Не добежавшие до оврага духи, осознавшие свое безысходное положение легкой мишени, пытались все-таки добраться до него, то перебегая, то падая. Успевшие добежать скатывались в овраг и убегали по его извилистому дну.
Андрей прекратил огонь, когда последний дух скрылся из виду.
- Все. Антракт! - громко крикнул из бэтээра Артист, слегка оглохший от стрельбы. - Отбились! В буфет пойдем?
Андрей поднялся с земли и обратил внимание на антенну, которая была перебита у самого основания.
- Артист, понаблюдай, пока я с антенной повожусь.
Он взял у водителя плоскогубцы, влез на броню, извлек из трубки перебитую часть кабеля и скрутил его.
- Заработала! - обрадовался водитель Орешин. - Есть связь! Есть!
Андрей вернулся к рации, надел шлемофон и вышел в эфир:
- Барс! Прием! Я Птица! Атакован в районе перешейка. Атаку отбил. Потерь нет. Прошу помощи.
В наушниках он услышал:
- Птица! Я Барс! Вас понял! Помощь будет!
Андрей снял шлемофон, посмотрел в бойницу и вдруг увидел, что тот дух, в которого он попал вначале, все еще дергался и бился в судорогах. В этот самый неподходящий момент вернулась душа и заныла, и запричитала. Он внутренне проклинал ситуацию, которую сам поневоле и создал, не убив сразу этого духа. Надо было ему добавить, когда он только начал дергаться, тогда бой был. Но, с другой стороны, не до него тогда было. Да и кто ж знал, что он сразу не окочурится? А теперь что делать? Мучается дух, никак не сдохнет!
Андрей понимал, что Артист тоже наблюдал в прицел эту картину.
Они молча смотрели на него, зная, что дух обречен биться в конвульсиях, умирая медленно и мучительно.
Артист молча нажал на пулеметный спуск. Рядом с умирающим духом взметнулись фонтаны песка.
Андрей промолчал, потом повернулся к водителю:
- Орешин, давай закурим, что ли, а то я свои папиросы лейтенанту отдал.
Они выбрались наружу из осевшего на колесные диски бэтээра. У дороги горел "уазик". На той стороне оврага валялись несколько трупов.
Положив автоматы, они прилегли на землю сбоку от бэтээра, закурили, глядя, как из дальнего конца оврага выбрались несколько уцелевших духов и побежали в сторону кишлака.
Они молча смотрели, курили, жадно и глубоко вдыхая горький дым, не ощущая его крепости.
Со стороны расположения роты к ним на большой скорости мчались три бэтээра.
Барсегян, соскочивший с брони ставшего рядом бэтээра, на попытку Андрея доложить по форме махнул рукой, обняв его, горячо воскликнул:
- Молодцы, что живые! - Потом, глядя на лежавшие на той стороне дороги трупы, громко сказал: - Хорошо сработали! - И, уже обратившись к Андрею, спокойно спросил: - Ну, говори теперь, что было?
Они отошли от бойцов, и Андрей вкратце пересказал происшедшие события.
- Как себя вел экипаж? - спросил Барсегян, посмотрев на Артиста и Орехова, разговаривающих в стороне с другими бойцами.
- На отлично! - без колебаний ответил Андрей.
- Не зря учил их, три шкуры спускал! - Барсегян махнул вытянутой рукой, как саблей. - Зато живые! Молодцы! - при совершеннейшем отсутствии акцента в речи горячая кавказская кровь так и брызгала из него через жесты.
Барсегян не спеша в бинокль осмотрел окрестности.
- Сегодня вряд ли еще полезут, - предположил Андрей.
- Да, сегодня вряд ли, - кивнул Барсегян. - Надо пойти обыскать убитых. Может, что интересное найдем. Пошли.
Андрею меньше всего хотелось смотреть на трупы, что явно отразилось в тот момент на его лице. Уловив это, Барсегян по-дружески тихо сказал:
- Знаю, удовольствие ниже среднего. Проблюешься раз, другой, потом пройдет. Мы тут этого не стесняемся и не обсуждаем. Сами все блевали. Это надо перетерпеть, как морскую болезнь. По-другому нельзя, Андрей. К крови надо привыкнуть, чтоб смог, когда придется, помощь оказать, а не упасть в обморок, пока твой солдат кровью истекать будет. Пошли.
