В те годы, которые мы описываем, чаша политических весов – а к чему приводят их колебания, было хорошо известно обоим монархам – стала клониться в сторону Франциска I, и его положение улучшилось, а положение Карла V ухудшилось. В самом деле, обстановка немало изменилась с той поры, когда в Камбре был подписан знаменитый мирный договор¹, причем посредницами в переговорах выступали две женщины– Маргарита Австрийская, тетка Карла V, и герцогиня Ангулемская, мать Франциска I. Этот договор, являвшийся дополнением к Мадридскому, гласил, что король Испании отказывается от Бургундии в пользу короля Франции и что король Франции, со своей стороны, отказывается от прав на Фландрию и на провинцию Артуа. Кроме того, оба юных принца, взятые как заложники отца, будут возвращены ему за выкуп в два миллиона золотых экю. Наконец, добрая королева Элеонора², сестра Карла V, сначала обещанная в жены коннетаблю в награду за его предательство, а затем выданная за Франциска I в залог мира, вернется ко французскому двору с двумя детьми, о которых заботилась как мать; все это было честно выполнено обеими договаривающимися сторонами.
[¹Взятый в плен при Павии, Франциск I был отправлен в Мадрид и там был вынужден подписать Мадридский договор (1526),по которому он отказывался от притязаний на Фландрию и лишался около четверти французских земель и всех итальянских завоеваний.Однако, отпущенный из плена, Франциск I нарушил этот договор и возобновил войну против Карла V.Вторично потерпев поражение,он согласился на новый мирный договор в Камбре (1529), который,впрочем, тоже был вскоре нарушен.]
[²Элеонора Австрийская(1498–1558)– старшая сестра императора Карла V,вдова португальского короля;была сперва обещана Карлом в жены коннетаблю Бурбону, но после договора в Камбре в 1530 году выдана за Франциска I.] Но, разумеется, Франциск I, которого в плену принудили отказаться от герцогства Миланского, отказался от него лишь временно. Едва он получил свободу, восстановил свою власть и силу, как снова обратил взор на Италию. И вот, чтобы укрепить свои притязания при римском дворе, он женил сына Генриха, ставшего дофином после смерти своего старшего брата, Франциска, на племяннице папы Климента VII, Екатерине Медичи.
На беду, когда подготовка к вторжению, задуманному королем, была закончена, папа Климент VII умер, и его преемником стал Александр Фарнезе, взошедший на престол святого Петра под именем Павла III.
Павел III решил в своей политике не подпадать ни под влияние императора, ни под влияние короля Франции и не вмешиваться в дела Карла V и Франциска I.
Император больше не опасался папы, его уже не тревожила подготовка Франции к войне, и он, в свою очередь, стал готовиться к походу на Тунис.
Поход был успешен, и Карл V, потопив три-четыре корабля Солимана¹, торжественно вошел в Неапольский порт.
[¹Солиман– французское произношение имени Сулеймана I (1494–1566), турецкого султана, который вел многочисленные войны и добился большого могущества.В 1535 году он заключил политический и торговый договор с Франциском I,предоставлявший Франции льготы в торговле на Востоке.] Там он получил сведения, ободрившие его еще больше: оказалось, Карл III, герцог Савойский, дядя Франциска I с материнской стороны, расторг союз с королем Франции по совету своей новой жены, Беатрисы, дочери португальского короля Эммануэля.Поэтому, когда Франциск I на основании своих прежних договоров с Карлом III потребовал у герцога согласия на ввод французских войск в Савойю, тот ответил отказом; таким образом, Франциск I был вынужден предпринять труднейший поход через Альпы, а ведь прежде он считал, что Савойя для него открыта по милости его союзника и родственника.
Карл V, уверенный в своей безопасности, был как громом поражен развернувшимися событиями.
По повелению короля Франциска I войска вступили в Савойю с небывалой стремительностью, и герцог увидел, что провинция занята врагом, еще не ведая о своем поражении. Полководец Брион захватил Шамбери, появился на высотах Альп и стал угрожать Пьемонту в тот час, когда Франциск Сфорца, потрясенный успешным продвижением врага, скоропостижно умер, оставив Миланское герцогство без наследника, что не только облегчало задачу Франциска I, но и давало ему новые права.
Брион спустился с гор в Италию и завладел Турином. Заняв город, он расположился лагерем на берегах Сезии и стал выжидать.
Карл V, со своей стороны, перебрался из Неаполя в Рим. После победы, одержанной им над заклятыми врагами христианства, он с триумфом вошел в столицу католического мира. Триумф опьянил императора, и, вопреки своему обыкновению, он потерял чувство меры: обвинил перед консисторией Франциска I в ереси, сославшись на то, что король покровительствует протестантам, что он заключил союз с турками.
