Потом два зеваки глянули друг на друга, вспомнили всю тяжесть своих разногласий и возобновили военные действия, убегая в направлении Свалки Олимп.
В этот самый миг Бенни и Кори прорвались через КПП на границе и ревели по Терминальному Штату.
5. Тем временем
Тем временем СМИ засекли рудименты ограбления на Торговой. Старательно трясущиеся кадры новостей показывали копов, умирающих со смеху посреди руин. Гандбол Вейрич, репортёр убойного отдела в "Ежедневном Протесте", комментировал, что "после разразившегося шторма пуль банк выглядит как никогда дружелюбно. В верхнем округе витает дух праздника, ибо была поддержана одна из старейших традиций Светлопива". Мэр стремительно помахал руками и нижней челюстью, произнеся: "Ничто, кроме коренных преобразований, не может предотвратить подобные акты враждебности. Давайте забудем прошлое - это единственный способ по-настоящему удивиться". Из вооружённого самолёта, кружащего по миру, Леон Вордил, техноускоритель, заметил, что ограбление кажется весьма многообещающим - злоумышленник создал ценный хаос, который является уже не простым "артефактом" упаднической эстетики, но подлинным отражением природы города. Пэт Логан согласился: "Замешено так бесподобно, что будто бы и не было никогда. Я удивлюсь, если события не окажутся камуфляжем более интересного преступления".
Генри Блинк пробежал глазами по этим комментариям в "Горне Нарушителей Досрочного Освобождения", пока пожирал хот-доги у прилавка Шустрого Маньяка.
- Эй, Доуби! - заорал он. Доуби вышел из подсобки. - Доуби, принеси мне ещё хот-дог.
- Вам уже хватит, Шеф, - сказал Доуби, медленно качая головой.
- Что я должен сделать, чтобы меня тут обслужили, - признать ошибку? Самые глубины моей души подскажут, когда мне хватит, а сейчас неси ещё.
- Ладно, мистер Блинк, но отсюда и до конца вечности я не отвечаю за последствия.
- Я и не предлагаю тебе последствия, жарёныш, только пару баксов, выдавленных из камня экономики этого штата, вот. - Он шлёпнул деньгами по прилавку. - Ты берёшь деньги у копов, я угадал, жарёныш?
Блинк вернулся к Горну, а мысли Логана - к инсталляции на Торговой.
- Он остался под впечатлением от сцены, наряженный и подсвеченный, пока действие продолжается за кулисами. - Блинк хрюкнул - Горн карябало стадо играющих на банджо ни чём, которые не угадывали, под каким ведром голова. - Тискающие кроликов либералы, - громыхнул он, потом скатал газету и утрамбовал в глотку ждущей объедков собаки.
Файл классифицированных нарушений времени оказался более неотразимым. Похоже, Спектр, и может даже танцующая шимпанзе, которую он пристрелил, знали больше, чем выбалтывали. Братство педалировало внутренние сокрытия после непонятки с забастовкой преступников четыре года назад; единственными, кто явно не знал о забастовке, оказались копы, которые выходили убивать и грабить как обычно. Временные преступления оказались хуже, потому что в больших масштабах влияли на собственность. Вот цитата профессора Гуппи.
Многие теоретики - Господи, спаси их - верили, что объект, скакнувший назад во времени, должен перестать существовать, когда временная складка закончится и в итоге останется естественно завязанная во времени версия. Когда в лабораторных условиях время впервые было сложено пополам, обнаружили, что объект, отправившийся назад, и версия, естественным образом занимающая прошлое, сосуществуют и после завершения эксперимента. Путешественник во времени становится молекулярно волатильным, сачкует, оказывается не на своём месте и понимает это, демонстрируя прелестную паранойю и распад личности. Если его оставить, объект путешествия во времени разрушается за несколько дней, становясь всё опаснее из-за молекулярной волатильности. Хуже того, было обнаружено, что малейший физический контакт между двумя версиями объекта выливается в изысканно жестокое молекулярное событие. Стало ясно, что останься обе версии существовать, о безопасности можно забыть. Путешественника во времени необходимо испепелить при удобной и угодной возможности. Оставшийся, надо сказать, будет счастлив, как собака в коляске мотоцикла.