Взяв с собой нескольких бойцов, они спустились с холма и, миновав дорогу, достигли места, где духи нашли свою погибель.
Картина, против ожидания Андрея, показалась ему еще более ужасной. Некоторые трупы, залитые кровью, просто лежали в позах, в которых их настигла смерть. Но были и такие, которые попали под огонь крупнокалиберного пулемета. Рядом с ними лежали оторванные руки, ноги, вывернутые внутренности. Неподалеку валялась развороченная голова с растекающимися желто-красными мозгами.
Андрей почувствовал, как кровь стала отливать у него от лица, а в глазах побежала мелкая рябь. Он быстро нащупал в кармане пузырек с нашатырем, который получил накануне от Шестака, вытащил, свинтил крышку и что есть силы вдохнул его содержимое.
В мозги словно воткнули шило. Он дернул головой и присел, чтобы не свалиться.
На него никто не обратил внимания. Осматривая каждый труп, переворачивая и обыскивая карманы, Барсегян с солдатами действовали быстро, без особенных раздумий.
Посмотрев на Андрея, уже пришедшего в себя, Барсегян сказал:
- Ничего интересного.
Андрей, стараясь не смотреть на трупы, спросил:
- Что с этими духами делать?
- Ночью их свои заберут и похоронят, - спокойно ответил Барсегян.
Покончив с осмотром, они снова поднялись на холм к бэтээрам.
Барсегян снял панаму, как в прошлый раз, провел ладонью по своей бритой голове и задумчиво сказал:
- Надо теперь сюда по два бэтээра ставить и с полными экипажами. Только где людей взять? Придется ужиматься. Ладно, посмотрим. Сейчас оставлю тебе еще один БТР с тремя бойцами. Вечером к тебе во взвод подошлю зампотеха роты. К утру чтобы все колеса на твоем бэтээре были в порядке. Понял?
- Так точно, понял, - ответил Андрей.
- Тогда служите. - Пожав руку Андрею, Барсегян коротко сказал: - Первому батальону в ущелье досталось. Скорее всего, нам придется задержаться на охране дороги. - И, быстро забравшись на бэтээр, добавил: - Твои бойцы там таких амбразур понаделали! Правильно, всех заставлю.
Барсегян уехал.
Андрей поставил второй, оставленный в подкрепление БТР ближе к дороге, указав старшему экипажа на фланг, который следует прикрывать, и вернулся к своему.
Орешин с Артистом меняли взорванное колесо, сняв другое с третьего моста левой стороны.
Увидев Андрея, Орешин разогнулся, вытирая пот, размазал рукавом грязь по лицу и сказал:
- На семи колесах доедем. Уже ездили, даже на шести. Ему что восемь, что семь, он и не понимает, прет себе. Зверь! Щас тросом лебедки барабан на левой стороне кверху подтянем, чтоб не болтался, и порядок.
Андрей кивнул и спросил:
- Помочь чего?
- Нет, товарищ старший лейтенант, сами управимся, - ответил Артист, помогавший надевать колесо на шпильки.
Андрей присел рядом и смотрел за их работой.
Когда последняя гайка на колесе была затянута, бойцы тоже присели.
- Орешин, - обратился к водителю Андрей, - про Артиста я уже кое-что знаю, а ты родом откуда?
- Я из-под Донецка. До армии на шахте работал. У нас все на шахтах работают. Деньги немалые получал. Мог бронь от армии получить.
- А чего ж не получил?
- Да отказался я, - загадочно улыбнулся Орешин. - Очень в армию захотел. Жуть как захотел. Причем внезапно. - Он засмеялся.
- Во, во, расскажи командиру, как ты внезапно захотел пилотку на свою башку примерить! Расскажи, расскажи, доведи нас до икоты! - смеялся Артист.
