* * *
Тем временем в полк начали прибывать первые небольшие партии "партизан". Их быстро переодевали, кормили и вывозили работать на капониры и доты, на технику, от греха подальше, пока мужики не успевали напиться, или что было точнее, не успели опохмелиться. С одним таким индивидуумом Эдик попытался провести воспитательную работу, мол, какого чёрта ты так напился?!
Помятая, опухшая, небритая "личность" отшутилась анекдотом. "Вчера пил, с утра было тяжко, и думал, что умру. Но сегодня опохмелялся - лучше бы я действительно вчера умер…"
Ну что с таким кадром сделаешь, сплошной кабацкий фольклор. Внезапно на пункте приёма появился генерал Ослонян.
- Строиться! - громко скомандовал полковник из его свиты! - Всем встать! Живее, живее! Смирно!
Партизаны, поругиваясь, с матерками, попытались построиться в одну шеренгу.
- Подравняться, что за строй, как бык поссал! - продолжал выражать недовольство полковник.
Ослонян вышел вперед и махнул рукой:
- Вольно, не шумите, полковник Яблоненко. Видите, перепугали людей, что они про нас потом расскажут дома? Скажут, мол, военные только орут, кричат и командуют? Я хочу просто поговорить с солдатами. Кто тут отвечает за воспитательную работу?
- Я! Капитан Громобоев.
- Вот и славно, заведи людей куда-нибудь и посади.
Эдуард выполнил распоряжение генерала и тот принялся беседовать с "партизанами".
- Товарищи солдаты! Все вы знаете, какая сложная обстановка в стране. Перестройка, гласность, демократизация, ускорение, понимаешь ли, реформы в экономике. Но есть силы, которым не нравятся позитивные изменения, понимаете ли! Вот, например Карабах! Устроили там, понимаешь ли, барабах!
- Вот сказанул: Карабах - барабах! Какой забавный генерал, - хохотнул кто-то из последних рядов.
Генерал Ослонян невозмутимо продолжал.
- Я хочу довести да вас истинную обстановку, как всё на самом деле, понимаете ли! Азербайджанские экстремисты, понимаешь, затеяли резню в Сумгаите, в Баку, резали армян! Женщин, детей! Насиловали! Сердце разрывается от боли! Это надо было прекратить, и армянские мужчины освободили Карабах! От азербайджанских экстремистов!
Генерал говорил с болью и гневом, горячился, и из-за этого его речь сбивалась, и слова звучали с сильным и забавным акцентом для слуха русского человека.
- А не наоборот ли было дело? - спросил какой-то весельчак.
- Нет! Я получаю информацию из первых рук, прямо из Армении! - решительно воскликнул генерал.
- А если бы сейчас на вашем месте был генерал азербайджанец, он бы совсем другое говорил. Наверняка!
- Сынок, поверь мне, я правду говорю! Чистую правду!
Партизаны посмеивались, перемигивались, они были настроены развлечься, и подшучивать над генералом. Ослонян злился и от этого всё хуже говорил по-русски.
- Нельзя быть такими чёрствыми и бездушными когда кровь льётся рекой! Когда наши земляки страдают и гибнут…
- Не наши, а ваши, - поправил один из партизан генерала.
И снова прозвучала шутка о происхождении фамилии генерала, и явно с подачи мстительного и злопамятного Раскильдиева, сидевшего со своим взводом:
- Товарищ генерал, а вот у вас армянская фамилия, для русского уха забавная, она от слона происходит или от осла…
- У русских тоже много разных фамилий… - начал было генерал.
Тут вмешался комбат в разговор и резко оборвал партизана.
- Товарищ солдат, как ваша фамилия?
- Попов, а что?
На лице комбата нарисовалась восторженная улыбка.
- Надо же, как удачно… А фамилия корни ведет от попы или от попа?
- От попа…
- А я думаю именно от попы!
Генерал не стал больше продолжать разговор и решил завершить беседу.
- Гибнут советские люди! Мы же все советские люди!
