Позднее Медведев напишет о первой командировке Коли в Ровно: "Посылая его, мы учитывали, что он местный житель, знает город, имеет там хороших друзей, знакомых. Там у него родной брат. Но учитывали не только это. Приходько обладал богатырской силой и выносливостью. Ничто не страшило его, он рвался туда, где опаснее. Если на марше разведчикам приходилось ходить втрое больше остальных партизан, то Приходько ходил больше любого разведчика. Получалось так, что он всегда оказывался под руками, когда требовалось выполнить какое-нибудь срочное задание".
В паре с Приходько обычно работал Николай Гнидюк. Внешне и по характеру чрезвычайно живой и подвижный, он был полной противоположностью Приходько.
Разведчики, направляемые в Ровно, должны были обладать недюжинной выносливостью (это помимо, естественно, профессиональных достоинств). Дорога в оба конца насчитывала двести сорок километров, и изрядную ее часть надо было преодолеть пешком.
Уже первые выходы в Ровно дали много интересной информации. Установлены были, в частности, места дислокации штаба командующего вооруженными силами на Украине генерала авиации Китцингера, штаба главного интендантства, хозяйственного штаба группы армий "Юг", штаба командующего так называемыми "Восточными войсками", многих других учреждений оккупантов. Наконец, были установлены определенные связи, намечены квартиры для конспиративных встреч.
Перед тем, как явиться в Ровно, Николай Приходько навестил свою старшую сестру Анастасию Шмерегу, которая жила в Здолбунове на улице Франко с мужем Михаилом - столяром железнодорожного депо и его братом жестянщиком Сергеем. Оба Шмереги во времена панской Польши подвергались преследованиям за участие в революционном движении. Братья с радостью обещали Николаю оказывать ему и другим разведчикам из отряда любое содействие. Более того, они связали его с местными подпольщиками.
Оказывается - и это предвидел Медведев, - в Здолбунове уже существовала подпольная организация, которую возглавлял бывший старшина железнодорожной милиции Дмитрий Михайлович Красноголовец, нынче для маскировки и заработка он портняжничал. В группу Красноголовца входили Николай Мельниченко, Александр Дигоран, Константин Шорохов, Александр Попков, Дмитрий Скородинский, Петр Бойко, Виктор Азаров, Сергей Яремчук и другие товарищи, в основном железнодорожники. У них имелись хорошие возможности для разведывательной работы. Диверсиями на свой страх и риск они уже занимались…
Дом Шмерег оказался удобным перевалочным пунктом для разведчиков, следующих из отряда в Ровно и из Ровно обратно в отряд. На чердаке дома был устроен тайник, где хранилось оружие и боеприпасы.
Информация от здолбуновской группы стала поступать в отряд в таком количестве, что для ее приема Медведеву пришлось выделить специального связника. Отличала эти данные высокая степень достоверности и важности - речь шла фактически о почти непрерывном движении эшелонов с живой силой, вооружением и боеприпасами врага через одну из самых крупных узловых станций Украины! Позднее здолбуновских подпольщиков стали снабжать компактными магнитными минами замедленного действия, и они стали успешно устраивать крупные диверсии.
В Ровно Николай явился к своему старшему брату Ивану Тарасовичу Приходько, который жил тогда на Цементной улице и работал на немецкой пекарне. По оккупационным временам Приходько был устроен неплохо. Его жена Софья Иосифовна и теща Берта Эрнестовна Грош были по происхождению немками и потому зарегистрированы как фольксдойче, то есть местные жители немецкой национальности. Гитлеровцы считали фольксдойче своей опорой в оккупированных странах и предоставляли им значительные привилегии.
Окончательное согласие содействовать разведчикам Иван Приходько дал после того, как побывал в отряде, где Медведев провел с ним откровенную беседу.
У Ивана Приходько оказалось в городе множество знакомых, в том числе и среди служащих оккупационных учреждений. Некоторые из них сознательно, другие, ни о чем не догадываясь, стали для советских разведчиков важными источниками информации.
Иван Тарасович вообще был человеком предприимчивым. Выросший в буржуазной Польше, он питал склонность к коммерческой деятельности, отсюда и специфичность круга его знакомств. Дмитрия Николаевича это не смущало. Мелкую торговую буржуазию он прекрасно изучил еще в Одессе во времена нэпа, знал, как с ней следует обходиться, чего можно от нее ожидать, чего следует опасаться. Эти знакомства Ивана Приходько использовались разведчиками весьма умело: добывались информация, документы, а также многие дефицитные вещи, в том числе медикаменты, перевязочные материалы, хирургические инструменты, радиодетали и т. п.
