Одна за другой, подтверждая приказ, взвились в небо три красные ракеты, и, не успела первая достичь зенита, как Королев, так же, как манны небесной, ждавший сигнала, нажал на спуск. Прогремел выстрел! Рядом бухнули гаубицы Леванова и комбата! Взрывной волной взвихрило, перемешало пыль с дымом, на несколько секунд скрыв поле боя, но я все-таки разглядел пламя на башне вражеского танка! И второй сполох - от прямого попадания снаряда, выпущенного наводчиком Леванова Лешей Кузиным! Алексей, наверное, выпустил этот снаряд с особым ожесточением: всего в восьмидесяти километрах отсюда жили на оккупированной территории его родители и с начала войны он не имел о них никаких сведений. Слева один танк значительно выдвинулся вперед.
- Валерий! По второму слева! Огонь! - скомандовал наводчику.
Снаряд взорвался в верхней части башни. Но танк не только продолжал двигаться - еще и вел огонь из пушки и двух пулеметов!
- По гусеницам! Огонь! - уточнил Королеву точку прицеливания.
Тяжелый снаряд разбил гусеницу! Танк развернуло влево, подставив нам правый борт! Опытный наводчик экипажа Горшкова Василий Цыбин, до того не стрелявший, только и ждал такого случая - в одно мгновение запустил снаряд в борт вражеского танка и поджег его! Королев тоже успел выстрелить, но взрыв обозначился на секунду позже.
- Жаль снаряда! - горестно чертыхнулся Валерий.
Но весь экипаж радовался, видя первый горящий вражеский танк!
Танки противника, потеряв две машины, приостановили наступление, заерзали на месте, отыскивая удобные позиции. Но вот, выждав, тяжелые танки возобновили наступление, на некоторых участках вплотную приблизились к переднему краю. Напряженность боя на участке обороны полка нарастала. Поле сражения накрывал сплошной грохот канонады пушечных выстрелов, взрывов снарядов, мин! Между разрывами слышались пулеметные очереди! Было видно, как из ближайших окопов и траншей наши бойцы ведут огонь из винтовок и автоматов - но звуки отдельных выстрелов не различались, все сливалось в единый мощный гул боя! Артиллерия врага усилила огонь! В поле зрения появились и уже открыли огонь танки второго эшелона! Соотношение сил становилось опасным. Враг наседал на нашу батарею, в других батареях положение так же делалось все тяжелее. Взрывами тяжелых снарядов выбрасывало вверх колья проволочных заграждений! В клочья разлетались "спирали Бруно"! Рушились опалубка траншей, потолки блиндажей, заживо погребая людей! Выбравшиеся из-под завалов под артиллерийским и пулеметным огнем бросались спасать своих товарищей! Сильная задымленность поля боя не позволяла через оптику как следует рассмотреть наступающего противника. Глянув из-за крышки люка невооруженным глазом, увидел за танками второй линии три цепи вражеской пехоты! Через приоткрытый передний люк рассмотрел цепи и Олейник, его, видно, ошеломило увиденное, закрыв люк, он закурил, но не стал пугать товарищей, ничего не сказал.
- Валерий, без команды не стрелять! - приказал наводчику. - Надо экономить снаряды, теперь их не подвезти, а пропустить танки нам нельзя. Пехоту задержат стрелки, да и мы им поможем.
- Батарея! По головному танку! Целиться под башню! Сосредоточенным! Огонь! - раздалась в шлемофоне команда Шевченко сразу всем экипажам.
От залпового удара у "тигра" сорвало башню! Очертив пушкой полукруг в воздухе, она слетела на землю! И тут же полыхнула багрово-черным пламенем вся машина! "Тигр" горел!
- По третьему слева! Сосредоточенным! Огонь! - вдохновленный успехом, опять скомандовал комбат.
У второго танка приподнялась вместе с пушкой передняя часть башни, из образовавшейся пасти высунулся язык синего пламени! Вслед за нашей батареей перешли на сосредоточенный огонь и другие подразделения. Одновременно по наступающим танкам вела интенсивный огонь артиллерия, стоящая на прямой наводке. И около полудня наступление противника захлебнулось! Оставив на поле боя немало сгоревших танков, бронетранспортеров, убитых солдат, немцы начали отходить, отстреливаясь из пушек и пулеметов.
Как только стих бой, мы открыли люки, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Но не успели выйти из машин, как поступил приказ о переходе на запасные позиции. В окопах остались лишь муляжи самоходок.
