- Портфель дома оставил, - придумал он, - Пришлось вернуться, чтобы взять кое-какие бумаги. - И ему стало неловко, что приходится лгать. - Ты почему не на занятиях?
- У нас сегодня не будет первой лекции. Преподаватель заболел…
- Поторопись, а то и на вторую опоздаешь.
Рахим Саидов ушел в свой кабинет. Когда за сестрой захлопнулась входная дверь, Рахим Саидов вышел на кухню, где был телефон. Сперва он позвонил Фариде. Она была наиболее близкой подругой Мунис. Он схватил записную книжку и отыскал страницу с буквой "ф". Пробежал взглядом торопливо и неразборчиво написанные Мунис телефонные номера. Указательный палец задержался у надписи "Фар". Пожалуй, этот. Поспешно набрал номер.
- "Интурист"? Будьте любезны, Фариду. Это вы? Здравствуйте. Рахимджан говорит. Как поживаете?
- Спасибо. Как вы? - спросила Фарида, видно стараясь разгадать, что послужило причиной его звонка.
- Ничего. Около вас есть кто-нибудь? - осведомился он и тут же подумал: "А какая разница!"
. - Никого. А что? У вас секреты? - И голос Фариды зазвучал вкрадчиво.
- Нет, нет, я просто так. Фарида, Мунис у вас ничего не брала?
- Я вас не понимаю. Что, к примеру?
- Ну, там, серьги, перстень…
- Не-ет. А почему вы спрашиваете об этом, Рахимджан-ака? У вас что-нибудь пропало?
- Наоборот, нашлось.
- Что?
- Перстень, - вынужден был признаться Рахим Саидов. - Серьги с бриллиантовыми камешками.
- Ой, что вы, Рахимджан-ака! Это же ее серьги! Малюсенькие такие, по форме похожие на фиалку, да?
- Да, похожи…
- Ой, разве вы забыли?! Вы же сами их купили ей!
- Я?! - удивился Рахим Саидов.
- На Восьмое марта, помните? Она в тот же день показала их мне и похвасталась, какие муж делает ей подарки. Я даже знаю, где их купили. Сказать?
- Где? - Рахим Саидов почувствовал, как покрывается потом.
- На Урде! Правильно? - засмеялась Фарида. - Вы тогда с ней зашли случайно в магазин, и Мунисхон очень понравились эти сережки.
- А перстень? - сдавленным от волнения голосом спросил Рахим Саидов.
- Что? Плохо слышно! Але, але!..
- Про перстень спрашиваю. Может, тоже…
- Какой перстень?
- Золотой, с большим рубином.
- Не знаю. Я такого не видела у нее.
- Извините, - пробормотал Рахим Саидов. - Значит, у вас она ничего не брала?
- Нет, Рахимджан-ака.
- Благодарю.
Он положил трубку. Посидел в растерянности. Оказывается, он сам "купил" эти серьги, которые никогда не видел.
Кому же еще позвонить? С кем она еще дружила? Зубайда! Они вместе учились. Но с этой женщиной Рахим Саидов виделся всего раза два, не больше. Зубайда несколько раз бывала у них в его отсутствие. С Мунис они чаще встречались вне дома.
Рахим Саидов разыскал в книжке телефон. Позвонить? Попытка не пытка. Можно рискнуть. Набрал номер.
- Пригласите, пожалуйста, Зубайду.
- Кто ее спрашивает?
- Знакомый.
- Извините, но знакомых у нее чересчур много, а телефон один - на моем столе. Что ей передать?
- Я вас очень прошу. Мне необходимо поговорить с ней лично.
В трубке послышались вздох, потом звуки удаляющихся шагов. Скоро он услышал красивый грудной голос:
- Я слушаю.
- Здравствуйте. Вас беспокоит Рахим Саидов.
- Кто?
- Рахим Саидов, муж Мунисхон.
- А-а, здравствуйте, Рахим-ака! Я вас слушаю.
- Хочу у вас спросить кое-что. Мунис… у вас ничего не брала?
- А что, Рахим-ака? - В ее голосе послышалась тревога.
- Нашел кое-что в доме. Не знаю, у кого она могла взять.
- Если это журналы, умоляю вас, никому не показывайте! Мунис выпросила их у меня всего на денек.
