Человек, лишенный чувства страха, либо искусственно демонстрирующий это, представляется мне опасным, потому что действует несоразмерно и легко может подвергнуть опасности остальных! Важно нормально воспринять страх в себе, не презирать его, а, если хотите, подружиться с ним, имея в виду, что он является неотъемлемой частью вашего мировосприятия, и стараться управлять им, как рукой или ногой. Но ни в коем случае не строить иллюзий, что с опытом боевых действий он покинет вас. Не дай вам бог достичь такого состояния. И помните всегда, что рядом с вами остаются те, кто по-прежнему, хорошо делая свое дело, превозмогает его.
- Но, значит, все же возможно постепенно избавиться от страха? Но почему "не дай бог"? - недоумевал Андрей.
Подполковник, слегка прищурив глаза, улыбнулся:
- Это уже будет по-другому называться. Видите ли, Андрей, побывав на войне, вы против своей воли навсегда поселите ее внутри себя. Она рано или поздно закончится. Но в каждом из участников она останется навсегда. Я даже не имею в виду ранения, болезни. Она поселится не только в памяти, но и в душах. И по-разному потом живут с нею люди.
Те, в ком остался страх, после будут продолжать служить, работать, жить и постоянно вспоминать ее. Будут вспоминать друзей, с которыми служили, несли тяготы. Разное будут вспоминать, разное. Но для них она все равно останется противоестественным кошмаром. Увы, устав жизни требует наличия людей в погонах, а значит, и работы для них.
Но будут и те, которые все же достигли этой нирваны, испытав иллюзию потери страха. Для них война станет необходимостью, как пища. Они будут искать любой возможности уехать на войну. Без нее жизнь для них перестает иметь смысл. Они чувствуют себя личностями только там. В мирной же жизни, не находя выхода своим душевным потребностям, многие из них деградируют. Окружающие недоумевают - герой спивается, как же так? Их, конечно, лечат от водки, а надо - от войны. На самом деле их страх не исчез, а потерял свое место. Он в силу надрыва сознания сместился из войны в мирную жизнь, вызывая иллюзию никчемности и парализуя волю. Поверьте, за время службы я побывал в разных местах, где оружие являлось предметом первой необходимости, и видел разных людей.
Воцарилось молчание. Андрей смотрел на собеседника, а тот потянулся к часам:
- Ого, время, однако. Ну что, на боковую? - Он встал с кровати и, как днем, по-доброму потрепал Андрея по плечу. - Надо подремать. Завтра новые впечатления. Их надо принимать свежими мозгами.
Андрей встал и направился к своей кровати. Но потом повернулся и спросил:
- Игорь Петрович, а вы как с ним?
- Я все-таки корреспондент. У меня несколько другие обязанности. Но когда приходится влипнуть в щекотливую ситуацию - договариваюсь с ним. Куда денешься? Спокойной ночи, Андрей.
Андрей улегся в кровать и, немного поворочавшись, обдумывая слова соседа, уснул.
Будильник на часах издавал громкое металлическое жужжание, которое противно сверлило мозги и действовало безотказно, как нашатырь. Казалось, что если его поднести к египетским пирамидам, то и раскопки делать будет ни к чему, фараоны сами повылезают.
- Подъем в вооруженных силах! - первым вскочил с кровати подполковник.
Андрей тоже быстро встал. Рядом с кроватью он обнаружил бумажный пакет с сухим пайком, в котором находился обычный набор каши и тушенки в жестяных банках, а также буханка хлеба. Такой же стоял и у кровати соседа.
- Молодец дневальный. Поклюем перед дорогой, - сказал Андрей.
То ли сон хорошо подействовал, то ли вчерашняя беседа, но уже не было гадкого настроения, тревожившего его последние дни. Сознание словно перелетело через невидимое ограждение, ранее не дававшее ему свободы.
Спустя непродолжительное время они уже были готовы к построению.
