Серж немедленно начал лекарственную забастовку, которая трансформировалась в глупейшую комедию положений вроде "Героев Хогана" и привлекла всеобщее внимание населения дневной комнаты отделения. Он начал обращаться к работникам больницы по именам Шульц и Клинк, к коллегам-пациентам - Ле Бо и Ныокирк. На все вопросы он отвечал, вскакивая по стойке "смирно": "Я ничего не знаю!"
Поведение Сержа бесило персонал, хотя некоторые закусывали губу, чтобы не рассмеяться. Серж организовал своих коллег в актерскую труппу, разыгрывающую эпизоды, которые немедленно разваливались из-за импровизированных ситуаций. Актеры начинали разбредаться, разговаривая сами с собой, а Серж, как овчарка, бегал вокруг и сбивал стадо назад к сцене. "Давайте, парни!" Пациенты вновь разбредались, управляя воображаемыми автомобилями, махая крыльями, отбиваясь от кого-то, а персонал на другом конце помещения лопался от смеха.
Серж не сдавался. Он не смог отказать себе в удовольствии разыграть в приюте для душевнобольных преступников комедию о немецком концлагере - с характерным черным юмором и полным отсутствием вкуса. Это также стало отличным прикрытием для подземного хода, который должен был стать частью шоу. На прогулочном дворе из картонных коробок Серж построил "бараки" и каждый день начинал рыть тоннель, который достигал в длину фута три. К вечеру подземный ход обрушивался, потому что Серж настойчиво заставлял страдающих клаустрофобией пациентов лезть в тоннель, чтобы те "взглянули в глаза своим страхам".
Тоннель даже близко не представлял собой никакого секрета. На самом деле он был развлечением для охранников, которые ежедневно собирались после обеда, чтобы стать свидетелями побега. Рытье тоннеля продвигалось не особенно успешно. Та же проблема. Слишком много разных мероприятий. Кто-то из парней орет на своих усопших родственников в четвертом измерении, кто-то ест камешки, у кого-то дефекация. Серж тянет за ноги, торчащие из рухнувшего подземелья. "Сейчас вытащу, секунду!"
Через месяц после начала фазы "Героев Хогана" Серж обошел всех в дневной комнате и проинформировал, что тоннель закончен. Настал день Великого Побега. Он рассказал обо всем и охранникам.
- Ты был хорошим другом, Шульц, и имеешь право знать. Сегодня я убегу. - Каждому охраннику досталось по слезливому объятию. - Я буду скучать по тебе, приятель.
- Я тоже буду скучать, - говорили те, пытаясь сделать серьезные лица. Побег был явно плохо подготовлен. Тоннель никогда не выкапывали длиннее пары футов; до забора от него оставалось футов пятьдесят. Охранники даже вышли на двор, чтобы проверить.
- Не-а, - сказал один из них, вылезая из картонного ящика и показывая точку замера на рулетке. - Всего три фута.
Суеты в тот день было много, как никогда. Изумленные охранники из всех отделений собрались, наблюдая, как пациенты в пижамах беспорядочными колоннами выходят из корпусов и формируют очередь у входа в картонный ящик. Некоторые явились с вещами.
Первый пациент забрался в ящик. Тот начал вибрировать. Из отверстия высунулась рука. "Фонарик!" Ящик закачался сильнее. Потом - сдавленный крик, несколько пациентов отбрасывают в сторону ящик и за ноги тащат незадачливого беглеца из обрушившейся земли.
А пока охранники смеялись и показывали пальцами, Серж в фургоне с грязным бельем выезжал через главные ворота.
Глава 2
Майами - наши дни
На ступенях Мемориальной больницы имени Джексона собралась большая аудитория. Репортеры, переодетые полицейские, телохранители, зеваки. На случай усмирения толпы - полиция в форме. Известный телевизионный ведущий расположился поодаль и что-то говорил в камеру. Было пасмурно, холодно.
