И Джейн на пару минут удирала в ванную,
А после была моя очередь, а потом
Мы снова ложились в постель
И, тихонько дыша, гадали,
Какие несчастья грядущий день принесет – загнанные
в ловушку,
Отчаявшиеся, отупевшие, замученные, с ощущеньем,
Что исчерпали уже свой лимит везенья,
Что удача, конечно, от нас наконец отвернулась.
В общем, довольно печально – каждое утро
Просыпаться припертым к стенке, но мы ухитрялись как-то
Справляться с этим.
Обычно спустя десять-пятнадцать минут
Джейн говорила: "О, черт!"
А я отвечал: "Точно…"
А потом, ни гроша, ни надежд не имея, мы измышляли,
Как выкрутиться – и, кстати, у нас получалось.
Неисповедимы пути любви!
A Hell of a Duet
Собаки
Собаки быстро бегут по тротуару -
В солнце бегут и в дождь,
В полночь и в полдень.
Собаки быстро бегут по тротуару,
Они что-то знают,
Но что -
Никогда не расскажут.
Нет,
Они не расскажут, Никогда,
Ни за что не расскажут – Собаки,
Бегущие быстро по тротуару.
Все – прямо здесь, на виду,
В солнце, и в дождь, и в полночь.
Собаки быстро бегут по тротуару,
Смотри же на них, смотри же на них, смотри.
Глазами и сердцем смотри
На собак, бегущих быстро по тротуару
И знающих то, чего нам не постичь никогда.
The Dogs
ЧАСТЬ 3
На мягких лапах подходит Смерть
И в пасти сжимает розы.
Холодное лето
Дела идут не так чтоб ужасно,
Но все же довольно паршиво:
То в больницу – то из больницы,
То к врачу – то домой,
Подвешен на тонкой нити:
"У вас наступила ремиссия.
Нет, подождите – вот две новых
Раковых клетки, и содержание
Тромбоцитов понизилось снова.
Вы что же – пили?
Наверное, завтра придется
Снова
Сделать анализ костного мозга".
Врач очень занят.
Отделение онкологии
Забито битком.
Медсестры очень милы,
Шутят со мною.
Полагаю, это забавно -
Шутить,
Спускаясь в долину смерти.
Жена моя – рядом.
Жену мне жаль,
Мне отчаянно жаль
Всех жен.
Мы спускаемся
На парковку.
Иногда машину ведет она,
Иногда – я.
В данный момент – я…
Холодное было лето!
Жена говорит:
"Может,
Когда приедем домой,
Тебе немножко поплавать?"
Сегодня теплей,
Чем обычно.
"Конечно", – я отвечаю
И выкатываю со стоянки.
Она – отважная женщина,
Ведет себя так, словно
Все – как обычно.
Для меня наступило
Время расплаты
За былые беспутные годы.
Их было так много!
Счет пришел вовремя,
И кредитор принимает
Лишь одну,
Окончательную выплату.
Значит,
Можно вполне и поплавать.
Cold Summer
Расплата за преступление
В больнице палата стоит
Пятьсот пятьдесят долларов в сутки,
И это – только палата!
Самое странное,
Что при всем при том
В некоторых палатах
Содержатся заключенные.
Я видел – лежат,
Прикованные к кроватям,
Обычно – за щиколотку.
Пятьсот пятьдесят в сутки да плюс питанье -
Это ли не шикарная жизнь?
Первоклассная медицина
И два охранника
На посту.
И тут, значит, я со своим раком,
Брожу в халате
По коридорам и размышляю:
Если я выживу,
Мне придется годами
Выплачивать по больничным счетам,
А заключенным,
Черт побери,
Не надо платить ни цента!
Не то чтобы я совсем
Не сочувствовал этим ребятам,
Но стоит задуматься: если
Что-нибудь вроде
Пули в ягодице
Приносит столько внимания,
Медицинского и иного,
А потом из больницы
Даже счетов не придет -
Может, в свое время
Я род занятий
Выбрал неверно?
Crime Does Pay
Теряю вес
В половине шестого утра
Меня разбудил неприятный звук:
Что-то тяжелое и большое
По линолеуму катили.
Открылась дверь.
В палату, еще темную,
Ввалилось странное нечто.
Оно походило на крест огромный,
Но оказалось всего лишь весами.
"Вас надо взвесить", – мягко, но непреклонно
Сказала сестра,
Полная, чернокожая.