Там же говорилось, что трагедия в Цинциннати стала итогом гаражных экспериментов какого-то парня - время сложилось и появились две его версии. Одна потеряла сознание, а вторая попыталась сделать ему искусственное дыхание, тотчас уничтожив город. Именно перед такими событиями всегда трепетали жители Цинциннати.
Торговая потихоньку стала достойна внимания Блинка. И он начал любопытствовать, содержат ли угри кофеин? Может, только голова, единственная возможная причина, почему повара её отрезают.
- Эй, Доуби, как там дела с хот-догами? Если они не будут здесь через минуту, я оборву тебе уши и использую вместо присосок, чтобы взобраться прямо вот по этой стене.
Врубилась рация Блинка - они сели на хвост Паркеру.
Когда Доуби появился со свежей кучей, забегаловка была пуста. Он начал всхлипывать, как ребёнок.
Ограничитель и Малыш перебирали мусор в цифровом цеху Джонса. В переулке они прошли мимо ободранного остова джетфойла Розы - из крупных деталей на нём остался только хаб ротора, потому что его опечатало братство.
- Это небеса софта и хардвера, Троп, - сказал Ограничитель, вышибая ось замка сейфовой двери пневматической кувалдой. Суперкомпьютер Загрузки был соединён с бессетьем односторонним шлюзовым кабелем и по непонятной причине оказался экранирован от излучений. Внутри же обнаружился старомодный монитор и клавиатура.
Эта загрузка первого поколения сняла в драге пробу с планов Высотки на Торговой и сравнила с версией городских планов, сохранённой в её памяти.
- Отличаются, - объявила она. - А во мне ничего не правили со дня создания семь лет назад. Оригинальные планы явно относятся к многоуровневой крепости-невидимке. Официальные планы города были взломаны и исправлены.
- Вот в чём дело, - прошептал Малыш. - Загрузка думал, что нашёл настоящие планы, а оказалось, кто-то там ковырялся. И вот почему мы стритонили ограбление. - Малыш начал лениво просеивать груду хохмо-хардвера. Поднял пару клоунских масок и под бронежилетом в горошек нашёл винтовку скуби. Перед заколоченным лифтом стоял медицинский шкафчик.
Ограничитель спросил загрузку о резетном вирусе.
- Нет информации. Но я сомневаюсь, что хозяин посеял бы вирус, который убьёт его собственные загруженные конструкты.
- Но на тебя драга не влияет, так? Медицинский шкафчик оказался забит обоймами с наркотиками. Малыш отобрал коктейльный картридж и начал потрошить другие, наполняя коктейльную обойму прахом грааля и ускорителями сознания.
- На меня ничего не влияет - впрочем, я тоже не влияю ни на что.
- И в чём прикол?
- Запустить систему - самый быстрый, короткий и единственный верный метод распознать в ней появляющиеся структуры.
При выстреле Ограничитель помял клавиатуру и, обернувшись, увидел Малыша с дозатором, нацеленным ему в сердце. На метаболики его программа отвращения не распространялась, так что он сел и ждал, пока коктейльный патч рассосётся и интеллект разгонится, и зрачки его были размером с чугунные чушки.
Ограничитель не мог поверить, что братство оставило в здании столько внутривенного добра, и молчаливо возблагодарил резинового бога собственного изобретения.
- Привыкание и отказ не найдут благодарности, - сказал он, роясь в обоймах с патчами, - во вселенских челюстях опыта. - Он нашел ещё работы под полом около гиросфер. - Рамон, - выдохнул он, обращаясь к причке под своими очками, - мы попали в бабломаму. - Один глаз рыдал, второй пел.
Малыш уселся за клаву и начал электродопрос:
- Чего я стою?
- Стоимость зависит от редкости, спроса и лёгкости замещения.
- А зависит от того, кого спрашиваешь?