Агенты ФБР Миллер и Биксби сидели на противоположной стороне улицы в "краун-виктори" с бронированными шинами. Миллер настроил увеличение фотоаппарата, моторчик "никона" зажужжал, затвор отщелкал серию крупных планов.
- Узнал кого-нибудь? - спросил Биксби.
- Пока нет, но мы точно снова увидим этих парней в Виргинии и разберемся с ними.
- Если они знают, что их фотографируют, зачем лишний раз светиться?
- Традиция.
- Посмотри на всю эту прессу, как будто он бог весть какая знаменитость.
- А он и есть знаменитость, - сказал Миллер. Объектив снова выехал вперед. Щелк, щелк, щелк.
Миллер носил прическу "с плоским верхом". Он был ветераном, что означало терпение, сарказм и установившиеся музыкальные вкусы. Миллер видел все - от крупного похищения драгоценностей в шестьдесят четвертом до Теда Банди, Адама Уолша и кровавой перестрелки на шоссе Олд-Дикси. Биксби только что окончил академию. Он излучал энтузиазм и сообразительность. К тому же Биксби был молод и, следовательно, наивен.
Из держателей для напитков в "краун-виктори" поднимался пар. Со стороны Миллера стояла обычная чашка из пенистого пластика, заполненная из термоса, приготовленного миссис Миллер. У Биксби - фирменная кружка "Старбакс".
Молодой агент в бинокль изучал больничный вход.
- Не пойму, что привлекает публику в этом парне?
- Америка всегда любила своих мерзавцев, - ответил Миллер, доставая из коричневого пакета завернутый в бумагу бутерброд.
Биксби тем временем снимал пластиковую крышку с упаковки суши. Он заметил, что Миллер с недоумением смотрит на его обед.
- Что-то не так?
- Ничего, - ответил Миллер, но почувствовал еще один маленький намек на то, что Биксби собирается найти способ поиметь его с будущей пенсией.
Биксби быстро опустил поднос.
- Что-то происходит.
Двери больницы распахнулись, и толпа на противоположной стороне улицы подалась вперед. В дверях появилась медсестра с креслом-каталкой. В кресле восседал болезненный старик со слуховым аппаратом. На голове у него была кепка для гольфа, ноги укутывал плед. Телевизионщики вытянули микрофоны на длинных стойках. Темноволосые люди в черных перчатках и черных плащах оттолкнули их.
- Как ваш стимулятор, мистер Палермо?
- Я чувствую себя, как будто мне двадцать, - ответил старик. - Как это сегодня говорят? Я еду в Диснейленд!
Репортеры засмеялись.
- Мистер Палермо, как обстоят дела с выдвинутыми против вас обвинениями?
Старик усмехнулся.
- Прокуроры - те же политики. Они должны знать, что могут проиграть.
Снова смех.
- А как насчет вашего преступного синдиката? Мейер Лански как-то сказал, что он крупнее "Ю-Эс стил". Это до сих пор верно?
Старик медленно растянул губы в улыбке.
- Мейер был другом семьи, вот и все. Я ничего не знаю ни о каком преступном синдикате. Вы сами его придумали, парни, чтобы ваши газеты лучше продавались.
Люди в черных плащах расчищали в толпе дорогу для кресла-каталки.
- Мистер Палермо!.. Мистер Палермо!..
На больничный пандус въехал белый "кадиллак". Человек с огромными бицепсами что-то прошептал мистеру Палермо на ухо, старик кивнул и повернулся к прессе.
- Надеюсь, вы простите меня, но сейчас мне нужно успеть на похороны.
- Мистер Палермо!..
Телохранители заблокировали журналистов.
- Больше никаких вопросов.
Медсестра подкатила кресло к "кадиллаку", и мистер Палермо забрался внутрь. Камеры и микрофоны прижались к затемненному стеклу, репортеры проорали еще несколько вопросов, оставшихся без ответа, "кадиллак" отъехал.
На другой стороне улицы завелся двигатель "краун-виктори", и машина влилась в поток транспорта. Начинался дождь.
