Хьеу кивнула головой, на лице ее мелькнула улыбка. При лунном свете матово поблескивали зубы Хьеу. Чо велел Льеу передать товарищам приказ об отходе. Льеу уже собрался идти, но Чо схватил его за руку.
- Ходи поосторожнее, у тебя слишком тяжелая походка!
Когда Льеу ушел, Чо шепнул Хоэ:
- Уже все жители прошли. Мы тоже можем идти спать. Пойди за Тхиетом, он там один.
Хоэ поднялся и пошел к Тхиету. Чо все время помнил о Хьеу - она сидела в траве неподалеку от него. Чо хотел отослать ее вместе с Хоэ: сам он собирался остаться здесь до тех пор, пока не уйдут все товарищи. Хьеу подошла к нему, присела рядом и спросила:
- Хоэ ушел?
- Да, только что ушел. Догони его и иди с ним. Я побуду здесь и вернусь немного позже.
- Вот и хорошо. Я тоже останусь с тобой.
Оба замолчали и стали наблюдать за постом. Каждый думал о своем. Чо сердился на себя: почему он не отослал Хьеу домой вместе с Хоэ? Ведь враг совсем рядом. Пока еще ничего не случилось, но как знать, что будет дальше? Он боялся за товарищей. Когда Чо приказал им идти в засаду, все очень внимательно слушали задание. Правда, некоторые слегка побаивались, но, получив приказ об отступлении, они могут тотчас же забыть об опасности. Чего доброго кто-нибудь вздумает, шутки ради, выстрелить напоследок! Если это случится, враги начнут палить из поста; что будет тогда с Хьеу?
* * *
Хьеу после переезда в Тхай-Хок часто приходила в родную деревню, но обычно в тот же день возвращалась назад. При встречах Чо и Хьеу говорили только о работе. Чо вдруг вспомнил тот вечер, когда он наговорил Хьеу много оскорбительных слов, упрекая ее за переселение в Тхай-Хок. даже упомянул о французском паспорте! В душе Чо никогда не мог плохо думать о Хьеу. В тот день он слишком переволновался, узнав, что крестьяне уговаривают друг друга переселиться в Тхай-Хок. В особенности стыдно ему было за партизан, последовавших примеру некоторых крестьян. Он сорвал тогда злость на Хьеу. Чо вспомнил, как он сказал ей тогда:
- Получи французский паспорт и стань предателем! Помнит ли она об этом? Может быть, продолжает сердиться на него? Всякий раз, встречая ее, он хотел поговорить с ней об этом, но все как-то не удавалось… И как это он не заставил ее вернуться домой? Вдруг что-нибудь случится!
А Хьеу думала о другом. У нее было радостно на душе. Весь день она была на ногах: бегала в Хонг-Фонг за Тиком, вернулась в Тхай-Хок, чтобы встретиться с земляками, идущими с собрания, затем, проводив их до дороги, вновь беседовала с теми, кто не хотел уходить из Тхай-Хока. Она очень устала, и в то же время у нее было приподнятое настроение. Она вспомнила прежние задания. Особенно ясно представила она зимне-весеннюю кампанию 1949–1950 года. Из уезда пришло срочное письмо. в котором говорилось, что нужно приготовить рис для бойцов армии, которые прибудут завтра в деревню. Нужно было мобилизовать на эту работу всех жителей. Тогда положение не было таким трудным, как сейчас. По дороге шли люди с корзинами, доверху наполненными рисом. В каждом доме, в каждом дворе люди рушили рис. Французы обычно не могли найти в домах ни зернышка, но в ту ночь в каждом доме стояли корзины с рисом. Хьеу вспомнила, как вместе с товарищами в такую же лунную ночь рушила рис, а Чо относил его. Когда он поднес корзину, Хоэ попросил Чо задержаться на минутку и подождать его - он привязывал к корзине оборвавшуюся веревку. Чо заглянул во двор и увидел там Хьеу, которая молотила рис. Он крикнул:
- Кому нужна моя помощь?
Девушки засмеялись и наперебой закричали:
- Помоги Хьеу!
