– Ну, с меня хватит зубрежки! – воскликнула Фил, захлопывая учебник. – Думаю, когда мне стукнет восемьдесят, я все еще буду с радостью вспоминать прогулку в парк, которую собираюсь сейчас предпринять!
– Что все это значит, Фил? – спросила Энни.
– Пойдемте со мной, дорогая, и не пожалеете!
Заинтригованная Энни согласилась, и они побежали в парк насладиться чудесами таинственного мартовского вечера.
Таким тихим и прозрачным он был; казалось, его, словно белоснежной горностаевой мантией, окутывала тишина. И эта тишина ЗВУЧАЛА и отдавалась в сердцах двух девушек серебряными звуками, которые обычно не воспринимаются органами слуха, но только восторженной душой… Девушки медленно шли по длинной аллее в сосновой роще, которая будто уводила их в самое сердце багрового, тающего в небе заката начала весны.
– Если б я обладала писательским даром, то вернулась бы домой и написала целую поэму, посвятив ее этой благословенной минуте! – воскликнула Фил, останавливаясь на открытом месте и любуясь световыми розовыми пятнами, которые легли на верхушки зеленых елей. – Все здесь так совершенно – и эта великая, белая тишина, и те темные деревья, которые будто бы вечно погружены в думы…
– Леса были первыми храмами, в которых люди молились, – заметила Энни тихо. – Здесь нас всегда охватывает трепет, и мы находим душевный покой. На земле нет иного такого места, где я сильнее ощущала бы Его присутствие! Вот что для меня эти сосны!"
– Энни, я – счастливейшая девушка в целом мире! – вдруг произнесла Фил.
– Итак, мистер Блейк в конце концов "раскололся" и попросил вас стать его женой? – спокойно спросила Энни.
– Да. И, представляете, я… чихнула целых три раза, когда он делал мне предложение! Какой ужас! Но я дала свое согласие почти сразу же, стоило лишь ему произнести последнюю фразу… Я страшно боялась, что он может передумать! Я безумно счастлива! Никак не верится, что Джонасу я не безразлична. Я ведь такая легкомысленная особа!
– Фил, вы на себя наговариваете, – серьезно сказала Энни. – Все ваше легкомыслие – напускное; под ним, как нам известно, вы прячете тонкую, нежную, преданную женскую душу. Скажите мне, зачем вы это делаете?
– Ничего не могу с собой поделать, королева Энни! Но вы правы – в глубине души я очень серьезная! И все мое легкомыслие – лишь средство самозащиты, которое я не могу не использовать. Как говорит мистер Пойзер, мне надо бы заново родиться, чтобы стать другой. Но Джонас открыл для себя мое "я" и любит меня такой, какая я есть, со всем моим "легкомыслием" и прочими недостатками. И я его люблю. Никогда в жизни я не была удивлена больше, когда вдруг осознала, что люблю его! Влюбиться в некрасивого мужчину! Итак, я ограничилась лишь одним поклонником, которого зовут Джонас! Но, вообще-то, можно называть его просто Джо. Это звучит лучше. А вот Алонсо никак не переиначишь!..
– Да, кстати, а как же они, ваши Алек с Алонсо?
– О, я так прямо и заявила им на рождественских каникулах, что не собираюсь выходить замуж ни за кого из них! Теперь мне и мысль о том, что я никак не могла решить эту дилемму, кажется смешной. Но они… так расстроились! И я дала волю слезам: мне стало их обоих очень жалко! Но на земле есть только один мужчина, за которого я готова выйти замуж. Однажды я приняла это решение, – и, между прочим, мне это не составило особого труда! В правильности этого решения я ничуть не сомневаюсь, и, заметьте, – я все решила без посторонней помощи!
– И вы намерены быть такой решительной всегда?
– Вы имеете в виду, стану ли я отстаивать собственное мнение? Трудно сказать. Кстати, Джо дал мне один ценный совет. Он говорит, что если сомнения когда-нибудь начнут одолевать меня, нужно просто закрыть глаза и попробовать представить, в каком свете мне захочется видеть ту или иную ситуацию, когда я буду… восьмидесятилетней! Во всяком случае, Джо достаточно быстро соображает, так что у нас… есть кому принимать решения!