Глава 3
Орландо - наши дни
Шесть семей медленно плыли в небесно-голубой гондоле по затемненному гроту.
"И все ж наш мир настолько мал…"
Дети показывали пальцами на группки пестро наряженных поющих людей. Миниатюрные китайцы, итальянцы, русские, гавайцы с неизменными хулахупами…
- Смотри, мама, - протянула пальчик маленькая девочка.
Двое полноразмерных мужчин возникли из темноты, пробежали вдоль стены, пересекли пластиковые Альпы, миновали группу игрушечных немцев в кожаных штанах.
- Прорвемся! - орал Ленни.
Он и Серж перескочили через миниатюрные ветряные мельницы, тюльпаны и толпу радостного, машущего руками голландского народа, а потом исчезли за поворотом.
Стало тихо, только наркотическая, одуряющая музыка.
"И все ж наш мир настолько мал…"
Лодка достигла Франции. Здесь суеты было больше. Двое запыхавшихся охранников перепрыгнули через Эйфелеву башню и затормозили у лодки.
- Куда они побежали?
Маленькая девочка показала пальчиком.
- Спасибо.
Охранники исчезли за Тадж-Махалом. "И все ж наш мир настолько мал…" Серж и Ленни перепрыгнули через турникеты и оказались на свежем воздухе у входа в аттракцион.
- Я тебе говорил! - сказал Серж. - В Диснейленде нельзя курить травку. Охрана работает!
- Но когда мы пришли, они казались такими дружелюбными.
- А я теперь никак не могу избавиться от этой дурацкой песни.
Они остановились на перекрестке "Страны фантазий", озираясь в поисках маршрута отступления.
Охранники тем временем карабкались через гигантские чайные чашки.
- Думаю, они побежали сюда.
- Скорее за мной! - сказал Серж.
Они промчались мимо грузовых ворот и попали в служебный проход, по которому шла группа работников Диснейленда в костюмах из "Короля Льва", рассуждая о протезировании зубов.
Добрались до еще одного служебного входа - неокрашенная металлическая дверь. Серж попробовал. Не заперто.
- Скорее! Сюда!
Парочка на ощупь стала пробираться в темноте.
- Ни черта не вижу, - сказал Ленни.
- У тебя есть зажигалка. Ленни прикурил косяк.
- Я не это имел в виду.
- Травка обостряет зрение. И успокаивает желудок. Здесь совершенно невозможно расслабиться… Ой! - Внизу что-то звякнуло, потом - звук упавшего металла, за ним всплеск жидкости вдалеке.
- Только не говори, что ты уронил зажигалку. Ленни встал на четвереньки.
- Кажется, я провалился в какую-то яму.
Они продолжали двигаться, спотыкаясь, ведомые лишь светом косяка Ленни.
- Что там?
- По-моему, я нашел диван, - сказал Ленни. - Неплохо бы отдохнуть.
- А я нашел манекен, - отозвался Серж. - Думаю, это склад реквизита. Ты где?
- Здесь! - Ленни помахал косяком, как маленьким маячком. Серж сел рядом с ним на диван.
Серж и Ленни. Полные противоположности. Неудачное сочетание. Они схлестнулись несколько лет назад, после последнего и окончательного побега Сержа из Чаттахучи. Теперь из соображений экономии они жили вместе в Южной Флориде. Афера здесь, махинация там. Стараясь держаться подальше от правоохранительного радара, Серж продолжал вести расследование по поводу исчезнувших бриллиантов и смерти деда, которое постоянно сходило с рельсов из-за клинической страсти Сержа к путешествиям и неослабевающей тяги Ленни к травке. Так они и оказались здесь. Сержу хотелось побывать в "Волшебном царстве" и пополнить ведение антропологической хроники тематического парка новым комплектом фотографий, которые каждые несколько лет он делал, чтобы каталогизировать смену экспонатов, наряды посетителей и постоянно меняющийся политический подтекст парадов. Ленни просто хотел побалдеть и поесть гамбургеров с луком.
