес наполнился свистом пуль. На Бектемира посыпались сучья.
Из-за деревьев, из травы и кустарника послышались крики и стоны.
Внезапно наступила тишина. Раненые притихли. Будто они не верили в тишину и сейчас хотели убедиться, что теперь никто не нарушает покоя.
Поредевший батальон тронулся в путь. Сейчас он не походил на боевое подразделение. Это скорее всего была группа бойцов - запыленных, грязных, усталых.
Лицо Стеклова показалось Бектемиру худым и бледным, а большие голубые глаза, прищуренные сейчас, - полными горя. Капитан пытался преодолеть боль, шагал прямо, но, сделав несколько шагов, останавливался и, кусая губу, смотрел на солдат.
- Подтянись! - вдруг крикнул он.
Знакомая команда ободряюще подействовала и на самого Стеклова и на его подчиненных.
- Подтянись! - повторил комбат.
Этой короткой командой он навел порядок в подразделении.
Нахмурив брови, капитан Стеклов упрямо двинулся вперед.
Не пройдя и двухсот шагов, батальон остановился посреди дороги. На разбитой машине и рядом с иен были груды человеческих тел. На эту машину совсем недавно положили тяжелораненых. Сейчас на ней не было ни одного живого, ни одного сохранившего человеческий облик. Только шофер машины: уткнувшись носом в землю, хрипел и вздрагивал. Даже старые солдаты, много раз видавшие смерть, отвели глаза в сторону. Ноги Бектемира задрожали. Но все же он узнал Ахмедова и замер над его телом. Глаза невольно наполнились слезами.
- Хороший был парень, очень хороший был, - покачав головой, произнес Стеклов.
… Батальон свернул с дороги в лес, из леса - в болото.
Из болота вышел на открытое бездорожье. Долго шагал, не останавливаясь на ночлег. Только к рассвету батальон добрался до скопления таких же малочисленных, вышедших из боев, подразделений.