- Нет, это не журналы.
- Что же тогда? - удивилась Зубайда.
- Перстень.
- Ах, перстень! - расхохоталась Зубайда. - А я-то думала… У меня всего два перстня, и оба на руке. А какой?
- Золотой. С рубином. Я думал, он ваш.
- Нет, не мой. Может, спросить подруг? У Хадичи, помнится, был подобный перстень.
- Кто она?
- В инязе работает. Мы вместе учились.
- Спросите, если не трудно. Мне подождать?
- Я вам позвоню.
У Рахима Саидова разболелась голова. Хадичу он ни разу не видел. И Мунис, кажется, ничего о ней не говорила. Но не исключено, что он просто забыл.
Голова разламывалась. Он открыл форточку. Сел у окна на стул и закурил. Они, кажется, ни о чем не догадались. Ни Фарида, ни Зубайда. Ну и что с того, что догадаются? Может, они знают и… знакомых Мунисхон? Нет, нет, об этом спрашивать нельзя! Уж лучше провалиться сквозь землю. И потом, они ни за что не скажут, если даже знают что друг про друга. Может, вместе развлекались?
Рахим встряхнул головой, как бы желая отогнать от себя этот кошмар. "Нет, не может быть! - думал он, стараясь себя успокоить. - Им ничего не известно. Мунис… Она была скрытная".
Зазвонил телефон.
- Рахим-ака? Зубайда говорит. Я разговаривала с Хадичой. Это не ее перстень.
- Извините, столько доставил вам хлопот!
- Что вы, разве это хлопоты? - Зубайда помолчала, видно размышляя над чем-то. - Рахим-ака, а может, это перстень Мунисхон?
- Может быть… Конечно, скорее всего, так и есть.
Есть ли смысл звонить дальше? Проклятый перстень!
Не могла же она его найти на дороге. Рахим попытался все спокойно продумать и путем логических сопоставлений прийти к определенному умозаключению. Но мысли вновь и вновь возвращали его к тому, на что недвусмысленно намекнули в милиции.
Вдруг он бросился в спальню и застыл посреди комнаты. Здесь все было как при жизни Мунисхон. Только на тумбочке трельяжа нет больше флакончиков, пестрых коробочек.
Рахим шагнул к шкафу и открыл дверцу. Почти все в нем - наряды Мунисхон. Белые, желтые, коричневые платья… Некоторые Рахим Саидов видел, а о существовании кое-каких и не подозревал. Мохеровая кофта, костюмы из джерси… Вон висит и та черная английская кофта. Рядом пальто. Три пальто. Шуба. На полках - аккуратно сложенное тряпье. Что это, Рахим Саидов даже не знает. Но все вещи еще хранят запах ее тончайших духов.
Рахим Саидов опустился на корточки и стал перебирать нижние ящики. В первом ящике он обнаружил носки, чулки. Второй был забит всевозможными тканями, из которых жена шила себе платья. Выдвинул самый нижний ящик. Он был доверху наполнен тесемочками, лентами, катушками ниток и всякой всячиной. Он разгреб это и увидел черную шкатулку с тремя русскими богатырями на крышке. Красивая шкатулка палехской работы. Это подарок жены Хафиза. Он открыл шкатулку, поверх пуговиц лежало ожерелье. Это ожерелье он видел раньше. "Поглядите, похоже на настоящий жемчуг, - сказала Мунисхон, когда принесла его. - Настоящий знаете сколько стоит? Пятьсот шестьдесят рублей - всего одна нить! А это - две нити четыре рубля. По виду же ничем не отличается от настоящего… Но уж, дорогой муженек, когда станете доктором наук, купите настоящий".
Спустя несколько минут Рахим Саидов был в ювелирторге на Урде. У прилавка стоял знакомый продавец. Заметив, с какой торопливостью Рахим Саидов вошел в магазин, он огорченно воскликнул:
- Какая досада! А я только вчера то кольцо продал, все ждал вас, поверьте.
- Я… по другому делу… Вот это… - Рахим Саидов извлек из кармана блестящий, переливающийся моток, протянул на ладони. - Это жемчуг или подделка?
Продавец долго рассматривал ожерелье.
