* * *
Оставим в покое "Юго-Западный" и, перемотав кусок временной ленты несколько назад, перенесёмся мысленно на "Восточный фронт". Где якутские "джентльмены" откушав "салат пикантный" и, на фоне заката в багровых тонах докуривая толстую ароматную сигару, ходящую по кругу, с удивлением взирают как несколько гектаров некогда пахотной и плодородной земли возле их пункта временной дислокации занимают стройные шеренги и колонны прибывающей танковой бригады.
Ещё не рассеялись пыль и загазованность, как стало видно, что военные уже устанавливают по линейке ротные палатки, дымят полевые кухни, развёртываются радиостанции, маячат суетливые офицеры и сбиваются с ног солдаты, чтобы уложиться в рамки строгих, утверждённых Уставом Минобороны, нормативных минут.
Детально анализируя панораму, становится заметно, что в центре каждого пыльного завихрения неподвижно, в позе уставшего, от безделья и жары, курортного отдыхающего, стоит только некий дембель-сержант, изредка лениво указывающий на что-то рядовым солдатам своим перстом, что, собственно, и объясняет необычайную скорость развёртываемых действий.
Судя по крапово-жёлтым эмблемам на бортах техники, прибывшие относятся к Внутренним Войскам, отсюда делается правильный вывод, что неизвестные действия носят масштаб местного характера. Но, в то же время, почему-то глобального.
Если добавить к картинке суету с прилетающими и вылетающими вертолётами, откуда выходят и обратно заходят высокие чины с дорогими, представительского вида папками, и обратить внимание на два патрулирующих небеса крокодила, то становится очевидным что затевается нешуточная войсковая операция.
Представители отрядов и подразделений, прихватив с собой различные ёмкости, которые пытаются по ходу спрятать куда подальше, поспешили к таинственным незнакомцам не то в гости не то на разведку.
Из различных достоверных источников, не желающих себя назвать, по крупицам удалось выяснить, если убрать с добытой информации всю пустую и ненужную шелуху, - с утра предстоит совместная ВНЕЗАПНАЯ ОПЕРАЦИЯ. А прибывшие войска это не что иное, как знакомое всем ментам понятие - УСИЛЕНИЕ. И, кроме того, просочился слушок, что какие-то якуты у некой Симочки, не то в Моздоке, не то в Хасавюрте, погромили антикварную мебель.
Вот собственно и вся информация.
Вечер прошёл как обычно. Как и все подобные вечера. Разве что лягушки не квакали, да стрельбы не было. В отряде лениво поломали головы над вопросом - кто такая Симочка? Может это что-то новое, вроде той Люси? Но Симочка в качестве связки слов совершенно не прижилась и о ней тут же забыли.
Собрав щедрую утреннюю росу на штанины, весь личный состав снова построился в расположении прибывших.
Незнакомый полковник со знакомыми фэйсами обрисовали план операции. А именно - проверить и выявить всё, что можно проверить и выявить как в самом посёлке, так и в радиусе двадцати километров в округе. Наиболее отличившиеся будут поощрены Самим.
Вся местность разбита на квадраты, распределены солдаты вперемешку со спецами. Группы, одухотворённые поставленной задачей и воодушевлённые радужными перспективами, выдвинулись претворять производство операции в жизнь.
Порфирьич оказался в группе из пяти человек своих же омоновцев на южной стороне, неподалеку от посёлка, во главе с Лёшей Выключателем. Абсолютно ничего героического и интересного за весь день не совершили… Ай-яй-яй! Про Лёшу Выключателя то автор совсем забыл. Везде упоминается, а охарактеризовать не обрисовал.
Лёша - ветеран ещё с первой кампании, командир взвода, за личные мужество и отвагу неоднократно представлялся к государственным наградам. При освобождении заложников, несмотря на свой исключительно спокойный и добродушный нрав, всегда врывается первым и после него обычно только и остается, что собирать тела. Очень образованный. Спортсмен. Как-то после тяжелейшей травмы полгода лежал в госпитале но, благодаря стальному характеру и исключительной силе воли, удивив врачей, прочивших вечную постель и сиделку, поднялся.
