Но по большей части я, если честно, выращивал помидоры. Пока книги, эти глубокие изобретения, о которых я, откровенно говоря, подзабыл, не начали доходить. Текстрописты, чёрный рынок, информационное вторсырье - я ненадолго стал товаром. Но некоторые преступники делали признания, в которых упоминали моё имя в контексте творческого влияния, и пресса начала работать с булавочно-острой неточностью, дотошно не обосновывая выводы. Меня поймало братство.
Пытки заставили мою глотку заткнуться для правды. Что казалось достаточно маленькой местью, чтобы от неё отказаться. Однако всё дело меня расстроило. Пришла пора снова исчезнуть, но мне надо было быть умнее. Потеряны годы. Надо больше книг, сети фактов, приколы с проводными данными - побочные трюки, из-за которых вокруг меня разгорелся шум, а я всё острее чувствовал, что жизнь - лишь упражнение в истощении.
Это было чарующе - что, к счастью, в те дни быстро прошло. Часть меня знала, что настала пора, и я вернулся к себе попрощаться. "Невероятный план" стал драгоценным супом, несущим всё, что я написал, в гот-хранилище, которое запускалось, как интерактивная сатира - лабиринт подстатей, в котором можно бродить годами. Дойди до конца - тебя отшвырнёт в середину. И повсюду ключи к тому, что я планировал - сцена смерти и эта моя ироничная башня, Вилланела. Книга была схематической панихидой, но каким-то образом приобрела репутацию философского камня правонарушений. Существовала только одна копия - в сейфе прямо в центре города. Перчатка, так сказать, для начинающих. Узнай моё имя. Заполучи её. У меня в банке свой монитор, и я видел эту твою пародийную кражку. Носить тезаурус в набег.
Онемевший Данте уставился на плиты балкона. И он обещал Малышу, что они получат ответы.
- Значит, я прошёл лёгкий тест и стал читателем.
- Не тормози. Очень мало кто знает об этом убежище - планы были публично доступны очень недолго, из-за невинной ошибки. Архитектор подумал, что я правительственный агент. Я быстро подменил их планами офисного здания. Внешний лифт поднимает только на четвёртый этаж - любой, кто попробует подняться выше, таковой возможности не получит. Счета приходят на фирмы, которые предположительно находятся здесь. Тут есть бесчисленные охранники - прелесть башни в том, что её зубчатые стены находятся внутри.
- Почему ты совсем не уехал из Светлопива?
- Потому что нет более инфернального развлечения, чем наблюдать, как твердеет цивилизация. При необходимой защите и дисциплине отсюда можно и смотреть, и делать выводы. Ты знаешь, что есть целые штаты, в которых оригинальное мышление более недоступно - церебральные пустыни, Чудляндия. Когда я был молодым, этот недостаток уже поглотил штаты Паники и Огайо. Терминал идёт по тому же пути - и ты не чувствуешь это в выжженных, рваных краях Нашего Прекрасного Штата? Заразная любезность стерилизует даже преисподнюю. Всё лишено вкуса. Локоть, ты похож на тех старых стилистов, которые делают всё это ещё трагичнее.
А вторая причина, если честно, в том, что я одержим обезьянами. Эти шимпанзе внизу абсолютно непобедимы, уж поверь мне. Когда я наконец покину это место, я дам им свободу и буду нежно смеяться сквозь слёзы.
- Ладно, а как ты подделал убийство? Нельзя отрицать, что ты известен собственной смертью.
- Так же, как и ты. Временное нарушение. И в тот же день нанял Паркера.
- Сложил время и пожертвовал своей второй половиной?
- Ну, тут в пистолете есть червяк, Локоть, - не путай знание и информацию. Ты знаешь, что после складки остаётся настоящий и путешественник во времени - один стабилен, второй нет. Это путешественник нестабилен, Локоть - ты. Именно ты должен был сгореть в огненном шторме копов. А теперь не напрягайся - присядь.
Данте, подскочив, принял вторую стадию вришика-сана - позу скорпиона в оборонительном удивлении. Но постепенно расслабился, сел на место, словно уколотый успокоительным, и принялся искать стакан с Граалем - он швырнул его в стену.
- Почему ты так говоришь?
- Когда ты смотрел в книгу - что ты видел?