– А как к этому отнеслись ваши родители?
– Отец много об этом не говорил. Он вообще считает, что я все делаю правильно! А вот матушка моя позволила себе высказаться! Язычок у нее, как и нос, такой же, как у всех Бирнов!.. Но все утрясется!
– Вам придется от многого отказаться, Фил, когда вы станете женой мистера Блейка.
– Главное, у меня будет ОН сам! До остального мне и дела нет! Через год, в июне, мы поженимся. Весной, как вам известно, Джо оканчивает свое обучение в Санкт-Колумбии. Затем он собирается работать в маленькой церквушке на Паттерсон-стрит, в трущобах. Представьте меня в трущобах, Энни! Но я поеду с ним туда, или на край света, в Гренландию, в ледяные горы – мне все равно куда!
– Перед вами девушка, которая и думать не хотела о том, чтобы выйти замуж за небогатого человека! – сказала Энни, обращаясь к молодой сосенке.
– Не вспоминайте о моих прошлых ошибках! Вот увидите, и в бедности, как и в богатстве, я останусь такой же веселой! Научусь готовить и шить одежду. Пока жила в Пэтти-Плейс, я успела стать настоящим экспертом по магазинам. А когда-то я даже преподавала в воскресной школе почти целое лето! Тетя Джеймсина говорит, что с карьерой Джо будет покончено, если он женится на мне. Но я так не думаю. Конечно, я не очень хозяйственная, но зато умею общаться с людьми, и они меня любят. А это гораздо важнее! В Болинброке есть один дядечка, который страшно шепелявит, когда читает молитвы в церкви. Он любит приговаривать: "Если не можешь гореть, как швеча – пусть даже электришеская! – тогда твой удел быть подсвешником!" Так вот, я собираюсь стать ма-аленьким подсвечником для Джо!..
– Фил, вы – не исправимы!.. Милая моя, я так вас люблю, что не в состоянии произносить все эти прекраснодушные поздравительные маленькие спичи! Но сердце мое переполняет счастье. Я так за вас рада!
– Знаю. Я читаю все в этих больших серых глазах; по ним я сужу о всей искренности вашей дружбы, Энни! И когда-нибудь в моих глазах будет столько же радости… за вас! Так вы выйдете за Роя?
– Дорогая моя Филиппа, вы помните ту историю о знаменитой Бетти Бакстер, которая оставила мужчину, не дожидаясь, пока он сам в ней разочаруется. Так вот, не собираюсь я повторять "подвиг" вышеупомянутой леди!.. Мне же не достаточно ясны его мотивы, так что не хочу торопить события, уже сейчас ответив ему "да" или "нет".
– Да все в Редмонде прекрасно знают, что Рой без ума от вас! – лукаво улыбнулась Фил. – И вы тоже его любите, Энни, не правда ли?
– Я?.. Думаю, что да, – медленно, с неохотой ответила та. Она должна была бы покраснеть, сделав такое признание, но не покраснела. Но зато кровь ударяла ей в голову всякий раз, когда кто-нибудь в ее присутствии заговаривал о Гильберте Блифе и Кристине Стюарт. Но ведь эти двое ровным счетом ничего не значили в ее жизни! Но Энни и не пыталась "копнуть глубже" и понять причину того, что она так краснеет. Что касается Роя, то, естественно, она в него влюблена. По уши… Это и понятно, ведь разве он не был ее идеалом? Кто же устоит против блеска черных очей и этого бархатного голоса? Разве половина всех редмондских студенток не завидовала ей по-черному? А какой милый сонет он сочинил и прислал ей на день рождения вместе с букетом фиалок! Энни выучила его наизусть. Конечно, это был не шедевр, но – неплохая работа. Уровня Шекспира или Китса Рою, конечно, не удалось достичь, даже Энни, чья любовь не была достаточно сильна, чтобы ослепить ее, это признавала. Но в модном журнале оно имело бы успех. И посвящено оно было ей, Энни Ширли, а не Лауре, Беатриче или Афине-Палладе… Подобно музыкальной каденции, в сонете многократно повторялось, что глаза ее – словно две утренние звезды, румянец на щеках может соперничать с закатами, а губы ее – краснее роз, что растут в Эдеме… Этот сонет был таким романтичным, что Энни всякий раз трепетала, читая его.