- Это, конечно, жемчуг, - сказал он наконец. - Собираетесь купить или продаете?
- Покупаю… - дрожащим голосом произнес Рахим.
Рахим, едва передвигая ноги, направился к выходу.
Теперь-то ему было ясно все. Он обманут! Мунис, любимая жена, ему лгала. Стало жарко, будто внутри вспыхнул огонь. Сел на скамейку и обхватил голову руками. Его трясло как в лихорадке. Долго сидел он неподвижно. Что делать? Ну что же ему делать?
Для начала он должен себя взять в руки, успокоиться. Вот так. Несколько глубоких вдохов - и придет успокоение.
Да, он должен успокоиться и все продумать. Жемчуг, серьги, перстень… Что еще обнаружится?
Вернувшись домой, он позвонил.
- Хафиз? Это я, Рахимджан.
- Здравствуй, дружище. Что не пришел?
- Ты мне очень нужен.
- Я весь внимание, говори.
- По телефону не могу. Можешь приехать ко мне?
- Вот только отпущу лаборантов. Могу тебя обрадовать. Коробочки на кустах, подкармливаемых нашим препаратом, открылись. Крупные, по шесть-семь граммов. Если и на опытном поле получим такие же результаты, считай, наша взяла!
- Превосходно. Я рад… Так ты приедешь?
- Минут через двадцать буду.
Рахим Саидов обыскал всю квартиру. Заглядывал во все углы и щели. Переворошил все в ящиках трюмо. Перебрал бумаги в письменном столе. Но ничего больше не нашел.
Появился Хафиз.
- Не вчерашний день ищешь? - пошутил он.
- Драгоценности.
- Ого! У тебя их столько, что не знаешь, где хранятся?
- Мунис мне оставила огромное наследство, - проговорил Рахим Саидов и горько усмехнулся.
- Ладно, шутки в сторону. Зачем ты звал меня?
- Для того и позвал, чтобы показать наследство.
Хафиз несколько мгновений недоуменно смотрел на друга.
- У тебя не бред?
- В детстве я слышал одну притчу, - начал Рахим, Он наполнил два фужера пивом, один придвинул Хафизу. - Жила старуха, бедная из бедных. Однажды явился к ней во сне пророк добра Хизр и молвил: "Ступай на базар, купи черную курицу. Да не вздумай торговаться!" Чуть свет побежала старуха на базар. Отыскала там черную курицу без единой светлой крапинки. Сколько за нее попросили, столько и отдала, возвратилась домой к себе с покупкой. И начала та курица нестись. Что ни яичко, то драгоценное, золотое или алмазное. Здорово!
- Здорово-то здорово, а к чему ты мне это рассказываешь?
- Вот и мне попалась такая курица…
- Что ты все к аллегориям прибегаешь! - рассердился Хафиз. - Говори толком!
Рахим Саидов вынул из кармана жемчуг.
- Тысяча рублей!
- Ну и что? - проговорил Хафиз.
- Нашел у себя дома! Нашел, понимаешь?.. Это ее, Мунис! В милиции тоже… всякие там серьги, перстни!
- Ну и что же? - повторил Хафиз.
- Где она взяла их? На какие деньги купила?
Хафиз только теперь понял, куда клонит Рахим.
Рахим Саидов стукнул о край буфета кулаком.
- Съезжу в Коканд. Может, все это ей мать надарила? - с надеждой сказал он. - Я знаю, что эта старая лиса многое скрывает от своего мужа и дочь этому учила…
- Конечно, съезди. Может, так оно и есть, - обрадовался Хафиз. - Я провожу тебя. И знаешь, не надо думать плохо.
Хафиз обнял Рахима за плечи. Они вышли на улицу, Им подвернулось такси. Ехали молча, пока Рахим Саидов, повернувшись к Хафизу, не спросил в упор:
- Скажи честно, ты ничего не замечал?
- Что именно?
- Да не притворяйся! - озлился Рахим.
- Нет. Не замечал.
- А жена? Она тебе никогда ничего не говорила?
- Нет, не говорила. Но Вазира твою жену недолюбливала. Не знаю почему, но это так.
- Может, знала про нее что?
- Вот тебе мой совет: никого не слушай. Может, твои подозрения беспочвенны.