- Как я выползаю из труповозки и начинаю носиться как идиот.
- И готов спорить - частью истории было то, что это другой Локоть, а не ты. Почему ты переживаешь его подвиги, а не собственные? Потому что ты более в мире недействителен.
- А ты?
- Хороший вопрос - но я не распадусь на поток молекул в ближайшие пару часов. Ты изучал грязные данные, Локоть, - шутки со временем слишком опасны, чтобы люди знали, насколько они просты. Учёный однажды создал устройство, способное отменять манипуляции со временем, но его убили - может быть, те, кто думал, что им придётся худо, если восстановится естественный порядок. Ещё он изобрёл машину, работающую на депрессии, - парень по имени профессор Гуппи.
- Что случилось с устройством? - потребовал ответа Данте. - С выпрямителем времени?
- Украли за пару недель до убийства - Билли Панацея, взломщик экстраординарный, несмотря на то, что на территории бегала дюжина сторожевых собак. Дурак-оппортунист. Он, конечно, теперь в Молоте, который никто вроде бы не может взломать. Слушай, Локоть, это костоломная стыдоба, но так и есть. Нас обоих заставили совершить преступление, не подлежащее классификации. Мы заплатили цену. Такова жизнь. Суматоха и план.
- Чёрт побери тебя и твою суматоху! - заорал Данте, подрываясь. - Не верю ни слову! Распадусь? Вспенюсь вихрем атомов? Это будет верхом презрения, как смерть в машинке на автодроме! Иди ты на хрен! - Он повернулся и вылетел прочь.
- Локоть, ублюдок! - крикнул Гамета, поражённый - и шокированный. - То, что ты чувствуешь, - это последний прилив единения с миром, последняя надежда на эффективность в нём! У тебя осталась пара часов! Ты трещишь по швам!
3. Расскажи мне
- Расскажи мне о своём первом преступлении.
- Я была слишком юной, чтобы всё запомнить. - Роза села и спихнула с кровати клубок резиновых трубок. Вернув на стойку метаболический обрез, чтобы с ним чего не вышло, она принялась стягивать шоквер. - Дэнни, выбираемся потихоньку из петли.
Данте Второй смотрел, как она управляется с прекрасной машиной своей костно-мышечной системы. Она пнула в сторону заделанную в резину киянку. Поймала его дыхание с любовью, вышедшей за грань человечного контекста.
- Ты пока подлечись, а я перекрашу коповозку и собью мигалку с крыши - не будем вызывать огонь на себя. - Она наклонилась и подарила ему поцелуй, подобный молчанию Майлза.
Оставшись один в вагоне, Данте Второй уставился в потолок. Он переживал лёгкий безграничный кризис, токсичная красота пылала, как неон, под кожей. Затянувшаяся артериальная любовь оставила ушибы на плоти и волокна в сердце. Два психоза двадцатипятилетней выдержки, и вот чем они занимались вместе - фармацевтический роман, такой глубокий, что для него нужны баллоны с воздухом.
Попкорнирование мозга развилось в шпаклёвку пулевых попаданий и брызги разлетевшегося в пыль стекла. Что-то снаружи.
Там шла перестрелка - он уселся, наручники дёрнули, и он упал назад. Минимум дюжина скорострельных Хеклеров. Он видел, как Роза подключает свой Зауэр и Дартволл и они плюются огнём. Она выдавала пули так, словно они входят в моду. Она пришла в неистовство. Данте Второй чуть не кончил от одних звуков. Потом кто-то раскрылил злобину, которая разлетелась на куски, как гвоздебомба, взорвала окно и посекла занавески в мельтешении искр. Что-то загорелось.
Он понятия не имел, где ключи. Наручники были пристёгнуты к перекладине в изголовье кровати. Он изогнулся и приподнял матрас - пыточные инструменты Розы вполне подойдут, чтобы открутить гайки. Там лежало подобие гаечного ключа, с которым сегодня близко познакомилась его голова - он неуклюже выцарапал его из простыней и приложил к зажиму. Снаружи раздались крики. Тон удивления в них мог означать лишь одно - братство. Среди мультифонической стрельбы взорвалось что-то вроде флюоресцентной бомбы, вмяв стену и раскачав вагон. Загорелся ковер, питательный бак ветвера клокотал, как паровой котёл.
