Как вы уже догадались, это была всего лишь очередная шутка Гранда за его собственный счет, притом не самая лучшая. Когда журналисты поняли, откуда дует ветер, о Гранде и его персонале появилось множество издевательских статей.
Гранду дорого обошлось в очередной раз сохранить репутацию.
Глава 8
- А как поживает наша мисс Салли Хастингс? - спросила Агнесс у Джинджер Хортон, при этом застенчиво и многозначительно глядя на Гая. У нее был свой интерес к юной леди, и, без сомнения, из-за племянника.
- Бедная Салли, - сказала Джинджер Хортон, выражая предельное безразличие. - Она стала такой занудой…
- Какой стыд, - сказала Агнесс. - Такая хорошая девушка, разве тебе так не казалось, Гай?
- Очаровательная девушка, - ответил Гай Гранд.
- Да ты просто не заметил, но я должна тебе сказать, - продолжила его тетушка в несколько суровом тоне, - хоть она не сказала за весь вечер и пары слов, но, как мне подсказывает интуиция, ты ей очень понравился, Гай.
- Мы встречались потом у нее дома, - пояснил Гай.
- Гай, не может быть! - с неподдельной досадой воскликнула Агнесс.
- Да все может быть, - сказал Гай. - Для маленького тет-а-тет - вам должно быть понятно, что это значит.
- Ну ладно, - сказала Агнесс. Она сделала большой глоток чаю и сжала губы, но затем продолжила, обращаясь к Джинджер. - Какой стыд, Джинджер! Такая умная девушка… но, я полагаю, что многие из них… я имею в виду - девушки - ее сорта? Я лично ставлю на первое место моральные качества девушки, а не ее ум, - не правда ли, Гай?
- О, я думаю, об этом даже говорить не надо, - легко сказал Гай.
Вторжение Гая в мир профессионального бокса, по сути своей собькгие довольно значительное, не было замечено мастерами пера. Беспечные журналисты продолжали вершить свои дела, изощряясь в похвалах Чемпиону. Они написали так: "Чемпион полон мужества и бойцовской силы, и хотя он еще и не прославился на весь мир, однако и не опозорился. Он вполне может потягаться с лучшими из лучших".
В колонке они разместили прогнозы по поводу исхода матча:
Вы, может, спросите: "А мог бы Чемпион взять Гибралтарский приз простым правым встречным?" Каков будет ответ на этот вопрос? Он мог, но мог бы и добавить пару финтов до кучи. "Но, - захотите вы узнать, - смог бы он продержаться в заглавном воскресном бою против Бомбера, из тех бычков, что почти без замаха ломают прямым ударом полено в щепки?" И вот что я вам скажу: да если бы Чемпион не ушел от такого удара, знаете, что бы он сделал? Да он просто отбил бы его своим смехом! "Ладно, - скажете вы, - а смог бы он выстоять против Большого Джона Л. когда костяшки уже были сбиты в кровь в зале на 108-й?" Хотите услышать ответ? Скажу вам вот что. Стоим как-то мы с Чемпионом и его седой мамашей на углу Дэрроу и Леке, вдруг подгребает какой-то уличный громила и начинает одаривать чемпионову маму лещами.
- Ты, говорит, грязная старая шлюха! - и по морде ее. Маму чемпиона! Представляете?!
И если думаете, что чемпион Америки в тяжелом весе будет стоять и смотреть, как какая-то шваль лупит его мамашу - ошибаетесь! Лучше натяните кепку на уши, мистер, может поможет! Ответ Н… Е… Т…! Пишется "НЕТ!" "Ладно, - скажете вы, - пока все тип-топ, но мог бы чемпион вырубить Деметрия, когда Деми размахивал, так сказать, своими сетью и трезубцем, а чемпион был словно связан по рукам и ногам?" Так? Хотите знать, что я думаю? Так вот, слушайте. Если бы Чемпион…
Чемпион был национальным героем. Всем своим поведением он выражал полное презрение к мнению общественности, что и сделало его теле-звездой. Он был малый с доброй душой, при этом восхитительно невежествен и туп - и очень любил похулиганить!