- Так, - подполковник посмотрел на часы, - осталось полчаса, уйма времени, чтобы поесть!
Они быстро вскрыли банки, порезали хлеб и сели у тумбочки. Подполковник распахнул тумбочку и вытащил из нее бутылку красного вина.
- Давайте, Андрей, на посошок. Я всегда перед отправкой стаканчик принимаю! Уже традиция. - Он разлил вино по стаканам. - За удачный взлет и приземление! За удачу!
- За все хорошее, Игорь Петрович!
На плацу, в свете фонарей, стояли в ряд несколько грузовых машин с крытым брезентовым верхом. Перед машинами находился строй солдат.
В стороне стоял уже знакомый офицер штаба. Увидев подошедших, он жестом подозвал их к себе.
- Возьмите ваши документы. В этот раз вас только двое, поэтому садитесь в "уазик".
Они молча забрались на заднее сиденье командирского "УАЗа".
- Равняйсь! Смирно! Повзводно, по машинам, марш! - послышалась команда для строя, а за ней топот солдатских сапог и скрежет закрывающихся бортов.
Колонна выехала из части и, освещая фарами безлюдный Азадбаш, повезла людей, сокращая время их мирной жизни, с установленной скоростью в восемьдесят километров в час.
"Уазик" въехал на аэродром и остановился на бетонном покрытии взлетной полосы.
Попутчики выбрались наружу. Небо предвещало скорый рассвет яркой серостью горизонта.
Неподалеку стоял большой транспортный самолет "Ил-76" и прогревал двигатели. Он то набирал обороты, то внезапно сбрасывал их до минимума. Транспортный отсек был открыт и темен, с откинутым широким помостом для входа, напоминающим гигантский язык. В темноте казалось, что это не самолет, а какая-то волшебная пещера, которая скоро поглотит людей, а выпустит их уже совершенно в другом мире, где и они тоже станут другими.
Грузовики остановились непосредственно у самолета.
- К машине! Строиться! - раздалась команда.
Солдаты, быстро выполняя приказ, выпрыгивали из-под брезента и строились рядом. Весь этот слаженно работающий механизм уже не напоминал того вчерашнего сообщества праздношатающихся бездельников.
Перед строем стояли два офицера. Один из них громким голосом проводил инструктаж:
- Сейчас вы погрузитесь в самолет и с этого момента будете находиться под командованием командира экипажа! - он жестом указал на рядом стоящего второго офицера и продолжил: - По окончании полета вы переходите в распоряжение командования сороковой армии Туркестанского военного округа, расположенной на территории сопредельного государства. То есть отправитесь по своим частям для продолжения службы! Вопросы есть?!
Строй молчал. Второй офицер взял слово:
- По моей команде проходите в отсек! - он указал рукой на раскрытое брюхо самолета. - Занимаете места на сиденьях по бокам и по центру. Кому не хватит места, садитесь на пол на вещмешки! Проходите без суеты! За места не драться! Во время полета с мест не вставать! Руками ничего не трогать! - Он помахал кулаком в сторону строя, видно, уже имея богатый опыт по перевозке любознательных бойцов, желающих стащить из самолета на память какую-нибудь диковинную безделицу. - На борту не курить и желательно не блевать! После посадки выход из отсека только по моей команде! Ясно?!
В это время внутри отсека самолета появилось освещение. Солдаты заняли места. Офицеры были усажены впереди, рядом с перегородкой, отделяющей грузовой отсек от кабины экипажа.
Медленно поднялся помост, наглухо закрыв чрево самолета. Монотонно засвистели реактивные двигатели, самолет слегка качнулся и покатился с места. Вскоре он остановился и, резко увеличив обороты, стал вибрировать своим многотонным могучим телом, стремящийся вперед, но до поры удерживаемый тормозами на месте. Обороты двигателей возросли еще и перешли в рев. Казалось, что прочный скелет самолета, это громадное чрево, заключившее в себя около двухсот душ, вот-вот разлетится на куски, не выдержав издевательства тормозной системы, не пускающей его в полет. Люди внутри молчали, вжавшись в сиденья, как бы помогая ему, приняв на себя часть напряжения этого стального существа.
