Командованию полка удалось забрать Изуверова из кутузки лишь на третьи сутки, после того как принесли извинения французу, благо супруга дипломата претензий не предъявила, сказала что ничего особого не произошло, просто немного потанцевали и выпивший молодой пылкий офицер надумал себе немного лишнего и романтичного. Эта бесстыжая нахалка, когда муж отвлекся ещё попросила передать привет бедному Ромео. Кстати, по наблюдению следователя, при дневном свете дамочка была уже не столь обворожительна и соблазнительна и на юную девушку никак не тянула. О чём чекист не удержался и с ехидцей сообщил Женьке.
Командир полка получил строгача от Командующего округом за низкую воспитательную работу с офицерами, а незадачливый похотливый лейтенант неполное служебное соответствие. Так Изуверов прославился на весь округ и старшим лейтенантом стал на девять месяцев позже срока, хорошо, что вообще им стал и в армии удержался…
* * *
Сумерки сгущались всё сильнее, по асфальту мела поземка.
- Да нет, похоже, что это не милиция, - возразил Эдик. - Это вроде бы ВАИ.
- За кем же это военная инспекция погналась? Поймали в автопарке нарушителя? - предположил Вася.
- Тогда какого черта ревёт сирена? - вновь сам у себя спросил Изуверов. - Нарушитель сбежал? Хотят собрать на плац и будут рассматривать наши физиономии?
В это время по селектору объявили общий сбор по тревоге. Делать нечего, пришлось надевать шинели и топать на мороз. Надо сказать, что вечер второго дня Нового года, выдался довольно морозным, градусов под двадцать пять, а то и более. Батальон не успел построиться, как прибежавший на плац дежурный по полку заявил, что строиться следует не здесь, а в парке боевых машин. Поспешили в парк. У ворот КТП тоже стоял "Уазик" с мигалкой, по парку разъезжал еще один, а следом за ним чёрная "Волга", явно большого начальника.
- Генеральская! Заместитель командующего генерал Кузьмичёв приехал, - авторитетно заявил зампотех, разглядев номер. - Принесла его нелёгкая на наши головы…
Волга затормозила, из салона вышел статный начальник и грозно рыкнул:
- Чего стоим истуканами? Вводная - боевая тревога!
Офицеры и солдаты помчались к боксам, принялись распахивать заваленные снегом ворота. Двери и ворота не поддавались, и началась суета. С горем пополам всё же открыли входные двери. Одни солдаты продолжали расчищать снег, другие заводили и прогревали двигатели танков, бронетранспортеров и автомобилей, третьи тащили боеприпасы и пулемёты. Подогреватель двигателя одного из танков полыхнул огнём, и языки пламени побежали под его днищем. В танке полный боекомплект, а рядом ещё десять танков! Рванёт - мало не покажется! Комбат не растерялся и вместе с ротным капитаном Меньшовым, схватив лопаты, закидали огонь песком и снегом. Бестолковщина, переходящая в панику царила кругом.
Тревожные ворота в сторону леса открыть никак не получалось, так как дежурный не смог найти ключи, тогда передний танк "ИС-3" их просто снёс и выехал за пределы парка.
- Стоп! Стоп! Я сказал прекратить учения!!! Отбой тревоге! - заорал в мегафон генерал и остановил "войну".
Напряжение разом схлынуло, но броуновское движение людей и техники продолжалось и далее минут пятнадцать, пока не удалось поймать и остановить последнего бегающего солдата.
Командир полка построил офицеров: запыхавшаяся и разгорячённая шеренга источала лёгкий перегар, а над головами клубился пар. Генерал прошел вдоль строя, недовольно покачал головой и велел собраться в клубе на "разбор полетов".
Тесный солдатский клуб размещался на первом этаже одной из казарм. Первый вопрос генерала Кузьмичёва удивил всех офицеров и был совсем не о результатах проверки боевой готовности. К удивлению Громобоева и этот генерал был не менее мордат, чем Никулин. Такая же большая арбузоподобная голова и широкая красная морда.
