Крымская весна. КВ 9 против танков Манштейна - Даниил Веков 15 стр.


Этим майор Дымов и решил воспользоваться: нарисовали белые кресты на кусках брезента, закрыли красные звезды. Брезент легко скинуть – чтобы уже советские бойцы не приняли за вражескую машину.

До захода солнца прятались в Черной балке, недалеко от места прорыва. Как только солнце село, потихоньку тронулись вперед – с выключенными фарами, ориентируясь лишь по компасу. Общее направление – на юго-запад, к Дальним Камышам. Шли на малой скорости, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания.

Несколько раз в степи встречались бредущие на восток группы красноармейцев, очевидно, из разбитых частей, их аккуратно пропускали мимо себя. Слава Богу, никто не пытался завязать бой, а то шуму бы было… Через час добрались до бывшей передовой.

Траншеи, артиллерийские позиции, огневые точки, блиндажи – все было жутко перепахано снарядами и разбито. Повсюду – тела погибших красноармейцев. На жаре трупы уже начали разлагаться, запах стоял невыносимый, пришлось плотно задраить люки…

Перевалили через гитлеровские окопы – те остались в идеальном состоянии, хоть сейчас занимай! К счастью, позиции никем не охранялись – передовые немецкие части ушли уже достаточно далеко… Удача пока сопутствовала экипажу КВ-9.

Дальше двигались без опаски: гитлеровцы не станут проверять машины у себя в тылу. Увидят и решат, что это трофейный танк. Зря мы, что ли, белые кресты рисовали? Вот и шли открыто, на максимальной скорости.

Наконец добрались до Дальних Камышей, остановились на подступах. Осмотрелись – вокруг тихо, только где-то далеко гавкают собаки. Поселок мирно спал, лишь в двух-трех оконцах мелькали слабые, дрожащие огоньки свечей.

Решили ударить в двух местах сразу. По охране – с шумом и гамом, чтобы ошеломить, напугать, а по больнице – тихо, по возможности – даже не ввязываясь в бой. Но для этого следовало точно знать, кто где находится. Значит, пора вызывать Меньшова. Надо провести операцию очень быстро и еще до рассвета вернуться в Арма-Эли – пока не появились немецкие бомбардировщики. В голой степи от них не уйти…

Дымов высунулся из люка и запустил в небо две красные ракеты. Ждем Ивана, от него теперь зависит успех операции…

Немцы на ракеты внимания не обратили – раз запускают, значит, кому-то надо. Русских здесь быть не может (ну, кроме пленных, конечно), волноваться нечего. Можно дремать дальше…

* * *

Лагерь долго не успокаивался: кто-то громко стонал, мучаясь от боли, кто-то бродил между лежащих товарищей, не находя себе места, кто-то страдал от голода и жажды, а потому никак не мог заснуть… Наконец стало более-менее тихо.

Иван толкнул в бок Алексея Сомова: "Давай, друг, пора!" Тот чуть приподнялся, кивнул – готов.

– Поползли к "колючке", – тихо произнес Иван.

Фонари вокруг лагеря, к счастью, освещали ограждение неравномерно, имелись темные зоны. Если выбрать момент, когда патруль далеко, можно пролезть… Опасно, конечно, но все равно терять уже нечего!

Иван и Алексей поползли по направлению к "колючке". Приходилось то и дело приподниматься, перелезать через спящих товарищей, за что вслед получали порцию ругани… Но молчали в ответ и упорно двигались вперед. Вот и "колючка" – два ряда, на высоких деревянных столбах. Однако проволока в нескольких местах до земли не достает…

Немцы считали этот лагерь временным, пленных скоро отправят дальше, а потому на ограждение особого внимания не обращали. Если кто-то и сбежит, все равно скоро поймают и доставят обратно…

Залегли, стали ждать удобного момента. Время тянулось невыносимо медленно, были слышны лишь стоны раненых, чей-то сухой, надрывный кашель да ночной треск цикад. И еще – шаги патруля вдоль ограды…

Подождали, пока немцы пройдут, и скользнули под "колючку". Благо оба худые, молодые, гибкие. Распластались, как ящерицы, и пролезли. А дальше – бегом, пока патруль далеко. Хорошо, что ночь оказалась темной, безлунной…

Отбежали метров на триста, упали возле кустов. Здесь уже начинался поселок, следовало быть особо осторожным: вдруг кто-то из фрицев выйдет покурить или просто отлить?