Гранд каким-то образом проник внутрь, положил кредитки на стол (два миллиона, без налогов) и сделал так, чтобы Чемпион выкинул в следующем бою нечто странное: повел себя в гомосексуалистской, или попросту женственной манере… И после этого начал бы вести себя так все время - на телевидении, на ринге, везде - притворялся педиком, строил странные гримасы, вздрагивал от каждого шороха и так далее.
Следующий большой бой должен был пройти совсем по-другому Противником Чемпиона в этот раз был тридцатитрехлетний ветеран ринга по имени Тексас Паувелл. У Текса был свой внушительный рекорд: сорок побед (25 посредством нокаута), семь поражений и три ничьих. Он довольно долго находился в центре пристального внимания публики и был известен, с легкой руки журналистов, как "грубый клиент" или "жесткий пряник".
"Текс идет на бой, - написали они. - Большой вопрос, вынесет ли он этот бой? Останется ли он в сознании, чтобы довести бой до конца? Ответ на этот вопрос будет дан сегодня вечером на ринге в Гарден!"
Хитрость задумки Гранда заключалась в том, что с Тексом тоже была достигнута некоторая договоренность. Он должен был не просто провести бой, а всем своим поведением на ринге наглядно показать, что он гомосексуалист. Та же договоренность - или "фишка", как это называли в те дни - заключена была и с Комиссией, и все меры предосторожности были предприняты заранее.
Шоу началось, и происходившее на ринге оказалось настолько "смешным", что бой - теоретически - мог бы быть прерван на первом же ударе колокола.
К счастью, всё произошло быстро. Чемпион и его противник выпрыгнули из своих углов, жеманно виляя бедрами, и их первый же осторожный обмен ударами - которые были для каждого не страшнее удара маленькой девочки - вызвал крики удивления и одновременно презрения и негодования.
Затем Тексас Паувелл повел наступление против Чемпиона, высокомерно приблизился и стал наступать, размахивая при этом руками словно ветряная мельница. Чемпион какое-то время отчаянно пытался закрыться, но, в конце концов, пронзительно вскричал: "Я не могу больше этого вынести!" После этого он согнулся, упал на пол, обливаясь слезами отчаяния, и начал избивать кулаками пол. Жалкое зрелище. Одним словом, неудачник, которого мир еще не видывал.
Текс горделиво вскинул голову и поднял руку, как победитель - вопросительно и кокетливо поглядывая на рефери.
Очевидно, некоторые из зрителей нашли представление настолько отвратительным, что прямо в зале попадали в глубокий обморок.
Глава 9
- Джинджер, - начала Агнесс, - когда ты в первый раз осознала, что Салли Хастингс настолько… эээ… вульгарна?
- Агнесс, Битси узнала это первой! - искренне воскликнула Джинджер.
- Собака? - спросил Гранд.
- Что ты имеешь в виду, Джинджер? - было видно, что Агнесс раздирают сомнения. В тот же момент она быстро переглянулась с племянником, всем своим видом давая понять, как она его обожает.
- Она совсем не любила нашу Битси, Агнесс, - начала Джинджер, - никто не обращался с Битси худшим образом, уверяю вас!
* * *
Работа Гранда в кино индустрии была, очевидно, связана с его безграничной симпатией к драматическому театру. Вместе с возрождением телевизионной драмы он был несказанно рад пробраться, как сам он написал, "назад на сцену".
"Шоу-бизнес - лучший бизнес" - любил он подшучивать над актерами. - У нас у всех есть свои взлеты и падения, но я, черт возьми, не променяю один мазок грима на все чертовы замки Франции!
Таким образом, он вторгся в эту сферу, и это вторжение оказалось весьма действенным. В это время, в воскресенье вечером, по телевидению показывали известную драму. Драма называлась "Театр нашего города" и затрагивала серьезные жизненные проблемы. По крайней мере, зрителям говорили, что она затрагивает серьезные жизненные проблемы, хотя, по правде сказать, это была очередная телевизионная жвачка с элементами сленга и даже легкой порнографии.
