Содержание:
КНИГА О ДОЛГЕ И МУЖЕСТВЕ 1
Июнь 2
Примечания 24
Олег Смирнов
Июнь
КНИГА О ДОЛГЕ И МУЖЕСТВЕ
"…Они были, их нет. Они погибли, их никогда не будет. Но как же может остаться земля без них? Какая жизнь без них? Невозможно поверить, что мир обойдется без них" - эти слова принадлежат главному герою повести Олега Смирнова "Обещание жить" лейтенанту Александру Макееву.
Да, мир не обойдется без тех, кто сложил свои головы на поле боя во имя этого мира. Незабываемы имена павших, золотыми буквами вписанные в историю человечества. И еще многие десятилетия и века человечество будет помнить о героях Великой Отечественной войны.
Все три произведения, вошедшие в книгу Олега Смирнова "Военные повести", раскрывают истоки мужества я подвига солдата, защитника своего Отечества.
Перед нами проходит целая галерея солдат и командиров многих родов войск. Это неповторимые индивидуальности, с различным духовным миром, характером, склонностями и привычками. Но всех их объединяет готовность самоотверженно, не щадя своей крови и даже жизни, защищать родную землю.
Суровым, памятным дням посвящена повесть "Июнь". Олег Смирнов знакомит нас с погранзаставой и ее небольшим (всего сорок человек) гарнизоном перед самым вторжением фашистских полчищ на территорию нашей страны и в первый день войны.
Герою повести сержанту Павлу Бурову командование предоставляет краткосрочный отпуск. Но пограничник чувствует повисшую в воздухе угрозу. "Что-то затаились наши соседушки. Не к добру, видать", - выражает общее настроение один из героев повести. И Буров, как, между прочим, несколькими днями ранее начальник заставы лейтенант Михайлов, откладывает отпуск, хотя не так-то просто это сделать: ведь в родном Малоярославце его ждет невеста.
В картине последней мирной ночи ощутимо незаурядное мастерство повествователя. Олег Смирнов рисует не только тревогу начальника заставы, усиливающего наряды и предупреждающего бойцов: будьте готовы к любым неожиданностям! Он нарисовал чуткую тревожную тишину этой предгрозовой ночи, сравнив ее со стеклянным колпаком, готовым расколоться в любую минуту даже от незначительного удара.
Профессиональное предчувствие не обмануло пограничников. Перед рассветом в Забужье взметнулись ракеты.
Тишина становится теперь не только тревожной, но и зловещей. Фитиль зажжен - до взрыва секунды.
И сержанту Павлу Бурову, через чье восприятие автор показывает начало войны, стало ясно: совершается то, чего каждый ожидал, но еще как-то надеялся, что этого не случится, еще где-то в глубине души не до конца верил в эту роковую необратимость.
Пограничники первыми приняли на себя вражеский удар. Исключительно достоверно, как это может сделать только человек, знающий войну не понаслышке, автор показал картину неравного и жестокого боя. Рассвет в то утро как будто не наступал, небо затянуло дымом, земля вздымалась под ударами бомб. Погранзастава в огне.
Воскрешая события первых часов войны, Олег Смирнов обстоятельно, в неторопливой манере, со множеством правдивых, выхваченных из солдатской жизни деталей, показывает и неравный бой пограничников и злоключения Павла Бурова, продолжающего после гибели товарищей бороться с врагами в одиночку.
В повести "Июнь", как и в других своих произведениях, писатель, рисуя героизм и мужество советского солдата, в то же время со всей правдивостью показывает личную трагедию многих своих героев.
Может быть, некоторые читатели и критики и упрекнут автора за суровый драматизм и даже трагедийность письма. Но, думается, что как раз этим и достигается правдивое, реалистическое изображение действительно полных трагического смысла событий, тем более, что герои Олега Смирнова полны оптимизма и веры в победу над врагом.