Пригибаясь, двинулись вокруг поселка, на восток. Иван еще вчера запомнил направление и уверенно вел за собой Алексея. Вырос-то в деревне, часто ходил в лес и, в отличие от городского Сомова, отлично умел ориентироваться, даже ночью.

На самом выходе из поселка чуть было не напоролись на патруль – два немца обходили Дальние Камыши по периметру. Сомов взволнованно шепнул Ивану: "Давай нападем, отберем оружие. Будет чем драться…" Но Меньшов отрицательно покачал головой: "Нельзя, зашумят, а нам надо все сделать тихо…"

Пошли дальше, достигли окраины, упали среди кустов степной полыни. Теперь будем ждать условного сигнала…

Очень хотелось пить, Алексей машинально сорвал растение, стал жевать. И тут же выплюнул – горькая! Иван чуть улыбнулся – а что ты хотел, это же полынь! Потерпи, друг, вот найдем наших, тогда и напьемся. А после операции еще и поедим, если живы будем…

И тут в ночном небе с шипением вспыхнули две красные звезды, Иван толкнул Сомова – вперед! Побежал первым, Алексей – за ним, стараясь не отставать. Через минуту выскочили на пыльную дорогу, на ней – танк. В темноте – мрачная стальная громадина…

Однако Алексей вовремя заметил белый крест на боку и рванул Ивана за рукав – стой, это же немцы! Упали в траву, снова затаились. Иван тихо произнес:

– Я поползу на разведку, а ты жди здесь. Если что – беги, спасайся. Если же все будет нормально – я позову.

После чего исчез в темноте. Сомов прижался к земле, слился с ней, сердце бешено стучало – спасение было так близко… Вдруг это гитлеровцы? Тогда придется одному идти по степи. Без еды, без воды, без оружия. Повезет, если удастся прибиться к какой-нибудь группе красноармейцев. А если снова нарвешься на гитлеровцев? Думать об этом не хотелось…

Наконец послышался тихий голос Ивана:

– Алексей! Давай сюда, это наши!

Сомов облегченно вздохнул – ну, слава Богу! Будто гора с плеч упала. И, как мог быстро, пополз навстречу Ивану.

* * *

Возле танка их встретил Михаил Стрелков, помог забраться внутрь. В башне (и без того не слишком просторной) стало совсем тесно. Иван представил Сомова, тот кратко рассказал о себе – откуда родом, где воевал, как попал в плен. Майор Дымов кивнул – вроде бы можно верить…

Меньшов занял привычное место заряжающего, Сомов уселся рядом с ним – еле поместился. Попросил напиться – жажда мучила. Капитан Вальцев протянул фляжку. Алексей припал к ней сухими, растрескавшимися губами, сделал несколько больших, судорожных глотков – какое наслаждение! Потом отдал Ивану, тот тоже напился.

Меньшов стал рассказывать, что узнал про госпиталь и лагерь. И здесь ему очень помог Алексей: быстро набросал на листе бумаги расположение поселковых зданий, где что находится – пригодился опыт чертежника. Схема получилась полная и точная, капитан Вальцев похвалил – отличная память и твердая рука, все теперь ясно.

После этого распределили роли: экипаж КВ-9 ударит по комендатуре и охране, подожжет дома, устроит огненный шквал (Иван останется в машине – нужен заряжающий). А Михаил и Алексей незаметно подберутся к больнице и освободят Веру. И остальных медиков…

В качестве оружия им дали пару "лимонок" и ДТ – свинтили кормовой. Спросили у Сомова – обращаться умеешь? Тот уверенно кивнул – а как же! Ну и прекрасно – владей. И еще два диска в придачу…

У Стрелкова был личный "наган" – старый, еще дореволюционный. Его с коробкой патронов он выменял у ремонтников, когда гостили под Керчью – на немецкую губную гармошку. Воентеху Василию Коровину та очень понравилась, вот и махнулись, не глядя. Все равно Стрелков играть на ней не умел. Где Коровин взял "наган", Миша не интересовался – не все ли равно?