"Прямо сейчас?" – вопрошаю.
"Да, дорогуша. Давайте,
Встаньте-ка на весы…"
Я поднялся с постели.
До весов дотащился. Встал.
С равновесием были проблемы -
Я был болен и слаб.
Она, пытаясь определить мой вес,
Задвигала гирьками -
То туда, то сюда.
"Посмотрим… Посмотрим… Ну…"
Я собирался уже свалиться с весов,
Когда сестра наконец сказала:
"Сто восемьдесят пять фунтов".
На следующее утро
Это уже был медбрат -
Веселый, чуть пухлощекий парень.
Вкатил он весы. Я залез.
Он тоже не без труда
Задвигал гирьками взад и вперед,
Вес мой
Определить пытаясь.
"Я еле стою", – говорю.
"Еще минутку", – сказал он.
Я собирался уже свалиться, когда он сказал:
"Сто восемьдесят четыре".
Снова забравшись в постель,
Я стал ждать анализа крови -
Каждый день, ровно в шесть утра…
Что-то необходимо делать,
Подумал я.
Однажды я с этих весов
Свалюсь
И раскрою себе череп.
В общем, днем я отправился поговорить
Со старшей медсестрой.
Она внимательно слушала.
"Ну, хорошо, – сказала она наконец. -
Мы не станем
Вас взвешивать ежедневно.
Только три раза в неделю -
Понедельник,
Среда и суббота.
Я выразил ей благодарность.
"Я запишу все что надо в вашей карте", -
Сказала она.
Уж не знаю, что она там записала
В моей карте,
Только не взвешивали меня
Больше ни разу -
Ни в понедельник, ни в среду
И ни в субботу -
Вообще ни разу, а я
Пролежал в больнице
Еще
Целых два месяца.
По правде, я даже ни разу не слышал
Мерзкого звука весов,
Катящихся по коридору.
Наверно, они вообще перестали
Взвешивать пациентов -
Ну, может быть, иногда
Взвешивали друг друга…
Господи Боже, в конце концов
С этой проклятой штукой
Было так трудно работать!
Throwing My Weight Around
…и покатили койку
Стоя ко мне спиной, медсестра сказала:
"Необходимо удалить
Воздушные пузыри".
Я стал кашлять и кашлять,
Дрожать и дрожать,
Дергаться и метаться.
Дышать я не мог, лицо горело,
Но хуже всего было спине -
Черная, невыносимая боль
В самом низу позвоночника.
Следующее, что помню -
Громко завыли гудки
И они покатили койку -
Пять или шесть медсестер.
На мне была кислородная маска,
Трубочки в ноздри вонзались,
И я опять мог дышать…
Меня вкатили в большую палату напротив
Комнаты отдыха медсестер,
Все было как в кино. Меня прицепили к машине,
По экрану которой плясали тонкие
Голубые линии.
"Вам нужен еще кислород?" -
Спросила одна из сестер.
"Попробуем обойтись".
Все пошло хорошо.
"Во сколько мне обойдется
Эта палата?" – спросил я.
"Не беспокойтесь,
Лишнего мы не возьмем".
Чуть позже они явились
С переносным аппаратом
И сделали мне рентген.
"И как же долго мне находиться
В этой палате?"
"До утра, если кто-нибудь в ней
Не будет нуждаться еще сильнее".
Потом примчалась жена.
"Господи, я захожу в твою палату,
А там – пусто! Ни койки нет, ничего!
Почему ты здесь?"
"Еще не определили".
"Но ведь должна быть причина!"
"Это уж точно".
В общем, я не был мертв. Рядом сидела жена,
Смотрела, как по экрану пляшут
Тонкие линии,
А я смотрел, как медсестры
На звонки отвечают
И читают в блокнотах записи.
По правде, мне было
Скорее приятно и почти любопытно,
Хотя в палате не было телевизора
И я не сумел посмотреть
Турнир сумо
По восемнадцатому каналу.
Назавтра мне доктора
Сообщили, что не имеют понятья,
Чем вызвано было случившееся.
Медсестры взялись за мою койку
И покатили ее назад -
В старую палату
С маленьким окошком,
Верным моим унитазом
И маленьким изображеньем Христа,
Что они прибили к стене
На третий
Мой день в больнице.
They Rolled the Bed out of There
Ползком
Улицы расплываются перед глазами.
Я теперь улыбаюсь редко. Цепляюсь
За дрожащие белые стены.