Орешин, улыбаясь, начал рассказ:
- Дурак потому что. - Он почесал затылок и продолжил: - Как-то получил я зарплату вместе с премией и пошел с дружком в местную рыгаловку - в кафешку. Обмыли. Мы всегда обмывали. Денег полный карман, че ж не обмыть. В общем, наобмывались. Не то чтобы зенки прямо совсем до краев залили, но наполовину - это точно. Потом по домам разошлись. Дружок-то рядом живет, а мне на автобусе еще проехаться надо. - Он опять почесал затылок. - Лучше бы я пешком прошелся. Я почти всегда после смены пешком ходил, а в этот раз чего-то решил прокатиться. Уставший, видно, был сильно, - он развел руками. - Короче, захожу в автобус, ну и споткнулся о ступеньку, упал, испачкался. Обидно. А кондукторша поперла на меня, мол, пьянь пучеглазая, дороги не разбирает. Плати, кричит, за проезд. А я че, отказываюсь? У меня капусты - карман топорщится! На, говорю, тебе за проезд. Она и заткнулась. Я сел себе на сиденье, еду. Но потом я вдруг понял, что она меня на целую копейку нагрела! Сдачу не так сдала. Оттого и заткнулась, думала, раз я выпимший, то не сосчитаю. А я, хоть не сразу, но сосчитал! А у самого-то денег в кармане под тысячу рублей! Че мне та копейка? Да провались она! Но я же обиженный, ею обгавканный. О, думаю, лярва, попалась. Ща я тебе покажу, как честной народ обворовывать. - Орешин стукнул кулаком по земле. - Я ей ласково так и говорю, мол, мадам, что же вы копеечку мою кровную так бессовестно у меня манданули? Мне, по случаю знакомства с вами, не жалко, берите, но если бы я ее вам за билет не доплатил, вы меня ни за какой золотой хрен не повезли бы!
Она на меня еще больше заорала. Это за мои же деньги! Водителя на подмогу позвала, а тот и рад, не разобравшись, меня за грудки на улицу выталкивать. Я тоже разошелся, в драку полез. Какой-то правильный пассажир унимать меня бросился, хотел руку за спину закрутить. Я ему тоже заехал, чтоб он не торопился. В общем, доставили меня в милицию за злостное хулиганство. Следователь потом долго понять не мог, чего я с тысячей в кармане из-за копейки под статью залез. Думал, что со мной делать. Хороший мужик. Из кутузки выпустил, сказал, чтоб я бегом в военкомат бежал, как раз призыв начинался. Вот мы с маманей к военкому, да за ради бога. Я следователю повестку принес. Он дело закрыл и сказал, что заменяет мне по закону тюрягу на армию. - Орешин еще посмеялся и серьезно добавил: - Да ну ее, эту шахту. Там в любой момент сдохнуть можно, ничего от тебя не зависит, а тут, - он указал пальцем на трупы духов, - как повезет.
- Ага, - засмеялся Артист. - В шахте в любой момент можно сдохнуть, а тут, выходит - через раз! Эх, молодец ты, Серега! Ценю я тебя и уважаю за твою прямоту и принципиальность при защите народных денег от коварных расхитителей!
Они смеялись. Сначала над историей Орешина, потом просто смеялись, уже не понимая, над чем, катаясь по земле, не обращая внимания на приветственные сигналы проходившей внизу колонны.
В конце дня они оставили дорожный перешеек и отправились назад в подразделение.
Подъезжая к своей позиции, Андрей оценил восхищение Барсегяна. Вместо насыпного земляного бруствера аккуратно и даже по-своему красиво были уложены камни внушительных размеров, с устройством между ними удобных для стрельбы амбразур, что делало позицию при правильной организации ведения огня почти неприступной. Вдоль новоявленных укреплений деловито, без головного убора, с ремнем, висевшим на плече, ходил Шестак, вероятно, любуясь результатами проделанной за день работы. За блиндажом мылись бойцы, черпая ведром воду из бочки.
Шестак, увидев подъезжающий БТР, надел панаму, ремень, заправился и подбежал встречать. Когда Андрей слез на землю, он подскочил и доложил:
- Товарищ старший лейтенант, за время несения службы происшествий не случилось. Ваше приказание по укреплению позиции выполнено!