Чо как ни в чем не бывало подошел к Хьеу и стал помогать ей. Хьеу тогда только что вернулась домой с учебы. Девушки смеялись и подшучивали над ними, но Чо не обращал на них внимания: он весь был поглощен Хьеу. Заметив, что она утомлена, Чо сказал:
- Иди отдохни, а я поработаю.
Хьеу покачала головой. Да, она очень устала, но когда Чо помогал ей, она не чувствовала усталости. Хоэ между тем давно уже привязал веревку к корзине и дожидался Чо. Как только Чо ушел, Хьеу почувствовала, что работать одной было во много раз тяжелее. Но она не хотела быть хуже других и продолжала усердно работать. Пусть не болтают, что во время учебы она отвыкла от работы. Да, хорошая была тогда пора!
* * *
Чо и Хьеу, каждый занятый своими мыслями, продолжали молча смотреть на пост. Вдруг оттуда раздались выстрелы - французы стреляли в ту сторону, куда ушел Льеу. Чо и Хьеу прижались к земле. Послышались выстрелы из других дзотов, пули разрывались где-то совсем рядом, как будто лопались зерна кукурузы, пули свистели прямо над их головами. Неожиданно мимо них просвистела трассирующая пуля. Они быстро наклонили головы, а Чо положил руку на плечо Хьеу. Трассирующая пуля погасла где-то, и стрельба постепенно затихла. Однако Хьеу продолжала неподвижно лежать в прежней позе. Она боялась пошевельнуться: Чо опомнится и уберет руку с ее плеча.
Глава восьмая
ФРАНЦУЗАМ НЕ УДАЛОСЬ НАЗНАЧИТЬ СТАРОСТУ, НО ОНИ ЗАБРАЛИ БУЙВОЛОВ
Наступило утро следующего дня. Дау решил обработать три сао земли, которые он арендовал у Бай. Буйвола нет - приходится работать вместо него. Хоэ стоит на плуге, Тхиет, Льву и Чо тащат плуг, а Дау, согнувшись в три погибели, направляет лемех плуга. Густая пыль клубится столбом. Нестерпимо палит солнце. От земли поднимается пар, дышать тяжело. Вначале пахари бодро принялись за работу и, оживленно беседуя между собой, легко тащили плуг. Но скоро они выбились из сил. Они перестали разговаривать и, тяжело дыша, пропахали несколько десятков бороздок. Наконец Дау крикнул:
- Давайте отдохнем несколько минут!
Все тут те прекратили работу, и густая пыль, поднимавшаяся над полем, стала оседать. Льеу и Тхиет выпустили из рук плуг и весело засмеялись. Тхиет участливо спросил Дау:
- Ну, очень устали, дядюшка Дау?
Дау еще не успел отдышаться и не ответил на вопрос. Чо присел на землю, снял куртку и накрыл ею голову, защищаясь от солнца и пыли. Он отер пот с лица и сказал:
- И работал вроде немного, а грудь ноет, и ног под собой не чувствую.
Льеу засмеялся:
- Понятно, когда старые буйволы жалуются на усталость. Но почему же молодые буйволы немного поработали и уже выбились из сил? Ну и работники!
Хоэ внимательно посмотрел на утомленного Дау и сказал ему:
- Я ведь говорил, что вам надо стоять на плуге, а вы не послушались меня. Сейчас мы поменяемся местами. Дау сказал прерывающимся голосом:
- Я очень легкий. Ты потяжелее меня, и когда стоишь на плуге, он глубже пашет.
Он продолжал тяжело дышать, грудь его ходила ходуном. Жалко было смотреть на старика. Все пятеро были раздеты до пояса, у всех засучены брюки. Пыль покрывала головы, шеи, по телу градом катился пот. Но Дау было труднее всех. Его дряхлое тело покрылось пылью и было мокрым от пота. Вены вспухли, и от этого кожа казалась еще более дряблой. Лицо дядюшки Дау осунулось, рот широко открыт, щеки ввалились, скулы заострились… Он щурился, чтобы в глаза не попадала пыль, с трудом наклонился, поднял горсть земли, показал другим.
- Вот видите: пахали с таким огромным трудом, и все же земля плохо пропахана. Если бы работали на буйволах, нам не пришлось бы потом дробить эти комья земли. Сколько ни старайся, а результат один - только царапаем землю. Это никуда не годится.