Но в один момент самолет резко рванулся вперед и стремительно понесся по взлетной полосе. Оторвавшись от земли, он постепенно пошел вверх, глухо ударив себя по брюху убирающимися шасси. Наконец, видно, выбрав разрешенный для полета потолок, самолет перестал надрываться и, плавно покачивая своей мощной статью, летел по отведенному воздушному коридору к точке, обозначенной на карте полета коротким названием - Кабул. А военный народ, восхищенный взлетом и поначалу гадавший о том, на какой высоте их повезут, успокоился и частью дремал. При отсутствии иллюминаторов, что начисто лишало возможности наблюдать красоту полета в лучах восходящего азиатского солнца, это было единственным доступным делом.
Такое унылое занятие сменилось оживлением, когда вдруг желудочно-кишечный тракт пассажиров стал подпрыгивать внутри и подваливать всем своим ливером к горлу, стремясь к самостоятельному от тела существованию. В это время за бортом стали раздаваться характерные хлопки.
- Снижаемся! - прямо в ухо Андрея сквозь шум громко сказал подполковник. После экипажа он был самым спокойным на борту, поскольку летел в таких условиях уже не первый раз. - Плавно снижаться невозможно - горы. А это тепловые ловушки отстреливаются против ракет.
Ощущалось, как самолет закладывает виражи по кругу, переваливаясь с одного крыла на другое.
Посадка, против ожидания, произошла неожиданно быстро. Шасси ухнули о взлетную полосу, несколько раз тряхнуло при торможении, и самолет застыл, выключив двигатели. Помост медленно опустился, внутрь ворвались ветер и яркий свет.
Они последними вышли из самолета и присели на сложенных невдалеке пустых ящиках из-под боеприпасов. Андрей закурил папиросу, глядя вслед уходящему строю солдат. По взлетной полосе с оглушительным ревом пронесся истребитель и с резким набором высоты ушел вверх, пронзив небосвод своим стреловидным фюзеляжем, оставляя за собой светящуюся точку пламени форсажа. За ним тут же взлетел следующий. Аэродром пребывал в постоянном движении. Посадку совершил еще один транспортный самолет. Как только он отрулил на стоянку, в небо снова понеслась пара истребителей.
По аэродрому то и дело сновали машины, автоцистерны и техническая обслуга. В стороне от взлетной полосы стояло несколько боевых машин десанта, на броне которых сидели их экипажи.
В это время, громко посвистывая лопастями и нагоняя сильный ветер, недалеко от них на полосу приземлился вертолет "Ми-8". В воздухе, на высоте метров тридцати, завис еще один.
Несколько десантников с оружием и ранцами за плечами быстро подбежали к приземлившемуся вертолету и погрузились в него. Вертолет сразу же оторвался от поверхности и на небольшой высоте стал удаляться от аэродрома. За ним последовал и второй. Медленно поднимаясь вверх, они летели в сторону гор, которые были совсем рядом и плотным кольцом обступали город, на окраине которого и находился аэродром. Окраина города хорошо просматривалась и представляла собой в основном одноэтажные строения, обмазанные глиной. Дома располагались на горных склонах в хаотичном порядке, без какой-либо заметной планировки улиц. Вдали над городом по кругу летали еще несколько вертолетов и постоянно отстреливали ракетницы, как это делал их самолет при заходе на посадку.
- Ну, Андрей, как вам пейзаж? - спросил, улыбаясь, подполковник, слегка толкнув его локтем. - Не очень-то?
- Он что, весь такой, Кабул? - Андрей кивнул в сторону окраин.