- Чей транспорт стоит на КПП? Это какой-то бардак!
Действительно, на площадке перед КПП полка, ютились пять стареньких машинёшек: тридцатилетняя "Волга", ржавый "Москвич", горбатый "Запорожец", подержанные "Жигули", потрёпанная "Нива" и лишь одна новая "Волга". Ах, да ещё там стоял чёрный мотоцикл "Урал" с коляской начхима.
- Это автомобили наших офицеров, - начал было докладывать командир полка, пытаясь пояснить, что это не какие-то посторонние машины гражданских лиц, а свои, полковые.
- Я и говорю, бардак! Развели тут, понимаешь, анархию! Чья "Волга"?
- Какая? - уточнил кэп.
- "Газ-24"! - вновь рявкнул генерал.
- Моя, товарищ генерал-лейтенант! - доложил заместитель командира полка по строю. Эту "Волгу" вечно улыбающийся и неунывающий подполковник Смехов привез из Африки, где служил главным советником бронетанковых войск в армии Уганды. Как выяснилось позже (в полку об этом узнали из прессы), президент этой далекой страны оказался каннибалом, регулярно поедал своих противников и провинившихся чиновников. Смехову повезло, его в экзотической стране не съели. Он даже с гордостью рассказывал, как попал в историю национально-освободительного движения, борьбы с мировым империализмом и терроризмом.
Однажды арабские террористы захватили израильский самолет и посадили в аэропорту. Африканцы были далеки от арабо-израильского конфликта, поддерживали нейтралитет. Но следом за пассажирским авиалайнером приземлились два военно- транспортных самолета с израильскими коммандос. Спецназ израильтян в считанные минуты перестрелял охрану аэропорта и взялся за террористов.
Президент-людоед не мог потерпеть такого бесцеремонного вмешательства во внутренние дела его маленького, но суверенного демократического государства. Он приказал срочно выдвинуться бронетанковым войскам к аэропорту и уничтожить израильских агрессоров. Пока велись переговоры с боевиками, Смехов был никому не нужен, он даже не знал о происходящих событиях. Советский советник в это время, как обычно, лежал в бассейне с прохладной водой, спасаясь от палящего зноя, стаканами пил ром с колой и джин со льдом и тоником (он считал эти напитки идеальным лекарством от малярии). Но как началась стрельба - понадобился и наш военный советник с его бесценным опытом.
Однако не тут-то было - история повторилась, словно в 41-м: танки стояли в одном гарнизоне, боеприпасы хранились в другом, а топливо было в третьем. Заправить танки с трудом, но всё же удалось, и без боеприпасов три "тридцать четверки", те которые сумели завести, выскочили на взлетно-посадочную полосу. Однако заблокировать бетонку не успели, и танкисты во главе со Смеховым смогли лишь наблюдать, как взлетал последний самолет противника.
Вспыльчивый президент-изувер велел наказать виновных. Оставшихся в живых охранников аэропорта выловили в джунглях, каждому залили в глотку раскаленный свинец и развесили на пальмах. Смехову повезло, он был иностранным специалистом, но даже над его судьбой диктатор размышлял. Президент долго и пристально рассматривал стоящего по стойке смирно главного советника бронетанковых войск, и временно посадил под домашний арест. Сановный каннибал размышлял: расстрелять, повесить или отведать мясо белого человека.
Выпивоха, весельчак и балагур Смехов запаниковал, ему стало уже не до шуточек и не до рома и джина, события приняли неприятный оборот. Советник проявил смекалку и, усыпив бдительность охраны, сбежал через окно туалета. Босиком и в одних трусах он примчался в посольство и не выходил за его ворота до самой замены…
- Так точно! Это моя "Волга", - повторил замкомандира полка. - Техосмотр пройден, машина исправна.
- Мне плевать, исправна она или нет, - сказал как отрезал генерал Кузьмичёв. - Офицер, у которого есть личный автомобиль - пропащий для службы. Он потерян для армии.
- Не понял, товарищ генерал-лейтенант, - всплеснул руками Смехов. - Для чего потерян? Для армии? Для какой?