Минут через пятнадцать налетели около пятидесяти бомбардировщиков с воющими сиренами и начали бомбить наши основные позиции, принимая оставленный камуфляж за боевые машины. Сделав несколько круговых заходов, они сровняли наши окопы с землей.
Больше на нашем участке в тот день немцы атак не предпринимали.
* * *
После боя первое дело для экипажа - обслужить технику. И тут я вспомнил про свой офицерский доппаек. Выдавался доппаек раз в месяц, в него входило немного сливочного масла, пачка печенья, сахар и пачка легкого табака. Воспользовавшись относительным затишьем, решил послать на продсклад Плаксина:
- Вася, попроси кладовщика, чтобы вместо сахара дал плитку шоколада, отметим день рождения Емельяна Ивановича.
Обедал экипаж в торжественной обстановке. Причин было две: успешно проведенный первый бой и именинник. Я вручил Емельяну Ивановичу подарки - складной ножик, он сохранился у меня еще из дома, и сладкий гостинец. Наш старина умильно прослезился и в знак признательности каждому пожал руку.
Вечером на построении майор Самыко объявил благодарность всему личному составу полка от себя и передал похвалу и благодарность от командующего Центральным фронтом генерала Рокоссовского, и тут же приказал начштаба майору Фетисову оформить наградные документы на отличившихся в бою. Потом сделал детальный разбор и подвел итоги первого дня обороны:
- Полк сегодня подбил и уничтожил восемь вражеских танков, несколько бронетранспортеров, убиты десятки вражеских солдат и офицеров. Наши потери: пять раненых, две подбитые самоходки и одна сгоревшая автомашина. Это хорошо, что мы понесли наименьшие потери и с честью выдержали бой с "тиграми". Надо отдать должное комбату третьей батареи старшему лейтенанту Шевченко, он первым своей батареей применил сосредоточенный огонь по одному танку.
В заключение комполка сообщил, что приказом командующего фронтом полк перебрасывается в район Понырей, где намечается главный удар немцев. Начштаба немедля развернул карту и показал исходный рубеж, рубежи регулирования, районы привалов и сосредоточения, указав, где и когда должен быть полк и его тылы в период передислокации. Затем личный состав разошелся на ужин, а мы, офицеры, в штабном блиндаже принялись наносить обстановку на свои карты, фиксируя рубежи, районы, сроки.
Когда мы вышли из блиндажа, солнце уже клонилось к закату, багряный диск вплавлялся в полосу горизонта, но легкий ветерок разносил по окопам не ароматы летнего вечера, а запах порохового дыма и смрад горевших трупов и техники. Между воюющими сторонами продолжалась обычная артиллерийско-минометная перестрелка на всю глубину оборонительных полос, что не мешало командиру отделения боепитания старшему сержанту Марьясову с шофером рядовым Аксеновым развозить боеприпасы по самоходкам, забирая у экипажей стреляные гильзы. В санитарной палатке, установленной в глубоком овраге, оказывали помощь раненым старший врач полка старший лейтенант медслужбы Роза Муратова и старший санинструктор Валя Воробьева, обе совсем молодые и обе с Урала. Невысокая симпатичная Роза с черными, как маслины, глазами и такими же угольно-черными волосами ушла в армию из Башкирии; Валя - высокая, стройная симпатичная блондинка с голубыми глазами, вступила в ополчение в Свердловске. Первой в ту пору был двадцать один год, второй - восемнадцать. К лету сорок третьего обе уже получили хорошую боевую закалку, Роза - в медсанбате первого эшелона, Валя - в лыжном батальоне Калининского фронта.
На этих симпатичных девиц ласково посматривали молодые воины полка, но близко старались не подходить, так как Роза считалась женой комполка Самыко, а Валя - женой его заместителя майора Мельникова. На самом деле обе они состояли с этими офицерами во "фронтовом браке". В нашей безбожной стране в это время венчание в храме было запрещено, а ЗАГСы на фронт не выезжали, поэтому свидетельство о браке выдавалось вышестоящим штабом. Обе эти дамы родили по сыну и нарекли их фамилиями фронтовых "мужей", у которых уже были семьи, о чем ни Роза, ни Валя не подозревали. Третья девочка в полку, красивая Аня с карими глазами, назовем ее Ивановой, жила в гражданском браке со многими симпатичными офицерами. За многомужество Самыко и отчислил ее из полка в ноябре сорок третьего.