- Вольно! Молодцы! - Андрей подал руку.
Шестак двумя руками долго тряс руку Андрея, приговаривая:
- Мы-то что, это вы молодцы! Барсегян, когда назад проезжал, сказал мне по секрету, что повезло нам с командиром. Правда, приказал вам не говорить. А какой тут секрет? Мы и без него вчера еще поняли, что повезло!
Андрей шутя надвинул ему панаму на лоб:
- Что ж ты военную тайну выдал, Штирлиц?! - И, поведя взглядом по окопам, продолжил: - Барсегян мне тоже, между прочим, по секрету сказал, что всему взводу с тобой повезло и что основная моя задача - наставить тебя на путь истинный и отправить учиться на офицера. Так что квиты!
- Не-е-е! - громко крикнул Шестак. - Я геологом буду! А может, археологом! Мамонтов ископаемых находить буду, динозавров!
- Дрянь всякую будешь находить! - крикнул Артист, стоявший позади. - Которая в земле миллион лет гниет и ждет, когда ты своими ручищами ее раскопаешь и на консервы перекрутишь! Ты же у нас хозяйственный! У тебя даже чешуя рыбная не пропадает! По тебе плачет минимум должность начальника тылового обеспечения дивизии. Минимум! - Артист поднял кверху указательный палец.
Рядом с Артистом стоял водитель Орешин и от себя, обращаясь к Шестаку, добавил:
- Ничего, Петя, на крайняк будем с тобой уголек в шахте ковырять. Все лучше, чем трупанину, ты же не варан.
Андрей оставил их и пошел в блиндаж.
Шестак обратился к Артисту и Орешину:
- Давайте рассказывайте, что там было?
Вскоре приехал зампотех роты прапорщик Поваляев, привез камеры для колес. За пару часов вместе с бойцами он перемонтировал пробитые колеса, после чего, отказавшись от ужина, снова уехал на КП роты.
- Гребует зампотех! - провожая взглядом удаляющийся БТР, объяснил Шестак. - Думает, мы его опять черепахами накормим. Чего спать не ложитесь? Бэтээр готов. Сегодня моя смена.
Андрей пошел в блиндаж и опустился на нары. Несмотря на усталость, ему не спалось. Он лежал при тусклом свете лампочек, пробовал читать стихи, но из-за невозможности сосредоточиться на них оставил это занятие.
На нарах похрапывал Артист. Орешин же, как дежурный по взводу водитель, находился в бэтээре. Ему, с учетом дневных событий, в виде исключения Андрей разрешил спать в бэтээре, что тот и сделал, устроившись на лавке для размещения пехоты. Сам же Андрей, испытывая свинцовую тяжесть в мозгах, лежал с закрытыми глазами в ожидании сна. Но сон играл с ним, то обволакивая сознание, то покидая его. Измучившись, он поднялся, вышел из блиндажа и присел на лавочку у входа.
Глядя на играющие у ног блики лунного света, пробивающиеся сквозь маскировочную сеть, он подумал, что с момента его знакомства в поезде с прапорщиком Бочком прошло всего-то меньше недели. Но этот маленький и очень емкий промежуток времени что-то сильно поменял в нем. Как будто бы часы внутри его сознания на какой-то момент остановились, а потом побежали так быстро, что он не успевал осознавать самого себя в стремительном потоке времени и событий. Но вместе с тем он внезапно ощутил незнакомое, новое, приятное, как сон после массажа, душевное спокойствие. Ему вдруг захотелось выскочить из окопов, побежать что есть силы к горизонту, очерченному тонкой линией желтого лунного света, раствориться в теплом ветре и летать, летать среди бескрайних пустынных песков. В этот момент его душа словно вырвалась из телесной оболочки, воспарила и понеслась над барханами, потом вернулась и стала кружить над позицией. Он увидел сидящего вместо себя на лавочке ребенка - мальчика лет пяти с завязанными белым лоскутком глазами. Мальчик водил руками из стороны в сторону и монотонно повторял: "Иду искать, иду искать…" Затем мальчик встал с лавочки, оттолкнувшись от земли, подлетел к Андрею, протянул к нему руки и начал трясти его за плечо.