- Именно. Друг говорит одно, копы, армия и бизнес - другое.
- И в чём прикол?
- Запустить систему - самый быстрый, короткий и единственный верный метод распознать в ней появляющиеся структуры.
Малыш выгрузился и закрыл ящик с машиной.
- Скорость бога, Малыш, - позвал Ограничитель. - Только осторожнее. - Когда Малыш ушёл, Ограничитель наполнил шприц размером с кларнет.
Работающая на фанатизме тачка Паркера стояла невдалеке от въезда в тоннель, где он её бросил. Бессчётные гологоловые и стремительные пацаны пытались её угнать, но проезжали едва ли пару корявых ярдов прежде, чем заглох мотор.
Вскоре очередную попытку сделала пара копов, но никто не мог подобрать правильный баланс. Блинк втиснулся в машину и ровно поскользил прочь, исчезая в дымке утренних костров.
Данте Второй не мог сосредоточиться на погоне, сколько бы ни говорил себе, что это важно. Дневные события ударили по нему сильнее, чем любая пуля. Солнечный свет мерцал на значке Субару, ржавчина грызла банку из-под масла, дети пинали дымящийся пепел мёртвых, Олимп бросал тень на полчища разбойников, подсевших на "мейс". Это был явно самый зловещий из миров, и он как никогда чувствовал себя его частью. Проволочная изгородь Свалки вырастала на глазах, и Данте Второй вспомнил детскую песенку из чикагских ранних лет.
Заглянул апрель в загон,
До чего суров закон,
Не подмазал - не поехал,
Заглянул апрель в загон.
Он согнулся от смеха, и в этот момент у него над головой стекло с радостным звуком вылетело наружу и со второго этажа потёк огонь облегчённого пулемёта. Костелло - он всегда узнаёт мексиканскую калибровку.
Данте Второй вошёл в здание и, пролетев по лестнице, нырнул в тусовку снайперов. Куда ни глянь, везде буйствовали картины экспромтных пыток и фристайл-удушений. Самый спокойный из разговоров перемежался щебечущими пролётами кинжалов. Старые и близкие друзья совершенствовали прекрасный час, выпихивая друг друга в середину следующей недели. Дикую путаницу союзов можно было расшифровать только под теми частотой и углом, под которыми наносятся раны. Вся толпа брела от Трёх Музеев через Дезертиров к Задержанной Реакции и проливала старые слёзы. В одном конце зала стоял громадный торт, где скрывался обнажённый и отъехавший от наркотиков сенатор.
На диване сидел Костелло, обсуждал перемежательность телефонистов и потягивал выпивку из Реакции под названием "Поддельное напряжение реальности". Он позвал Данте Второго на помощь. Ему дали шесть месяцев на распятие девушки из Долины, и каждый хвастался, что если бы ему предоставили столько времени, он бы распял пять десятков. Сейчас он клеветал на свои наблюдения, обсуждая аннигилятивную опасность попытки очистить то, что состоит исключительно из примесей.
- Мне этот город принёс только пропитанную кровью на спине рубашку, - сказал он с отвращением. - И вот она, долгая конфа существования - полиция и воры, а? Если им не хватает духу, им пора бы выбираться из тряского мясного колеса, Дэнни. Прочь из гадской петли. Город - плохой парень. Угощайся маекпраторами, друг мой.
На кофейном столике стояла большая чашка таблеток успокоительного, чтобы придавливать собственное мышление и уменьшить яркость публики. Практическая угроза переоценки чужой психической недвижимости хорошо известна жителям Светлопива - однажды парень, угнавший самолёт, ткнул пистолетом в морду пилоту и вместо требования лететь на Кубу хрюкнул: "Культурное пространство, освобождённое логикой и моралью, сразу наполнилось автоматизированными и бессмысленными симулякрами, которые, тем не менее, оказались ровно тех же размеров". Похититель начал монтировать записку о выкупе, вырезая буквы из газет, и закончил год и сорок тысяч слов спустя фразой "и не признают шутки, даже когда сталкиваются с проявлением апатии, равной их собственной". Мальчик, которого он украл, давным-давно сбежал. Ещё один искро-головый вошёл в банк сразу после любовного облома и породил горький монолог о том, что "бабы шлют сигналы, а мужики говорят по-английски", тем временем исполняя самое слащавое ограбление в истории Светлопива. Позднее он состряпал и подписал признание, опубликованное под названием "Взгляд морского конька", где отвечал на теорию тендерной манипуляции с эдаким гермафродитным самооплодотворением и равнодушием.