Алексей повел Михаила прямо к больнице – более-менее стал ориентироваться. КВ-9, взревев мотором, устремился в центр Дальних Камышей. С башни и корпуса сняли брезент, чтобы фашисты видели – это советский танк! Тоже своего рода психологическое воздействие…

С ходу снесли хилый шлагбаум на въезде в поселок, раздавили ночной немецкий бивуак, часовые очумело шарахнулись в сторону. Выпучили глаза и даже забыли, как стрелять, настолько были поражены увиденным – по поселку открыто грохотал русский танк.

Вскоре темнота взорвалась выстрелами – КВ-9 открыл огонь по комендатуре. Громыхнуло так, что было слышно, наверное, за десять километров. А потом еще ярко, ослепительно сверкнуло. Это внутри здания взорвались ящики с осветительными ракетами – каменную комендатуру использовали и как склад боеприпасов. Фейерверк получился, что надо…

Вслед за этим переключились на дома охраны. Осколочно-фугасные гранаты легко пробивали стены, разлетались внутри десятками смертельных осколков. Немцы в одних трусах посыпались из окон и дверей… Денис Губин ударил по ним из курсового ДТ – совместил обязанности водителя и пулеметчика. Короткие злые очереди косили фашистов, как траву. Для острастки ударил и в сторону хиви, но те даже не думали сопротивляться. Вылетели наружу и побежали, кто куда…

Пока "Ворошилов-9" вел огонь по комендатуре и охране, Стрелков и Сомов потихоньку подобрались к больнице. Алексей помнил: советский медперсонал находится в левом флигеле, в правом живут немецкие врачи. Но это – если смотреть из лагеря, а они подобрались с противоположной стороны…

Вот и перепутал. Показал Михаилу – туда, влево… Стрелков рысцой побежал к флигелю, а Алексей остался ждать во дворе – прикрывал на всякий случай.

Хорошо, что в комнате горела керосиновая лампа, и Михаил сразу понял свою ошибку. Ворвался в комнату, видит – а там за столом сидит высокий худощавый немец и ест вареную картошку. Аккуратно разрезает ее ножом, подцепляет вилкой и по кусочку отправляет в рот. А потом тщательно жует…

Судя по знакам различия – военврач. Немец с удивлением посмотрел на Стрелкова и удивленно поднял брови. Рука с поднятой вилкой застыла в воздухе…

Михаил не стал его убивать – чтобы не терять время. Развернулся и вылетел во двор, где ждал Сомов. Махнул рукой – не сюда, и побежал к другому флигелю. Алексей еле поспевал за ним – пулемет и два диска очень затрудняли бег…

Михаил, не останавливаясь, влетел на крыльцо, ногой вышиб дверь, ворвался внутрь. И сразу увидел Верочку – та внимательно прислушивалась к бою за окном. Вместе с ней в комнате находилось еще трое медиков – двое мужчин и немолодая женщина.

– Товарищи! – громко объявил Михаил. – Я лейтенант Стрелков! Мы – за вами…

И повернулся к любимой:

– Ну, здравствуй, Верочка!

Та громко ахнула, прижала руки к груди:

– Миша? Это ты?

– Не сомневайся, – Михаил улыбнулся. – Я, и никто другой! Слышишь взрывы? Это наши дерутся, а я – за вами. Давайте быстро за мной, у нас мало времени…

Верочка подошла к Стрелкову, прижалась к его груди, взглянула еще раз – да, это точно Михаил. Такой же смелый и отчаянный, как был и на Финской. Рубаха-парень, настоящий герой! Его ни с кем не спутаешь.

Подхватила с лавки шинель и уже собралась бежать, но внезапно остановилась:

– А как же пленные? Тоже берем с собой?

Михаил отрицательно покачал головой:

– Нет, только вас. Кто может двигаться – пойдет следом. Выведем к нашим…

– А как же раненые? Их много…

– Нет, не берем, – вздохнул Стрелков. – У нас всего один танк, других машин нет. Даже подвод нет…

– А кто будет здесь за ними ухаживать? – спросила Верочка. – Если нас, врачей, увезут, немцы их тут же убьют… У них своих врачей мало, даже на своих раненых не хватает, не то, что на наших… Возиться точно не будут.