Гранд решил в этом поучаствовать.
Приняли его весьма благосклонно. В тот момент, когда Гай присоединился к миру телеискусства, в самом разгаре были репетиции другой драмы - "Все наши прошедшие дни".
Приступая к проекту, Гранд поставил одним из своих условий следующее: он сам или его представитель встречаются с главным героем или героиней в период репетиций и обговаривают, каким должен быть конечный продукт. Миллионного вложения оказалось для этого больше чем достаточно.
Договоренность между Грандом и ведущей актрисой "Всех наших прошедших дней" была предельно проста. В течение финальных съемок воскресной трансляции пьесы, в большой сцене под занавес второго акта, героиня неожиданно отошла от группы других актеров, приблизилась к камере и, адресуя свое заявление зрителям, произнесла:
- Любой, кто терпит эту слюнявую, помпезную околесицу у себя дома, имеет меньше вкуса и здравого смысла, чем животные на скотном дворе!
И с гордым видом умолкла.
Половина труппы уставилась на нее в изумлении, остальные застыди в немой сцене, как соляные столбы. Из-за сцены раздался приглушенный истерический шепот:
- Какого черта?
- Реплику! Реплику!
- Погасите! Ради бога, погасите!
Перед тем как сцену, наконец, затемнили, случился небольшой переполох. Один из актеров, играющих второстепенные роли, который учился по русской школе актерского мастерства, решил импровизировать до конца пьесы, в течение оставшихся двенадцати минут. Прозвучала пара весьма странных монологов - такой импровизацией он безуспешно попытался спасти финал - и сцену наконец погрузили в темноту. После этого, чтобы заполнить эфирное время до конца часа, показали короткий документальный фильм о ловле тарпонов.
Произошедшее можно было объяснить только тем, что актриса внезапно двинулась умом, но даже если и так - гневу начальства не было предела.
В одно из следующих воскресений на съемках "Завтрашних огней" дело приняло неожиданный оборот. Ведущий актер играл симпатичного пожилого доктора. Сейчас этот доктор делал срочную операцию. Он был предельно собран, серьезен, сконцентрирован на свой благородной цели - спасении жизни человека. Молоденькая медсестра непрерывно смотрела на него, ожидая команды.
- Доктор Лоуренс, - сказала она, - как вы думаете… вы сможете спасти сына доктора Честера?
Не прекращая операции, доктор довольно зловеще улыбнулся, затем поднял на нее свои серьезные карие глаза.
- Я боюсь, что это совсем не главное, уважаемая. Мне бы очень хотелось его спасти. Но гораздо больше мне хотелось бы успеть на обед.
Медсестра вопросительно уставилась на доктора, отчаянно пытаясь скрыть панику (ведь он забыл свою реплику), а доктор, отложив в сторону инструменты, продолжил, как бы поясняя:
- Видите ли, в чем дело. Если я скажу еще хоть фразу из всей этой околесицы, я опоздаю на обед. - Он многозначительно кивнул на стол. - В разрезе, который я сделал, сплошная блевотина. - Он медленно стянул с себя перчатки, а изумленная медсестра наблюдала за этим с плохо скрываемым негодованием.
- Может быть, это была ваша идея, как скоротать приятный воскресный вечер, - сказал он с упреком. - Извините, но уж точно не моя! - Он развернулся и решительно вышел вон.
Когда нечто подобное случилось в третий раз, продюсер и спонсор были весьма близки к сумасшествию. Они, конечно, подозревали, что конкурирующая фирма портит им съемки, подкупает актеров и так далее. Были предприняты меры предосторожности. Режиссеры выгонялись направо и налево. Репетиции проводились за запертыми дверьми, актеры теперь находились под постоянным наблюдением, но… Гранд всегда умел проникнуть куда нужно, используя старое как мир средство - деньги.