- Нет, не весь. В центре электричество есть, водопровод и канализация. По некоторым улицам троллейбусы ходят, асфальт. Ну и дома повыше. При почти полнейшем отсутствии промышленности и наличии феодальных отношений в сельском хозяйстве, это здесь великое благо - столица. - Подполковник улыбнулся. - Город большой, тысяч семьсот-восемьсот населения будет. Больше таких крупных здесь нет. Может, еще три-четыре - от ста до двухсот тысяч жителей. Но вид-то какой! Гиндукуш! - он указал на горы, искренно восхищаясь природой.
В это время к их самолету подрулили три грузовые машины. В кузовах лежали грузы, очевидно, предназначенные для отправки.
- Не будем мешать народу. Пойдемте, - подполковник указал в сторону стоявших в полукилометре палаток, куда ушли прилетевшие с ними солдаты. - Отметимся там о прибытии, и вы уже точно будете знать, куда вам дальше двигаться. Может, ваша часть рядом.
Выполнив формальности и получив сведения о месте дальнейшего прохождения службы, Андрей, обливаясь потом, вышел из душной, разогретой солнцем палатки. Подполковник, у которого формальности заняли меньше времени, уже успел договориться о своей доставке к месту следования и ожидал Андрея у палатки.
- Чем порадуете? Куда вам путь указали?
Андрей поставил чемодан, вытер рукавом пот со лба и ответил ему, слегка пожав плечами:
- В Кундуз. Там штаб соединения. Сказали, туда надо лететь за назначением в часть. На довольствие поставили. Говорят, что попутный самолет туда неизвестно еще когда будет. Поэтому, если не будет попутного, придется ждать, пока команда наберется большая, тогда и полетим.
- Кундуз севернее километров на триста. Далековато, - посочувствовал подполковник.
- Да вот же. Поторчать тут, видно, придется еще не один день. - Андрей раздосадованно плюнул в сторону, но потом рассмеялся: - Там хоть кино про Клаву К. показывали да песню крутили! А может, по железной дороге? У них поезда ходят?
- Можно и по железной, только не доедете, - с улыбкой отвечал подполковник. - Она тут одна на всю страну, да и протяженность ее всего двадцать пять километров!
Они расхохотались.
- А вы дальше куда, Игорь Петрович?
- Я туда, - он указал рукой в сторону центра Кабула. - Смотрите, на горе в центре, вон там, здание высокое - дворец. Видите?
Андрей вгляделся и действительно различил на значительном возвышении массивное здание, отличавшееся грандиозностью от остальных.
- Вижу. А это что?
- Там штаб армии. Раньше это была резиденция Амина, которого наши полтора года назад оттуда подвинули.
В это время к ним подошел капитан с эмблемами мотострелка на погонах и спросил:
- Ну что, едете? Мы уже отъезжаем. Садитесь в БТР, - он указал за палатки, из-за которых виднелась башня бронетранспортера с пулеметом. - Мы как раз в сторону дворца едем. Там пройдете метров двести. Нас дальше не пустят, спецпропуск нужен.
- Да, конечно, еду, - ответил подполковник и повернулся к Андрею, перекинув через плечо свою спортивную сумку.
Они подошли к бронетранспортеру, в который забирались несколько солдат, прилетевших с ними. Подполковник повернулся к Андрею и сказал:
- Ну, до свидания, Андрей. Рад был познакомиться, - он протянул ему руку. - Всего хорошего. - Вскочив на броню, он скрылся в люке.
Бронемашина реванула двигателями и быстро покатила по грунтовой дороге, поднимая густую рыжую пыль.
Андрей смотрел вслед удаляющемуся бэтээру, пока тот не свернул за аэродромные постройки. Мысленно сказав добрые слова человеку, принявшему короткое, но очень необходимое участие в его жизни, он взял чемодан и направился к палаткам с целью определиться на постой.
