Но на дороге след исчез. Шевченко снова начал осматривать каждую вмятину в песке.
- Сел на попутную машину, - сказал наконец Игнат, показывая лейтенанту глубокий оттиск носка, сделанный фашистом в тот момент, когда он перенес всю тяжесть своего тела на одну ногу, а вторую занес на колесо грузовика. - Поэтому и бежал - спешил перехватить машину.
- Но как мы теперь узнаем, в какую сторону поехала машина? недоумевал Фомушкин.
- Сейчас выясним, - деловито ответил Шевченко, на ходу осматривая промежуток между колеями, оставленными колесами грузовика. Пройдя метров сто, Шевченко остановился.
- У этого "ЗИСа" картер протекает, - сказал он. - Видно по следам масла на дороге.
Игнату, как и всем следопытам отделения Платонова, было известно, что, если у машины течет масло из картера или вода из радиатора, они оставляют на земле следы в виде продолговатых брызг, обращенных своим острием в сторону движения.
- Признак ясный - машина поехала в сторону фронта, - пояснил Игнат.
Следопыты быстрым шагом пошли вперед.
Фомушкин хмурил свои белесые с золотинкой брови, глядел в землю и над чем-то сосредоточенно размышлял. Наконец он спросил:
- Ну, а если бы картер машины не протекал?..
- Тогда другим бы способом узнали, куда уехал грузовик, - уверенно ответил Шевченко и с чувством собственного достоинства оглядел молодого сапера. - Смотри: вот свежая колея, оставленная колесами повозки. По отпечаткам подков лошади видно, что повозка шла к фронту. А вот здесь машина обгоняла повозку. Известно, что машины обгоняют только с левой стороны. Значит, и этот признак говорит о том, куда уехал "ЗИС".
- Почему вы утверждаете, что здесь прошел именно "ЗИС"? - спросил лейтенант Сухов.
- Конечно, "ЗИС-5"! - воскликнул Шевченко, удивляясь, что лейтенанту-разведчику неизвестны такие простые вещи. - И нагружен этот "ЗИС" крепко. Смотрите, какой широкий след оставили колеса. А это истина: чем больше груз, тем шире расплющиваются скаты - шире колея. На одном скате заплатка. По ее следу в колее видно, что здесь прошел "ЗИС".
- Непонятно, - заметил Фомушкин.
- Очень даже понятно! Расстояние от отпечатка к отпечатку заплаты равно окружности колеса. А разведчик должен знать длину окружности колес автомобилей разных марок.
Евгений Фомушкин даже свистнул от удивления.
- Вот бы мне научиться так! - со вздохом проговорил он.
- А чего, просись у лейтенанта. Ты парень подходящий, для разведки подойдешь, - высказал свое мнение Шевченко.
- Правда? - голос Фомушкина дрогнул. Он умоляюще посмотрел в хмурое лицо лейтенанта Сухова: - Товарищ лейтенант… Я же специально на фронт шел для того, чтобы разведчиком стать…
- Потом. Сейчас не до этого, - недовольно ответил Сухов.
Колея "ЗИСа" привела на огневые позиции артиллеристов. На небольшой поляне справа от дороги разведчики увидели машину. Четверо солдат снимали с нее последние ящики со снарядами и уносили их в глубину леса.
Подошли к шоферу - невысокому солдату в зеленом замасленном комбинезоне. Он стоял у раскрытого капота и о чем-то думал.
- Кого вы подвозили с этим рейсом? - спросил у шофера лейтенант Сухов.
- Мало ли голосующих на дороге, - ответил шофер. - Последним подвозил какого-то старшину. Не доехав до перекрестка, он соскочил. А что такое?
- Нужен нам этот старшина. Какой он из себя?
Шофер недоуменно пожал плечами и ответил:
- Обыкновенный. Заметил только, что повыше меня будет, да вещмешок за спиной.
От огневых позиций до перекрестка лесных дорог - с километр. Мимо проезжала грузовая машина, и лейтенант Сухов энергичным взмахом руки приказал шоферу затормозить. Быстро вскочил в пустой кузов, и машина понеслась.
