* * *
- Ты Татарин? - рослый человек в темной суконной паре стоял перед буфетчиком. В вороте распахнутой рубахи виднелся полосатый тельник.
"Просто нашествие какое-то, - подумал буфетчик. - Прорвало их сегодня, что ли? Всем Татарин нужен".
- Чего надо? - недовольно буркнул он.
- Руки на стойку!
Опустив глаза, буфетчик увидел, что в живот ему направлен ствол нагана. Сердце ёкнуло и прыгнуло вниз: "Конец!"
Он положил медленно руки на обитый жестью прилавок. Рослый мужчина ловко запустил длинную руку к нему под фартук и выудил револьвер.
А в зал уже спускались люди в милицейской форме. Несколько посетителей встали и, достав оружие, перекрыли второй выход.
- Где остальные? - спросил рослый.
- Там… - буфетчик кивнул на лестницу, ведущую на второй этаж…
* * *
Они приближались к одетому в серую щегольскую тройку мужчине с двух сторон, нагло ухмыляясь, уверенные в полной беззащитности своей жертвы. Смурый открыл безъязыкий рот, издав клекочущий звук, от которого стало не по себе.
Клетчатый сделал быстрый выпад ножом, целясь в живот незнакомцу, но тот, ловко увернувшись, неожиданно выбил у него из рук оружие и, не дав противнику опомниться, сам перешел в атаку. Тяжелый и быстрый, как чугунное пушечное ядро, кулак угодил бандиту прямо под ребра. Согнутый пополам сильным ударом в печень, клетчатый со стоном опустился на колени.
Смурый, бросившись на незнакомца, попытался накинуть удавку, но его так двинули ногой, что он вскинул руки и тут же получил сильный удар в подбородок. Голова его неестественно дернулась, и он рухнул на пол, крестом раскинув руки.
Испуганный половой, распахнув дверь, кинулся через кабинет на лестницу, но навстречу поднимались люди в милицейской форме. Он быстро юркнул обратно.
- Милиция! - сделав страшные глаза, закричал Филимон незнакомцу.
Тот, шагнув к нему, быстро развернул его лицом к стене и тщательно ощупал. Оружия не было.
- Федор?! Ты здесь? - на пороге стоял Шкуратов.
- Всех взяли? - обернувшись, спросил Греков.
- Всех… - Генка, брезгливо посмотрев на пытавшегося встать клетчатого, подобрал нож, аккуратно держа его за лезвие платком.
Половой повернулся лицом к вошедшим.
- Желаю сделать заявление!
Смурый, поднятый с пола двумя милиционерами, рванулся из их рук, страшно мыча, намереваясь броситься на Филимона. Тот успел отскочить в сторону. Глядя вслед Смурому, которого выводили из кабинета, быстро заговорил:
- Надеюсь на снисхождение от власти! Могу рассказать о главаре большой банды - Николае Петровиче и назначенной им встрече в кабаре "Нерыдай". Цыганка туда должна привести некоего Пана, я сам слышал…
* * *
Невроцкий был не в духе: многое ему не нравилось, очень многое. Главное - нет гарантий, никаких гарантий его безопасного, сытого и безбедного существования после завершения операции "Волос ангела".
Империя, интересы разведки которой представляет здесь Юрий Сергеевич, или черт знает как его там зовут на самом деле, отсюда далеко, ой как далеко. Еще в гимназии Алексей Фадеевич имел "отлично" по географии и потому твердо знал, что с огромными просторами России не может соперничать ни одна страна в мире - пусть европейская часть значительно меньше азиатской, но ее надо пройти насквозь; потом граница, потом другие государства, да не одно, и только после этого - Империя Юрия Сергеевича. Далековато! Даже слишком далековато!
Хотя вся эта европейская мелюзга и невелика по сравнению с Россией, но сотни верст надо пройти-проехать, а государства все разные, везде пересекаешь границы, везде спросят у тебя паспорт. И как еще отсюда-то выберешься?