Я уже вижу финиш,
А стойла полны
Молодыми, горячими
Скакунами.
Толпа кричит – быстрее, быстрее!
А я
Кутаюсь в старый
Зеленый халат -
Прожженный насквозь облученьем мужик,
Болтающийся
В петле мечты.
Желаете что-нибудь миру сказать,
Сэр?
Нет, не желаю.
Хотели б начать все сначала?
Нет, не хотел бы.
Научились чему-нибудь
На этом горьком опыте? Не научился.
Совет молодым поэтам?
Учитесь "нет" говорить.
Я и впрямь совсем ничего не знаю.
Больница кружится, словно волчок,
Швыряя сестер
По всему зданию.
Дважды меня уже пронесло.
Настал раз третий.
Медленная смерть -
Это чистая смерть,
Ты вкушаешь ее день за днем,
По глоточку.
Странно, что люди другие
По-прежнему живы-здоровы -
Яростно и (или) тупо
Исполняют свой долг,
Толпятся
На улицах и в домах…
Счастливые
Несчастливцы!
Я на койке лежу пластом.
Жаль жену -
Ей приходится с этим жить.
Она сильна И добра.
Она повторяет:
"С тобой все будет в порядке!"
И эти слова повторяют
Кит синий, и сонные молодые врачи-практиканты
Из отделений сердечно-сосудистой
И пластической хирургии,
И даже незатейливо темная
Полночь…
Я с ними встречусь еще -
В лесу
Гигантской гориллы.
Crawl
Вообще ничего
Когда я был молод, беспокоился непрестанно,
Чем заплатить за квартиру. Теперь же кто-то намерен
Выселить меня отсюда – навечно.
И этот домовладелец не станет
Слушать моих оправданий -
Дескать, на той неделе я заплачу.
Мне прислали уже извещенье, меня
Ожидает последнее выселенье.
Но, как и раньше, я продолжаю -
Совершаю прогулки,
Читаю газеты, гляжу на стены -
И думаю, думаю об одном:
Как же дошло до такого?
В глаза мне смотрит бесчувствие,
Не помогают ни книги,
Ни даже стихи.
Не помогает ничто и никто.
Есть только я. Одиноко сижу.
Жду. Дышу. Размышляю.
Здесь даже не с чего быть храбрым.
Здесь нет вообще ничего.
Nothing Here
Моя последняя зима
Я понимаю – эту последняя бурю
Мир воспримет как сущий пустяк -
Есть столько более важных вещей, о которых
Стоит думать и волноваться!
Я понимаю – эту последнюю бурю
Мир воспримет как сущий пустяк -
Впрочем, именно так ее воспринять и надо.
Бури иные были куда сильней и драматичней!
Я вижу – последняя буря все ближе
И тихо, сдержанно жду.
Я понимаю – эту последнюю бурю
Мир воспримет как сущий пустяк.
Мы с миром чаще всего
Расходились во мнениях -
Но в этом пришли к согласью.
Так пусть же скорее приходит последняя буря -
Я слишком долго ждал.
My Last Winter
Первые стихи оттуда
Шестьдесят четыре ночи и дня
Там… химиотерапия,
Антибиотики,
Кровь, бегущая по катетеру.
Лейкемия.
Что – у меня?!
В семьдесят два года я смел
Глупо надеяться на тихую смерть во сне,
Но боги
Решили по-своему.
Я сижу рядом с этой машинкой -
Разбитый, полуживой,
Еще ожидающий Музу,
Но вернулся я только на миг,
И кажется – все вокруг изменилось.
Я не родился заново -
Просто пытаюсь урвать
Еще несколько дней и ночей -
Ночей,
Похожих
На эту…
First Poem Back
Итог
Все больше истраченных дней,
Дней, истекающих кровью,
Дней, исчезающих в воздухе.
Все больше разменянных дней,
Дней, выброшенных впустую,
Истерзанных,
Искалеченных.
Плохо то,
Что из этих дней состоит
Жизнь.
Моя жизнь.
Сижу здесь,
Семидесятитрехлетний
Понимающий,
Как жестоко был
Одурачен.
Ковыряю в зубах
Зубочисткой.
Зубочистка
Ломается.
Лучше бы смерть пришла незаметно -
Как грузовой состав,
Который не слышишь,
Если
Стоишь спиной.