Через брата Николай познакомился с человеком, которому предстояло стать соратником Николая Кузнецова до самого их смертного часа. Это был молодой красивый поляк по имени Ян Каминский, он работал пекарем в той же пекарне, что Иван Тарасович. Каминский входил в подпольную польскую организацию, которая, однако, никаких активных действий против оккупантов не предпринимала. Это очень раздражало Яна, который рвался к борьбе, к настоящему делу. Он с радостью принял предложение помогать советским разведчикам. В то время в Ровно и округе жило много поляков, среди них у Каминского были и родственники, и друзья, в том числе и с полезными связями.
Через некоторое время фактически переселился в Ровно на постоянное жительство Николай Гнидюк. Основным его документом являлся аусвайс (удостоверение личности) на имя уроженца города Костополя Яна Багинского, пекаря военной пекарни, проживающего по Мыловаренной улице, 19. Ян Багинский быстро приобрел в определенных кругах репутацию предприимчивого, оборотистого спекулянта. На самом деле эта коммерция не приносила Гнидюку и отрядной кассе ничего, кроме убытков. От банкротства Яна Багинского спасали только дотации от командования в виде так называемых "карбованцев", которые выпускал в Ровно Центральный эмиссионный банк Украины. Население имело право пользоваться только этими "карбованцами". Иметь немецкие марки местным жителям запрещалось под угрозой жесточайших репрессий, вплоть до расстрела, но спекулянты тайком все же с ними дело имели.
Поселился в Ровно и самый старший из разведчиков Михаил Макарович Шевчук. У этого невысокого, плотного, не слишком разговорчивого и очень скромного человека был огромный опыт работы в подполье. Шевчук был старым членом Коммунистической партии Западной Белоруссии, восемь лет провел в панских тюрьмах. В Ровно Шевчук был внедрен под именем и с документами коммерсанта Болеслава Янкевича. Ходил "пан Болек" - как его называли знакомые - в солидном темном костюме, носил котелок и очки, в руке по немецкой моде часто держал букетик цветов. Он постоянно толкался возле комиссионных магазинов, посещал рестораны и кафе, словом, бывал всюду, где крутилась темная публика, занимавшаяся спекуляцией, причем порядком выше той, в какой подвизался Ян Багинский. И соседи по квартире, и знакомые спекулянты, и даже агенты уголовной полиции были убеждены, что "пан Болек" - сотрудник фашистской службы безопасности. Поэтому его остерегались, что только шло на пользу делу.
Плодотворным оказалось и приобщение к разведке Николая Струтинского. Этот совсем еще молодой крепыш с вьющимися белокурыми волосами и светлыми глазами обладал многими достоинствами, которые Медведев в нем разглядел. Струтинский был смел, решителен, энергичен, умел легко обзаводиться полезными знакомствами. Конечно, ему не хватало знаний и навыков, но это было делом наживным.
Уже в октябре 1942 года в Ровно начала функционировать еще не очень разветвленная, но достаточно сильная сеть, подобраны надежные конспиративные квартиры, установлены первые связи, намечены пути проникновения во вражескую среду. Из первых докладов побывавших в Ровно разведчиков Медведеву стало очевидно, что в городе существует подполье, возможно даже, что в нем действует не одна, а несколько патриотических организаций. Об этом говорили случаи уничтожения гитлеровских офицеров и чиновников, пожары и взрывы на военных объектах, а также распространение антифашистских листовок и сводок Совинформбюро.
Медведев предполагал наладить со временем связь с подпольщиками, но делать это не спешил. Он понимал, что за год с лишним оккупации города гитлеровская служба безопасности тоже изучила обстановку, вела наблюдение за населением, тайно выявляла лиц, возможно причастных к подполью. Как профессиональный чекист, Медведев обязан был предполагать, что немцы постараются внедрить в подпольные организации, большинство участников которых, конечно, не обладают навыками конспирации, агентов и провокаторов.
Дмитрий Николаевич не имел права рисковать своими людьми, ставить под угрозу выполнение ими важнейших разведывательных заданий Москвы, поэтому и временил с расширением излишних связей в городе. Впоследствии он неуклонно придерживался правила: любой подпольщик, который в силу своих возможностей и способностей мог быть полезным для ведения активной разведки, из деятельности своей старой организации выключался. Только так можно было обеспечить безопасность разведывательной сети, сохранить людей и связи от провалов.
Подошло время, когда Медведев пришел к выводу, что пора приступать к разведывательной работе и Николаю Васильевичу Грачеву. Дмитрий Николаевич из бесед с Кузнецовым знал о его высокой профессиональной подготовке, кроме того, ему были хорошо известны товарищи, работавшие с Николаем Ивановичем в Москве, их большие знания и опыт. И все же он счел возможным направить Кузнецова в Ровно лишь после того, как продумал тщательно всю информацию о положении в городе, собранную другими разведчиками. Потом вместе с Кузнецовым был проработан весь план первой, а потому особо ответственной поездки Зиберта в столицу РКУ, предусмотрены возможные неприятности, учтены тысячи мелочей, даже погода…
После возвращения Кузнецова из Ровно Медведев долго беседовал с ним, его интересовала каждая мелочь. В конце разговора спросил:
- Вы уверены, что ничем не привлекли к себе особого внимания?