- Повторяю. Офицер, у которого есть личный автомобиль, потерян для Советской Армии! Для какой же еще!
- А я читал, что в американской армии у каждого офицера есть личный автомобиль, - подал реплику с места острый на язык майор Холостяков, у которого тоже был личный "Москвич".
- Кто это сказал? - грозно спросил генерал.
- Я сказал, - ответил Холостяков и встал по стойке смирно.
- Объявляю Вам строгий выговор за пререкания! Командир, сейчас же запишите ему взыскание. Повторяю, офицер, у которого есть личный автомобиль - потерян для военной службы! Командир полка!
- Я! - вскочил на ноги командир части и вытянулся в струнку. - Слушаю Вас!
- Товарищ полковник, Вы начальник гарнизона?
- Я! Так точно!
- Как начальнику гарнизона, я Вам приказываю: любая машина должна выезжать за пределы гарнизона только с Вашего личного разрешения! Ясно?
- Так точно! - вновь гаркнул полковник Плотников и вытянулся в струнку на все свои полтора метра роста.
- А разрешения на выезд выдавать - запрещаю!
- Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант. Так точно!
Офицеры в недоумении зашушукались, и по рядам пошёл ропот недовольства. Примерно ещё десять-двенадцать человек имели автомобили, помимо тех, что стояли на площадке.
- В чем дело? - повысил голос генерал.
- А как прикажете выезжать в город? - задал вопрос неугомонный майор Холостяков.
- На автобусе! Получайте увольнительную записку и езжайте на общественном транспорте.
- Мы вроде бы вышли из возраста срочной службы, не солдаты, - возмутился Эдуард. Как всегда он не смог промолчать. - Даже в училище на последнем курсе был свободный выход в город.
- Ваша фамилия, товарищ капитан?
- Громобоев…
- Командир полка, запишите, что Громобоеву за нетактичное поведение выезд запрещён до февраля! И объявляю Вам замечание за разговоры и нетактичное поведение. У этого капитана машина есть?
- Так точно! - подтвердил Плотников.
- Значит, поставьте её на прикол и пусть проржавеет от крыши до днища. Займите его службой, нагрузите делами…
Эдуард в ярости заскрежетал зубами и сжал кулаки. Он сел на место и выругался.
- Нет, вы посмотрите на него! Представляешь, Вася, этот мудила из "нижнего тагила" прикатил на служебной "Волге" в окружении "УАЗиков", а нам велит ходить пешком? Приехал бы сам сюда в трескучий мороз на перекладных, на трёх автобусах, и потом я бы посмотрел на его пешеходный задор… - пробормотал Громобоев, обращаясь к Шершавникову.
Начальник штаба, живший в гарнизоне через дорогу, только ехидно ухмыльнулся, он был беспощаден к приятелю:
- Развивай ноги, тренируй мышцы. Купи велосипед вместо авто или бегай трусцой.
- Сам бегай, - огрызнулся Эдик и насупился.
Генерал потребовал показать мобилизационные документы и тревожные чемоданы. Громобоев только недавно начал оформлять документацию, карта была склеена, но на ней не было нанесено, ни одной надписи, ну, а полупустой тревожный чемодан содержал лишь котелок, ложку и полотенце.
- Капитан, как я посмотрю, Вы действительно заняты лишь своей машиной! Возможно, Вам пора отправиться послужить в Забайкалье или на Кавказ?
- Спасибо, я только прибыл из Афганистана.
Полковники из свиты генерала переглянулись и дружно принялись делать пометки в блокноты. Генерал продолжил публичную порку Громобоева.
- Ну и что? Уверен, кавказский горный воздух Вам будет полезнее наших сырых болот. Капитан, где Ваш сухой паек на трое суток и деньги на первые дни войны? Чем собираетесь питаться? Шпротами и сгущенкой? - вопрошал генерал, тыкая банками под нос Громобоеву.