Как он получил травму? Ничего героического. Чистая бытовуха.
Как и многие другие мужики, Лёша по дому ходил, смущая соседских бабушек своими формами, в сугубо простых и просторных семейных трусах. Ничего предосудительного в этом нет. Министры, кстати, сам видел, тоже бабушек смущают. Вот с этого-то всё и пошло. Не с бабушек, - с трусов.
Ну так вот, как то ближе к вечеру в люстре перегорела лампочка.
Поставил табуретку, постелил газетку, чтобы повыше было, и ковыряет в патроне. А вниз не смотрит. А надо бы. Да ведь кто ж знал. А снизу, в позе античного охотника, любуется кот. А любуются коты обычно тем, что двигается. А бултыхаются у Лёши в цветастых трусах некие приборы. Кот естественно поддался древнему охотничьему инстинкту и цап! Зверюга. Лёша падает и бьётся головой об горячую батарею центрального отопления. Больно! Была бы холодная… да какая разница. В результате - сотрясение ума. Но нет худа без добра - батарея осталась целая, соседей не затопило.
Однако сотрясение - тоже не беда, от этого по полгода в больницах не валяются. Приезжает скорая, его в бессознательном состоянии грузят на носилки. Лифт, как обычно, не работает и носилки несут на руках с двенадцатого этажа.
От равномерных качков Лёша приходит в себя и с беспокойством осведомляется о своём местонахождении и всё такое прочее. Он большой, санитары несут долго, пыхтят. Чтобы не молчать, из приличия уже его спрашивают, что же с ним случилось. Он сквозь бинты рассказывает про кота и вновь выражает обеспокоенность, уже по поводу своего пострадавшего прибора. Тому санитару, который сзади и, следовательно, сверху, то ли становится смешно, то ли утомился и выпускает из рук ручки носилок. Носилки падают, Лёша своим весом размазывает переднего санитара по напольному коврику и двери какой-то квартиры, и при этом у него ломается левая рука. Санитарам уже не смешно, даже, можно сказать, в панике. Лёша о-очень сердитый.
С грехом пополам погрузили носилки в машину. Врач места себе не находит, поторапливает водителя и между делом отвлекает его обрисовкой неприятной для Минздрава ситуации. В результате, при въезде в травматологию, водитель задевает легонько правой фарой стойку шлагбаума. Толчок был лёгкий, но пострадал из всех один только беспомощный Лёша.
И вот лежит он на импортной, навороченной по последнему слову техники, больничной койке, которую выделила виновная сторона. Левая рука и правая нога висят на каких-то растяжках выше уровня перевязанной головы. Придя в сознание, обнаруживает, что непострадавшей десницей пытается прижать к себе неосторожно присевшую к нему молоденькую санитарку-блондинку и делится уже с ней о происшедших с ним напастях.
Не то от смеха, не то пытаясь освободиться от железного захвата, то ли от прилива нахлынувших сострадательных чувств, пожелав прильнуть к нему, она всем корпусом откидывается назад, спиной задевает все растяжки, гири на передаточных механизмах подымаются и снова быстро опускаются, Лёше становится опять больно, потому-как железная спецкровать складывается пополам.
Теперь уже медичка в панике. Забегает дежурный врач, приложив усилие, всё-таки вытаскивает зажатую медсестру, - койка ужимается ещё сильнее. Вдвоём начинают приводить Лёшу, с помощью нашатыря, в чувство, вызывают и долго ждут какого-то медтехника.
Некоторое время внимательно выслушивают жалобы пациента:
- …Всех уррою!..
А день был субботний.
Всё-таки рабочего нашли. И пока тот ковыряется нетвёрдой рукой…
Да что-то автор совсем отвлёкся от темы, дай только волю.
Итак, ничего героического Лёшина группа не совершила. Разве что Охотником, совершенно случайно но, с риском для жизни, по случаю оправления по малой нужде, был обнаружен схрон с боеприпасами, в лесу, рядом с дорогой в горах. Позже, правда, в отчётных документах этот факт выглядел довольно солидно и за сухими бюрократическими строчками, даже проглядывалась некоторая доля суровой военной романтики.