Впоследствии некоторые актеры, участвовавшие в шоу Гранда, были вынуждены заплатить штраф - от двадцати пяти до пятидесяти тысяч. Некоторые были признаны сумасшедшими. Некоторые прославились на всю страну рассказами о том, как их тошнило на съемках, какие они тонкие, серьезные, честные, высокоморальные и тому подобное. Получив каждый по миллиону, ни один из актеров не лез в карман за доводами в свою защиту. Все, кого выгнали из союза актеров, как принято в этих кругах, стали продюсерами.
Между тем, представление продолжалось.
Зрители с нетерпением ожидали чего-нибудь новенького, неожиданного, сверхъестественного. Это даже приняло оттенок некоего, хотя и несколько комичного, вызова обществу. А также стало главной темой для разговоров в сфере киноиндустрии.
Рейтинги воскресных шоу резко прыгнули верх. Однако смотрелось это все диковато.
В конце концов продюсер и спонсор шоу были вызваны на ковер к мистеру Харлану, высокопоставленному и влиятельному директору телевизионной сети.
- Послушайте, - сказал он спонсору, едва тот переступил порог офиса. - Мы заинтересованы в вас, мистер Левеет. Но, поймите меня правильно, если ваши люди не могут контролировать себя в ходе съемок… Я хочу сказать, черт вас побери, что происходит??!! - он повернулся к продюсеру. Продюсер был его близким другом. - Ради бога, Макс, ты можешь сделать так, чтобы шоу снималось по заранее продуманному плану, без всех этих выходок? Это что, так трудно? В общем, если нас что-то не устраивает, Макс, то мы не будем это терпеть… сам понимаешь..
- Послушай, Эл, - сказал продюсер, маленький толстый человечек. Он то привставал, то приседал на цыпочках, то беспокойно улыбался. - Послушай. Сейчас у нас самые высокие рейтинги…
- Макс! Черт бы все это побрал! На следующей неделе мне комиссия на шею сядет - потому что ты не можешь справиться всего с одним часовым шоу! Каждый раз происходит черт знает что! И остаток эфирного времени заполняется черт знает чем! Так что за идиотизм там происходит?!.. два шоу или одно?
- У нас самые высокие рейтинги в этом бизнесе, Эл.
- Да, но кое-что из происходящего противоречит закону, Макс, и если все будет продолжаться в том же духе, тебя уволят на следующей же неделе. Фразы типа "Я сожалею о тех слабоумных, чья жизнь настолько пуста, что они смотрят весь этот бред!" - и тому подобная околесица не должна звучать с экрана телевизора! Ты это понимаешь?
Это не моя идея, Макс, ты знаешь. Я не против, если ты хочешь снять эффектную сцену… Я бы даже хотел, чтоб их было больше… Но, боже мой, это же вопрос уголовной ответственности и…
- А что, если преподнести это просто как здоровую сатиру на масс-медиа, Эл?
- И что?
- У нас самые высокие рейтинги, Эл.
- Минуту…
- У нас самые высокие рейтинги!
- Подожди минуту, Макс, я думаю, подожди ради бога… "здоровая сатира на масс-медиа"… В этом что-то есть… в этом что-то есть. Джонс может купить это… Джонс… из комиссии… если я первый приду к нему… ему хватит глупости, чтобы это купить. О’кей, Макс, это идея. Все, что я могу сказать, - это идея.
Первые два шоу были разнесены критиками в пух и прах. "Ужасающий провал" - это был один из самых безобидных эпитетов.
После этого критики некоторое время воздерживались от комментариев, выжидая, в какую сторону подует ветер. Когда рейтинги воскресных шоу подпрыгнули до поднебесных высот, последовала новая волна отзывов. Теперь критики писали, что шоу действительно стоит смотреть.
- Обыватели, - сказал один из них, - этого не пропустят.
- Новая комедия, - сказал другой, - изысканная карикатура на сентиментальность.
И третий:
- Это очень тонкий юмор.
В итоге все они - или почти все - пришли к единому мнению: это действительно здравая сатира.
После шести или семи таких шоу Гранд снова забеспокоился.
- Я с этим завязываю, - заявил он сам себе, - хотя мог бы заработать на этом хорошие деньги.