* * *
У Хафиза в аэропорту оказались знакомые. Велев Рахиму Саидову ждать у входа, он зашел в международный отдел и вернулся с билетом.
Через два часа Рахим Саидов был в Коканде.
Родители Мунисхон жили в центре, неподалеку от театра. Рахиму издавна нравился этот уютный город. И не только потому, что жена его была родом отсюда. Сам город очаровывал тишиной и необыкновенно яркой зеленью. Вечерами, когда выходишь погулять на свежем воздухе, прямо в центре можно услышать пение соловья. Рахим восхищался седобородыми стариками, разъезжающими на велосипедах. Иногда они с тестем отправлялись в одну из ближайших чайхан и заказывали плов из девзиринского риса. Кокандцы, как никто другой, любят посидеть в чайхане. Здесь в каждой махалле имеется своя чайхана. Кроме того, каждый кокандец имеет в ней свое излюбленное место. Убайдулла-ака считал самой лучшей в городе чайханой ту, что в махалле Теракзор - Тополиная роща. Там под сенью высоких, в три обхвата, серебристых тополей стоят семь или восемь сури - помостов, сколоченных из досок. Рядышком протекает арык. Вокруг всегда полито, - чисто подметено. И тишина. Кто ни придет сюда, забывает, что живет в городе.
Тесть несколько раз водил туда Рахима и сам готовил плов. Плов у него получался отменный. Каждая рисинка - что жемчуг. Тьфу ты! Проклятый жемчуг не выходит из головы.
Тесть был дома. Он стоял на складной лестнице и обертывал бумагой кисти зреющего винограда - от птиц. Увидев зятя, осторожно спустился вниз.
- Добро пожаловать, сынок! Здоровы ли сваты?
- Здоровы. Передают привет… - механически отвечал Рахим, мучительно думая над тем, как приступить к тому, ради чего приехал. - А где же мать?
- За хлебом пошла. Сейчас придет. Ну, как там… в Ташкенте?
Рахим Саидов понял, что хочет услышать старик. После поминок он собрался было ехать в Ташкент - хотел зайти в милицию и узнать, не найден ли убийца его дочери. Рахим тогда отговорил его, пообещав. что сам зайдет и обо всем узнает. Не хотелось ему, чтобы старик пережил все заново.
Рахим рассказал о своем сегодняшнем посещении милиции.
- Они интересовались знакомыми Мунис…
- Какими знакомыми? - спросил Убайдулла-ака.
- Которых я не знал, - проговорил Рахим, пряча глаза.
- У нее разве были такие?
- Наверное, были… Мне очень в это не хочется верить, отец, но это так. И в милиции хотят выяснить, у кого она была в тот день. Я рассказал все, что знал.
- А как же иначе, правильно сделали. Выпейте-ка чаю, не волнуйтесь. - Убайдулла-ака снял со стоящего на хантахте чайника стеганый колпак и налил в пиалу чаю.
Кажется, наступил удобный момент, чтобы начать главный разговор.
- Я приехал, чтобы вместе подумать, - ответил он.
- Ну…
- У Мунис обнаружили дорогие вещи. Очень дорогие. Перстни, серьги… Мне показали их. Я этих вещей прежде у нее не видел. Где она могла взять эти вещи? Может быть, ей мать подарила? И еще… дома я нашел вот это.
Рахим положил перед тестем нити жемчуга. Старик долго разглядывал ожерелье.
- Почему же вы у нее не спрашивали, где взяла?
- Спрашивал. Сказала, что это подделка и стоит копейки.
Убайдулла-ака нервно мял бороду. Да, было над чем поразмыслить. Еще ребенком его дочь, бывало, своего не упустит. В этом она была копией матери. У матери она переняла страсть к тряпкам, украшениям.
Узнав, что дочь собирается замуж за ташкентца, Убайдулла-ака обрадовался. "Пусть поживет вдали от матери, самостоятельная жизнь пойдет ей на пользу", - решил он. Долго пришлось спорить с женой, убеждать. Наконец она сдалась.
Рахим ему сразу понравился. Он радовался за дочь - она была надежно пристроена. Но размышлял порой о том, что Мунис надо бы мужа властного, который смог бы крепко держать ее в узде.