Затем, припомнив все старые ссоры, в которых, по его мнению, Франциск I был зачинщиком, он поклялся вести беспощадную войну против зятя.
После всех своих бед Франциск I стал настолько же осторожным, насколько прежде был неосмотрительным. Поэтому, увидев, что ему угрожают войной и Испания, и Империя, он приказал Аннебо охранять Турин и отозвал Бриона, поручив ему просто-напросто охрану границы.
Все те, кто знали рыцарски смелый характер Франциска I, не поняли, отчего король отступил, и вообразили, что он отступил потому, что заранее считает себя побежденным. Эта молва заставила Карла V возгордиться еще больше; он стал во главе своей армии и решил вторгнуться во Францию с юга.
Последствия этой попытки известны: город Марсель, оказавший сопротивление коннетаблю Бурбону и Пескеру¹– двум величайшим полководцам того времени, без труда отразил натиск крупнейшего политического деятеля,но плохого полководца. Карл V не стал упорствовать; он обошел Марсель и решил двинуться на Авиньон. Но Монморанси² расположился неприступным лагерем между реками Дюранс и Роной, и Карл V тщетно старался его одолеть. После полутора месяцев бесполезных попыток он был отброшен; его теснили с флангов, угрожали отрезать с тыла, и он отдал приказ отступать, что весьма сильно походило на беспорядочное бегство. И, чуть не попав в плен, он наконец с большим трудом достиг Барселоны без войска и денег.
[¹Пескер Альфонс д'Авалос(1504–1546) – полководец Карла V, участник всех главных сражений во время войны с Франциском I.]
[²Монморанси.– Имеется в виду Анн де Монморанси (14931567)– один из наиболее близких к королю Франциску I вельмож;пользовался неограниченным могуществом при его дворе.] Тогда все те, кто ожидали исхода событий, чтобы выступить, выступили против Карла V.Генрих VIII¹ развелся с женой Екатериной Арагонской и женился на своей фаворитке Анне де Болейн.Солиман напал на Неаполитанское королевство и на Венгрию. Протестантские князья Германии² образовали тайную лигу против императора. Наконец, жители Гента³, изнемогавшие от обременительных налогов, которыми их беспрерывно облагали, чтобы покрыть расходы в войне против Франции, неожиданно восстали и послали Франциску I послов, предлагая ему стать во главе их войска.
[¹Генрих VIII– английский король; его развод, вопреки возражению папы римского, с Екатериной Арагонской, родственницей императора Карла V, означал разрыв с католической церковью и смену политического курса Англии.]
[²В Средние века Германия была раздроблена на несколько сот мелких княжеств.В некоторых из них в начале XVI века получила распространение протестантская(враждебная католицизму) религия; протестантские князья Германии стремились освободиться от влияния папы римского и от власти императора Карла V, тогда как католические германские князья его поддерживали.]
[³Гент– богатый торговый город в Нидерландах, являвшийся одним из самых важных испанских владений в Европе. В течение XVI века в Нидерландах нарастало национально-освободительное движение против Испании.В 1540 году вспыхнуло восстание в Генте, которое было жестоко подавлено лично прибывшим туда Карлом V.] Но во время всех этих событий, угрожавших судьбе Карла V, между ним и Франциском I были возобновлены переговоры. Оба монарха встретились в Эт-Морте, и Франциск I, желавший мира, в котором, как он чувствовал, больше всего нуждается Франция, решил отныне добиваться цели не оружием, а дружескими переговорами.
Итак, он велел предуведомить Карла V о том, что к нему обратились жители Гента, и предложил ему в то же время пройти через Францию во Фландрию.
Вот по этому-то поводу и заседал совет, когда Бенвенуто явился в Лувр; Франциск I, предупрежденный о приходе великого мастера и верный своему обещанию, приказал впустить его.
Таким образом, Бенвенуто услышал конец обсуждения.
– Да, господа,– говорил Франциск I,– да, я согласен с господином де Монморанси: я тоже мечтаю о заключении длительного союза с императором, избранным на престол, я мечтаю о том,чтобы мы оба властвовали над всем христианским миром и чтобы перед нашим лицом исчезли все эти корпорации, все эти коммуны, все эти народные сборища, которые желают ограничить нашу королевскую власть и заставить наших подданных отказывать нам то в солдатах, то в деньгах. Я мечтаю привлечь в лоно религии под верховной властью папы всех еретиков, которые причиняют горе нашей святой матери церкви. Я мечтаю, наконец, объединить все свои силы против врагов Христа, изгнать из Константинополя турецкого султана– тогда-то я докажу, вопреки слухам, что он мне не союзник,сделать Константинополь столицей второй империи, соперничающей с первой по могуществу, блеску и величине. Вот моя мечта, господа! Я говорю "мечта", чтобы не слишком обольщаться надеждами на успех и не слишком разочаровываться, если будущее покажет, что все это невозможно. Но если только моя мечта осуществится… да, если она осуществится, коннетабль, если под властью моей будут Франция и Турция, Париж и Константинополь, Запад и Восток, согласитесь, господа, это будет прекрасно, величественно и возвышенно!