Но стоит ли выбираться, вот в чем вопрос? Не проще ли здесь, где все так близко и хорошо знакомо, забиться в укромный угол - благо таких хватает на бескрайних российских просторах - и сидеть себе смирно, пока шум не уляжется? Кто его, к примеру, может знать в каком-нибудь Богом забытом Урюпинске или в городах Сибири? Да никто! Попробуй размотай до конца клубок запутанных ниток, в который сплелись жизненные пути-дороги Алексея Фадеевича за последние годы. И поколесил же он, гонимый ветром странствий и перемен по России-матушке, насмотрелся-навиделся столько всякого, чего другим на несколько жизней хватит.
И опыт есть - знает, как ловят и как лучше от ловцов прятаться, хорошо знает. Сам ловил и сам прятался. И прятался неплохо, иначе давно сидел бы в подвалах у чекистов. Хотя нет, уже не сидел бы - пророс бы травкой, и даже гильзы, которые выбросили бы винтовки после его расстрела, тоже давно должны были в прах обратиться. Вот так.
А он жив. И, слава Богу, здоров. Надо, наверное, действительно самому о себе почаще думать. Может, оно и совсем неплохо, что ввязался в эту историю с ограблением церквей, добыванием золота для нужд чужой разведки. Там, где такие ценности проходят через руки, к ним обязательно что-то да прилипает. Не сидеть же ему потом в Богом забытом углу без гроша в кармане? Если хорошенько поразмыслить, то можно и придумать, как снять очень приличный куш и вильнуть в сторону - подальше от всех и вся.
Юрий Сергеевич любит строить из себя человека, который аж на три вершка под землю видит. Пусть себе! Если ему так хочется и приятно, почему же не потрафить? Не ясновидящий же он на самом деле: как ты, дорогой друг Юрий Сергеевич, взвесишь или вымеряешь все то, что Антоний со своей компанией украл? Впрочем, какая там компания, надо называть вещи своими именами - банда! Чтобы все знать о добыче, ты меня к ним и приставил! И не только для этого - боишься, чтобы не болтнули лишнего, если поймают, потому и кольт подарил.
В голове у Невроцкого постепенно начал выстраиваться некий хитрый замысел собственной игры. На первый взгляд, ему бы прийти в голову давно, а он только сейчас. Ну, это на первый взгляд так кажется, что только сейчас - все должно зреть, чтобы не было никакой, даже малейшей ошибки, могущей привести к ненужным последствиям. А последствия весьма легко предсказуемы: ошибешься - будет стенка и строй с винтовками перед тобой. Залп - и нет больше господина ротмистра.
Не хочется! Невроцкий невольно даже поежился. До такой крайности не надо доводить, а потому - следует хорошенько думать. Думать!
Первое - Базыреву проверить его честность никак невозможно, как, впрочем, и ему самому невозможно полностью проверить честность Антония. Поэтому кое-какие вещички, большой цены, но малые по объему, у господина ротмистра уже имеются, но надо больше, много больше. И он это сделает! Ни Юрий Сергеевич, ни Антоний со своим адъютантом, мокрогубым Пашкой, в этом ему помешать никак не смогут.
Так, второе - Антония, Пашку, цыганку и мальчишку, которого непонятно зачем эти бандиты у себя пригрели, убрать недолго. Но сначала надо абсолютно точно узнать, где Антоний прячет награбленные ценности. Узнаем, не такое проворачивали! Или заставить его самого отдать все золото, пусть даже под угрозой смерти? Шут с ним, пусть отдаст и не все - даже десятой доли хватит с избытком, чтобы жить припеваючи, ни о чем не заботясь. Решено - сделаем при первом же удобном случае.
Третье - Юрий Сергеевич живет в своем домишке в Дорогомилове уединенно, тихо. Кто о нем спохватится за день-два? А это прорва времени - уже будешь в такой дали, что и представить трудно. Поменять поезда, пересесть с одного на другой, запетлять, запутать следы - не проблема, умеем.
И вот вам, господин ротмистр, тихий уголок в награду за все труды. Прелесть! Мужчина он еще не старый, полон сил, при желании можно и семейство завести, если, конечно, найдется подходящая кандидатура.