Изголовье с лязгом упало. Он рывком поднял его и побрёл через дым, прыгнув в отверстие, которое лишь он считал окном. Огонь пополз по стойке метаболического обреза, и воздух взорвался усиливающими наркотиками. Данте Второй пошёл на свет.
"Подчинение причинам - вот что обрушивается на богов", - думал Паркер. Но была ли причиной любовь? Его сердце опухло, словно от рака.
Роза Контроль с пустой визиткой и кожаными волосами. Она стала нежным ветром, несущим перекати-поле по улицам и хлопающим дверями салунов в его сознании. Её эмалевая кожа, примитивный хардвер и пламенеющий талант приносить несчастья заставлял его задыхаться от жалости. Она была исключительно опасна.
Он рассеянно смотрел в окно Дрельяк-склада на месте его бывшего оружейного магазина. Какой убийца умер во мне, думал он. Он был подлинным изыском среди тех, чей бизнес заключался в приближении конца человеков. Должен ли он подняться по ступеням к её двери с детонатором в руке? Может, поэма про цветы и жуков? Он еле писал - какие там времена? Я зарежу, я режу, я зарезал. Бесполезно - она разобьёт ему кадык.
Но жизнь, прожитая в страхе, - это жизнь, прожитая в ясности. Если тебя переполняет смелость твоих убеждений в человекоубийстве, ты будешь действовать. Это преступление - хотеть связаться с человеком без посредничества разогнанной пули? - бесился он. Это Светлопив, и на глубинном уровне он знал ответ.
Но ведь он и так в розыске?
Данте выполз из пробитого лифта и через ободранный танк, появившись на Торговой, как стрелок в длинном плаще. Перед ним расстилалось остывшее место преступления, старые новости, паровички, затритоненные ударом ХАРПа. Разные прикольные танки и блуперы из дотов торчали по всей улице, целясь ровнёхонько в воздух.
Коп, сидящий на капоте танка, обгрызал длинный хот-дог и смотрел вперёд во времени, гадая, кто его пристрелит - смертельно-бледный парень в пластах или чёрный, как свернувшиеся страницы обгорелой книги.
Данте опустошил пистолет, залез внутрь и завёлся, развернул танк и направился в нижний округ с мёртвым коном на капоте.
За четыре мили до бункера Молота Бенни и Кори начали спорить. В результате побочного эффекта стробо-гипноза Молота чувства Бенни раскрылись на полную катушку.
- Ценность основывается на редкости, спросе и лёгкости замещения, - заявил он, не отрывая рук от руля. - Поэтому в зависимости от твоего отношения к человеку он может стоить всё или ничего.
- Ой, глупышка, - засмеялась Кори. - Это значит, что люди будут делать ужасные вещи.
Она обнаружила, что сидит на обочине, а машина уезжает в облаке пыли.
Обнажённая фигура Данте Второго брела по пустырю за чертой города, волоча за собой изголовье кровати. Он говорил о заметности. Пока он скреплён с этой фиговиной, каждому понятно, что он не только жив, но и имеет любовную связь. С тем же успехом он может нацепить на спину мишень.
Надо убраться как можно дальше от Светлопива и копов. Роза поступит так же, и она ненавидит липучих мужиков. Аляска - родина лосей и зона испытаний Управления Обороны.
Натянувшись от зазубренного горизонта до хаоса города, бежала железная дорога. Данте знал, что тут ездит бронепоезд, приписанный к арсеналу братства. Расписание было ему ужасно знакомо по прошлому головня-ковому преступлению с участием этого самого поезда. Он привязал к рельсам несколько поваров в надежде, что машинист разгонится и врежется в настоящее препятствие, установленное чуть дальше, и поезд соскочит с рельсов. Всё пошло не по плану, машинист перепутал смешные шапки и робы поваров с костюмами белых супрематистов и ударил по тормозам. Данте Второму пришлось убегать, спасая жизнь.
Он скинул изголовье на шпалы, лёг на землю и растянул цепочку наручников через рельс. И принялся ждать. Так или иначе, ограбление не удалось. Он надеялся только, что второй парень возьмёт пробу с книги - что угодно будет куда поучительнее, чем его так называемые подвиги. О, это поезд едет?