– Это война! – жестко ответил Михаил. – Сама понимаешь… Нам приказали спасать вас, врачей, вы очень нужны! А также тех, что может сражаться. Что касается раненых… Не знаю.

– Они же не выживут, – в отчаянии произнесла Верочка. – Вот что, Миша. Забирай, кого можешь, и уходите. А я остаюсь… Это мой долг. У раненых надежда только на меня!

– Верочка, я же приехал за тобой! – чуть не застонал Стрелков. – За другими – тоже, но главным образом – за тобой! Неужели ты этого не понимаешь?

– Я не брошу раненых, – твердо произнесла Верочка, а затем обернулась к коллегам: – Бегите, товарищи!

Тем два раза повторять не пришлось – выскочили за дверь. Михаил зло стукнул кулаком по стене – вот упрямая какая! Ну что за характер! И ничем ее не проймешь, никакими аргументами. Чувство долга у нее – превыше всего. Это он уже понял…

– Жди меня здесь! – сказал он Верочке. – Я что-нибудь придумаю.

Та кивнула – хорошо, буду ждать. И надеяться.

– Идите за мной, – приказал Михаил медикам и вышел во двор.

В поселке уже вовсю шел бой: резко трещали пулеметные очереди, звучали резкие хлопки гранат. Надо помочь нашим…

Михаил повел врачей к КВ-9. Может быть, капитану Вальцеву удастся как-то уговорить Верочку? Он умеет убеждать, может практически к каждому найти подход. Не силой же Верочку, в самом деле, за собой тащить! Хотя, если ничего другого не остается…

Из левого флигеля выскочили немецкие врачи, бросились в темноту, Михаил лишь проводил их взглядом – пусть бегут. Мы не такие сволочи, как фашисты, не стреляем по врачам…

Однако двух солдат, также появившихся во дворе, положил короткой очередью – они тащили пулемет MG-34. Нечего было соваться, куда не надо! Подхватил трофейный пулемет, а коробку с патронами отдал одному из врачей – держите, будете вторым номером! И взял еще две гранаты на длинных деревянных ручках – не пропадать же добру!

– Бежим к комендатуре, – приказал Михаил, – там наши.

И двинулся первым – на тот случай, если столкнемся с гитлеровцами. Следом шли врачи, а замыкал группу Алексей Сомов с ДТ.

Пробрались через сад, пересекли узкую улицу и оказались в тылу у немцев. Гитлеровцы уже оправились от первого потрясения и стали давать отпор. Пытались подобраться к танку и закидать его гранатами… Притащили даже миномет, приготовились стрелять…

"Этого нам не хватает! – подумал Михаил. – Броню мины не пробьют, но корпус изрядно поцарапают. Всю красоту испортят…" Он сделал врачам знак – ждите! А сам достал трофейные гранаты, размахнулся и кинул одну за другой в сторону гитлеровцев. После чего добавил из трофейного MG-34. Минометчиков как ветром сдуло – жить хочется всем…

На этом бой в поселке и завершился. Немецкие солдаты и офицеры, кто уцелел, отступили в сторону Феодосии. Залегли в двух километрах от поселка и решили дожидаться рассвета. Тогда станет ясно, как складывается ситуация. А то какой-то бред получается: вдруг среди ночи в глубоком тылу возникает русский танк… Да не один, а, судя по выстрелам, с целой пехотной ротой. Это как минимум. Нет, надо сообщить командованию корпуса и ждать помощи. И без приказа в поселок не соваться…

Оперативная сводка Советского Информбюро за 14 мая 1942 года

Утреннее сообщение 14 мая

В течение ночи на 14 мая на Керченском полуострове продолжались ожесточенные бои. На остальных участках фронта чего-либо существенного не произошло.

Вечернее сообщение 14 мая

В течение 14 мая на Керченском полуострове наши войска под давлением превосходящих сил противника с упорными боями отошли на новые позиции.