Гильберт и не мечтал никогда написать что-нибудь подобное, скажем, о ее бровях… Зато Гил понимал шутки. Однажды она рассказала Рою одну смешную историю, но тот не понял юмора. Она невольно вспомнила, как долго они с Гильбертом хохотали над этой шуткой, и подумала, каково прожить всю жизнь с человеком, у которого напрочь отсутствует чувство юмора… Но кто же ожидает, что у меланхоличного, загадочного Принца вдруг обнаружится чувство юмора? Может, это ему и не нужно?
Глава 28. Июньский вечер
– Интересно, каким бы стал этот мир, если бы в нем никогда не кончался июнь? – весело произнесла Энни, проходя через цветущий, благоухающий сад в сумерках одного июньского дня. Марилла с миссис Линд сидели на ступеньках крыльца, вспоминая похороны миссис Сэмсон Коутс, с которых они только что вернулись. Дора чинно восседала между дамами и прилежно зубрила урок. Дэви полулежал на травке с видом заправского хиппи. Вот только он что-то часто хмурился; его единственная, забавная ямочка на подбородке куда-то исчезала, когда он был в депрессии.
– Да вам бы это до смерти надоело, – отозвалась Марилла, зевая.
– Согласна с вами; но сейчас мне кажется, что прежде, чем все это нам надоело, много бы воды утекло. Вы только посмотрите, какой дивный вечер! Вот если бы он никогда не кончался! Июнь любят все. Мальчик Дэви, скажи, почему в период цветения всей земли на твоем лице – ноябрьская меланхолия?
– Я страшно устал от жизни, – мрачно заявил юный пессимист.
– Это в десять-то лет?! Душа моя, как это грустно!
– Я не шучу, – с достоинством сказал Дэви. – Просто я обес-обес-обескуражен, вот!
Дэви благополучно закончил это длинное, "взрослое" слово, которое ему было так непросто выговорить.
– Но почему, из-за чего? – допытывалась Энни, подсаживаясь к нему на травку.
– Это все из-за новой училки, которая заменяет заболевшего мистера Холмса! Задала на дом десять задачек до понедельника. Завтра весь день придется над ними корпеть! Это не честно – задавать задания на субботу! Милти Боултер говорит, что он бы не стал их делать, но Марилла считает иначе. Терпеть не могу эту мисс Карсон!
– Нельзя отзываться в подобном тоне о своих учителях, Дэви Кейт! – строго сказала Рейчел Линд. – Мисс Карсон – прекрасный педагог и приятная молодая женщина! С ней – все в порядке!
– Звучит не слишком заманчиво, – усмехнулась Энни. – Люблю людей, у которых есть хоть какие-нибудь слабости! Но я лучшего мнения о мисс Карсон, чем вы, дражайшая миссис Линд! Вчера вечером я понаблюдала за ней во время молитвенного собрания. В глазах у нее теплился лукавый огонек! Ну, Дэви-бой, не падай духом! Грядет новый день, а я тебе помогу разделаться с задачками, если еще сама не забыла, что к чему! А сейчас не стоит тратить этот драгоценный час на арифметику, когда над миром опустились волшебные сумерки!
– Ладно, не буду, – охотно согласился Дэви, воспрянув духом. – Если вы и взаправду поможете мне с задачками, я успею порыбачить вместе с Милти! Лучше б похороны старой тетушки Атоссы состоялись завтра, а не сегодня! Мне очень хотелось поприсутствовать на них, потому что мама Милти сказала, что тетушка Атосса встанет из гроба, чтобы "сказать пару ласковых" всем ротозеям, которые пришли поглазеть на то, как ее будут хоронить. Но Марилла сказала, что она так и не встала.
– Бедная Атосса тихо и мирно спала в своем гробу, – строго сказала миссис Линд. – У нее никогда еще не было такого благостного вида. Так-то вот. Не так уж много по ней было пролито слез, да упокоит Господь ее бедную старую душу! Райты рады были от нее… избавиться, и не могу утверждать, что я их осуждаю за это!