4. Тихо тут
- Тихо тут, потому что ребята телепаются в Зале. Куча снайперов передохла от волнения. Удивлён, что Тебя там не было, Роза, - дела?
Роза уставилась на жирного пиздюка, сидящего напротив. Чуть больше мяса на лице - и его голова шлёпнется на пол. Груда бургеров отбрасывала тень Олимпа на стол, пока Блинк систематично опустошал её обоймы в жестяное ведро. Вооружённый плитоголовый стоял за его спиной у запертой двери камеры.
Блинк выпотрошил Зауэр.
- Роза, испытываю подлый восторг перед тобой. Остаёшься сама собой или чем-то ещё, и мне это нравится. Но ты упокоила восемнадцать моих людей этим вот оружием - о чём ты думала? Мало того что это убийство, так ты ещё и, мать твою, соучастница. Брен Дарт-волл, 33 калибра. Зачем тебе понадобились эти бронебойные рыбки, Роза? - Блинк выковырял флешетты с плавниками из ручной пушки и выкинул в ведро. - Полагаю, ты видела, что делала, когда освобождала их? Значит, ты стала материальным свидетельством в невероятной сделке. К слову говоря, мы нашли у тебя дома много всякого, украденного по предельно низким ценам. И кучу крови. Ты же не парковала у себя беглеца, правда?
Он уставился на неё мешочками глаз. Она уставилась в ответ в сером, увядшем, крепко поношенном шоке от встречи с идиотом.
- Ладно - утолщители паутины. Тебе сколько лет, Роза, - двадцать пять, двадцать шесть? Пора уже решиться поднять пистолет и умереть в обществе. У тебя есть право на адвоката - думаю, ты слышала бубух, когда мы сюда ехали, одна из наших бибик сбила Гарпуна Спектра на Улице Радио, прямо сейчас ему показывают бинты. Он будет попозже, но я уверен - нам ни к чему сверхформальности по поводу законного положения.
Ответа не было.
- Слово мудрости, Роза, - этот принц среди людей, которого ты защищаешь, он хорош - стоит кучу жизней. Мои ребята - куча невинных людей в банке, кто знает, кто ещё. Твои друзья не придут тебе помогать: Джонс купил ферму, когда Паркер стритонил берлогу, Финдли Малыш погиб в Зале - да, в него стреляли всей толпой. В стиле, который почти опасен - пока Керни не заставил их кататься в проходе. Но колпак дела вот в чём, Роза. Я знаю, что Дэнни Локоть вёл модные дела на Торговой вчера вечером - его эдакой планирующей пустопатии не нужен мотив - хватает повода. И он не поскупился, надо отдать ему должное. Но Роза… - и он осмотрел груду пустого оружия на столе, создавая напряжение, - если ты не начнёшь выдавать факты о его текущем местоположении - обнаружишь себя на неправильном конце источника питания. Похоже, Локоть забрёл в дебри правонарушений, не видимых обычному стаду. Временная хрень. И книги, Роза, - книги. Я нашёл за депозитным люком то, что никогда не забуду, - руку, лежащую на каком-то томе, словно она клялась говорить правду, ужасную правду и ничего кроме. Отправил всю эту больную веселуху в Пентагон, они собаку съели на этих временных интригах. Наш Прекрасный Штат до сих пор сотрудничает с властями, девочка, и я заставлю тебя понять лучше, чем я сам, что они умеют портить жизнь лучше, чем кто-либо. Но тут слишком много летящего стекла - надо, чтобы ты рассказала, что делала во время инсталляционного выступления Локтя.
- Брила куртку.
- Ну, вот мы куда-то вырулили, - рыкнул Блинк, потом замер, нахмурившись. - Ты считаешь это рациональным поведением? В такой давке, как сегодня здесь? Ненавижу быть колюшкой в деталях…
За спиной Блинка распахнулась дверь, и охранник встал сбоку - Блинк повернулся на кресле и выпучил глаза.
- Зацените - вертящееся кресло.
Вошёл парень, выглядящий кулаком в шляпе.
- Посмотри, Терри, - кресло крутится.
- Здорово, Генри.
- Это Терри Герион, Роза.
- Рад встрече, мисс.