- Ухты! - произнес Серж, пытаясь отдышаться. - Приключение удалось на славу.
Ленни похлопал по подушке, на которой сидел.
- Интересно, для чего здесь диван? Неожиданно все зашаталось, раздался механический шум гидравлики. Потом низкий механический гул и ощущение, что нечто очень большое начинает двигаться.
- Какого?..
Поднялся занавес, и парочка предстала перед тремя сотнями зрителей.
Серж осмотрелся.
- Отлично! Мы на "Карусели прогресса". Как я любил этот аттракцион, когда был ребенком! Однако никогда не видел его изнутри.
Зажглись огни. Ленни снова засветился со своим косяком. Аудитория переговаривалась и показывала на сцену.
- Мы погорели, - прошептал Ленни. - Что делать?
- Двигайся как робот! - Серж начал совершать отрывистые движения.
"Карусель прогресса" - это вращающийся аттракцион, который показывает зрителям технологии различных периодов двадцатого столетия. Несколькими рывками Серж повернул голову направо к Ленни, потом в другую сторону, к своей "супруге" - анимационному роботу в женском облике.
- Ну, Бетти, - провозгласил Серж. - У нас сейчас шестидесятые и, похоже, Джонни превратился в любителя травки.
Из аудитории раздались смешки, кто-то пошел за охраной. В толпе зашумели.
- Что происходит? - прокричал один из посетителей.
- Я вам скажу, что происходит! - ответил Серж, прекратив двигаться как робот и выходя на авансцену. - Перемены, вот в чем дело. Они могут оказаться хорошими. Вам, может, даже понравится. Помню, как в 1964 году в Нью-Йорке на всемирной выставке состоялся дебют "Карусели прогресса". Когда выставка закрылась, карусель перевезли в Калифорнию, а потом сюда. Концепция была продумана основательно: большая круглая площадка, разделенная наподобие пиццы, на пять ломтей, каждый символизировал двадцатилетие. Такое огромное колесо-театр, вращающее аудиторию вокруг своей оси. Тогда это называлось "Карусель прогресса "Дженерал электрик"", а последним по хронологии ломтем был покрытый куполом "Город прогресса" в стиле Оруэлла с климатической установкой, запитанной от атомной электростанции той же "Дженерал электрик". Дурацкое будущее в стиле ретро. Но это было круто!
- Я помню, - сказал кто-то из аудитории. - Я видел аттракцион в детстве.
- Я тоже, - сказал кто-то еще.
- Здорово было.
Теперь кивала половина аудитории.
- Думаю, мы все помним, - сказал Серж. - Это был идеальный экспонат, а потом им зачем-то понадобилось превращать его в какую-то пародию. "Города прогресса" не стало. Последнюю экспозицию заменили постоянно обновляющимися комплектами современной бытовой электроники. Ну-ка, бабуля, определишь, где чертов DVD? Я и мой зависимый от травки друг состоим во Фронте освобождения "Города прогресса". Мы здесь, чтобы потребовать его восстановления в оригинальном историческом состоянии. Защитим выдающийся экспонат! Кто со мной?
Серж начал скандировать, вскидывая вверх кулак в такт каждому слову:
- Вернуть "Город прогресса"!.. Вернуть "Город прогресса"!.. Вернуть "Город прогресса"!..
Несколько человек присоединились к нему, с улыбками и смехом их поддержали другие.
- Вернуть "Город прогресса"!.. В конце зала распахнулась дверь.
- Вот они!
Охранники понеслись по проходу.
- О-хо! - Серж и Ленни пустились наутек через сцену к боковой двери. За ней открывался проход в очередной сегмент карусели, потом в следующий… Охранники на хвосте - путешествие во времени: сороковые, двадцатые, смена столетия… Серж на бегу сбрасывал экспонаты, чтобы блокировать дорогу охранникам: ящик для льда, граммофон, газовые лампы, радиоприемник "Зенит".