Тхиет поддержал его:
- Да, эти комья помешают семенам взойти. Кроме того, остается много сорных трав; потом прополка замучает нас.
Чо поднялся с земли и сказал:
- Но все же пахать надо. Хоть и слаб результат, но это все же лучше, чем ничего.
Тхиет поддержал его:
- Да, хоть и плохо получается, но другого выхода нет.
Льеу, который стоял позади Чо, громко крикнул:
- Ну, буйволы, пора приниматься за работу, скоро стемнеет.
Он посмотрел на Дау.
- Дядя! Надо было бы притащить им травы и накормить.
Хоэ поднял веревку, протянул ее Дау и прикрикнул на Льеу:
- Все устали до смерти, а ты все шутишь! Видно тебе нравится это. Да, жаль, что пришлось угнать буйволов. Теперь мы вынуждены работать за них.
Дау, вставая на плуг, тихо сказал:
- Если мы сегодня не будем работать за буйволов, то вскоре мы вынуждены будем питаться травой. Боюсь, что и травы-то не найдется для еды…
Они опять с трудом потащили плуг. Над полем снова поднялась густым облаком пыль. Льеу запел:
- Французы взяли наших буйволов, но мы сами тащим плуг, мы вспашем эту землю и уничтожим французов.
В это время из деревни Тхай-Хок возвращался старик Хоать. Увидев пыль в поле, он понял, что там трудились люди, и побежал по направлению к ним, крича на ходу:
- Эй, Дау! Дау!
Хоать бежал по только что вспаханному полю, падал, поднимался, бежал и снова падал… Хоать обычно во всех случаях жизни умел сохранять спокойствие и шутливый тон. Но сейчас он выглядел чрезвычайно удрученным.
- Эй, Дау!
Все прекратили работу. Пыль начала понемногу рассеиваться. Хоэ первый услышал голос Хоатя.
- Это ты, отец?
- Старик Дау с вами?
Дау откликнулся:
- Я здесь!
Солнце, пыль, а больше всего волнение мешали Хоатю, и он ничего не видел перед собой.
- Французы забрали буйволов! - крикнул он.
Веревка выскользнула из рук Дау. Он слез с плуга и подошел к Хоатю.
Чо переспросил:
- Что? Забрали буйволов?
Хоать, очутившись среди друзей, обрел прежнее спокойствие. Он снял шапку, почесал затылок и сказал:
- Вы тут трудитесь, а о буйволах забыли. Вот их и отобрали у нас. Даже веревок не осталось.
Хоэ сделал вид, будто не расслышал отца и переспросил:
- Правда, что они забрали буйволов?
- Да, правда. Сегодня утром они забрали девять буйволов.
Тхиет спросил:
- А чьи буйволы?
Но Льеу перебил его, спросив в свою очередь:
- Они забрали только трех буйволов, которые принадлежат жителям деревни?
Хоать рассказал, как было дело:
- Французы заметили появление новых хлевов. Они правильно рассудили: раз хлевы новые, значит, в них поставлены буйволы. Но даже в старых хлевах они сумели найти наших буйволов: увидели там свежий навоз.
- Но ведь Там Ить, шурин Ча, - сказал Хоэ, - объявил наших буйволов своими! У него есть на них документ, как же французы посмели отобрать их?
Чо в отчаянии грузно опустился на землю и сказал, отчеканивая каждое слово:
- Для них документ - пустая бумага!
Дау тоже был огорчен, он сказал подавленно:
- Да! Бумаги для них ничего не значат. Я все время чувствовал, что если мы пошлем буйволов в Тхай-Хок, то французы отнимут и продадут их.
На глаза крестьянина навернулись слезы. Желая сберечь буйволов, крестьяне отвели их в Тхай-Хок. Но с того дня Дау не знал ни минуты покоя: не переставал тревожиться за судьбу буйвола. И особенно тяжело было на душе у Дау сегодня, когда пришлось работать вместо буйвола. Дау вспомнил своего буйвола, вспомнил, как работал на нем. Ведь Дау просил Ча вернуть ему буйвола. Но Ча ответил, что пока рано забирать буйвола обратно: если французы устроят облаву, трудно будет спасти их. Казалось, что Ча был прав. Но теперь у Дау появились нехорошие мысли: Ча арендовал клочок земли у Там Итя и, конечно, он хотел попридержать буйволов у себя, чтобы обработать на них землю.