Эдик не растерялся и ответил:
- Этих продуктов мне хватит на три дня. Китайский пехотинец довольствуется килограммом риса на неделю! А деньги положу с первой же получки…
- Вы служили в Китайской Народной Армии? - усмехнулся генерал. - Откуда такая осведомленность? Надо его проверить, не завербован ли этот говорливый капитан… Болтун - находка для шпиона!
Эдуард покраснел, но на этот раз сдержался и промолчал. Спорить далее было бесполезно, тем более Громобоев увидел, что строевик принес служебную карточку и выразительно посмотрел на него. Генерал полистал страницы, почитал записи и добавил свою. Кадровик-майор вновь посмотрел на Громобоева и скорчил кислую рожу. Проходя мимо, он прошептал Эдику:
- Замолчи и не высовывайся капитан, прикуси язык! Теперь замучаешься удалять этот выговор…
Новый год был окончательно испорчен. Эх, а ведь сегодня не пятница тринадцатое! - подумал Громобоев, топая по тропинке между сугробами к своей машине. На стоянке его ожидало еще одно разочарование. Переднее колесо спустило, а менять на морозе - дело не из приятных.
- Да пропади ты пропадом! - воскликнул капитан и побрёл пешком на автобусную остановку.
Глава 6. Острый национальный вопрос
Глава, в которой наш герой в очередной раз убедился, что чем больше в армии дубов, тем крепче оборона, и что чем многонациональнее дружный воинский коллектив, тем он крепче дружит. Однако, дружба эта идёт порой не на жизнь, а на смерть…
Постепенно Громобоев втянулся в рутинную учебно-боевую жизнь танкового батальона: ежедневно проводились либо занятия в классах, либо стрельбы, либо вождение, либо работа на технике. Каждую неделю раза по два, по три роты рано утром ещё в темноте выезжали на полигон и возвращались после полуночи. Эдуард обычно руководил учебным местом по гранатометанию, и хотя риск тоже есть, но это лучше чем торчать на вышке вместе руководства с комбатом. Несколько раз солдаты в темноте стреляли по ней по ошибке из пулемёта, и раз бабахнули выстрелом из вкладного ствола. Хорошо пули пролетели мимо, и к счастью обошлось без жертв…
* * *
На вооружении танковых рот стояли старенькие "Т-55" и "Т-62", которым было лет по двадцать, новее техники не было, но зато были и более древние мастодонты времен Великой Отечественной войны - "ИС-3". Эти тяжеленные махины многие годы без движения пылились в боксах, но числились боевыми единицами. В принципе, для укрепрайона вполне подходящая техника: танк как танк, поставить его в заранее отрытый капонир и будет долго и успешно сдерживать атаки противника.
Но в очередной раз началось сокращение армии, и руководством было принято решение о списании устаревшей техники, ведь в частях и на складах и скопилось более восьмидесяти тысяч танков всех модификаций. Большую часть решили пустить на переплавку, некоторые экземпляры в музеи и на памятники. Технику Карельского укрепрайона тоже решили сократить: один танк заказали в Англию, один в Америку, один во Францию, подарки бывшим союзникам по войне.
Комбат Туманов получил задачу перегнать танки на станцию погрузки. Приказ есть приказ, а как его выполнить? Транспортёры-тягачи не дали, а по асфальту эти громадины не погонишь - проломит и свернёт всё дорожное покрытие! Решили гнать ночью в обход по просёлкам, по полям, через ручьи и болота, благо они скованы льдом. Мороз ночью ударил не шуточный, под тридцать, а в танке так же холодно, как и за бортом. Двенадцать офицеров и прапорщиков сели за рычаги и погнали технику. Чтобы не заблудиться и не сбиться с пути, вдоль намеченной трассы поставили солдат с фонарями и разожгли сигнальные костры.
Первый же танк едва вышел за ворота сразу провалился в болото, до утра его вытаскивали другим танком и тягачом, но остальные бронегиганты один за другим уходили в непроглядную тьму, чтобы стать историей. Только к следующему вечеру все танкисты вернулись с погрузки. Перепачканные офицеры бурно делились впечатлениями. На сухую дело не пошло, старшина метнулся за спиртом: усталым командирам после "ледяного" марша требовалось отогреться и расслабиться.