Офицерская палатка стояла в стороне. Андрей поздоровался с временно обитавшими в ней людьми и поставил чемодан у свободной койки. В палатке находилось пятеро постояльцев. Четверо из них в одних трусах сидели кружком на табуретках и играли в домино. Один лежал на кровати и читал книгу. Увидев вошедшего, один из игравших, широкоскулый, светловолосый, с вихрастым чубом и крупными чертами лица мужчина лет тридцати, одобрительно воскликнул и посмотрел на читающего:
- Вот тебе и пара! Будем на выбывание козла забивать!
Тот опустил книгу и приподнялся, опираясь на локте. Это был кавказец. Он рассмеялся, сощурил свои карие глаза и ответил игроку с заметным акцентом:
- Отстань, пехота! Я тебе на русском языке миллион первый раз говорю! Я в домино, в карты и в шашки играть не люблю! На всякий случай еще говорю, что в лапту я тоже не играю!
- Ну, конечно! - не унимался игрок. - Ты же связь! Интеллигенция! Ты, наверно, на скрипочке хорошо играешь?!
- Нет, на скрипочке тоже не умею! Отвяжись! Я лучше художественную литературу читать буду!
- Да-а? - протянул игрок. - Литературу?! А про что? Про любовь небось читаешь? Тогда вслух нам почитай! Мы тоже по любви соскучились, - продолжал приставать игрок, деловито укладывая костяшку домино в линию на табуретку.
- Нет, не про любовь. Книга историческая, про Францию.
- Да-а? Про Францию? А как называется? "Королева Марго"?
- Нет. Сам не знаю как. Тут только половина книжки, но все равно интересно, - отвечал кавказец.
Игрок расхохотался:
- А куда же ты первую половину израсходовал?!
- Я не расходовал! Я ее на улице нашел! Ее до меня кто-то расходовал!
Кавказец отложил книгу в сторону и сел на кровать, свесив босые ноги. Он был поджарый и худой. Сидя на кровати, слегка склонив голову с коротко остриженными волосами, он громко втянул носом воздух и, медленно выдохнув через рот, сказал.
- Жрать хочется. Когда обед дадут?
- Да ты че? В завтрак не наелся?! - смеялся игрок. - Еще только двенадцать часов, а ты уже снова жрать собрался!
- Э-э-эх, - кавказец покачал головой. - Нехорошо, брат. Ты же замполит, а значит, должен проявлять заботу об окружающих! А ты тут уже всех своим домином извел! Третий день уже играешь! Тебе не надоело, скажи! Какой ты после этого замполит? Я не знаю! - он красноречиво жестикулировал в тон своим рассуждениям.
- Ну да! Сейчас, брат, проявлю заботу! - веселился игрок. - Пойду на кухню и щец тебе наварю! Принесу тебе в котелочке и скажу: "На, брат дорогой, жри!" Нет, хрен тебе, брат, ты меня первый не уважил - в домино сразу играть отказался, еще в госпитале! Забыл? А поэтому хрен тебе, а не щец! Теперь сам иди ищи пропитание!
- И пойду. Может, действительно чего пожрать дадут. - Он встал, напялил брюки и, обратившись к Андрею, который с интересом слушал их беседу, предложил:
- Пойдем вместе, брат. Тоже, наверное, кушать хочешь с дороги.
Андрей кивнул. Они вышли из палатки и пошли в сторону полевой кухни. По пути кавказец поинтересовался, куда летит Андрей, и, услышав ответ, сказал:
- А мы все в Кандагар. Самолета третий день ждем. Спать невозможно, самолеты летают и днем и ночью! Туда-сюда! Туда-сюда! Если завтра не улетим, начну тоже в домино играть, как Коля, - он рассмеялся. - Мы с ним вместе в госпитале лежали. Коля хороший парень, простой, несмотря что уже майор и Красную Звезду имеет. - Он показал пальцем себе на грудь, подразумевая орден.
- Болели или по ранению? - спросил Андрей.
- Коля по контузии, я по ранению, вот сюда, в ляжку, - он указал пальцем на тыльную часть ноги выше коленного изгиба.
- А как же это случилось? - Андрей впервые разговаривал со сверстником, раненным на войне.