Да, чуть не забыл - офицер, вернее, бывший офицер Воронцов! Хотя что думать? Одно только знакомство с Антонием, пусть даже под именем Николая Петровича, - уже смертный приговор. Вот так…
Алексей Фадеевич толкнул калитку знакомого дома в Дорогомилове. Пес лениво взбрехнул и ушел в конуру. Попривык, уже не кидается.
Невроцкий поднялся на крыльцо. Дверь гостеприимно распахнулась.
- Прошу… - Юрий Сергеевич стоял на пороге.
В прочтение чужих мыслей бывший жандармский ротмистр не верил, но все же, спрятав на время глаза, долго вытирал ноги о половичок.
Пройдя в комнаты, поставил на стол саквояж, раскрыл, первым делом выложил из него несколько пухлых пачек денег, потом начал доставать и передавать в руки Юрию Сергеевичу иконы. Тот расставлял их на стульях, на диване, клал на стол. Наконец вынута последняя. Невроцкий захлопнул саквояж.
- Чудо как хороши. - Базырев отошел на шаг, всматриваясь в потемневшие лики, тонкое письмо клейм. Даже прищелкнул пальцами в восхищении. - Вот истинные сокровища!
Алексей Фадеевич слегка поморщился - тоже, нашелся эстет! Да пусть себе. Ему лично эти доски, размалеванные даже в прошедшие века, ни к чему. Смешно, каждый раз, когда он приносит иконы, Базырев разыгрывает сценку восхищенного изумления - или действительно восторгается?
Вдоволь налюбовавшись, Юрий Сергеевич стал бережно упаковывать иконы в картонные коробки, заботливо прокладывая их ватой. Бывший ротмистр присел на диван, закурил.
- Отужинаете со мной? - полуобернулся к нему хозяин.
- Благодарю. Еще есть дела в городе, - отказался Невроцкий.
- Жаль… Нет, право, жаль. Иногда просто не с кем поболтать, бездумно, не следя за собой.
- Это мне знакомо, - кивнул жандарм, - но поверьте, не могу. Давайте в другой раз. Как-нибудь на днях.
- Ну что ж, не смею настаивать… - Базырев начал укладывать коробки с иконами в объемистый чемодан. - Я подумал о том, Алексей Фадеевич, что приходит пора завершения первого этапа нашей работы. "Волос ангела" уже вгрызся… Но один распил - это мало. Нужно несколько! И в разных местах. Если помните, перед нами поставлены весьма большие цели. В Империи ждут результатов.
Невроцкий насторожился. О чем сейчас пойдет речь? Чего он еще от него хочет, этот тощий иезуит от разведки?
- Вам следует в ближайшее время выбрать все до донышка у Антония. Если что и оставить за труды, то по мелочи… Спасибо за деньги. - Базырев небрежно бросил пачки купюр в ящик комода.
- А потом, когда все золото заберем? - примяв в пепельнице папиросу, поинтересовался жандарм.
- Потом? - словно в раздумье, повторил Юрий Сергеевич. - Потом Антоний должен перестать нас интересовать. И беспокоить тоже. Навсегда. Он слишком много знает о нас.
- Там еще Пашка, мальчишка, девка-цыганка, ее любовник, некий Воронцов. Помните, я вам рассказывал о нашем знакомстве? Я сам сходил на него посмотреть.
- Да-да, как же… - Базырев отнес чемодан с иконами в другую комнату, вернулся. - А откуда взялся мальчишка?
- Николай Петрович нашел какого-то заморыша. Посылал одного воришку с "малины" вызвать, я говорил уже, - напомнил Алексей Фадеевич.
- Психа, кажется? Так? Помню… Считайте, что мальчишке не повезло, не выпала фишка! Но… не будем торопиться. Грешно не использовать все имеющиеся возможности до конца. Мне кажется, что начать следует с бывшего офицера. Займитесь им, пожалуйста, а то наш Николай Петрович - человек без тонкостей в таких вопросах.