Вообще-то все спецгруппы по своим секторам никакого подвига и не свершили. А вот интересного, судя по радиосообщениям, было - масса.
Все носимые радиостанции имеют секретную кодировку, так что если и найдутся желающие прослушать спецпереговоры, услышат только хоровое пение ансамбля квакающих российских лягушек.
По этой причине никто не смотрит на шифровальную таблицу как тот баран на новые ворота и не переговариваются как в кино: "Алекс - Юстасу, передай двенадцатому, на объекте пятнадцать - облако двести тридцать пять", - "Вас понял, сорок семь, четырнадцать, уже наклал, привет от тёщи".
После того как группа Лёши Выключателя отличилась, было решено "на сегодня хватит ибо надо себя беречь". Собрали дровишки, запалили костерок.
Предварительно прочитав пару параграфов из кодекса чести стали обедать, себя охранять, слушать радиостанцию да диву даваться. Создаётся такое впечатление, что добросовестно работают на "операции века" только сотрудники ФСБ. Причём фэйсы в солдатской среде - нарасхват. И смех и грех.
Ваня Нечисть передаёт:
- Первый пост, вызывай фэйсов на рынок, тут мои солдаты у местных на рынке охотничьи ножи отобрали. Мы ждём.
- Понял.
Макс:
- Первый пост, солдаты хотят дом поджечь, пока держим, фэйсов вызывай.
- Понял.
Саша Опер:
- Денис, что за хрень, солдаты гранату подкинули поселковым, в плен взять хотят, - От маститого оперативника ничего не скроешь. - Фэйсам передай.
- Понял.
И так далее и тому подобное.
Вечером, уже у себя в расположении, все радиопереговоры были "расшифрованы".
Омоновцы в местных жителях, в пределах разумных и допустимых отклонений видят только местных жителей, которых, между прочим, ещё и защищать надо по мере необходимости. Солдатики же, благодаря чересчур усердной промывке мозгов, видят исключительно врагов.
Приглянулся на прилавке красивый кизлярский нож, будь любезен, отдай, видишь я с автоматом. Не понравилось лицо кавказской национальности, - бегом к бэтру за канистрой, дом ваххабита поджигать. Можно гранату с миной под кровать подкинуть и тут же "найти", - отпуск или награда обеспечены. А что потом будет с людьми, - никого не колышет.
На ночь, по установившейся многолетней привычке все бойцы вместо Евангелия, которое вечно в нехватке, прочитали и обсудили первый параграф Кодекса чести, который завсегда в избытке. И на следующее утро опять построение в мокрых штанах. (Штаны мокрые не от смеха, а от росы. Прим., автора).
Полковник с фэйсами ругают солдат и распределяют группы. Строй стоит буквой "Г". Длинная и зеленовато-однотипная шеренга - это солдаты, формой одежды напоминающие близнецов, или, на худой конец, однофамильцев. Короткая и пёстрая - ОМОН, СОБР и ФСБ.
Высокий армейский полковник, с лицом цвета лёгкого какао, из-за отсутствия живота вызывающий к себе конкретное уважение, заложив руки за спину, развёрз уста, то есть зычным, хорошо поставленным командирским голосом двигает речь:
- Для одарённо тупых, наубля, а значит для всех, н-наубля, повторяю… - Что-то в традиционном войсковом вступлении ему, вероятно даже самому не понравилось и он отодвинулся чуть подальше от поголовно бородатых и непонятных спецов, вечно весёлых, но чем-то внешне смахивающих на врагов. - …Повторяю, особое внимание, наубля, хочу обратить на следующее… наубля, ситуация вырисовывается тревожная. Наводящая на определённые мысли. - Каким-то непостижимым образом всё им сказанное, действительно, кажется имеющим смысл, - Виновные, наубля, будут наказаны! Наубля. Я два раза повторять не буду! - Командир сделал кулаком энергичный жест на уровне широкой груди, - Наубля… - Поворачивает голову на левый фланг, - Связистам, наубля, немедленно докладывать обстановку! Наубля. Лично мне! Наубля…
Поворачивает голову на правый фланг:
- Марусько! Наубля.