– Как это ужасно – покидать этот свет и не оставить на земле никого, кто оплакивал бы твой уход! – сказала Энни, вздрагивая.
– Никто, за исключением ее родителей, никогда не любил бедную Атоссу, даже ее муж, – заметила миссис Линд. – Она была его четвертой женой… Кажется, у него вошло в привычку жениться время от времени. Но прожили они вместе всего несколько лет. Врач говорил, что муж Атоссы скончался от диспепсии, но я-то думаю иначе: во всем виноват ее острый язычок! Бедолага, она собирала все сплетни о своих соседях, но себя-то так и не изучила! Ну, вот ее не стало. Но скоро нас ожидает радостное событие: Диана выходит замуж.
– Мне и смешно, и страшно думать о том, что Диана действительно скоро станет замужней дамой… – вздохнула Энни, обхватывая руками колени и глядя сквозь просвет между деревьями на освещенное окошко Дианы.
– Ничего смешного и тем более страшного в этом нет. Она же будет счастлива! – возразила миссис Линд. – У Фреда Райта – образцовая ферма, да и он сам – отличный парень! С него некоторым пример надо брать!
– Да уж, он совсем не похож на того полудикого, испорченного изгоя, которого Диана хотела когда-то избрать себе в мужья, чтобы его перевоспитывать! – улыбнулась Энни. – Фред – парень что надо!
– Так и должно быть. Неужели вы хотели бы, чтобы Диана и в самом деле вышла замуж за какого-нибудь изгоя? Вы и сами за такого не вышли бы, ведь правда?
– Что верно – то верно! Конечно, за испорченного парня я бы ни за что не пожелала выходить. А вот за такого, кто мог бы стать таким, но не стал, – еще подумала бы!
– Ну, когда-нибудь, я надеюсь, вы опомнитесь, – сказала Марилла с горечью.
Ее постигло глубокое разочарование, когда она узнала о том, что Энни отказала Гильберту Блифу. По Эвонли поползли слухи об их размолвке, и никто не знал, какая сорока принесла их на хвосте… Возможно, Чарли Слоан догадался и брякнул где-нибудь, и в конце концов слухи подтвердились. А может та же Диана доверила все своему Фреду, а тот и проговорился… Так или иначе, тайное стало явным. Миссис Блиф больше не спрашивала у Энни, как там ее сын, ни с глазу на глаз, ни на людях. Она приветствовала ее весьма холодным поклоном. Энни, которая всегда любила эту веселую, беззаботную женщину, в тайне очень переживала то, что их отношения сделались такими натянутыми. Марилла промолчала, но вот миссис Линд "пилила" Энни до тех пор, пока не узнала от мамаши Муди-Спургеона МакФерсона свежую сплетню, – что де у Энни в колледже завелся новый "хахаль", который якобы богат, красив и добропорядочен одновременно. Только тогда миссис Линд поостыла, хотя в глубине души она продолжала жалеть, что Энни не остановила свой выбор на Гильберте. Богатство, конечно, еще никому не помешало. Но даже практичная миссис Линд не смогла бы утверждать, положа руку на сердце, что оно уж столь необходимо для счастья. Ну, ежели Энни и впрямь любит Прекрасного Незнакомца больше Гила, – тогда и говорить не о чем. Но миссис Линд почему-то боялась, что Энни собирается совершить роковую ошибку и выйти замуж по расчету. Марилла же знала Энни слишком хорошо, чтобы допустить, что подобное могло прийти ей в голову. Но она чувствовала, что что-то в этом мире не так.
– Пусть будет, что будет, – мрачно сказала Рейчел Линд. – Иногда случается то, чего никак не ждешь! Боюсь, если божественное провидение сейчас не вмешается, все в ее жизни так и пойдет наперекосяк! Так-то вот.
Миссис Линд вздохнула. Она в этом случае не очень надеялась на помощь божественного провидения, а сама что-либо изменить была не в силах.