Видя, что начальник сейчас может наговорить лишнего, полковник из его свиты подбежал и что-то прошептал на ухо генералу.
- Ладно! Продолжим в другой раз! Идите заниматься делами!
Солдаты нехотя расходились и искренне огорчились окончанию представления.
И тут Громобоев заметил, с какой нескрываемой лютой ненавистью на генерала смотрят Мамедов и Гасанов.
- Ну что волчата злобно так зыркаете? - накинулся на них Эдуард. - Этот генерал правду говорит ведь! Только и можете с безоружными женщинами и детьми расправляться. А в настоящем деле вы трусы и после первых выстрелов драпанёте. Вот вы мне всё о независимом Азербайджане говорите, о своей азербайджанской армии. Да вы ведь не солдаты и все вы не бойцы! Дисциплины в вашем войске не будет, долбанут вас хорошенько, и побежите без оглядки до самого Баку! Только и умеете, что урюк выращивать…
- Это мы ещё посмотрим, кто кого… - с угрозой в голосе пообещал Гасанов. - Всех порежу!
А хитрец и провокатор Мамедов шикнул на товарища и с ухмылкой ответил:
- Мы мирные люди и нам нечего делить. Это всё вы, русские нас провоцируете и стравливаете! Я не собираюсь воевать, я торговать буду, виноград буду вам русским возить. А вы его будете покупать, дорого покупать… Я буду хозяином тут у вас в России! Богатым хозяином! А дурачки пусть с автоматами по горам бегают…
О внеплановой политинформации генерала Ослоняна кто-то доложил руководству, и был скандал. Эдик случайно оказался свидетелем, как заместитель командующего генерал Кузьмичёв распекал того на самых повышенных тонах.
- Я вам запрещаю общаться с солдатами и разжигать национальную рознь! Слышите, товарищ генерал? Запрещаю, строго настрого!
- Да я просто хотел пояснить… - попытался возразить Ослонян.
- Объяснять будете в Ереване, или в Степанакерте, когда Вас туда переведут! А здесь - не надо!
* * *
Вскоре маленького генерала, командование действительно по-тихому перевело на Кавказ, служить на Родине. Офицеры полка искренне о нём сожалели, особенно Раскильдиев, очень уж забавное у них было с этим начальником общение…
Глава 7. Конференция ветеранов войны
Глава, в которой герой узнает, что и в мирное время, нервотрёпка может быть посильнее, чем на войне.
За полгода капитан Громобоев привык, что у них в казарме каждый день находятся проверяющие (один, два, а то три), и всё по той простой причине, что в их второразрядной части начиналась настоящая революция - через полгода предстояло развернуть полк в дивизию, и призвать из запаса десять тысяч приписного состава.
Эта нерадостная перспектива пугала и нервировала офицеров, привыкших служить в тишине и покое. Ведь самое ужасное, что может придумать начальство для офицеров части сокращённого состава (по-простонародному - кастрированной части) - это провести учение с отмобилизованием приписного состава до полного штата. Кошмар! Ещё вчера у тебя почти не было солдат и вдруг появляется целая армада! Да каких! Настоящих "партизан"! Неорганизованных, разболтанных, не желающих выполнять приказы, постоянно пытающихся сбежать в самоволку к семье, полупьяных, не обученных, либо когда-то имевших навыки военной службы, но утратившие их. Вот такое тяжелое испытание надвигалось на пулемётный полк, который должен был превратиться в полнокровную дивизию. Чтобы эту дикую орду разместить, требовалось построить в полевых условиях временные жилища, столовые, склады, бытовки и, конечно, ленинские комнаты (а как же без них, без агитации и пропаганды нельзя ни дня!).
Каждый батальон, каждая отдельная рота по весне выделили по несколько военнослужащих для начала строительства. Как строить, чем строить и кем строить лагеря - эти вопросы окружное командование не волновало. Командиры должны были сами выкручиваться, как могли и даже если не могли. Первая проблема - материалы. Необходимо было воздвигнуть каркасы казарм с крышами, стенами, с нарами, с остроугольными крышами, так называемые "чумы", а поверх них, позже натянуть брезенты, которыми обычно укрывают технику.