Некоторые обитатели города смешивали успокоительные с хитрованами и смотрели, как всё вокруг приобретает и теряет смысл, нуждается в этом и ни в грош не ставит. Сами стены пульсировали в быстром чередовании, которое сделало смесь маскираторов и ускорителей модным заменителем рейверных стробоскопов. Те, кто мог позволить себе и стробоскопы, и таблетки, практиковал искусство скрещивания двух элементов, синхронизируя и рассинхронизируя частоту стробирования, провоцируя серии глубинных нагромождений пустых аллей - смотря на что ты настроен.
Данте Второму стало интересно, не заглотил ли он пару маскираторов перед ограблением на Торговой. Он согласился с собой, что если бы вошёл в банк и обнаружил, что он второй Данте на сцене, он бы позволил туристу во времени провентилировать себя. Необходимая жертва. Но он не взбунтовался - он попытался, но не почувствовал ни грамма вины за то, что пережил пулю. В любом случае, к отупению он относился неодобрительно, даже с отвращением.
- Мы слишком хорошо работаем и откладываем, - сказал Костелло Данте Второму, уставившись ему кулаком в глаз, - оцифровку оружия, словно не можем доверять собственным чувствам. Вот, взгляни. - Он поднял дальнобойную винтовку АМА. - Тридцать четыре фунта отпуска, друг мой. Если стреляешь ты или я, тут есть смысл. Под управлением компьютера это просто фильм. Если так продолжать, мы окончим на вонючей свалке. Я, Костелло Игнор Анайя, отдаю её тебе.
Тусовка началась разбредаться, чтобы поучаствовать в слёте, который как раз должен был начаться. Данте Второй сказал: "Спасибо, но спасибо, нет", - и подумал о Розе. Он любил её всю, от чёрного льда сапог до розовой глазури мозга. Если бы её разорвало на кусочки, он любил бы кусочки. Он вышел вон.
6. Ограничитель
Ограничитель тупо вызвался обеспечить развлечение на тусовке снайперов - он был печально известен своими выступлениями в Задержанной Реакции.
- Я слежу, - объявлял он, - крошечными глазками за тем, что начинается на К. - Тут он выпускал крапивника Района, который выдергивал бумажник у смутного зеваки и под аплодисменты тащил Ограничителю. - Кража, - объяснял Ограничитель, кидая назад опустевший бумажник. И обнаруживал, что зрители, не обращая на него внимания, выкрикивают варианты "куст", "копыто", "капуста" и будут поистине ошарашены его закономерной яростью.
На сегодня он запланировал кое-что другое. Когда он был ребёнком, мать его всегда пыталась отучить его ковырять в носу, произнося фразу "Когда ты ковыряешься в носу, тебя видит Бог". Это обязательство вдохновило его создать граффити из козюль, гласящее "ТЫ ОХУЕННО ОБЛАЖАЛСЯ". Но в зрелые годы ему пришло в голову, что Бог может не уметь читать. Решение должно быть проще.
Так что он встал на сцене перед собранием уставившихся наёмников и залез пальцем в нос, а на заднем фоне шла нарезка кадров голода, смертей и болезней. Отъехавший от дозавера Джонса, он начал смеяться и изображать странный, дёргающийся танец. Он забыл цель обряда и что Эм-Си представил его выступление как "Мистер Ограничитель и его Потрясающий Глаз", украсив вишенкой негодование аудитории. Огонь стрелкового оружия начал трещать из разных точек аудитории - невозможно сказать, откуда точно. Ограничитель стиснул руку, потом ногу, а потом потащился со сцены на фоне продолжающейся нарезки.