Энни пошла к Потоку Дриады и уселась среди папоротников на корнях большой березы, на которых они часто сидели вместе с Гильбертом в былые времена. На сей раз он снова устроился работать на лето в офис одной газеты, и в Эвонли без него было скучновато. Он не прислал Энни ни одного письма, и она тосковала по ненаписанным письмам Гильберта. Ну, Рой, конечно, писал два раза в неделю. Его письма были совершенны и по форме, и по содержанию, и идеально подошли бы для мемуаров или биографии. Когда Энни читала их, она чувствовала, что влюблена в него больше, чем когда бы то ни было. Но сердце ее никогда не начинало биться чаще и сильнее, при виде его писем, как оно забилось однажды, когда миссис Хайрэм Слоан вручила ей письмо, адрес на котором был написан черной ручкой вертикальным почерком Гильберта. Энни поспешила распечатать конверт в своей восточной комнатке, но обнаружила внутри только копию какого-то отчета о заседании одного из кружков колледжа. Больше ничего – ни одной строчки! – в этом "письме" не было. Энни презрительно фыркнула и села писать особенно нежное послание Рою.
Через пять дней Диана должна была вступить в законный брак. В усадьбе Очард Слоуп царила веселая суматоха; все что-то жарили, парили, варили и тушили, одним словом, готовились закатить пир на весь мир . Энни, разумеется, должна была стать на свадьбе подружкой невесты ; об этом Диана с Энни условились еще двенадцать лет тому назад!
Жених решил, что лучше шафера, чем Гильберт Блиф, ему не найти. Гил должен был приехать из Кингспорта специально, чтобы попасть на свадьбу. Энни пребывала в радостном возбуждении, готовясь к этому знаменательному событию, и в то же время сердце девушки сжималось от тоски, стоило ей подумать, что она теряет близкую подругу. Диана переезжала в дом, который находился на расстоянии двух миль от Грин Гейблз. Они никогда уже не будут так близки, как раньше! Энни взглянула на освещенное окно Дианы. Сколько лет оно служило ей счастливым "маяком"! Но вскоре в нем лишь будут отражаться всполохи летних закатов, – не более того!
Из серых глаз Энни выкатились две большие, горькие слезинки.
"Как же ужасно, что люди взрослеют, женятся и… МЕНЯЮТСЯ!" – подумала она.
Глава 29. Свадьба Дианы
– Поверьте мне, подойдут только розовые розы, – сказала Энни, завязывая белой ленточкой букет Дианы. Обе они находились в комнатке наверху в западном крыле Очард Слоуп. – Это цветы любви и преданности!
Диана волновалась, стоя посреди комнаты в подвенечном платье. Казалось, ее чудные темные кудри прихвачены морозом: это на них легла тонкая полупрозрачная фата. Энни закрепила ее на голове подруги и вдруг вспомнила свои детские мечты о том, как все это должно происходить.
– Я все себе примерно так и представляла много лет тому назад. И тогда я дала волю слезам, понимая, что эта свадьба разлучает нас с вами, – усмехнулась Энни. – Вы, Диана, – невеста моей мечты. А фата у вас – словно белый туман! И я – подружка невесты! Но, увы, рукава "подкачали": они вовсе не буфы, как в детских мечтах. Впрочем, сойдут и эти, короткие, кружевные! Они даже красивее. Сердце мое – целехонько, да и Фреда я не ненавижу…
– Энни, мы ведь не навеки расстаемся! – заметила Диана. – И уеду я не за тридевять земель. Мы, как и прежде, будем любить друг друга. Помните, как когда-то мы поклялись, что всегда останемся друзьями, несмотря ни на что? И мы сдержали эту клятву, не правда ли?
– Да. Мы стали настоящими, преданными подругами и научились дружить красиво . И мы с вами, малышка Ди, ни разу не запятнали ее ни единой ссорой, равнодушием или просто грубым словом. И мне очень хотелось, чтобы так продолжалось всегда. Но теперь все будет несколько иначе. У вас появятся новые интересы, а я отступлю на задний план… Но, как любит повторять миссис Линд: "Такова жизнь!" Кстати, она презентовала вам одно из своих любимых лоскутных одеял – с полосками табачного цвета. Она многозначительно заявила, что когда я тоже соберусь замуж, то она и мне подарит точно такое же!
– Жаль только, что я уже не смогу быть подружкой на вашей свадьбе! – вздохнула Диана.