Издали увидели на перекрестке человека. Уверенно расставив ноги, он смотрел на машину, дожидаясь, пока она приблизится. Потом поднял руку.
Шофер остановил машину, и разведчики соскочили на землю. Человек (в петлицах его шинели - по два красных прямоугольника) подошел к кабине и попросил шофера:
- Подвези-ка, дружок!
Шофер измерил майора недовольным взглядом, прибрал с сиденья вещмешок с сухим пайком и, открыв дверцу кабины, хриплым голосом ответил:
- Садитесь.
- Товарищ майор, минуточку, - обратился лейтенант Сухов. - Вы случайно не встречали здесь высокого старшину с вещевым мешком за спиной?
Майор широко открытыми глазами посмотрел в лицо лейтенанта, подумал и ответил:
- Нет, не встречал.
Машина поехала дальше, а Сухов, Шевченко и Фомушкин пришли к тому месту, где, по словам шофера, привезшего снаряды, соскочил старшина.
Игнат без труда отыскал знакомый след. Он вел в глубь леса.
Опять пошли по следу. Снова приглядывались, где среди густого подлеска сдвинута прошлогодняя листва, рыжие иглы опавшей хвои, где раздавлен ногами сушняк.
Пробирались вперед осторожно, держа наготове оружие. Неумелый шаг, лишнее движение могли выдать присутствие следопытов. Игнат Шевченко напряженно всматривался в лесную чащу, прислушивался, старался издали увидеть, где обрывались следы. Затем крадущейся походкой пробирался дальше и снова смотрел вперед.
Сухов и Фомушкин шли так же осторожно, шагах в десяти сзади, готовые в любой миг пустить в ход оружие.
Наконец дошли до такого места, где след исчез. Как ни смотрели разведчики себе под ноги, нигде ни намека на то, что здесь прошел человек. Возвратились чуть назад, к тому месту, где был замечен на голом клочке земли четкий отпечаток сапога "старшины".
Фомушкин, шедший несколько в стороне, вдруг увидел точно такой же отпечаток под кустом орешника, потом второй. Только носки этих отпечатков были направлены в противоположную сторону - к дороге.
Шевченко осмотрел следы, прошелся немного вдоль них и с недоумением развел руками:
- Вернулся назад. Что это значит?
- Нужно выяснить, зачем этот парашютист приходил сюда, - сказал лейтенант Сухов.
Следопыты начали осматривать каждый куст, каждое дерево. Сухов первым обратил внимание, что со ствола одной приметной сосны осыпалась старая кора. Земля под сосной была вытоптана. И тут же острый глаз Фомушкина разглядел среди ветвей какой-то сверток.
- Снять, только осторожно, - приказал лейтенант.
Через минуту сверток был на земле. Это оказалась обыкновенная солдатская плащ-палатка, в которой завернут вещмешок. А в вещмешке портативный радиопередатчик, консервы, галеты, шоколад, ракетница, ракеты, батарейки к электрическому фонарю и всякая другая мелочь.
Среди этой мелочи увидели две пары петлиц - одна с шинели, другая с гимнастерки. На петлицах - по четыре треугольника. Они говорили о том, что носивший их имел звание старшины.
- Только что спороты, - заключил Сухов. - И боюсь, что майор, которого мы встретили на перекрестке…
Сухов не договорил. Его перебил Шевченко:
- Наверняка это он! Не зря так глазами сверкнул, когда про старшину у него спросили…
- Дурака сваляли, а не спросили! - зло проговорил Сухов. - А ну бегом к дороге! Нужно посмотреть следы майора.
- Может, засаду устроить? - предложил Шевченко.
- Так он и вернется сюда. Видел же, что мы на след напали, - ответил лейтенант.
- А если то был не он?..
- Сейчас проверим.
Вскоре разведчики были на перекрестке, у того места, где майор садился в машину.