Невроцкий удовлетворенно усмехнулся - пока все как нельзя лучше совпадало с его личными планами, но вот что будет дальше?
- А дальше? - упрямо выспрашивал он, доставая новую папиросу. - Когда закончим дела?
- Операция будет продолжаться, - твердо сказал Базырев. - Страна большая, есть где развернуться. И подходящие для дела люди сыщутся, об этом позаботятся там, в Империи.
- Но не может же операция продолжаться до бесконечности?! - не выдержал Невроцкий.
- Зачем же до бесконечности? - удивленно посмотрел на бывшего жандармского ротмистра Юрий Сергеевич. - Я никак не собираюсь оставаться здесь навсегда.
- А я? - решил выяснить все до конца Алексей Фадеевич.
- На вашем банковском счету, открытом в Империи, достаточно средств. Смело можете считать свое будущее обеспеченным.
- К этому счету еще надо добраться. Маленький нюанс, о котором вы, Юрий Сергеевич, почему-то постоянно умалчиваете.
- Доберетесь, - усмехнулся Базырев.
- Как? На ковре-самолете? Меня, знаете ли, всегда интересовали твердые гарантии. Что делать, я сугубый реалист, - бывший жандарм говорил со злой иронией: он страстно желал вывести из себя всегда столь сдержанного Базырева, заставить того потерять контроль над собой, проговориться о потаенных мыслях, чтобы иметь возможность выудить из сегодняшней беседы как можно больше полезной для себя информации.
- У меня самого тоже нет твердых гарантий, - Базырев отвернулся к окну, покачался на носках: вверх-вниз, вверх-вниз. Не оборачиваясь, тихо сказал: - Таковы судьбы людей нашей профессии. Мы с вами оба прекрасно знали, на что шли. Но нас не оставят. В этом я могу дать вам гарантию.
"Да, не оставят в покое до тех пор, пока мы живы, - подумал Невроцкий. - Хотя за тебя ручаться трудно, а вот меня точно не оставят. Нет, действительно, надо заботиться о себе самому - время пришло. Пока не лопнул этот "Волос ангела" с жутким треском последнего залпа. Что ж, позаботимся…"
- Вы правы, - мягко сказал он вслух. - Простите, если допустил невольную резкость: иногда сдают нервы. Сами понимаете: ходишь постоянно как по краю пропасти!.. Ну что ж, посидел и, пожалуй, пойду…
- Жду, Алексей Фадеевич, обещались выкроить вечерок, поболтать, - провожая его до дверей, напомнил хозяин.
Пока бывший ротмистр шел по узкой садовой дорожке к калитке, Базырев, стоя на крыльце, смотрел ему вслед. Помахал рукой в ответ на прощальный жест.
Вернувшись в дом, он подумал, что даже самые надежные в конце концов перестают такими быть. Да и были ли они когда-нибудь абсолютно надежными в этой дикой и опасной стране, так много взявшей в свой характер от коварных азиатов?
Нет, уходить отсюда он будет один, а господин ротмистр останется здесь зарытым в подвале уютного домика под зеленой крышей - кто тут станет его искать? Но пока не время: мавр должен сделать свое дело.
* * *
В кабинете начальника МУРа собрались все, кто работал по делу, связанному с письмом митрополита. Расселись вокруг стола, сдерживая желание попросить разрешения закурить. Делая скупые, малопонятные пометки в блокнотах, внимательно слушали выступавших по очереди сотрудников, отвечавших за работу по отдельным направлениям.
- Таким образом, круг почти замыкается… - подытоживая сказанное, Виктор Петрович прихлопнул ладонью лежавшую перед ним стопку документов. - Теперь сомнений нет, что цыганка, которая должна привести Пана в "Нерыдай", женщина, участвовавшая в ограблении церкви на Стромынке и приносившая вместе с убитым Комаровым, он же Колька Псих, золото в магазин Кудина, - одно и то же лицо.
- Шерше ля фам… - улыбнулся Греков.