- Снимай шляпу, Терри. Терри наш оружейник и проводит допросы, если у него есть время. Тренировался в Беннинге, хоть и не поёт про это на каждом углу. Татуирован с той стороны кожи - ага, Телл? Оставайся сам собой, ага?
- Правильно, Генри, - сказал заскучавший оружейник. - Слушай, Генри, у нас там проблемы, ты нужен в арсенале.
- Вы, ребята, снова не можете найти цель? - Блинк кашлянул смехом. - Что на этой татуировке?
- Тиамат - изначальный дракон. Блинк взорвался весельем.
- Он набит этой хернёй. Ладно, Телл, я беру тебя на поруки. Извини нас, Роза, - мы с Теллом, может, поиграем с тобой в хорошего копа и плохого копа попозже. - Он встал и поднял ведро с патронами. - Но не гарантируем, что запомним, кто из нас какой.
Разразившись гоготом, он вышел вслед за Герионом, плитоголовый охранник тоже покинул комнату, захлопнув тяжёлую дверь.
- Пробовал? - спросил Блинк, махая бургером на Гериона, когда они вошли в арсенал. - Билдербургеры. Серого цвета - их делают в тайне - ты не в курсе, ты в курсе? Захватывают рынок.
- Здорово, Генри. Слушай, Подследственный не пришёл на работу - ребята проверили его смертоубе-жище, и не поверишь, что они там нашли. Книги - целая куча книг. Парень просто больной.
- Я давно это понял.
- Ребята терпеть не могли выполнять приказы Ду-шецепа.
- Объяви на ублюдка сигнал всем постам - стрелять на поражение. И дай мне содовую. И багеты. И забери это гадское ведро. Это всё, что ты хотел мне сказать?
- Нет, Генри, - ещё артиллерийский поезд. Приехал с дополнительным грузом. - Они подошли к контрольному пульту. - Посмотри сам.
Блинк глянул вниз на арсенал, где шипел бронепоезд. Жареный плуг у него на носу сросся с неким подобием жука на лобовом стекле. Это оказалось металлическое изголовье, на котором был оцепенело распят обнажённый, переломанный мужчина.
Бенни подошёл к бункеру Молота в бороде, которую сбрил у отбивавшегося бродяги, и с нацистским акцентом, который подслушал у техасцев. Он презентовал караульщиков документами, достаточно подробными, чтобы чтения хватило на всю жизнь. Ему показалось естественным, что этот документ вылетел из копсети по первому касанию клавиатуры. Он как раз попал на //гн. панацея. побег. молот.
Плитоголовый думал бы не медленнее, даже если бы разлагался. Не прошло и полгода, как он поднял взгляд.
- Похоже, усё нормально, миста Курц.
- Доктор Курц, пожалуйста.
Они были как осенние листья на лавочках в парке. Паркер прошёл мимо трёх горящих коповозок и сквозь пылающие трупы, окружающие вагон Розы. Рядом стояла угнанная ею бибика с разодранной боковиной. Вагон сам по себе был размешан в кашу множественными попаданиями. Хеклеры, Маги 10. Панические выстрелы.
Он вошёл в вагон. Порезанные кожаные занавески колыхались, как водоросли. Свет подчёркивал мелкие подробности повреждений. Усыпанный стеклом пол, залитая кровью кровать. Одна стена выжжена дочерна. Её душа наполняла воздух, как ацетон.
За расплавленным ротокреслом он нашёл бензопилу - и оружейный чемодан, который нежно открыл. Антиквариат. 38 калибр, особый. В конце двадцатого века южные антинаркотические деятели объявили, что наркотики делают чёрное население пуленепробиваемым, и копы повысили калибр оружия. В итоге сей пистолет вошёл в стандартный комплект. Он ласково хихикнул.
А это что? Узкий Инграм М20 со сдвоенным магазином - весёлый веник на 1000 выстрелов в минуту, до сих пор в набедренной кобуре. Паркер медленно погладил кобуру, разрушенный шар его мозга принялся за работу. Он приставил ствол пистолета к носу и вдохнул. Недавно стреляли. На Паркера навалилось экстатическое напряжение - и следом отвращение к себе. Она бы взбунтовалась, застав его здесь за такими делами.