- За поведение, манеры, образ могу поручиться. Но в экипировку придется внести кое-какие изменения, Дмитрий Николаевич.
- Какие именно?
- Пилотки, как я понял, в Ровно носят только заезжие фронтовики. Офицеры, которые находятся в городе длительное время, носят только фуражки. И пистолет… Мой парабеллум выдает командированного фронтовика. Нужно что-нибудь полегче и поизящнее, лучше всего вальтер или браунинг.
Медведев был вполне удовлетворен ответом: молодец Грачев, не упустил мелочей, на которых и зиждется безопасность разведчика. Необходимые поправки в экипировку Николая Ивановича были, конечно, внесены. А через неделю Кузнецов снова выехал в Ровно. Обер-лейтенант Зиберт начал действовать…
Обстановка на фронтах Великой Отечественной войны не оставляла Медведеву и его разведчикам и дня на "раскачку". На огромных пространствах между Волгой и Доном развернулась и достигла уже своего апогея одна из самых грандиозных в истории второй мировой войны - Сталинградская битва.
Информация, прежде всего о передвижениях немецких войск в район Сталинградского сражении, перебрасываемых туда резервах с других направлений, сведения о потерях в живой силе и боевой технике в эти дни приобретала особо важное значение для командования Красной Армии. Отряд "Победители" был одним из звеньев в хорошо налаженной системе советской разведки.
Поле разведывательной деятельности перед Медведевым расстилалось поистине необозримое.
В 1943 году в Ровно дислоцировалось 246 (!) гитлеровских учреждений и штабов центрального подчинения. В городе, кроме того, находились многие сотни различных менее значительных контор, агентств, управлений, фирм, представителей иногородних организаций и т. п. В каждом из этих объектов можно было, а в ряде случаев должно добыть информацию, представляющую военную, политическую или иную ценность для командования Красной Армии и советской разведки.
Эта задача была под силу не разведчикам-одиночкам, а широкой, разветвленной сети. Такая сеть в короткий срок Медведевым и была создана… Из Ровно, Здолбунова, Сарн, а позднее и других мест поступала в отряд, здесь проверялась и анализировалась, а затем передавалась в Центр информация, имевшая большое военное, оперативное и политическое значение.
Исключительно быстро вжился в среду оккупантов Пауль Зиберт. Он стал завсегдатаем лучшего ресторана города "Дойчегофф" на Дойчештрассе, иных мест, где проводили свободное время гитлеровские офицеры и чиновники. Привлекательный, остроумный, скромный, щедрый на угощение обер-лейтенант обзавелся большим числом знакомых и приятелей во всех сферах военного и оккупационного аппарата Ровно, в том числе таких его звеньях, как РКУ, полиция безопасности, иные карательные и разведывательные органы. Особенно интересовало его знакомство с комендантом полевой жандармерии Ришардом. Этот падкий на даровое угощение офицер любил показать свою осведомленность. Умело подогреваемый Зибертом, он сообщал ему о намечаемых в городе и его окрестностях облавах, давал пароли для ночного хождения и т. п. Эти сведения помогали обеспечивать безопасность разведчиков и связных, направляемых в Ровно. Однажды Зиберт сумел узнать, что в партизанских отрядах Волыни и Подолии ловко действует агент СД Васильчевский. Он выдал многих подпольщиков и партизан. Медведев, получив эту информацию, сообщил приметы и иные сведения о провокаторе в Москву. Васильчевский был обезврежен.
Но главным, конечно, в эти дни был сбор информации военного характера. Помимо Кузнецова, ее получали Шевчук, Гнидюк, Приходько, Довгер, Струтинский и многие другие разведчики. Опасным делом была доставка собранных сведений в отряд, который, как уже отмечалось, первое время базировался далеко от города. Связникам приходилось на всем многокилометровом пути преодолевать множество препятствий. Особую опасность представляли жандармские и полицейские патрули, а также вооруженные группы украинских буржуазных националистов. Небольшие сравнительно размеры Ровно исключали возможность Кузнецову и его товарищам пользоваться рацией - ее работа была бы немедленно засечена, а она сама запеленгована. Так что вся тяжесть доставки информации падала на связников.