Танковому батальону требовалось возвести двенадцать "чумов" для размещения и проживания целого полка. Где взять строительный лес? Бесполезно пытаться закупить брёвна, балки, доски, рейки в магазине или на промышленной базе в эпоху тотального дефицита. Нужных материалов там нет. Так ведь даже если и найдёшь строительный "Клондайк", на эти цели средств-то ни рубля не выделено! А помимо стройматериалов ещё необходимо заготовить несколько машин дров для печей, ведь учения планировались в октябре-ноябре, а это не самое теплое время года на северо-западе.
Откуда взять дровишки? Из леса вестимо… Вот только другая беда - вокруг полигона заповедные леса и рубить их легально никто не даст разрешения. Что делать? Выходило, что военные должны действовать самовольно, на свой страх и риск!
Первый рабочий десант танкового батальона: два лейтенанта и десять солдат, убыли в лес в конце апреля. Первопроходцы пробили колею, поставили в глубине леса две палатки, вывезли полевую кухню, столы, скамьи, и начался подпольный лесоповал и строительство.
Главная задача подпольным лесорубам: деревья не должны валяться на земле ни дня. Быстро срубили сосну, скоренько её ошкурили, вкопали столб (а загодя выкопали яму), и только тогда можно рубить следующую. И так без остановки: одни валили лес и носили бревна, другие рыли земля и сколачивали каркасы. Кору, ветки и щепки частично жгли на кострах, частично вывозили в дальний овраг. К началу лета остовы бараков выстроились в ряд: казармы, бытовки, ленинские комнаты. Дело шло медленно, а сроки поджимали, ведь помимо каркасов следовало сделать эти домики "чумы" пригодными для жилья.
Комбат прибыл с проверкой, чтобы на месте разобраться, как идут дела у строителей. Подполковник Туманов оценил обстановку и понял - к сроку не успеть, темпы далеко не рекордные, и следовало поднапрячься. Но каким образом? Самым простым - советским: следует усилить воспитательную работу, поднять морально-волевые качества, воодушевить бойцов живущих в лесу два месяца. Кто будет воодушевлять? Конечно же, ответственный за это дело - капитан Громобоев!
- Не обессудь, но тебе надо самому отправляться в полевой лагерь, тем более, что ленинские комнаты не имеют даже каркаса. И офицериков подгоняй, пить им недавай! - напутствовал Эдика комбат. - Сейчас у тебя там лишь столбы по углам стоят, а ты тут сидишь, газетки почитываешь, да бумажки пописываешь и усом не ведешь.
- У меня нет усов, - ухмыльнулся капитан.
- Так заведи их себе, чтоб мотать приказания на ус! Эх, распустились в батальоне офицеры! Накажу кого попало и разберусь как-нибудь! - выдал любимый свой перл Туманов и на этом окончил дискуссию.
Приказ комбата Эдуард воспринял без воодушевления, тем более, что другие заместители: ни начальник штаба, ни зампотех в лесу жить не собирались. Конечно, дома, в новой квартире под бочком у жены спать гораздо лучше, чем кормить в палатке комаров, но что делать, приказ есть приказ. Громобоев собрал необходимые вещи в походный чемодан и в путь…
Вновь началась походная жизнь и работа на природе, почти как в Афганистане, только вместо гор и пустыни леса и болота. Через месяц ленинские комнаты, бытовки и столовые (то, что поручил комбат сделать лично ему), стояли практически в полной готовности, не хватало лишь самой наглядной агитации, но эти щиты оформленные текстами и фотографиями, лежали на складе в полку и к осени их должны были подвезти. Работа шла спокойно, размеренно, без нервотрепки. И вдруг, как гром среди ясного неба - проверяющий.
Однажды утром, когда полусонные солдаты ещё едва успели помыться и позавтракать, к полевому лагерю будущего полка подкатил "УАЗик", из которого выбрался седовласый полковник. Пузатенький начальник огляделся, нашёл глазами Эдуарда и поманил его пальчиком.