- Ийя!
- Ты что, наубля, совсем что-ли, наубля!? - Пауза, - Не слы-ышу, наубля.
- Никак нет!
- Сморри у меня, наубля! Твои люди, наубля, ты и отвечать будешь! Наубля. Ты меня понял? Наубля.
- Та-ак точно!
- Иванов-Петров-Сидоров, наубля!
- Ий-я-йя!!!
- Под трибунал захотели? Наубля!
- Ни-как-как-нет!…Нет!
- Сморри у меня, наубля!.. Тревожные симптомы будем искоренять! Наубля. Где зам по вооружению? Наубля… Грищенко!
За спиной у полковника:
- Ийя!
Оборачивается:
- У всех грранаты-собррать-наубля-доложить!
- Ийесть!
Упирает тяжёлый взгляд в строй, кажется, что первая шеренга солдат отколыхнулась а вторая пригнулась:
- Дри… идрит… Трищенко! Наубля.
- Ийя!
- Со всех машин канистры снять! Наубля.
- Ийесть!
- Криванцов! Ннаубля.
- Ийя!
- Распределяй людей! Ннаубля.
- Ийесть!
Горохом посыпались чёткие команды командиров:
- Ну что, бля…
- Е… ё… бля…
- Приступить, бля…
- Куда попёр, бля?..
- По машинам! Бля…
- ..!..?..!!!…Пожалуйста!
Группе Лёши Выключателя на этот раз достаётся северная окраина посёлка. Приняв все меры необходимой предосторожности, следуя строгим указаниям сверху, обследовали несколько скособоченных сортиров, задами выпирающих за самый краешек горной пропасти, с железным намерением немедленно "замочить там бандитов". Но никого не оказалось на месте по причине великого шума от внезапной ревизии (возможно задами и смылись?) Как будто все как сквозь землю провалились.
Проверили пару домов:
- Бандиты есть?
- Нет, откуда?
- Извините. - Порфирьич, не спуская пальца с пускового крючка, под прикрытием надёжного Лёши, красиво проверяет очередную комнату. Смотрит, на стенном ковре, на плечиках, висит аккуратно выглаженная общевойсковая форма с боевой медалью и шевроном "Россия. Вооружённые силы":
- Чья форма?
- Сына нашего, ополченец был. Бандиты убили.
Постановив что "на сегодня довольно", на ходу обсудив третий параграф, оцепили заброшенный сад и стали собирать яблоки.
Особой активности радиостанция не проявляла. Через день войска с шумом и помпой убыли. Фэйсы, несмотря на занятость, под шумок опять что-то выявили и с помощью собровцев кого-то полонили.
В ту же ночь власть в посёлке по неутверждённому распорядку самостоятельно поменялась и ближе к утру, перед нейтральным временем междувластия, группировка была жёстко обстреляна. В соседнем батальоне были потери.
* * *
Давайте все вместе заразительно зевнём, прогнёмся, усилив эффект согнутыми в локтях руками и заведёнными за спину, да так, чтобы все позвонки хрустнули, протрём уставшие глаза и перенесёмся на взнузданном Пегасе на несколько лет назад в будущее.
Где мы оказались?
Узнаю, узнаю!
Ну, не надо так озираться-то, будто мамку потеряли, со мной не пропадёшь!
Судя по открывшемуся взору живописному ландшафту в неких предгорьях, обильно испещрённых кляксами воинских частей, мы очутились на административной границе некогда союзных и когда-то дружественных республик Северного Кавказа.
За окраиной посёлка, в чистом поле с редкими ивовыми рощицами, возле дороги одиноко стоит маленький, обнесённый надёжной, с подвешенными пустыми консервными банками колючкой, блокпост. Бывшие окопы уже давно поросли быльём.