Писатель раскрывает звериную суть фашизма, проявившуюся уже с первого дня войны. Советские люди воочию увидели, что такое гитлеризм, как только враг перешел границу. И автор несколькими штрихами, но очень выразительно подчеркивает горечь переживаний советского солдата, не сумевшего предотвратить нависшую над Родиной беду. "И над селом дым пожаров, немцы били по селу, по мирному жилью. И хотя село было далековато, Бурову показалось, что от того дыма першит в горле, разъедает едкой горечью".
Конечно же, не от далекого дыма першит в горле у сержанта! Но он верит, что придет время, когда с врага спросят за его вероломство и злодеяния. Перед войной мы часто повторяли: границы Родины на замке. Это так, - думает он, - но фашисты тайно, по-бандитски сбили тот замок, и мы еще спросим с них за это, а замок снова повесим. "Как мы не хотели войны! А она заявилась, собака Гитлер наплевал на пакт о ненападении. Ну ничего, он еще повоет с тоски, мы пропишем ему по первое число, тошно станет главному фашисту".
Повесть отличается глубоким психологизмом. Как бы ни были значимы изображаемые исторические события, для писателя главное - чувства героев, их думы, их заботы. Рисуя внутренний мир своих героев, он всесторонне показывает правдивые картины боев первых дней войны.
В повести "Обещание жить" мы вновь встречаемся с бойцами Советской Армии. Встречаемся на одной из фронтовых дорог. На сей раз - это дорога наступления. От событий, происшедших на далекой западной погранзаставе, нас отделяют три года.
Лето сорок четвертого. Часть полковника Звягина на марше. Перед нами колонна солдат, среди которой и взвод главного героя повести лейтенанта Александра Макеева.
В основу сюжета положен по существу всего лишь один эпизод фронтовой жизни полка. И по времени действия повесть занимает не более трех суток. Но художник с завидным мастерством сумел проследить судьбы многих фронтовиков. Среди них, помимо Макеева, полковник Звягин, Герой Советского Союза старший лейтенант Петров (солдаты с гордостью называют его Ротным с большой буквы), командир взвода Илья Фуки, сержант Друщенков, солдаты Евстафьев, Ткачук и другие.
После тяжелых наступательных боев полк, наконец, получает передышку, остается во втором эшелоне. Но немцы делают отчаянно-обреченную попытку прорваться из окружения. Отдых не состоялся, и полк Звягина, поднятый по тревоге, вступает в трудный и кровопролитный бой.
Далеко не каждый, даже бывалый фронтовик видывал столь ожесточенную схватку с врагом. Не считаясь с потерями, фашисты бросают цепь за цепью на высоту, где закрепился полк Звягина.
Контрнаступление озверелого противника было остановлено ценою неимоверных усилий и многих жизней. Погибли полковник Звягин, командир роты, бросившийся под фашистский танк взводный Фуки и многие солдаты.
После боя лейтенант Макеев узнает и о постигшем его личном горе. Фашисты стерли с лица земли село Шумиличи, погибли все его жители и Рая - любимая Макеева. Лейтенанту кажется, что он не перенесет происшедшего за эти сутки.
Но полк звягинцев (так стали называть оставшиеся в живых солдаты свою часть) остается в тылу для переформировки. И у лейтенанта Макеева, теперь уже командира роты, появляются новые заботы. Вместе с тем он, не торопясь, осмысливает прошлое, в том числе и недавние фронтовые события. Горечь утрат не сломила звягинцев, не сломила и молодого лейтенанта.
Хочется остановиться на одной детали в повести "Обещание жить".
На всю жизнь в памяти Александра Макеева сохранилась картина встречи наших войск с жителями освобожденного села Шумиличи.
После боя и ранения, попав на пепелище, он явственно слышит голос женщины - матери троих детей: "Уж мы ждали вас, ждали, моченьки нету… Бывало, выйдешь во двор, ляжешь на траву, ухо - к земле, слушаешь, не идут ли наши…"
Но вот это село вновь попадает в лапы фашистов и, верные людоедскому приказу своего командования, они уничтожают его…
Художественно убедительно показывает автор социально-нравственное превосходство Советской Армии-освободительницы над фашистским зверьем в солдатской одежде.