Они выбежали со сцены к другому служебному проходу, где Белоснежка и гномы поедали сандвичи с тунцом и курили. Охранники шли по пятам и гнали беглецов через весь парк: "Слет деревенских медведей", "Дом швейцарских Робинзонов", "Пираты Карибского моря"…
Серж оглянулся.
- Не могу поверить, что они все еще здесь… - Мимо неслись "Страна будущего", "Круиз по джунглям", "Замок Золушки". Наконец парочка нашла дорогу к "Дворцу с привидениями" и рядом с "Залом президентов" избавилась от преследователей, смешавшись с огромной толпой тинейджеров, что собрались на съемки танцевального праздника для канала Диснея.
Глава 4
Майами - наши дни
Под полуденным солнцем бесконечная процессия черных седанов с включенными фарами двигалась на юг по магистрали "Флорида" на равном расстоянии, соблюдая ограничение скорости.
Машины скучились на эстакаде к западу от аэропорта. Вспыхивая красными и синими мигалками, копы на мотоциклах со свистом пронеслись по обочине, чтобы очистить перекресток. На 117-й улице конвой завернул к въезду на кладбище Богоматери всемилостивой.
Приехавшие стали выбираться из машин. Солидные мужчины поддерживали под локти пожилых женщин. Люди направились в сторону тента, установленного на лужайке.
Сияющий черный "кадиллак" въехал в ворота и остановился. Группа охранников собралась у машины, оглядываясь по сторонам, руки уважительно сложены. Один из них открыл заднюю дверцу. Из машины выбрался широкоплечий молодой человек. Иссиня-черные волосы, грубоватые итальянские черты лица. Костюм из Милана.
На другой стороне улицы, примыкающей к кладбищу, под дубом пристроился "краун-виктори" с затемненными стеклами. Агент Миллер, склонившись, настраивал объектив фотоаппарата. Бинокль Биксби выглядывал из-за приборной доски.
- Так, появился Тони Марсикано. Бесспорный будущий наследник.
- Только надо дождаться, пока опрокинется Кармин Палермо.
Миллер жал на затвор фотоаппарата, пока кольцо охранников эскортировало Тони к другому "кадиллаку". Из машины медленно выбрался старик. Тони наклонился и поцеловал ему руку.
- Прямо голубые какие-то, - сказал Миллер.
- Ты знаешь, в академии нас учили, что говорить такие вещи больше нельзя.
- Пока вас учили в академии, нас здесь убивали.
- Я только хочу сказать…
- Ты сейчас заткнешься, и все будет хорошо. Биксби пожал плечами и поднял бинокль.
- К чему столько суеты? Я думал, этот парень - мелкая рыбешка.
- Как-то связан с камешками, - ответил Миллер. - Рико Спальози - единственный скупщик краденого, оставшийся в живых со времен того нашумевшего дела в шестьдесят четвертом. Последняя живая связь с бриллиантами, которые так и не нашли. Вот и он сыграл в ящик.
- Правда, что Тони был один в палате Рико, когда тот отошел? - спросил Биксби.
- А что тебя беспокоит?
- Тони говорит, что он не сказал последнего слова.
- По мне как-то все равно.
Подъехал маленький экономичный "датсун" с наклейками "Пресса" со всех сторон и припарковался перед "краун-виктори". Из машины выбрался фотограф, расставил большой штатив и начал снимать телеобъективом.
Миллер вскочил с сиденья.
- Не стоило бы им этого делать.
Насквозь проржавевший "меркьюри-кугар" 67-го года с номерами города Тампа и без кондиционера ехал на юг по шоссе № 95.
Серж держал коленями руль, записывая что-то в блокноте и щелкая аппаратом с интервалами в полмили. Это был проект его жизни - сфотографировать всю систему автодорог Флориды. Записные книжки на пружинках гроздью свисали из-за солнцезащитного щитка. Разноцветные бумажные листочки покрывали руль, приборную доску и ноги Сержа. Активируемый голосом диктофон был клейкой лентой прикреплен посередине груди на специально выбритом участке.
- Далеко еще до Майами? - спросил Ленни.