A Summation
Ходячие извещения
Уважаемый сэр или мадам,
Мы вынуждены сообщить,
Что не нуждаемся больше в ваших услугах,
И вам придется уйти -
Невзирая на годы прекрасной службы
И выказываемую вами столь часто
Отвагу,
Невзирая на факт, что многим вашим мечтам сокровенным
Еще предстоит сбыться.
Впрочем, вы были лучше других -
На рекламные паузы не сердились,
Аккуратно водили машину,
Исправно служили работодателям и стране,
Никогда не теряли сочувствия
К нелюбившему вас спутнику жизни
И равнодушным к вам детям,
Никогда не испытывали сомнений
И не пускали ветры публично,
Не давали выхода тайным обидам,
Были отменно нормальным, понимающим человеком,
Почти не делавшим глупостей,
Помнили все дни рождения,
Праздники и юбилеи,
Выпивали, не перебирая, Редко ругались,
Жили по правилам, созданным не вами,
Без усилий сохраняли здоровье,
Были вежливы от природы,
Ухитрились в детстве прочесть всю классику,
Никогда не считались эгоистом и подлецом,
В основном были очень милы…
И все равно – отныне
Вы мертвы, вы мертвы,
И вам придется уйти -
Потому что
Мы
Не нуждаемся
Больше
В ваших
Услугах.
Walking Papers
Один в этой комнате
Я сижу один в этой комнате, а мир
Как вода течет надо мною.
Сижу. Жду. Размышляю.
Во рту – омерзительный привкус.
Сижу в этой комнате. Жду.
Я больше не вижу стен.
Все вокруг изменилось, стало иным.
Я не в силах шутить над этим,
Не в силах это понять, а мир
Как вода течет надо мною.
Мне наплевать, если вы мне не верит,
Мне и это больше не интересно.
Я один в этом месте, где раньше никогда не бывал,
Один в этом странном месте,
Где нет других человеческих лиц,
Где нет никого.
Так происходит со мной
В пространстве внутри пространства,
В этой комнате, где я жду.
Alone in this Room
Прощай навсегда
Нож режет вдоль и поперек. Поворачивается.
Выскальзывает из раны. Вонзается снова.
Это – проверка,
Так что плюнь и забудь, ублюдок, который когда-то
Любил совать свою доблесть
В глаза несчастному этому миру,
В глаза
Горько несчастному этому миру,
В котором только дурак может хотеть
Остаться подольше.
Твой не слишком большой запас удачи
Давно исчерпан,
Так что плюнь и забудь, ублюдок.
Последнее из прощаний -
Приятнейшее из всех!
Farewell, Farewell
Недавно пришедшие письма
Мне приходят письма, все больше и больше писем
С вопросом, вправду ли я уже умер -
Ведь говорят, что умер.
Должно быть, всему виною почтенный мой возраст
И то, сколько пил я
И пью по нынешний день.
Я должен бы умереть.
Я умру.
И я никогда не цеплялся особо за жизнь -
Жизнь была и осталась
Тяжкой работой, рабским трудом.
Недавно я долго думал о смерти,
И в голове возник
Один неприятный вопрос -
А вдруг и смерть окажется тяжкой работой?
Что, если смерть – просто другая ловушка?
Очень возможно…
Ну, а пока, подобно всем прочим людям,
Я занимаюсь делами обычными и – жду.
Я мог бы использовать эти стихи как ответ на письма
И копии разослать всем, кто пишет мне, потому
Что слышал, будто я умер.
Я распишусь на каждой
Для подлинности авторства – пускай
Получатели продают их коллекционерам,
А те, в свою очередь, перепродают друг другу -
За совсем уж безумные деньги.
Кстати сказать, я больше не получаю
Писем от молодых красоток,
Что клали в конверты свои фотографии в голом виде
И писали, как мечтают ко мне переехать, вести хозяйство
И марки почтовые язычками лизать.
Должно быть, надеялись, что у меня
Все равно уже не встает…
По-любому,
Я продолжаю писать ответы на письма о смерти,
Выпиваю, курю сигары ямайские
И тороплюсь занять
Достойное место в
Классической Американской Литературе,
Покуда
Не склеил ласты,
Не дал дуба,
Концы не отдал,
Не ушел на шесть футов под землю,
Коньки не отбросил,
Не отбыл в последний путь,
Не окочурился,
Вечный покой не обрел,
Не помахал вам на прощанье рукой,
В которой зажат последний
Еще не пробитый билетик…
About the Mail Lately