- Я, полковник Алексаненко, представитель политуправления округа, - назвал себя полковник и брезгливо оглядел строительный беспорядок. - Кто такие? Что вы делаете? - грозно спросил толстяк у капитана.
Взводные, старшина и солдаты, словно призраки моментально исчезли, нырнули в кусты и разбежались по возводимым объектам.
- Танковый батальон пулеметного полка, - ответил Громобоев. - Ведутся плановые работы по обустройству лагеря.
- Почему не брит? - последовал следующий вопрос грозного начальника. Громобоев, действительно, брился по старой афганской привычке (словно вновь был войне) через день, а то и через два на третий. - И сапоги не чищены. Что за вид у вас, капитан? Выглядите как колхозный бригадир. Позор! Ведите меня к Ленинским комнатам, показывайте свою работу!
Эдика обеспокоило, что этот сердитый полковник настроен был как-то уж слишком агрессивно.
- Где наглядная агитация лагеря? - брызгал слюной Алексаненко выговаривая капитану и окидывая взглядом полевой лагерь. - Почему нет свежего боевого листка? Где ваша стенгазета?
Громобоев не нашёлся, что сразу и ответить, вроде бы надо делом заниматься, некогда солдат отвлекать на разные глупости. Но полковник и не ждал оправдательного ответа, а наоборот, отодвинул капитана как ненужную преграду чуть в сторону и неспешно зашагал, важно заложив руки за спину, по протоптанной дорожке в густой траве. Миновав ряды казарм и бытовок, они с Эдуардом вышли к каркасам Ленинских комнат. Минуту назад ярко блестевшие хромовые лакированные сапоги начальника заметно потускнели от пыли. Громобоев скосил на них глаза и улыбнулся. Алексаненко заметил улыбку, и тень неудовольствия вновь пробежала по лицу. Он отряхнул руками брюки, протер платочком носки сапог и вошёл внутрь первого остова. Начальственным взглядом полковник окинул сооружение и покачал головой. Проверяющий пробурчал что-то себе под нос, и они перешли во второй, а затем и в третий потенциальный центр идеологической и воспитательной работы, но чем дальше шла обзорная экскурсия, тем всё больше мрачнел полковник. Внешний вид "чумовых" Ленинских комнат его явно не удовлетворил.
Полковник напыжился и закричал о разгильдяйстве, мол, казармы почти готовы, а политическую работу проводить негде!
- Это как понимать? - обвел начальник рукой ряды ошкуренных от коры столбиков, торчащих на метр из земли и голые стены помещений из досок и дранки. - Зачем тут пеньки?
- Здесь будут столы и скамьи, - доложил Громобоев. - Сверху прибьем доски, и можно будет рассаживать переменный состав батальонов. А наглядная агитация заготовлена в полку и лежит в казарме, тут её дождем побьёт, влага подпортит, и всё быстро заплесневеет.
- Слышу сплошные слова: будут и будет! Будь моя воля, я бы тебя капитан, лично палкой побил, за халатное отношение к своим служебным обязанностям! У артиллеристов практически полная готовность, стены даже обиты материей и клеенкой, в помещениях люстры висят! А что у тебя? Это убожество хуже сарая или конюшни! Бери пример с майора Веселухина!
- Откуда у них клеенка? Явно не из леса. Или моему соседу политуправление выделило на эти цели какие-то средства? Он получил материю по лимиту или как? - сделал глупый вид Эдик.
Громобоев прекрасно знал, откуда эти блага - солдаты дивизиона два месяца работали на заводах вместо боевой подготовки, в то время как танкисты ежедневно стреляли и водили. Веселухин от щедрот выделил Эдику рулон клеенки, и капитан обклеил ею туалет и ванную в своей служебной квартире. Но лучше притвориться дурачком, чем ждать, что тебя действительно настоящим дураком сделают.