Андрей вздрогнул и открыл глаза.
- Товарищ старший лейтенант, идите в блиндаж, - тихо говорил Шестак, склонившись над ним.
- Да, иду, иду, - пробормотал Андрей, поднялся и, шатаясь, добрел до своих нар.
Когда он проснулся, то увидел, что вокруг на нарах спали солдаты ночной смены и Шестак. Снаружи раздавались голоса. Он несколько раз посмотрел на часы, не доверяя глазам. Шел первый час дня. Быстро одевшись, он вышел из блиндажа. У входа в блиндаж сидел Орешин. Увидев его, он встал.
- Чего не разбудили? - недовольно спросил Андрей.
- Шестак приказал не будить, спали крепко.
- Ну-ну, - буркнул Андрей, но потом смягчил тон. - Правда, крепко. - И, вспомнив вчерашнее видение, добавил: - Как улетел. Сейчас умоюсь и поедем с тобой по нашим отделениям, службу проверим. Готовь БТР.
- Есть! Пулеметчика брать будем? - спросил Орешин, уходя в окоп.
- Нет, сам сяду.
До вечера они провели время в двух других отделениях. Андрей ближе знакомился с личным составом своего взвода, занимающимся укреплением позиций. Водитель саперного тягача сдержал обещание и навозил достаточно камней. Время пролетело быстро, они ехали обратно. Между отделениями было в среднем по два километра.
Андрей сидел сверху на броне, смотрел в сторону пустыни, думая о вчерашнем странном то ли видении, то ли сне, и вспоминал слова Блинова, сказанные им на том высоком бархане, по дороге в роту.
Вернувшись в отделение, он подозвал Шестака:
- Слушай, надо бы голову побрить, пока в ней бронетехника не завелась.
- Надо. Щас, Джин живо исполнит. Он до армии на парикмахера учился. Правда, хорошо только наголо стричь умеет. - Повернувшись в сторону блиндажа, Шестак позвал: - Мамаджонов! Джин! Готовь инструменты!
- Зачем кричишь громко, Джин все слышит, не глухой. - Из блиндажа вышел Мамаджонов с густо намазанным зеленкой ухом без повязки. В руках он держал брезентовый сверток. Усадив Андрея на ящик в окопе, он положил сверток на бруствер и развернул его. В нем находились механическая парикмахерская машинка, ножницы, расческа, опасная бритва, помазок и небольшое зеркало.
- О, да у тебя все как положено! - удивился Андрей, рассчитывающий в лучшем случае на ножницы с расческой.
- Конечно, как положено. Это подарок. Когда армия уходил, в училище подарили. С собой взял. Нужный вещь. Что хочет товарищ командир? Канадка, бокс, полубокс?
- Нет! Косички! - Шестак подал ему машинку. - Не выпендривайся! Скоро стемнеет! Стриги свою коронную - под глобус!
- Глобус, глобус, - бурчал Мамаджонов. - Несолидно командиру под глобус: - Он стал ощупывать пальцами голову Андрея и спросил: - Родинка большой нет? Зацепить могу.
- Нет, - ответил Андрей, - родинка большой нет.
- А вот когда мы в полку стояли, я зампотеха Поваляева стриг и тоже спросил: "Родинка есть?" Он сказал: "Родинка нет, только рога, смотри не зацепи". - "Откуда рога?" Сказал: "Почта прислали". Пошутил, пьяный был сильно. У человека рога не бывает.
Шестак с Андреем переглянулись, потом рассмеялись.
- Пьяный, говоришь? - уточнил Андрей.
- Си-и-ильно пьяный, совсем пьяный, - кивнул Мамаджонов, запуская машинку в волосы Андрея.
- Ты еще кому говорил? - спросил Шестак.
- Никому, - мотнул головой Мамаджонов.
- Молодец, и не говори больше никому. Мало ли, по пьяни чего не набуробишь, - сказал Андрей.
- Смотри, Джин! - погрозил ему кулаком Шестак.