- Эх, тогда бы посмотреть на эти следы! - сокрушался Шевченко. - В руках держали "майора" и упустили…
На столе перед генералом Чернядьевым - листы бумаги с дополнительными показаниями раненого лейтенанта Ганса Финке. Финке утверждает, что, кроме его группы, которая схвачена, никого из немецких разведчиков в расположении наших войск нет и до его возвращения в Борок быть не должно. Финке уточняет: он не отвечает за войсковых разведчиков. Штаб любого немецкого полка, любой дивизии может забросить их самостоятельно.
"Верить ли словам этого матерого фашиста? - думает генерал Чернядьев и морщит свой высокий лоб. - Как узнать - одного ли поля ягода с ним этот "майор", которого выследила и упустила группа лейтенанта Сухова? Жалко, что "майор" оставил в лесу передатчик. Теперь радиоразведка ничего не даст…"
Было над чем задуматься генералу. След "майора" безнадежно затерялся на фронтовых дорогах. Никакие меры - прочесывание леса, выставление дополнительных контрольно-пропускных пунктов - результатов не дали. Ясно одно - в наших тылах орудует враг, враг хитрый, опытный, коварный.
Чернядьев развертывает на столе карту, закрывая листы с показаниями пленного немецкого лейтенанта, и пристально смотрит в нее. Перед глазами короткая надпись: "Хут. Борок" и несколько черных квадратиков. Здесь находится база фашистских разведчиков, отсюда направляются их действия.
Генерал тянется рукой к телефонной трубке и вызывает начальника разведки майора Андреева.
- Новостей никаких?.. - спрашивает Чернядьев.
- Никаких.
- Значит, нужно ускорить намеченный удар. И бдительность, бдительность, бдительность. Особенно в тыловых подразделениях… Следопытов перевели из полка? Хорошо. Платонова вызовите ко мне.
…Иван Платонов втиснулся в узкую дверь генеральской землянки и, щурясь от яркого электрического света, доложил:
- Прибыл по вашему вызову.
Генерал внимательно посмотрел в широкое курносое лицо сержанта с острыми живыми глазами, не торопясь поднялся из-за стола, протянул ему руку.
- Как дела, следопыт?
Платонов, вытянувшись в струну, молчал.
- Что молчите?
Выдержав пристальный взгляд командира дивизии, Иван ответил:
- Обидно, товарищ генерал, что упустили "майора".
- Согласен, очень обидно. Но, думаю, дело поправимо.
- Как вас понимать, товарищ генерал?
- А понимать так: нужно рубануть под корень эту нечисть. Вы к переходу через линию фронта готовитесь?
- Не слезаю с наблюдательного пункта.
- Вот-вот. Ищите место, где можно совершенно незаметно пробраться к немцам в тыл.
Платонов приготовился выслушать задачу. Но генерал медлил и, казалось, собирался затянуть беседу. Сержант насторожился, стараясь уловить главное в разговоре. И здесь, как всегда, у Платонова сказывалась привычка разведчика - видеть и слышать все, но мысли приковывать к самому нужному. Однако сейчас все, о чем говорил генерал, казалось нужным и главным.
- Я о рейде в тыл говорю, - продолжал генерал. - Лейтенант Финке сообщил, что из Германии прибыла на наш фронт группа только что подготовленных лазутчиков. Сейчас она размещена на хуторе Борок. Ждет заброски в наш тыл, тренируется в действиях на лесисто-болотистой местности. И еще одно: немецкая разведслужба узнала о наших следопытах. Враг принимает контрмеры. Свидетельство этому - копыта непойманного гитлеровца - "майора".
Платонов слушал и внимательно смотрел в разостланную на столе карту, где среди лесных массивов был обозначен крохотный хутор Борок.
Перехватив взгляд сержанта, генерал сказал:
- Надо разгромить это гнездо.
- Разрешите готовить людей к операции? - спросил Платонов.
- Не торопитесь, выслушайте, - остановил сержанта комдив. - Одному вашему отделению с такой задачей не справиться. А большому отряду перейти линию фронта трудно. Придется пробираться к фашистам в тыл хотя бы двумя группами или в разное время. В тылу предстоит попутно решить и другую задачу. Стало известно, что на участке немецкой обороны перед нашей дивизией гитлеровцы вот-вот введут свежие силы.