- Нет, никаких лимитов, но надо крутиться! Думать, изыскивать, стараться…
- Вы мне официально предлагаете использовать личный состав в незаконной коммерческой деятельности и извлечь нетрудовые доходы? Отвлечь солдат от боевой подготовки? Или может быть я должен попытаться где-то украсть?
Полковник бросил на Громобоева острый оценивающий взгляд, покачал головой и недобро протянул.
- На-ха-а-л! Ну, да ничего, и не таких обламывали! - пообещал проверяющий. - Я немедленно доложу заместителю начальника Политуправления об упущениях в работе, низкой дисциплине, отсутствии порядка и подрыве готовности к организационно-штатным мероприятиям.
Эдик пожал плечами, ему давно было всё "фиолетово", ведь надоело заниматься ерундой, а что поделать, до выхода на пенсию ещё ох как далеко. Предстоит, как минимум, лет десять армейскую лямку тянуть!
- Воля Ваша, можете казнить! Только хотелось бы уточнить, чем именно я срываю подготовку? Тем, что городок готов наполовину, так ведь до осени впереди два месяца! Доведем до ума в срок, уверяю Вас, товарищ полковник. Но люстры в "чумах" у меня висеть точно не будут, если на их приобретение, либо не выделят финансы, либо не выдаст служба КЭС по описи как инвентарное имущество.
- Ну-ну, - буркнул полковник. - Капитан, не провожайте! Сделайте вид, что работаете, - остановил Эдика проверяющий и широкими шагами заспешил к "УАЗику".
Вот чудак-человек, да Громобоев вовсе и не порывался его провожать. Гуляй себе, раз дорогу знаешь, поди ж, не маленький…
Эдуард сел в машину, доехал до ближайшего гарнизона, доложил комбату о прошедшей проверке, позвонив с коммутатора сапёрного батальона. Туманов в ответ с досадой грязно выругался.
- Зае… ваши политрабочие. Как стервятники кружат, покоя от них нет. Вот же ты им полюбился и понравился! Слетаются к тебе регулярно как пчелы на мед! Эх, проблемный ты мой!
- Хорошо хоть не сказали как мухи на говно, - хохотнул капитан. - И на том спасибо.
Три дня прошли спокойно, а затем командир полка сделал офицерам танкистам крепкую выволочку за бардак и разгильдяйство, матерился, велел ускорить темпы работ, а для этого приказал комбату самому отправляться в полевой лагерь. Подполковник Туманов, вполне естественно, жить в лесу не пожелал, он набегом вновь посетил полевой лагерь, изругал офицеров, а заодно и Громобоева за длинный язык, оставил на усиление начальника штаба Шершавникова, и укатил в "Газике" в ближайший городок к своей старой зазнобе. Однако и Вася Шершавников не засиделся в лесном хозяйстве. Хитрый майор обматерил окружных начальников, помахал ручкой Эдуарду, и укатил на последней электричке в полк оформлять мобилизационную документацию.
Некоторое время никаких организационных выводов не последовало, с должности не сняли, и Эдик успокоился. Батальон продолжал работать над оборудованием лагеря. Сроки поджимали…
И всё же вскоре о Громобоеве вспомнили, сорвали с производства работ и срочно вызвали в полк. Лейтенант Раскильдиев отправился в гарнизон за продуктами на тарахтящем "ГАЗ-66" и, возвратившись ближе к обеду, привёз записку от комбата. Эдик еле-еле разобрал несколько коряво написанных строк: "Тебя срочно вызывает начальник политотдела. Оставь ведение строительства на командира первой роты. Выезжай немедленно!"
Эдуард немедля доехал на грузовике до железнодорожной станции (машина была одна, и её следовало вернуть в лагерь), пересел в электричку и затем на перекладных, на двух автобусах ближе к вечеру добрался в гарнизон. Начальник политотдела корпел над бумагами и, оторвав на секунду взгляд от кипы изучаемых документов, буркнул:
- Живо в строевой отдел, там для тебя телефонограмма из штаба округа, прочти её и выполняй всё, что в ней написано.