В памяти участников войны цепко держатся картины больших и малых боев, тех мест, где приходилось наступать или сдерживать натиск врага. И бывших фронтовиков - это очень остро подметил в повести "Обещание жить" Олег Смирнов, - постоянно тянет туда, где они проходили с боями, освобождая города и села, где были ранены или оставили навечно своих друзей и товарищей. Так, майор запаса Макеев, спустя много лет, уже в послевоенное время, оказался на одной из улиц вновь отстроенного города.
В памяти возникают одна за другой сцены боев, перед глазами встала и та, запомнившаяся на всю жизнь улица. Впрочем, она уже не та. Тогда было: полуобвалившаяся стена, изба, охваченная огнем, во дворе колодец и ветла на пустыре. Как раз у "ветлы и жахнул танковый снаряд - два осколка мои", - думал Макеев.
Сейчас новые двухэтажные домики, свежие палисадники. О войне напоминает только памятник.
Но боль утрат бывает настолько велика, что и у бывалого воина не всегда хватает душевных сил побывать в том месте, где он перенес тяжелое потрясение, где потерял товарищей, друзей и свою первую любовь. В село Шумиличи Макеев так и не может никак съездить, хотя намечает эту поездку каждый год и… каждый раз откладывает.
Прошло уже немало и пройдет еще много лет, а люди будут вспоминать войну и ее начало, анализировать, изучать, искать причины, как ищет их Александр Макеев: как случилось, что в июне сорок первого мир перевернулся. Когда мы засыпали субботним вечером безмятежным сном, - думает он, - вражеские танки и пехота выходили на исходные позиции, генералы вермахта допивали в это время свой вечерний кофе - черный кофе, черной ночью, перед черным делом.
Последняя глава повести "Обещание жить" тесно переплетается по содержанию с третьей в этой книге повестью "Барханы", являющейся как бы логическим продолжением двух первых произведений.
В "Барханах" Олег Смирнов с присущими ему страстностью, любви к человеку и большим проникновением во внутренний мир своих героев повествует уже о советских пограничниках наших дней, о новом поколении солдат - преемниках и сыновьях тех, кто боролся с врагом в годы Великой Отечественной войны.
В основе сюжетной линии здесь также по существу один эпизод из жизни погранзаставы на юге нашей страны.
Ночью пограничный наряд обнаруживает следы неизвестных нарушителей. Кто они? С каким намерением пожаловали к нам?
Проходят считанные минуты - и поисковая группа во главе с начальником заставы капитаном Долговым уже идет по следу нарушителей. Такова завязка повести.
Сложность состоит в том, что нарушители ушли далеко и по бездорожью и пескам пустыни не так просто их обнаружить и взять живыми. К тому же, нарушители, пытаясь замести свои следы, расходятся разными путями. Но пограничники, проявляя большую стойкость и мужество, обезвреживают врага.
Как видим, сюжет вроде бы несложен - все ясно: обнаружили, обезвредили. Но внешняя сторона дела нужна автору лишь для того, чтобы показать, что мужество и стойкость рождаются не сами по себе. Это результат длительной и упорной физической и особенно моральной подготовки. На последнем обстоятельстве Олег Смирнов и сосредоточивает внимание читателя.
Сыновья несут эстафету отцов. Пограничник Шаповаленко постоянно помнит наказ своего отца, полного кавалера орденов Славы: "Служи, Петро, як твой батько, а сможешь - и лучшей! Не спускай вражине".
Служи так же, как твой батька… Об этом думает и главный герой повести Андрей Рязанцев. Мать, провожая его в армию, говорила, что с этого же вокзала июньским днем она проводила на войну его отца, которому не суждено было вернуться: погиб 8 мая 1945 года.