На смотровой вышке, обложенной мешками с песком, трепыхается на горячем ветру изрядно полинявший и потрепанный флаг с изображением белого солнца по центру.
Пусть Пегас тоже отдохнёт и попасётся на вольных хлебах, а мы займёмся делом.
На этот раз бойцы сводного отряда несут нелёгкую службу с молодыми подольскими омоновцами, которые за два месяца уже притёрлись в коллективе и сдули свою спесь. Нарубив для печки недельную норму дров, натаскав воды из родника, прибравшись на территории и поколотив мешки с опилками, они уважительно и не перебивая, внимают Порфирьичу и Владу Сылларову, которые сидя на лавочке возле кухонного стола, в порядке святой очереди чистят картошку, мочат корки и между делом втирают по ушам молодняку.
- Вот торчим мы здесь на отшибе, а если что, куда деваться то? - Сетует Порфирьич, усердно кося под трудящегося, - Даёт нож одному из парней, - Подержи-ка. - Берёт в руки автомат, - Паровоз-тудыть, что-то тревожно на селезёнке, схожу в бинокль гляну опытным глазом, рекогносцировку произведу.
- По одному пат-ону надо бы для себя оставить, ёпти. - Глубокомысленно картавит Владислав, - Всякое бывает. Ведь никто же на помощь не п-ипьётся, если что. - С видом бывалого в этом вопросе человека, втыкает нож в доски стола, - Вегно я говогю? - И выразительно смотрит на второго, тоже смышлёного, парня, до тех пор, пока тот не берёт в руки кухонный инструмент. - С Глебкой схожу, помогу пгоизвести геко… в общем, обстановку оценю. - Не дождавшись ответа, переспрашивает, - Вегно я говогю?
Наверное, будет несправедливо обойти вниманием и не обрисовать в нескольких скупых словах такую замечательную и мужественную личность как капитан милиции В.З. Сылларов. Без преувеличения можно сказать, Кодекс чести - это о нём.
Ветеран Владислав Зиновьевич Сылларов родился в маленьком провинциальном городке во второй половине уже прошлого века в порядочной семье скромного конторского счетовода. Городишко отличался неимоверным обилием свободно гулявших по тихим и скучным улицам петухов и гусей. Что и дало толчок дальнейшему направлению в жизни мальчика, уже с малолетства имевшего строго урбанистические взгляды на окружающий его мир и усердно желавшему познать все тайны сущего бытия путём детального изучения процесса приготовления наваристого бульона в сарае у своих друзей.
Пытливый Владик с отличием закончил семь классов церковно-приходской школы, по тем временам это было очень даже солидное образование и, по настоянию отца но, как это обычно бывает в жёстко патриархальных семьях, вопреки желаниям беззаветно любящей матушки Фатимы Оганесовны… Впрочем, это совершенно никому неинтересно и ни к чему не относится…
Со временем, имея за плечами богатый жизненный опыт, два высших образования и практику игры на фортепиано, он стал отличным участковым и, будучи в Грозном, под сопровождение разрывов ручных гранат его группа взяла в плен уцелевшего при этом бандита.
Каково же было удивление, в то время лейтенанта, по прибытии в расположение, когда в бородатом чеченце он узнал своего давнего школьного друга.
Ваххабиты до такой степени прополоскали мозги парню, что после милой беседы с Владиславом, прекрасно зная, что Аллах категорически не одобряет самоубийство, на другой день всё-таки повесился.
В данный момент автор совершенно не готов описывать скрипучий ход этой маленькой шестерёнки войны, итак всё что-то в мрачных тонах получается. Но в следующей книге обязательно появится отдельная глава относительно тех светлых событий.
- Нет, я гешительно тгебую ответа, ёпти. Вегно я говогю?
- А то!
- Дык…
- Да-а уж…
- Несомненно.
Но кого-то всё же грызут сомнения:
- Не за понюшку табаку…
Тема животрепещущая. Большинство соглашается, потому как знают - в тёмное время суток действительно никто не поможет. И этого невзрачного факта никто из командиров даже и не скрывает.
Вечерело.
Мрачнело.