- До чего тяжелая в управлении машина, - потирая натруженные руки, сетовал Шершавников. - Ладно, у меня лапы огромные и мой кулак величиной с голову ребенка, но как же обычные мальчишки водители в войну ими управляли?
- Неуклюжая, тяжелая, но машина хорошая, - поддержал разговор ротный Демешек. - Кажется вот-вот в болоте застрянет, но рычит, ревёт, борется и выползает!
- Давайте выпьем за оружие Победы! - предложил Туманов. - Чтоб им хорошо стоялось обелисками в России и за рубежом!
* * *
Эх, как же тяжко служить в части, которую проверяют ежедневно многочисленные проверяющие. Ну, а кого ещё проверять, конечно же, тех, кто находится в непосредственной близости от высокого начальства! Пожелал генерал или полковник показать свою работу, садился этот руководитель в служебную машину и отправлялся в войска. А какие войска рядом? Правильно, пулеметный полк, размещённый в пригородном укрепрайоне. Час туда, час обратно, и несколько часов удовольствий и развлечений. Отлюбил офицеров полка, отодрал в хвост и в гриву, и уехал с чувством выполненного долга.
Страна постоянно бурлила и что ни день, то либо происшествие, либо катастрофа, либо межнациональный конфликт. Трясло Узбекистан, Киргизию, Грузию, Молдавию, Армению и Азербайджан, бунтовали республики Балтии. Солдаты получали письма из дома, обсуждали новости с земляками, косились на командиров. Батальон был сложным по национальному составу, как впрочем, и вся армия. Офицеры были, как правило, русские, украинцы и белорусы, а солдаты, наоборот, в основном азиаты, кавказцы, хотя было и немного славян.
В батальоне главными нарушителями воинской дисциплины были азербайджанцы. Один из них - Мамедов только вернулся из дисциплинарного батальона по амнистии, прослужив (просидев) лишний год. В дисбат он загремел за то, что втроем с земляками избили молодого русского сержанта, проломив ему голову. Двое угодили в тюрьму, а самый молодой по сроку службы Мамедов - попал на три года в дисциплинарный батальон. Уж чем он там так хорошо зарекомендовал себя, что попал под амнистию, трудно сказать. Теперь этот недомерок сам не служил, служить не хотел, и другим не давал, всех земляков к неповиновению подстрекал. Мамедов, Гасанов, Ниязов, ещё один Мамедов, каждый день одно и то же: работать не желают, пререкаются. Из нарядов они не вылезали, и время от времени сажали этих Мамедовых, да Гасанова на гауптвахту.
Как-то раз слышит Громобоев, что в кубрике взвода обеспечения раздаются хрипы и визги, забежал и увидал такую картину: фуражка комбата валяется на полу. А сам Туманов держит Мамедова за горло, подняв над собой и прижав ко второму ярусу кровати. Солдатик пытается отбиваться, сучит в воздухе ножками, хрипит, брызгает слюной и вот-вот отключится. Что делать? Спасать или дать додушить? Решил спасать - зачем комбату из-за этого подонка в тюрьму садиться. Выхватил из рук Туманова мерзавца, разжал пальцы, а тот лежит на полу, хрипит и угрожает:
- Не прощу! Зарежу! Убью…
Еле-еле удержал Туманова, чтоб тот снова его не пришиб. Вызвали дознавателя, составили протокол, лист беседы, а Мамедов лишь посмеивается:
- Да не было ничего. Наговаривают. Ну, повздорили мы слегка, не поняли друг друга. Я всегда всё выполняю, придираются ко мне.
Сидит, улыбается, отвечает на все вопросы дисциплинированно: так точно, никак нет, есть, слушаюсь!
Дознаватель разводит руками:
- Греха с ним не оберемся, если дело в суд передадим - обоюдная драка.
- Но ведь мы обязаны по уставу добиваться выполнения приказа любым способом! - кипятился комбат.