Освободившись от штабных дел, я собрал взвод. Экипаж ждал меня, не ужинал. Я объявил всем благодарность за отличное ведение боя и каждому крепко пожал руку. На удивление, все были спокойны, будто и не было только что минувшего боя. Вася Плаксин, когда шел от кухни с котелками каши, уже распевал веселые песенки, а во время ужина подтрунивал над Емельяном Ивановичем:
- Старина, держи голову выше или котелок ниже, не замочи усы - это ж гордость всего экипажа!
Быстро поели и стали готовиться к маршу.
Передислокация
Команда "По машинам!" встрепенула весь полк. Взревели моторы, самоходки начали вытягиваться в походную колонну.
Ночь уже спустилась на землю, шли на малых скоростях, в облаках густой пыли от гусениц, только включенные на всех машинах задние красные фонари предотвращали наезды на впередиидущих. Периодически в небе над колонной появлялись вражеские бомбардировщики, но полк надежно маскировали темнота, дорожная пыль и кроны деревьев. Лишь однажды, поблизости от Луковца, преодолевая болото по гати, кто-то из водителей по ошибке на мгновение включил полные фары, на что летчики противника отреагировали столь же мгновенно - получасовой бомбежкой! Но обошлось без потерь.
Перед самым рассветом случилась вынужденная остановка: одна самоходка застряла в глубоком грязном кювете, перегородив дорогу колонне. Вел ее самый опытный в полку механик-водитель Михаил Гречук. Машину быстро вытащили двумя самоходками, но в полку это стало большой сенсацией: застрял "сам Гречук!", который мог переключать передачи, не выжимая педаль главного фрикциона. Михаил сильно переживал, нервничал и, наверное, от такого конфуза целую неделю потом избегал встреч с товарищами.
Большой привал сделали в лесу, надежно укрыв самоходки под деревьями, засыпав землей и заровняв ветками гусеничные следы. Сначала привели в порядок машины, потом в темпе поели и взялись за письма, кто-то писал домой, а те, кому повезло, читали письма, только что привезенные двумя неразлучными друзьями, почтальоном Антоном Некрасовым и мотоциклистом Наумом Андреевым.
Летние вечера длинные, светлые, кто постарше, сразу улеглись спать под деревьями, а молодые собрались под развесистой елью вокруг наводчика Васи Цыбина послушать его истории, реальные и выдуманные, бойцы полка любили байки этого высокого симпатичного парня. В тот день он получил письмо от матери из деревни Двойня Калининской области и теперь радостно делился с друзьями:
- Матушка моя, Афима Андреевна, пишет, что в этом году медосбор хороший, и самой ладно, и в фонд обороны половину сдаст. - И вдруг добавил: - Ребята, приезжайте в гости после войны! Всех угощу медом, медовухой! Ешьте, пейте, сколько захотите! Медом-то можно вылечиться от всех болезней, даже старики от него молодеют.
- Ну, кажется, ты, Василек, перехватил, - поддел энтузиаста Кибизов.
- Ничего, Саша, не перехватил! Если тебе в девяносто лет будет нездоровиться или под старость жениться захочешь, обязательно приезжай, помогу!
- Ты лучше скажи, почему твоя деревня Двойней называется?
- Опять же - от меда! Как занялись этим промыслом, наши женщины двойняшек стали рожать. Вот жители соседних деревень и перекрестили нашу деревню из Молошно в Двойню.
Забегая вперед, скажу, что наводчик старший сержант Цыбин был очень храбрым воином. Во многих боях сражался с немцами отважно, уничтожил из своего орудия несколько танков и самоходных орудий, а однажды, когда загорелась его самоходка, он из автомата и гранатами истребил десятка три наседавших на подбитую машину немцев и тем спас жизнь остальным членам экипажа, получившим тяжелые ранения. Но была у Васи странность: он панически боялся бомбежек и при налете авиации всегда выскакивал из самоходки, прятался в кюветах, ровиках. Много раз мы говорили, внушали ему, что самое надежное укрытие от бомб - броня самоходки, прямых попаданий в машины единицы. Но такова, видно, была его судьба. Позднее, уже после Курской дуги, он во время налета, как всегда, выскочил из самоходки в ровик, где и был смертельно ранен. Очень жаль, что всей батареей не смогли мы его переубедить.
За два часа до выхода из района дневки собрались в овраге, под плотными темно-зелеными кронами елей коммунисты и комсомольцы для обсуждения текущего момента. Крепко сложенный, подтянутый замполит майор Гриценко вышел на середину и, окинув взглядом присутствующих, начал негромко, но внушительно:
- Вчера полк успешно прошел боевое крещение. Но обстановка на Курской дуге все еще очень тяжелая. Завтра нам придется вступить в бой на направлении главного удара противника. Бои будут трудные. Коммунисты и комсомольцы должны показать железную волю к победе, не отступать ни на шаг.