Генерал имел в виду показания того же пленного фашиста. Финке рассказал, что перед заброской в наш тыл по пути на аэродром, в населенном пункте Лубково, он встретился со знакомым унтер-офицером. Тот сообщил, что в районе Лубкова до сих пор находилась в резерве часть. На этой неделе она тронется к линии фронта.
Зная, что для перехода к передовым позициям гитлеровцев потребуется не меньше трех-четырех суток, так как они могут идти только ночью, а днем будут прятаться в лесу от советской авиации, командир дивизии рассчитывал, что нашим разведчикам удастся застать врага на дорогах, уточнить сам факт появления новых сил и примерно определить их численность.
- И если, - промолвил генерал, - вам удастся не только разгромить Борок, но и понаблюдать за дорогами или, еще лучше, привести из тыла "языка", сделаете большое дело…
Телефонный звонок, которого комдив, казалось, ждал, не дал ему завершить разговор. Чернядьев взял трубку.
- Сейчас же выезжаю, - сказал он в микрофон.
Затем повернулся к Платонову:
- Пока нашу беседу прервем. Завтра в одиннадцать приходите ко мне со своими соображениями. Значит, ближайшая ваша задача - подыскать подходящее место для перехода линии фронта.
Звериная тропа
Стояли теплые солнечные дни. Приильменские леса одевались в буйную зелень. Выветрились запахи прелой листвы и подсыхающего мха. На полянах, просеках - там, где обилие тепла и света, пестрели первоцветы.
В такое время не хочется думать о войне, о том, что завтра-послезавтра предстоит опасный рейд в тыл врага. Тем не менее думать приходится, и не только думать, но и напрягать все свое внимание, все силы, чтобы найти слабо прикрытое место в линии обороны противника.
Иван Платонов сидит на правофланговом наблюдательном пункте артиллеристов. НП устроен на высокой сосне, ничем не приметной в гуще леса, который спускается по крутому пригорку вниз к заболоченному озерку. Сквозь вершины впереди стоящих деревьев Платонов видит густое мелколесье по ту сторону озера, а за мелколесьем - широко раскинувшееся непроходимое болото; слева от болота, среди кустов, тянется немецкая траншея.
Под ногами у Ивана - дощатый настил, закрепленный на сучьях. На железном штыре, ввинченном в ствол сосны, как и на сотнях других наблюдательных пунктов, прочно сидит стереотруба. Двумя стеклянными глазами она смотрит из-за ствола над вершинами деревьев.
Платонов не отрывается от окуляров стереотрубы.
Уже третий пункт сменил в эти дни Платонов, однако найти незащищенный или слабо прикрытый участок в обороне гитлеровцев пока не удавалось. Кончилась весенняя распутица, вражеские траншеи и дзоты, проволочные заграждения и минные поля опять замкнулись в сплошную цепь.
Крепко сторожили фашисты свою оборону, и в этом им помогала местность. На нашей стороне было куда больше болот и мелких, заросших камышом озер, где ни дзота не построишь, ни боевого охранения не выставишь, но по которым без особого риска можно перейти линию фронта. Не зря генерал Чернядьев постоянно напоминал командирам о защите флангов и организации наблюдения.
Второе утро встречает Иван Платонов на этой сосне. Чутье разведчика и охотника подсказывает ему, что он близок к цели. Небольшое озеро, в которое с двух сторон упирались фланги стрелковых полков дивизии генерала Чернядьева, густые заросли на "ничейной" полосе между этим озером и болотом, вклинившимся в линию обороны гитлеровцев, наводили на мысль, что здесь фашистам трудно усмотреть за каждым клочком местности. Об этом уже дважды напоминал сержанту майор Андреев - начальник дивизионной разведки.
Платонов напряженно всматривается в кудрявую зелень непролазного кустарника за озером. Ни одна ветка не шелохнется там. И так второй день - ни малейшего признака, что между озером и болотом есть враг. Но кто знает, как близко примыкает к болоту и кустарнику траншея, виднеющаяся чуть дальше и левее кустарника?