- Да, - серьезно посмотрел на сразу подобравшегося Федора Виктор Петрович, - надо искать женщину! Именно эту женщину. Молодцы, что вовремя ликвидировали притон Татарина. Кстати, остальные, арестованные там, кроме полового Филимона, еще что-нибудь интересное дали на допросах?
- Изворачиваются, - нехотя отозвался Козлов. - Филимон, тот сам многого не знает, где подслушал, где подсмотрел - натура такая. Теперь все выкладывает. Подручные буфетчика, которых он держал для расправ с ненужными посетителями, замешаны в ряде ограблений - это мы уже установили точно, - но к церквам никакого отношения не имеют.
- Уверен?
- Проверяли, Виктор Петрович, - немного обиженным тоном сказал Козлов, - буфетчик Татаринов, почему у него и кличка Татарин, словно чувствует, что у нас против него улик по делу о церквах пока нет, и говорить на эту тему категорически отказывается. Не знает якобы ничего.
- А как он объясняет, что именно в его трактире Николай Петрович встречался с Паном? Случайно зашли?
- Молчит. Полагаю, что этот пока нам неизвестный Николай Петрович - личность среди уголовников весьма авторитетная. Чувствуется, что боятся они его очень сильно. И, кроме того, он практически никого из них не посвящал в свои дела, только Татарина, да и то краем. Со всех сторон закрытая банда.
- Надо открывать. Время идет, товарищи, время! Что у нас по учетам выяснено? - повернулся начальник к Жоре Тыльнеру.
- О Николае Петровиче пока ничего. Слишком мало тех сведений, которые дает нам половой Филимон. По цыганке тоже ничего нет, а вот Пана нашли, взгляните на портрет, - Тыльнер положил на стол перед Виктором Петровичем увеличенную фотографию. - Некий Браилов Иван Маринович, из одесских мещан, налетчик с дореволюционным стажем, кличка Яшка Пан. По нашим данным, недавно прибыл в Москву из Питера. Не исключено, что главарь хорошо знает его лично и специально вызвал сюда для совершения ряда убийств.
- Основания? - начальник МУРа пустил фотографию Пана по рукам.
- Психа явно убил Яшка Пан, Шкуратов хорошо запомнил убийцу, все приметы сходятся. Значит, главарь начал убирать ненужных ему более людей, но сам не мог или не хотел, а всего вернее - боялся на это местных уголовников подбивать, чтобы мы не вышли быстро на его след. Поэтому и появляется здесь Яшка Пан. Уж не сворачиваются ли они, собираясь на новое место?
- Вот это и надо срочно выяснить. Но в любом случае всех членов банды необходимо в самые сжатые сроки выявить и задержать. Нет у нас права позволить им еще где-то гулять. Нельзя допустить и новых убийств. Банда, судя по всему, не маленькая, они могут, заметая следы, уничтожать друг друга и тех людей, которые были каким-либо образом связаны с ними. Поэтому Пана взять надо тихо и быстро. Что у нас с серебряником, установили?
- Вроде как… - раскрыл свой блокнот Жуков.
- Вроде или установили? - сердито сдвинул брови Виктор Петрович.
- Установили.
- Кто он?
- Метляев Иван Васильевич.
- Точно?
- Больше некому, - решил помочь Жукову Федор. - Проверили всех и вся. На него больше всех похоже такими делами заниматься.
- Братья похожи бывают, Греков. А нам надо оперировать точными данными. Точнее, чем математики. На каком основании мы будем проводить у него обыск или его арестовывать? Потому что похоже? Что я прокурору скажу? Похоже, мол! Засмеют нас. Данные и улики, вот что надо иметь, а ты - "похоже".
- Ну, не знаю, Виктор Петрович! Псих именно к нему заходил - это мы точно узнали. Сын у Метляева извозчик, и номер его сто шестьдесят два. Не обманул цыган, - немного обиженным тоном сказал Греков.
- Это все пока слабо.
- Хорошо, есть и третье. Метляев-младший был в наряде на разъезды как раз в тот самый день, когда у монастыря зарезали Кольку Психа. Он нас и вез на выезд.
- Совпадение? - живо заинтересовался Виктор Петрович.