Говорили и другие. Запомнились слова командира взвода лейтенанта Фомичева:
- Если коммунист для улучшения позиции своей самоходки немного отступил, то потом должен продвинуться вперед в два раза дальше!
Из леса вышли во второй половине дня. Продвигались быстро, но в основном колонными путями - через кустарники и перелески, минуя шоссейные и полевые дороги. На подходе к Гнилой Плате колонна была обстреляна из пулеметов с небольшого заросшего кустарником холма на противоположном берегу заболоченной речки. Главные силы полка уже прошли это место, огонь пришелся по тыловым подразделениям. Немцы не знали, что за тылами в качестве арьергарда двигалась наша батарея. Шевченко, не раздумывая, скомандовал:
- Развернуть батарею к бою! Из орудий огонь не открывать!
Через несколько минут огнем из автоматов и гранатами были убиты три фрица-пулеметчика. Остановили самоходки, вышли посмотреть. В окопе рядом с убитыми увидели два пулемета и коробки с пулеметными лентами, здесь же валялись каски со свастикой, противогазные коробки цилиндрической формы из гофрированного железа и радиостанция.
- Товарищ лейтенант, давайте заберем оба пулемета и коробки с патронами, пригодятся, - обратился ко мне Бессчетнов.
- Забирай, Емельян Иваныч, пулеметы, а про коробки скажи Королеву и Плаксину, они возьмут.
Сам я, возможно, и не догадался бы взять трофеи, спасибо, старина подсказал. Как вскоре пригодились нам эти пулеметы!
- Не могу сообразить: ну выбросили их сюда, но зачем? - проговорил Шевченко, рассматривая стоявшую в окопчике радиостанцию.
- Наверное, докладывать о продвижении наших войск, - заметил взводный Фомичев.
- Тогда зачем стреляли?
- Они, наверное, думали, что их войска уже прорвали нашу оборону и через час-другой здесь будут, - предположил зампотех Ишкин.
- Возможно, и так, - согласился комбат и приказал двигаться.
Стоим насмерть. День второй в обороне
Первая атака.
Вместо полутора суток, по приказу командующего фронтом, в назначенный район действий 13-й армии полк прибыл за сутки, в одиннадцать ночи 6 июля. Это был район обороны 307-й стрелковой дивизии генерала Еншина. Здесь наш полк поступил в оперативное подчинение командира 129-й танковой бригады полковника Петрушина, хотя по своей огневой мощи полк был сильнее, так как бригада в большинстве состояла из танков Т-70 с 45-мм пушками.
При свете луны, временами выходившей из-за облаков, комбриг с командованием полка и подразделений уточнил на местности наши позиции. Рельеф на участке обороны был почти ровный, с небольшим отлогим скатом в сторону противника, слева проходила гряда холмов, здесь комполка и решил поставить нашу батарею в засаду, на случай вклинивания немцев в глубину первой позиции.
Не теряя времени, взялись рыть окопы, понимая, что работу нужно завершить до рассвета. Работали раздетыми до пояса, почти без перерывов, иногда нагибаясь от пулеметной очереди или пластаясь на землю от низколетящей мины, их мы уже научились распознавать по звуку и успевали прятаться. К рассвету все выбились из сил, но окопы были готовы и хорошо замаскированы, заделали под местность и следы от гусениц. Удовлетворенные завершением титанической работы, сделали маленькую передышку. За ночь вместе с аппарелями и щелями для личного состава каждый экипаж выбросил около сорока кубов не совсем легкого грунта. Грешным делом думал, не вытянут такой нагрузки худенький Валерий и немолодой Емельян Иванович, но, оказалось, больше всех выдохся Плаксин, Олейник над ним подшучивал:
- Так-то, Вася, окопы под пулями копать - это тебе не любовные песенки на Малой Бронной распевать.
Комбат, вернувшись с КП полка, собрал офицеров батареи:
- Главный удар на Центральном фронте противник наносит в направлении Понырей. Нам предстоит действовать совместно с танковой бригадой. Большинство танков у них легкие: Т-60 и Т-70, со слабой броней и 45-мм пушками. Что касается "тридцатьчетверок", то их мало и в боекомплектах у них всего по пять подкалиберных снарядов, а, как вы знаете, только подкалиберным можно пробить броню "тигров" и "пантер". Так что главная задача по уничтожению вражеских танков ложится на нас, - заключил Шевченко.