Сержант поднимает к глазам руку с часами: ровно семь. До одиннадцати, когда ему нужно быть у генерала, целых четыре часа. За это время можно многое сделать.
Уступив место у стереотрубы артиллерийскому наблюдателю, Платонов, держась за сучья, спускается к высокой лестнице, закрепленной с тыльной стороны дерева, и по ней быстро сбегает вниз.
Под сосной сидят Петр Скиба и Игнат Шевченко. Не выпуская из рук автомата и прислонившись спиной к стволу дерева, Шевченко дремлет, а Скиба читает томик стихов Гейне на немецком языке.
Петр Скиба - до войны студент Киевского института иностранных языков - нашел применение своей будущей гражданской профессии и на фронте. Знание немецкого языка позволяет ему занимать особое место среди разведчиков, несмотря на его чрезмерную осторожность, которую кое-кто расценивает как трусоватость. Однажды - это было еще до прихода Платонова в полк - Скиба по приказанию командира взвода на рассвете выполз за передний край. Там он вырыл себе глубокий окоп и днем должен был наблюдать за дзотом, в котором разведчики собирались захватить "языка". Наступил вечер, а Скиба не возвращался. Товарищи забеспокоились. Еще немного подождали и пошли на поиски. Нашли Скибу на дне окопа целым и невредимым. Оказалось, недалеко от окопа самолет сбросил бомбу и она не взорвалась. Подозревая, что бомба замедленного действия, Петр решил переждать в окопе, пока она не "сработает". А бомба так и не взорвалась…
Платонову почему-то вспомнился сейчас этот случай, о котором слышал от разведчиков, и он на миг заколебался: "Стоит ли брать Скибу?" Но выползать за передний край только с одним Шевченко было опасно. И сержант коротко приказал:
- Пошли.
Три разведчика спустились по пригорку к небольшому озеру, покрытому зарослями. Потом, пригибаясь в мелком кустарнике, добрались до дзота, который был соединен узким и мелким ходом сообщения с такой же мелкой траншеей. Земля здесь заболочена, и поэтому дзот возвышается над поверхностью. Это замаскированный зеленью большой квадратный сруб из толстых бревен, а в нем сруб поменьше; между простенками срубов - слой земли, в передней и двух боковых стенках - амбразуры. Бруствер траншеи также выложен из толстых сосновых стволов. Нелегко приходилось в этом гиблом месте солдатам.
В задней стенке сруба на уровне бруствера хода сообщения чернела квадратная дыра - выход из дзота. Из нее, нагибаясь, выбрался солдат и, удивленный, настороженно спросил у разведчиков:
- Опять саперы?
- Не узнаешь? - ответил Шевченко на вопрос вопросом. Лицо солдата расплылось в улыбке.
- А-а, узнаю: глаза и уши! Может, огоньком прикрыть? Это мы можем. У нас пулеметы наготове.
- Вы старший? - спросил у солдата Платонов.
- Нет, сейчас позову. - И солдат крикнул: - Товарищ сержант!
Из дзота выбрался худощавый сержант с серым, усталым лицом.
- Мы полазим за передним краем, не подстрелите. Дайте огонька левее вон той березки. Только не правее.
Выслушав Платонова, сержант в знак согласия кивнул и, не проронив ни слова, направился в дзот.
…Передний край обороны остался позади. Платонов, Шевченко и Скиба, держа наготове автоматы, осторожно пробирались вперед. Справа от них тихо шелестело камышом озеро. Но вот и озеро осталось позади. Начался густой кустарник. Сквозь него можно пробираться только ползком.
Разведчики поползли. Земля под кустарником голая и сырая, в нос бил запах плесени. Ни один луч солнца не мог проникнуть сюда и развеять полумрак. Ползли минут десять, прислушивались. Нигде ни звука, только поблизости тенькала пеночка.
Наконец кустарник начал редеть. В просветах между ветками сверкнула гладь совсем небольшого озерка. Платонов удивился: на карте это озерко не обозначено.