На Харьковском направлении наши войска продолжали успешно продвигаться вперед. За два дня боев уничтожено и подбито не менее 150 немецких танков. Захвачено много трофеев и пленных.

На других участках фронта ничего существенного не произошло.

По уточненным данным, за 12 мая сбито не 43 немецких самолета, как об этом сообщалось ранее, а 51 немецкий самолет.

За 13 мая уничтожено 40 немецких самолетов. Наши потери – 23 самолета.

За 13 мая частями нашей авиации на разных участках фронта уничтожено или повреждено 120 немецких танков, свыше 200 автомашин с войсками и грузами, автоцистерна с горючим, 30 подвод с боеприпасами, 16 полевых и зенитных орудий, 8 пулеметов, взорваны склад с боеприпасами и склад с горючим, разбит железнодорожный эшелон, рассеяно и частью уничтожено 2 батальона пехоты противника.

Глава тринадцатая

После того как врачей благополучно довели до КВ-9, Алексей попросил майора Дымова:

– Нельзя ли ударить и по лагерю? Он там, за поселком, совсем близко…

Виктор Михайлович сказал:

– Танк гонять не будем, побережем горючее, да он там и не нужен. Немцы, полагаю, все уже убежали. Вас двоих со Стрелковым вполне хватит. Тем более что все так хорошо получается…

Михаил в это время разговаривал с Петром Вальцевым: объяснил ситуацию, попросил помочь с Верочкой. Тот понимающе качал головой – да, понимаю. Знаю, сам видел Верочку, характер у нее еще тот… Ладно, помогу, если смогу. А ты пока с Сомовым займись пленными – нам бойцы нужны. Есть у меня одна идея…

Стрелков подхватил трофейный MG-34 и порысил к лагерю. Сомов, оставив у танка тяжелый ДТ, взял у него коробку с патронами – стал вторым номером в расчете. Одного пулемета вполне будет достаточно…

Немцев у лагеря, как и предсказал Дымов, не оказалось: все давно разбежались. Вовремя – иначе им бы пришлось иметь дело с очень злым Мишей Стрелковым.

Алексей отодвинул металлическую задвижку ворот, распахнул створки пошире и крикнул:

– Товарищи! Вы свободны!

В лагере давно никто не спал, все с напряженным вниманием прислушивались к тому, что делается в Дальних Камышах. На слова Ивана ответили дружным гулом – всем хотелось поквитаться с фрицами, отомстить за свои мучения. Полураздетая, полуживая, но весьма решительная толпа повалила из лагерных ворот. Злость придавала красноармейцам силы, и все, кто мог двигаться, пошли в сторону поселка.

Сомов дернул Михаила за рукав – давай вон туда, к тому сараю. Надо кое с кем поквитаться.

Подошли, но никого, разумеется, не нашли – предатели смотались одними из первых. Однако, как выяснилось, недалеко: укрылись в кустах за лагерем. Решили переждать заварушку, а потом вернуться к немцам. В кустах их и нашли – Алексей знал, что больше прятаться негде.

Долго разговаривать с изменниками не стали: собакам – собачья смерть: дали по кустам длинную очередь из пулемета. Густо, не жалея патронов, чтобы наверняка.

Как ни странно, Мустафаев опять уцелел – выбежал из кустов с поднятыми руками. Похоже, сдаваться стало для него уже делом привычным. Крикнул визгливо:

– Не стреляйте, товарищи, я свой!

– Ага, как же! – сплюнул Сомов. – Знаем мы, какой ты свой…

И взял у Михаила пулемет – чтобы лично прикончить гада.

– Братцы, товарищи, пощадите! – залепетал, умоляя, Мустафаев. – Не убивайте! Я не виноват – немцы заставили! Сам бы я никогда… Честное слово!

– Ну да, – презрительно скривился Алексей, – я все видел: сам сдавался, добровольно! Давно, наверное, хотел к фрицам перебежать, все случай подходящий ждал… Тут же руки поднял!

– Пощадите! – заползал на коленях Мустафаев. – Не стреляйте! Я искуплю! Кровью… Докажу! В бою! Честное слово!

– Нет тебе веры, сволочь, – резко ответил Сомов, – за измену – смерть!

Назад Дальше