Дмитрий Николаевич и сотрудники его штаба постарались в пределах возможного обезопасить работу связников. Обычно (в описываемый период) их путь заканчивался на "зеленом маяке" около села Оржево в четырех километрах от станции Клевань и приблизительно в двадцати от Ровно. На "маяке" они вручали свои пакеты постоянным дежурным, отдыхали, получали очередные задания командования Кузнецову и другим городским разведчикам и отправлялись в обратный путь. Если дежурные по какой-либо причине отсутствовали, то связник или разведчик оставлял донесение в своем личном "почтовом ящике", каковым могло быть дупло старого дерева, расщелина в пне, консервная банка, спрятанная под камень, и т. п. Все лица, следовавшие в отряд из города или в обратном направлении, также проходили через "маяк". Кузнецов, к примеру, покидал лагерь в обычной одежде и только на "маяке" переодевался в немецкую форму. На пути от лагеря до "маяка" и обратно его обязательно сопровождала охрана.
19 ноября начался наступательный период Сталинградской битвы. 23 ноября в междуречье Волги и Дона была окружена огромная группировка врага - 330 тысяч человек! Фашистское командование предприняло отчаянные шаги, чтобы ударами извне вырвать свои войска из огненного кольца. Пришла в движение вся громадная машина гитлеровцев. Немцы гнали под Сталинград новые дивизии. О масштабах перевозок говорит даже такой факт: для переброски из Франции одной только 6-й танковой дивизии потребовались десятки составов.
Все бойцы, особенно разведчики отряда "Победители" и его штаб, в эти дни работали с крайним напряжением. В таких условиях налаженный способ передачи информации (а ее поступало от Кузнецова, здолбуновской и других групп очень много) в отряд, связанный с потерей времени, уже не устраивал командование. И Медведев скрепя сердце, решился на рискованный шаг: засылку в Ровно радистки с рацией. Дмитрий Николаевич прекрасно понимал, сколь велика опасность ее провала, но вынужден был пойти на это. Выбор командования пал на Валентину Осмолову, дочь старого красного партизана. За крутой характер и боевое происхождение Валентина получила от бойцов прозвище Казачка.
Со многими приключениями радистка была доставлена Кузнецовым в Ровно и определена на квартиру Приходько под видом невесты его брата. Здесь в условиях крайнего риска (немцы таки запеленговали станцию и устроили повальные обыски в городе, в том числе обыскали и дом Приходько) она проработала шестнадцать дней, передав большое количество важных разведданных, касающихся, в частности, и действий гитлеровцев по спасению окруженных войск генерал-полковника Паулюса.
Данных с мест поступало в эти дни так много, что лучшие радисты отряда - сама командир радиовзвода Л. Шерстнева (Мухина), Африка, В. Орлов и другие делали по нескольку сеансов в день, чтобы успеть все вовремя передать в Москву. В соответствии с указанием Медведева, радисты постоянно меняли места передач. Под охраной нескольких бойцов они иногда удалялись от лагеря на двадцать километров. В результате этой предосторожности гитлеровцы так и не смогли точно определить местонахождение базы отряда.
В дни Сталинградской битвы медведевцы предприняли и ряд боевых вылазок. Однажды при очередной встрече с Довгером Кочетков узнал от него, что в Сарнах немцы оборудуют большой дом отдыха для офицерского состава действующей армии. Медведев приказал группе бойцов под командованием Стехова достойно встретить первый эшелон с отпускниками. Партизаны отлично справились с задачей. Эшелон был вначале подорван миной, а затем подвергнут интенсивному обстрелу из пулеметов и автоматов.
Выяснилось, что эшелон вез офицеров - летчиков и танкистов. Убитых и раненых на автомашинах и мотодрезинах отвозили в Сарны, Клесов и Рокитное. В одни только Сарны было доставлено 47 трупов. Из Клесова и Рокитного тела нескольких убитых офицеров высокого ранга отправили самолетом в Германию.
А в канун Нового года, вечером 31 декабря, группа подрывников в составе двадцати человек под командованием инженера Константина Маликова взорвала на участке Ковель - Ровно еще один состав - шестьдесят вагонов с оружием, боеприпасами и прочим военным снаряжением.
С первых же дней нахождения отряда в тылу врага Медведеву пришлось столкнуться с предательской антинародной деятельностью украинских буржуазных националистов разного толка, ставших прислужниками; и прямыми пособниками немецко-фашистских оккупантов.
Перед войной, уже находясь на содержания гитлеровской разведки, ОУН стала перебрасывать на Украину подрывные группы и отдельных агентов, прошедших специальную подготовку в шпионских школах абвера и СД. Значительная их часть тогда же была обезврежена советскими органами госбезопасности. Но некоторые оуновцы сумели продержаться в подполье и теперь всплыли на поверхность. Многие националисты явились на украинскую землю вместе с немцами.