В другом месте Зала Собраний на Площади Маккена Состязания Волшебной Пули вновь стали причиной раздоров из-за "нечестного использования технологии" вроде радиоуправляемых умных снарядов, когда участники пытались воспроизвести выстрел Освальда. Популярная секция Теда Джелликоу, "Разбуди в себе хама", соревновалась с бурным семинаром Ионы Дервиша "Стрельба в упор ради денег и веселья". Главный кинозал принимал шоу ограблений: в гневе на поганое качество съёмок камер наблюдения преступники начали снимать свои подвиги самым дорогим оборудованием. Стреляторы спорили об источнике цитаты на обложке программы: "Снайпер подобен гению: мало быть лучшим надо быть лучшим в чём-то". Сумки делегатов на выходе из здания проверяли на бомбы.
Были представлены и меньшие звёзды - Хэмми Подорожник, Дино Зломалин, Ранний Си Няк, Тед Упыряла, Эддисон Фенвей, Лео Струкция, Мена Отбелка, Хилари Ракушка, Зоб Герцог, Салли Револьвер, Пузо Критик, Рекс Камп, Близняшки Кайер, Сэм "Сэм" Бликер как представитель бессмысленного насилия от группировки и кокаинист Хезелтин Финн, нарисованный на плакатах "Разыскивается" в виде пятна с глазами. Вид Финна вылился в повторяющийся арест Марципана Чада, известного способностью спонтанно генерировать на лице пузырь цифровой анонимности. Чад тоже пришёл, чтобы бросить Финну вызов, и между двумя неразличимыми фигурами разгорелся бой. Их полез разнимать Жевательная Попытка, парень с таким представлением о второй коже, что он удалил свою кожу и затянул кости и мышцы в кожаную одежду, а сверху опять восстановил родную кожу. Незакреплённая и обескровленная, человеческая кожа скоро износилась, и он превратился в скрипучего человека в чёрной коже.
Но крупной звездой был Керни, искореняющий клоун экстраординарный - и был он в кладовке для мётел, с кляпом во рту и связанный лентой аварийного заграждения.
Данте Второй подошёл к своему дому. Его машина, Дымный Столб, до сих пор скрывалась под мусором в переулке. Войдя в квартиру, он нашёл всё как оставил. Забрал эсхатологическую винтовку из полости в стене и разрядил её, составляя в голове список.
1. Выехать из города на восток и объехать по окружной.
2. Нагрянуть в аэропорт с севера.
3. Угнать джетфойл.
4. Найти Розу и Данте на Аляске по цепочке слухов, относящихся к сексуальным эскападам на грани невозможного.
5. Доказать превосходство над Данте в крышесносно коварных партиях в шахматы длиною в месяцы, где абсолютно равные Данте будут тютелька в тютельку угадывать ходы друг друга.
6. На пятом месяце похитить Данте и подвергнуть курсу нейролингвистического самоусовершенствования, которое на самом деле изменит его субмодальности и через то саму его личность. Оказавшись за одной доской с некачественно модифицированным Данте, надеть боксёрскую перчатку и вышибить из него дух.
7. Запереть Данте в неуничтожимом плавучем питомнике, снабжённом мировой библиотекой, и богатствами сверх вообразимого, где каждая его жажда может быть удовлетворена. Отправить идеальную среду дрейфовать в Беринговом проливе, замаскировав её под айсберг.
8. Передобиться любви Розы в джакузи размером в квадратную милю, наполненную бесценной ДНК динозавра, и транслировать картинки через спутниковое зеркало на купол Белого дома.
9. Выпустить макровирус, который изменит имя каждого на Микки Доленц, и тем разрушить налоговую систему. Объявить западное полушарие Свободными Землями Доленца и установить новую многокомпонентную демократию, в которой обаяние и нервное напряжение пойдут рука об руку по полям и лугам, ослепляя всех и каждого красотой жизни.