– Итак, сир, решено,– сказал герцог де Гиз,что вы отказываетесь от прав сюзерена, которые вам предложили жители Гента, а также от исконных владений Бургундского дома?
– Да, решено: император увидит, что я честен и как союзник и как враг. Но прежде всего, поймите, я хочу, я требую, чтобы мне было возвращено Миланское герцогство. Оно принадлежит мне по праву наследования и в силу того, что было передано во владение французских королей. Даю слово дворянина, я получу его, но, надеюсь, не порывая дружбы с моим братом Карлом!
– И вы предложите Карлу Пятому пройти через Францию, чтобы покарать восставших жителей Гента? – спросил Пуайе.
– Да, господин канцлер,– ответил король.Сегодня же пошлите господина Фрежюса к императору, пусть передаст ему от моего имени это предложение. Покажем императору, что для сохранения мира мы готовы на все! Ну, а если он жаждет войны…
Грозный и величественный жест сопровождал эти слова, но тут Франциск I на миг замолчал, заметив художника, скромно стоявшего у дверей.
– Но если он жаждет войны,– продолжал король,– клянусь Юпитером, вести о котором принес мне Бенвенуто,клянусь,что война будет кровопролитная, ужасная, ожесточенная!.. Ну, Бенвенуто, где же мой Юпитер?
– Сир,– отвечал Бенвенуто,– я вам принес модель вашего Юпитера. Но знаете, о чем я мечтал, смотря на вас и слушая вас?
Я мечтал о фонтане для вашего Фонтенбло. Представьте: над фонтаном возвышается исполинская статуя в шестьдесят футов, в правой руке она держит сломанное копье, а левой опирается на эфес шпаги. Статуя изображает Марса¹– иными словами, вас, ваше величество, ибо вы олицетворение храбрости, сир, и этой храбростью вы пользуетесь в справедливом деле – священной защите вашей славы… Подождите, сир, это еще не все. По углам пьедестала статуи я вижу четыре сидящие фигуры: поэзию, живопись, скульптуру и щедрость. Вот о чем я мечтал, глядя на вас и слушая вас, сир!
[¹Марс(римск. миф.) – бог войны.] – И вы воплотите эту мечту в мраморе или бронзе, Бенвенуто! Такова моя воля, – сказал король повелительно, но улыбаясь искренней и приветливой улыбкой.
Все члены совета встретили эти слова рукоплесканиями, ибо находили короля достойным статуи, а статую– достойной короля.
– А пока,– произнес король,– взглянем на нашего Юпитера.
Бенвенуто вытащил из-под плаща модель и поставил ее на стол, за которым только что решалась судьба мира.
Франциск I смотрел на нее с восторгом – в выражении его лица трудно было ошибиться.
– Наконец-то я нашел мастера по сердцу!воскликнул он и, похлопав Бенвенуто по плечу, продолжал:– Друг мой, кто чувствует себя счастливее: король, которому удалось найти художника, понимающего все его замыслы, – словом, такого художника, как вы,– или художник, который встретил короля, способного его понять? По правде говоря, мне кажется, что моя радость сильнее…
– О нет,сир, позвольте!– воскликнул Бенвенуто.– Моя радость, без сомнения, сильнее.
– Нет, моя, Бенвенуто!
– Не смею противоречить вашему величеству: однако ж…
– Ну согласимся же, что наша радость одинакова, друг мой.
– Сир, вы меня назвали своим другом…– сказал Бенвенуто. – Одно лишь это слово оплачивает сторицей все то, что я уже сделал для вашего величества, и все, что я еще сделаю для вас.
– Так вот, я хочу доказать тебе, что это не пустое, случайно сказанное слово, Бенвенуто, и, если я назвал тебя своим другом, – значит, ты действительно мой друг. Я жду Юпитера.
Заканчивай работу как можно скорей, и ты получишь, даю слово дворянина, все, что пожелаешь, если только это будет в королевской власти… Слышите, господа? И если я забуду о своем обещании, напомните мне о нем.