Поисковая группа долго идет по следу нарушителей. Жара невыносимая, солнце жжет беспощадно, песок под ногами раскален, одолевает мучительная жажда. Тело отказывается повиноваться разуму. Но здесь-то и вступает в свои права моральная закалка, высокое чувство долга.
И не случайно у Андрея Рязанцева возникает по существу (на первый взгляд, странная, но, очевидно, закономерная) такая же мысль, как и у Павла Бурова из повести "Июнь": можно ли радоваться, когда тебе сулят пулю. Оказывается, можно. Павел Буров, погибая, смотрит смерти в лицо, он исполнил свой долг до конца. Андрей Рязанцев тверд в этой же мысли: "Нельзя радоваться, если сулят пулю? Можно".
Да, можно, если смерть твоя остановит и погубит врага, если она во имя мира и счастья людей! Ради того, чтобы черные силы не смогли творить зло на земле, надо идти в бой. Даже и в том случае, если враг угрожает тебе пулей."
Олег Смирнов, создавая образы советских солдат, неизменно подчеркивает присущую им скромность. Андрей Рязанцев так и не решился написать своим друзьям в Москву об участии в ответственной операции по задержанию вооруженного лазутчика, а ограничился словами: новостей особых нет, по-прежнему тяну солдатскую лямку. На самом же деле Рязанцев, как и другие участники группы поиска, совершает подвиг.
В своих произведениях Олег Смирнов неизменно подчеркивает постоянное стремление советских людей к миру. В короткие минуты передышки между ожесточенными боями с немецко-фашистскими захватчиками советский воин мечтает о мирной жизни на земле, заботится о том, как лучше и интереснее ее устроить. Он уверен, что послевоенная жизнь зависит от него даже и в том случае, если он погибнет. "Потому что и своими смертями мы будем участвовать в ее создании", - утверждают герои повести "Обещание жить". И солдату небезразлично, каким станет мир после войны, коль свою жизнь он за него кладет.
В заключение хотелось бы отметить одну из особенностей мастерства Олега Смирнова. В сюжетосложении повестей, в лепке образов писатель пользуется приемом, который представляется единым для ряда его произведений.
В основе сюжета - острый драматический эпизод, персонажи раскрываются в часы суровых испытаний и смертельной опасности. Порой как будто воссоздаются похожие одна на другую сцены. Так, в повести "Обещание жить" - солдаты на марше, догоняют отступающего врага. Жара, неимоверная усталость валит их с ног. Идут целый день. В повести "Барханы" - также погоня за врагом, солдаты идут час, два, полдня. Жара, душит жажда.
Но это "повторение" - отнюдь не следствие бедности авторской палитры. Оно наполнено глубочайшим внутренним смыслом. Этим приемом как бы подчеркнута ответственность, сложность солдатской жизни, требующей огромной убежденности и морально-физической закалки, и в военное и в мирное время.
Вот она, незыблемая идейная убежденность: фашистских агентов, шпионов и диверсантов, тайно пробирающихся через наши границы, солдаты не решаются назвать людьми. Один из героев повести "Барханы" называет их "двуногими", определяя этим словом их человеконенавистническую суть. "Это даже похуже хищных зверей", - заключает он.
Нарушить планы "двуногих", не дать им возможности вершить свои черные дела - вот та благородная цель, которой служат пограничники мирного времени.
Предлагаемая читателю книга "Военные повести" Олега Смирнова, как, впрочем, и другие его произведения о Великой Отечественной войне, о современной армии, - романы "Эшелон" и "Северная Корона", повести "Девичья Слобода", "Зеленая осень", "В отрогах Копет-Дага", многочисленные рассказы - своеобразный монумент советскому воину, дань уважения мужеству и героизму, людям, отстоявшим мир от фашистской чумы и стерегущим нерушимые границы родной советской земли.
А. БУТАКОВ.