Когда продюсер и спонсор узнали, что именно привлекает к шоу столь широкую аудиторию, они стали вставлять в каждую серию какой-нибудь неожиданный пассаж, который должен был принести известность всему сериалу. Но именно это и испортило все дело. Рейтинги вскоре упали - на тот же уровень, на котором были до появления Гранда. Это было, конечно, не так уж плохо, но гордиться теперь было особенно нечем.
Глава 10
- Ты хочешь знать, почему я так живо помню этого молодого Лэйрда К. Рассела, Агнесс? - спросила Эстер.
Джинджер Хортон фыркнула, показав таким образом отсутствие какого-либо интереса к теме разговора, и что-то проворковала своей спящей Бетси.
- Эстер, ты не можешь быть серьезна, - сказала Агнесс. Затем с ослепительной улыбкой повернулась к остальным присутствующим. - Кто-нибудь из вас хочет еще чаю?
- Я очень хотел бы это знать - сказал Гранд, наклоняясь вперед.
- Хорошо, - сказала Эстер. - Потому, что он был похож на моего отца.
- Эстер, в самом деле! - воскликнула Агнесс.
- Я имею в виду, на нашего отца, естественно, - добавила Эстер. - Да, Агнесс, он выглядел практически как папа на фотографиях в молодости. Это так меня поразило, но в то время я этого не осознавала. Так что, вероятно, я помню не Лэйрда К. Рассела, а только те самые фотографии. Ты его не знала, конечно… Гай, это действительно был мужчина, которого невозможно забыть.
- Молодой Рассел, ты имеешь в виду, или папа? - спросил Гай.
- Почему Рассел? Папа, естественно! Ты ведь не знаешь Лэйрда К. Рассела!
- Господи, Эстер! - воскликнула Агнесс. - Он, наверное, уже давно умер… как ты можешь говорить об этом человеке в таком тоне? Мне интересно одно - ты нарочно все время пытаешься испортить мне настроение?…
Кстати говоря, о настроении… Гранд надолго испортил настроение всему персоналу крупного и известного рекламного агентства на Мэдисон авеню - "Джонатан Рейнолдс Лтд". В тайне ото всех он купил это агентство - и назначил на должность президента чернокожего пигмея.
То, что такую высокопоставленную должность в одном из этих кичливых агентств занимает человек с таким цветом кожи и с таким происхождением, выглядело по меньшей мере странно.
В то время цвет кожи и происхождение являлись непреодолимыми препятствиями для того, кто хотел попасть в большой бизнес. Впрочем, эти препятствия в итоге легко были преодолены с помощью круглой суммы и выказанной готовности серьезно заниматься делом.
Гранд заплатил новоявленному президенту, чтобы тот, находясь на работе, вел себя как можно более эксцентрично - скакал бы по всему офису, словно белка, и оглушительно болтал на своем родном языке.
Для всех остальных сотрудников агентства это было, по меньшей мере, большим неудобством.
Например, в то время как финансовый директор вел очень важный разговор тет-а-тет с крупным клиентом, закрывшись в своем кабинете (насколько известно, клиент был представителем одного из королей производства мыльных хлопьев), дверь вдруг с грохотом распахивалась, и внутрь врывался президент компании. Он падал, проползал под столом, выкрикивая при этом полную околесицу, и после этого на четвереньках, словно краб, сверкая глазами и зубами, убегал из кабинета.
- Господи, что это было? - спрашивал клиент, медленно оглядываясь, в полном изумлении.
- Почему… это… это… - финансовый директор не мог заставить себя сказать, кто это был на самом деле. Для него это был вопрос профессиональной чести.
Потом финансовый директор мог пойти к своему другу, который работал в другом рекламном агентстве, и друг приветствовал его такими словами:
- Скажи, я слышал, у тебя новый босс в "Джонатан Рейнолдс", так что это за парень?
- Да это, на самом деле, Берт…
- Ты хочешь сказать, старик уже успел положить тебя на лопатки, Томми? Ты это хочешь сказать?