– Сир! – воскликнул Бенвенуто. – Вы великий и благородный король, и мне стыдно, что я лишь немногим могу воздать за все то, что вы сделали для меня!
И, поцеловав руку, протянутую королем, Челлини спрятал модель Юпитера под плащом и вышел из зала совета, преисполненный гордости и радости.
Выходя из Лувра, он встретил Приматиччо, который входил во дворец.
– Куда вы спешите и что вас так обрадовало, дорогой друг Бенвенуто? – спросил Приматиччо Челлини, который не сразу заметил его.
– Ах, это вы, Франческо!– воскликнул Челлини. – Да, вы правы, я радуюсь, ибо только что видел нашего великого, высокочтимого, божественного Франциска Первого.
– А госпожу д'Этамп вы тоже видели? – спросил Приматиччо.
– Я не смею повторить его слова,Франческо, хотя и говорят, что со скромностью я не в ладу.
– Ну, а что вам сказала госпожа д'Этамп?
– Он назвал меня своим другом. Понимаете, Франческо? Он говорил со мной на "ты", как со своими маршалами. Наконец, он сказал мне, что, когда будет готов Юпитер,я могу просить о любой милости и что он заранее ее дарует.
– Ну, а что обещала вам госпожа д'Этамп?
– Какой вы чудак, Франческо!
– Почему же?
– Вы мне твердите о госпоже д'Этамп, а ведь я твержу вам о короле.
– Да потому что я знаю двор получше вашего, Бенвенуто; потому что вы мой земляк и мой друг; потому что вы принесли с собой частицу нашей прекрасной Италии,и в благодарность я хочу избавить вас от большой опасности. Послушайте, Бенвенуто, я уже вас предупреждал: герцогиня д'Этамп– ваш смертельный враг.Но прежде я просто опасался этого, теперь же в этом уверен.
Вы оскорбили герцогиню, и, если вы ее не умиротворите, она вас погубит. Слушайте меня внимательно,Бенвенуто: госпожа д'Этампповелительница короля!
– Бог ты мой, да о чем вы толкуете!воскликнул Челлини, расхохотавшись.– Я, видите ли, оскорбил госпожу д'Этамп! Но каким же образом?
– Я хорошо знаю вас, Бенвенуто, и догадываюсь, что вам известны не больше, чем мне и ей самой, причины этой неприязни. Но что поделаешь? Женщины так устроены: они и ненавидят и любят, сами не зная за что. Так вот, герцогиня д'Этамп вас ненавидит.
– Что я могу тут поделать?
– Что поделать? А вот что: угождением спасать искусство.
– Угождать куртизанке?
– Вы не правы, Бенвенуто, – ответил, усмехаясь, Приматиччо. – Вы не правы. Госпожа д'Этамп прекрасна, и художник должен признать это.
– Я и признаю, – произнес Бенвенуто.
– Так вот, скажите об этом ей самой, а не мне. Большего и не требуется, и вы станете друзьями. Вы ее оскорбили своенравной выходкой, вам и надлежит сделать первый шаг.
– Если я и оскорбил герцогиню,– сказал Челлини,– то нечаянно или, вернее, не по злобе.
Она съязвила на мой счет, а я этого не заслужил; я и поставил ее на место, и по заслугам.
– Полно, полно! Забудьте о ее словах, Бенвенуто, и заставьте ее забыть ваш ответ.
Повторяю, она злопамятна, мстительна, она повелевает сердцем короля. Правда, король любит искусство, но еще больше любит ее. Она принудит вас раскаяться в вашей дерзости, Бенвенуто.
Из-за нее вы наживете врагов – ведь по ее наущению прево дерзнул вам противиться.
Послушайте, я еду в Италию, в Рим, по ее приказу. И это путешествие, Бенвенуто, направлено против вас, причем ваш друг принужден служить орудием ее мести.
– А что же вы будете делать в Риме?
– Что буду делать? Вы обещали королю вступить в соперничество с древними мастерами,и я знаю, что вы выполните свое обещание. Но герцогиня думает, что вы хвастун, и, очевидно, для того чтобы уничтожить вас сравнением, она посылает меня, живописца, отлить в Риме самые прекрасные древние статуи – Лаокоона, Венеру и многие другие.
– Вот уж действительно страшная, утонченная месть! – произнес Бенвенуто, который, несмотря на всю свою самоуверенность, не мог не встревожиться, узнав, что его произведения будут сравнивать с произведениями величайших мастеров.– Но нет,я не уступлю женщине!добавил он,сжимая кулаки.– Никогда, никогда!
– Зачем же уступать! Послушайте, есть одно средство: госпоже д'Этамп понравился Асканио.