Дау и Хоать обычно гораздо больше, чем Ча, заботились об их общем буйволе, которого они купили на троих. Ча не богат, но очень хитер. У него были деньги на покупку буйвола, но он разделил эту сумму на четыре части. Вместе с другими он участвовал в покупке четырех буйволов. Если французы отберут одного буйвола, у него останутся другие. Кроме буйвола, которого Ча купил, объединясь с Дау и Хоатем, у него оставалось еще три буйвола, приобретенных им совместно с другими крестьянами. Горе сделало Дау несправедливым, он думал о том, что Ча заботился только о себе. Хоать, который стоял около него, также раздражал его. Но Хоать понял его мысли и сказал с горькой усмешкой:
- Если бы мы и не послали туда буйволов, неизвестно, удалось ли бы нам сохранить их здесь. Что бы мы делали с ними во время облавы? Буйвол - общий, вам принадлежит одна нога буйвола, а мне и Ча - по полторы ноги. Мы не меньше вас беспокоились о буйволе, и все же французы отобрали его.
Льеу присел рядом с Чо и сказал:
- Дело тут не только во французах! Очевидно, кто-то показал французам наших буйволов. Откуда французы могут знать, какие буйволы наши?
Хоэ сокрушенно покачал головой:
- Как безжалостны солдаты! Эта мера похуже назначения старосты. Они решили запугать нас, заставить выбрать старосту.
Дау долго молчал, потом тяжело вздохнул:
- Что же теперь нам делать?
Люди посмотрели на него. Глаза его были красные и мокрые от слез. Все молчали. Даже Хоать перестал усмехаться и, сняв шапку, медленно чесал затылок.
В это время вдали показались три человека. Они шли из деревни. Это были Тик, Луан и Ча. Все смотрели в их сторону, ждали их приближения, будто их приход мог принести облегчение. Узнав о том, что французы отобрали буйволов, посланных в Тхай-Хок, Тик и Луан ушли с поста, чтобы побеседовать с жителями о случившемся. По пути они встретили Ча, и все трое пошли в поле, посоветоваться с Дау.
С приходом Тика, Луана и Ча начался бурный спор. Мнения разделились. Одни считали, что надо раздобыть денег и выкупить буйволов. До сих пор бывало так, что французы, забрав буйволов, разрешали потом жителям выкупать их. Другие считали, что нужно найти способ угнать буйволов ночью, а если это не удастся, тогда попробовать выкупить их. Ча придерживался первого мнения.
Он говорил:
- Хорошо, если нам удастся угнать буйволов, а если нет? Если нам не удастся увести их, надежда на выкуп также будет потеряна. Знаю, что если французы и разрешат нам выкупить буйволов, то это обойдется нам не дешевле, чем покупка буйволов заново. Но все же тогда у нас будут буйволы. А если мы их не выкупим, французы прирежут их на мясо. Хуже этого ничего не может быть. Сейчас наше правительство учит нас прилагать все силы для сохранения каждого буйвола и не разрешает колоть на мясо даже старых животных, - мы не можем допустить, чтобы французы уничтожили сильных, хороших буйволов. В противном случае мы пойдем вразрез с политикой правительства.
- Вы не так понимаете политику правительства, - возразил Чо. - Да, действительно, политика правительства состоит в том, чтобы сохранить буйволов. Но это ворсе не значит, что французы всегда будут беспрепятственно забирать буйволов, а мы каждый раз будем доставать деньги и выкупать их. Вы с вашим пониманием политики правительства не защищаете интересов соотечественников; например, вы не хотите, чтобы партизаны атаковали врага, боясь, что французы будут за это мстить населению, будут сжигать дома, но, рассуждая таким образом, можно согласиться и на назначение старосты в деревне.
Чо обернулся к Хоэ:
- Как ты думаешь, Хоэ?