Июнь
1
- Ох, боже праведный! Ох, пресвятая богородица! Ох, дева пречистая! Да что же вы делаете со мной? Ох, не могу!.. - Эти как будто бабьи причитания исторгались могутным басом - откуда-то из непрошибаемого пара, с полка. Слова жалостные, по тону - сплошной восторг. И, чтобы не оставлять никаких сомнений насчет истинных своих чувств, обладатель баса возопил уже с совершенной откровенностью: - О господи Иисусе. До чего же здорово! Душа радуется! Вот-вот вознесется на небеса! Едри твою качалку - здорово!
Восторги вылились в конце концов в такие выражения, что из угла хрипло, как бы придушенно сказали:
- Карпухин, кончай с матом! Сызнова за старое?
- Ни-ни-ни, товарищ старшина, это я так, от полноты переживаний. Извиняйте-прощайте, сорвалось с языка.
- Длинноватый у тебя язык, Карпухин. Вот в чем беда.
Ага, Карпухин! Старшина его чихвостит. Ну, конечно, Карпухин, у кого же еще такой басище и мешанина из елейных и ругательных словечек? А почему сразу не признал карпухинскую трепотню? Потому что задумался.
Буров сидел на шаткой лавке и намыливал себе голову. Хлопья мыльной пены наползали на глаза, он зажмуривался. Тело было уже влажное - не от воды, он еще не обдавался, а от выступившего пота. В баньке жарко, удушливо, истомно. На другом краю лавки орудовал мочалкой Шмагин, насвистывая, раскачивая и без того расхлябанную, скрипевшую в такт его движениям лавку, в буровской шайке вода хлюпала, выплескивалась на пол.
Вот он, сержант Буров, мылит свою голову - в прямом смысле, но надо бы намылить Карпухину - в переносном. Что за мода - опять матюкаются, а уж командир отделения, сержант Буров, не работал ли с Карпухиным, изживая нецензурщину? Мягкотелость у вас, товарищ Буров, - в переносном, конечно, смысле. В прямом: пощупай себя - твердь, мускулы. Командиру негоже быть добреньким, надо требовать. Надо выполнять свои обязанности, почему старшина за вас одернул Карпухина? Задумались? Это не оправдание, хотя задуматься есть над чем. Если по правде сказать, не хватает вам, товарищ Буров, требовательности, строгости к подчиненным.
- Сержант Буров, вы там нанизу, живой?
- А почему же мне не быть живым? - спросил Буров и подумал, что красноармеец Карпухин фамильярничает: спрашивает эдак, словно командир отделения - его закадычный друг-приятель. И, подумав об этом, Буров добавил: - Действуйте, товарищ Карпухин, действуйте и поменьше говорите.
- Да я ничего, я действую! - сказал Карпухин, и с полка донесся смачный хлест ивового веника вперемежку со сладкими стонами.
Буров отложил мыло, ногтями заскреб волосы - лавка заскрипела сильнее, будто вскрикивала. Смыв пену, снова намылил голову, поскреб с толком. Снова обмылся, вылил всю шайку. Стараясь не поскользнуться и не налететь на кого-нибудь в клубах пара, прошел к двери, ковшиком набрал холодной воды из глыбившейся подле порога бочки, горячей - из котла, вмазанного в печку.
На лавке нашарил мочалку, стал тереть грудь, руки, плечи. Карпухин, будто продолжая разговор, сказал:
- Сержант Буров, коли вы живой, дуйте сюда, попаримся!
Хорошо, хоть не тыкает. Отучили. А то поперву мог сказать "ты" и начальнику заставы. Но точно: фамильярничает в данный момент. А все оттого, что товарищ Буров допускает нетребовательность, либерализм, если хотите. Самокритика - вещь полезная, однако Карпухина пора поставить на место.
И Буров громко сказал:
- Товарищ Карпухин, если б вы так же трудились сегодня на рытье окопов, как сейчас трудитесь языком!
- Ну, товарищ сержант!.. - протянул Карпухин с обидой и умолк.
Так-то лучше. А то дружка-приятеля себе нашел! Авторитет командира - что, пустой звук? Мягкотелость - отставить!