Видя, какой заботой и вниманием Рахим окружил свою жену, старик еще больше полюбил своего зятя. Когда завязывался разговор о жизни, редко случалось, чтобы он не похвалил Рахима. А жене советовал: "Скажи дочери, такие мужья на дороге не валяются. Деньги - это нужная вещь. Но на свете есть кое-что и подороже денег: честь, ум, культура. А знает ли дочка твоя о существовании таких понятий?.." - "Вай, как не совестно говорить такое о собственной дочери! - возмущалась жена. - Молодая, вот и хочется ей одеться. А того, о чем вы толкуете, тоже в моей доченьке предостаточно. Если сложить в мешок, завязать не сможете!"
Много слов - то же, что лишний груз для ишака. Убайдулла-ака не любил лишних слов. Знал: если жена разговорилась, трудно ее остановить. И умолкал. Появилась хозяйка. Как она изменилась! Рахим встал, пошел ей навстречу.
- Рахимджан, добро пожаловать, сынок!
Теща обняла его и, уткнувшись лицом в грудь, всхлипнула.
- На какие черные дни я обречена! Хорошо, что вы приехали. Я словно доченьку увидела!.. Вай, доченька моя! В какую комнату ни зайду, голос ее слышу, веселый смех, сердце мое так и замирает. Может, это все неправда, а, Рахимджан?!
- Правда. К сожалению, это правда.
- А преступников-то еще не нашли, - вмешался Убайдулла-ака. - Сегодня Рахимджана вызывали…
- Что мне с того, что их найдут? Доченька-то моя все равно не воскреснет. - Мать снова заплакала.
Убайдулла-ака положил перед ней ожерелье.
Старушка вздрогнула и растерянно заморгала глазами.
- Чье это?
- Твоей дочери.
- Мунис? У нее не было жемчуга. Или, может, вы купили? - обернулась она к зятю.
- Сама…
- Он же стоит больших денег! Где она их взяла?
- А ты не давала? - спросил Убайдулла-ака.
- Вай, что вы! Откуда у меня такие деньги? А в чем дело? - забеспокоилась она, видя, как разволновался муж и еще больше понурился зять.
- Может, ты все-таки дала ей деньги? Одолжила у кого-нибудь?
- Пусть накажет меня аллах, если вру! За всю жизнь вас ни разу не обманула, стану ли на старости лет грех на душу брать?
Воцарилась неловкая тишина. Рахиму сейчас больше всего хотелось встать и уйти. Но не мог он оставить стариков в таком состоянии. Он чувствовал вину перед этими несчастными стариками. Зачем? Зачем он приехал выяснять то, что, в сущности, теперь уже не имеет значения? Ведь они не знали ничего и ни в чем не повинны. Мунис все держала в тайне, никого не посвящала в свои дела.
- Извините, я не хотел…
- Вы не виноваты. - Убайдулла-ака покачал головой. - При чем тут вы?
- Я виноват, отец, - Рахим тяжело вздохнул. - Я очень виноват. Проглядел я Мунис.
Убайдулла-ака по-своему рассудил:
- Вы дали ей свободу, а она плохо ею воспользовалась. Сынок, не надо мучить себя. Вам тяжело, но мне во сто крат тяжелей. Я гордился, что у меня дочь красивая, образованная. Неделю назад лишился дочери, а сегодня лишился права гордиться.
Рахим удивился. Где этот старый человек находит мужество и добрые слова? Хотелось сказать ему в ответ что-нибудь доброе, чтобы утешить, да разве есть такие слова?
Рахим поднялся с места:
- Мне пора.
- Ох, что же это я, старая, и чаю не поставила? - засуетилась теща.
- Спасибо, мне не хочется. Надо успеть утром на работу.
- Я провожу, только как вы поедете? Рейсов-то сегодня на Ташкент уже не будет. Правда, в аэропорту обычно бывают такси.
- Поехали в аэропорт.
Действительно, долго ждать не пришлось.
Подкатило такси и, скрипнув тормозами, остановилось перед ними. Рахим открыл дверцу:
- В Ташкент поедем?
- Садитесь!
Уютный маленький Коканд погружался в темноту. Миновали несколько узких темных улиц и оказались на главном шоссе.