Но Хоэ не успел ответить: в разговор вмешался учитель Луан:
- Французы забрали буйволов, и мы должны атаковать врагов, чтобы они впредь боялись трогать нас. А если мы не можем наступать на них, то нужно побольше вредить им, побольше беспокоить их. Где мы найдем деньги для выкупа буйволов? И разве можно позволять французам делать все, что они хотят? А если они все же решат назначить старосту, значит, по-вашему, мы должны будем согласиться с ними?
Снова заговорил Чо:
- Обо всем этом у партизан должно быть твердое мнение. Если же крестьяне не понимают нашей политики, нужно провести среди них разъяснительную работу. Мы здесь трудимся, выполняем работу буйволов, а французы в это время забирают наших животных. Мы не можем выкупать буйволов! Правильно я говорю, Тхиет?
- Если бы не было никакого другого выхода, - вмешался учитель, - пришлось бы выкупать.
Хоэ взглянул на Луана:
- Да, вы, конечно, правы. Прежде чем говорить о выкупе, надо попытаться силой или хитростью отобрать у них буйволов.
Затем он посмотрел на Чо и сказал решительно:
- Обсуждать этот вопрос среди партизан не следует, и так все ясно.
Он обернулся к отцу:
- А ты как думаешь, отец? Стоит ли попытаться угнать буйволов?
Хоать сначала был на стороне Ча, но теперь он полностью согласился с партизанами. После этого осталось только переубедить Ча. В конце концов им удалось это, и Ча сказал, правда, не совсем уверенно:
- Да и я так думаю, но ведь все зависит от вас, от партизан.
Тик до сих пор ничего не говорил; он сидел и спокойно слушал спор. И только выслушав всех, он медленно и твердо сказал:
- Да, мы должны перейти к активным действиям. Но надо позаботиться и о том, чтобы защитить наших людей от вражеской расправы.
Ча уцепился за последнюю фразу:
- Вот об этом-то я и беспокоюсь. Если мы нападем на французов, они будут мстить нам, устроят облаву, жестоко расправятся с населением.
Чо хотел было возразить, но Тик перебил его:
- Я имею в виду тех крестьян, которые еще продолжают жить на той стороне.
Хоать с затаенной улыбкой посмотрел на Ча:
- Если ты поговоришь с женой, и она вернется в нашу деревню, многие последуют ее примеру. Тогда французам не с кем будет расправляться. Видишь, все зависит от тебя:
Ча смутился:
- При чем тут я?.. Я не запрещаю ей вернуться. Но мы, мужчины, во время облавы можем спрятаться в убежищах, и французам трудно найти нас. А куда прятаться женщинам с детьми? Дети в убежище начнут плакать, им не заткнешь рот.
Чо резко ответил:
- Надо брать пример с других. Расскажите своей жене о мужестве жены Тика, которая осталась в деревне с детьми.
Снова их беседу перебил учитель:
- Сегодня ночью необходимо во что бы то ни стало угнать буйволов! Наших односельчан, которые до сих пор живут в Тхай-Хоке, надо убедить вернуться домой еще до наступления ночи. Те, которые не успеют перейти в нашу деревню, будут бороться другими средствами. Ты согласен Тик?
Тик о чем-то сосредоточенно думал и не ответил учителю.
- Если французы заставят крестьян явиться на пост с паспортами, они должны будут говорить примерно в таком духе: "Мы переехали сюда и получили паспорта только потому, что французы обещали защищать нас. Но мы не знали, что французы отберут у нас буйволов". Как ты думаешь, Тик?
Тик попросил всех высказываться по очереди: он должен доложить обо всем административному комитету и получить конкретные указания.
Ча колебался. Все односельчане давно уже отремонтировали тайные убежища. Он же, рассчитывая на то, что жена и дети будут жить в общине Тхай-Хок, построил убежище только для себя одного на тот случай, если придется вернуться в Хонг-Фонг. Он так и не решился больше высказаться: боялся осуждения товарищей - они ведь скажут, что Ча мешает осуществить их план.
Административный комитет одобрил план, предложенный Чо и Тиком.
План был очень прост: нужно было сломать внешний забор, окружающий французский пост, и угнать буйволов.