* * *
Готовясь к отъезду, он много и напряженно работал: часами читал протоколы, изучал документы, внимательно наблюдал на допросах за поведением задержанных, особенно Юрия Сергеевича, стараясь поскорее впитать в себя его манеру говорить, курить, двигаться, в точности перенять все его жесты, характерные словечки, скопировать походку, улыбку, почувствовать себя старше, принять чужой облик и научиться думать и поступать так, как думает и поступает тот человек, которым ему теперь предстоит стать.
Вечерами Федор и Айвор Янович долго говорили, и эти беседы каждый раз были для Грекова похожи на строжайшие экзамены, с неожиданными каверзными вопросами, бесконечным проигрыванием всех возможных ситуаций, скрупулезной проверкой знания языка, мельчайших подробностей биографии Базырева - Глазова - Грира - Бакли, мгновенным и безошибочным узнаванием по фотографиям всех его знакомых, улиц и площадей городов, в которых тот хоть раз бывал или подолгу жил, проверкой знаний литературы о древних шумерах, уточнением деталей - например, какого цвета был ковер в кабинете петербургского особняка, где проходила последняя встреча Базырева с одним из руководителей разведки Империи в дни октября семнадцатого года, или - какого числа, в какое время встретился Базырев у церкви Симеона Столпника в Москве с доверенным лицом хозяина кабинета.
- Не торопись, не надо… - прихлебывая из стакана чай, щурил глаза Айвор Янович. - Ты вспоминаешь свою жизнь! Это ты промозглым, холодным ноябрьским утром пришел к церкви Симеона Столпника; ты высматривал в толпе знакомое лицо, ты крался следом за ним по кривым арбатским переулкам, внутренне дрожа и опасаясь слежки; ты получал от него на конспиративной квартире деньги и инструкции. Вспоминай, это все было с тобой! Зачем чеканить подряд любые подробности? Разве ты так расскажешь кому-нибудь о фронте, о своем побеге, когда был отдан под военно-полевой суд? Достаточно одной-двух ярких деталей, на первый взгляд неприметных, но очень точных, дающих понять, что никто другой, кроме тебя, их знать не может. Вспомни, к примеру, какое было лицо у доверенного человека хозяина кабинета, как он простуженно хлюпал носом, как угостил тебя на квартире настоящим кантонским чаем. Именно настоящим, а не какой-нибудь дрянью из сушеной моркови и вишневых листьев, вроде "чин-чи-пу". Научись действительно быть Базыревым, жить, как он, видеть все его глазами…
И Греков учился. Настойчиво, упорно, учился до тех пор, пока однажды Айвор Янович не улыбнулся удовлетворенно.
- Браво! Если бы я точно не знал, кто именно сидит сейчас передо мной, то мог бы принять тебя за Базырева. Очень точно нащупал его нутро, и правильно сделал, что попробовал идти не от внешней похожести, а от внутренней сущности. Это помогает и внешне стать похожим. Теперь могу представить тебя Феликсу Эдмундовичу. А потом в путь… Учти, Федор, порученное тебе дело архиважное и опасное.
Южный городок встретил Федора суматошной толчеей на вокзале, жарой, импровизированным рынком, раскинувшимся прямо у железнодорожных путей. Чем только там не торговали: связками темно-янтарной копченой рыбы, источавшей дразнящий запах, сладкими стручками перца, синеватыми луковицами, самодельными зажигалками из винтовочных гильз, крупными, румяными яблоками, прямо горкой насыпанными на мешковину у ног продавцов, обутых в веревочные сандалии с деревянной подошвой. Пробравшись сквозь шумную толпу, Греков вышел в город, побрел неспешно по теневой стороне улицы, застроенной одно- и двухэтажными домами.
На набережной Федор зашел в будку "холодного" сапожника - пожилого одноногого человека с бритой головой и огромными черными усами. Поставив у ног саквояж, присел на стул с сиденьем из ремней, снял ботинки и попросил сделать новые набойки. Усатый сапожник работал споро; не вынимая изо рта мелких гвоздей, он негромко рассказывал:
- Живут они во флигеле… Через две улицы отсюда. Напротив наши специально сняли квартиру, учти это… Ко мне больше не ходи, связь будешь иметь через табачную лавку, она одна в городе, не перепутаешь. Загляни туда сегодня, ждут… Если что срочное, то можешь послать соседского мальчишку, из той семьи, что квартирует напротив… Ну вот, получай свою обувку. И счастливо тебе…
Нужный ему дом, тот самый, куда рекомендовали обратиться на явке в Екатеринославе, Греков отыскал быстро.
Открыла загорелая девушка лет двадцати в простеньком сарафане.
- Вам сюда, - показала она на коридор, ведущий к веранде.
Решив ничему не удивляться, Федор прошел на веранду. Там за столом, заваленным кучей книг, сидел пожилой человек с аккуратной "чеховской" бородкой, одетый в полотняный костюм и вышитую украинскую сорочку. Перед ним стояли песочные часы и черная деревянная докторская трубка.
- Здравствуйте, - сняв шляпу, вежливо поклонился Греков.
- День добрый, присаживайтесь…
- Мне рекомендовали сменить климат, легкие что-то пошаливают, - произнося слова пароля, Федор смотрел доктору прямо в глаза. - Знакомые в Екатеринославе посоветовали обратиться именно к вам как к специалисту.
- Раздевайтесь, я вас посмотрю, - доктор взял картонную карточку и обмакнул перо в чернильницу. - Ваша фамилия?
- Глазов Евгений Владимирович, сорок лет. - Федор быстро разделся до пояса.
Пальцы у доктора оказались не по-стариковски крепкими, прохладными, удивительно чуткими. Простукав и ощупав пациента, он долго слушал через трубку, как Греков дышит, потом чертил на его груди квадраты, засекая по часам, за какое время исчезают на коже оставленные его трубкой розовые полосы.
- Легкие ничего, - вернувшись за стол, буднично сообщил врач, - а вот нервишки действительно стоит подлечить. - Это были слова отзыва на пароль. - Для начала я пропишу вам бром на ночь, морские купания, прогулки. Где остановились?
- Пока нигде, я только что с поезда, - надевая пиджак, сказал Федор.
- Рекомендую снять мансарду на Почтовой, в доме два. Там сдают с пансионом, хозяева милейшие люди. А в скором времени я вас сам навещу. Запомнили адресок?
- Да, спасибо. Что я вам должен?
- Обычно я беру за визит три рубля. Нет-нет, - предупредил доктор желание Грекова достать бумажник, - потом рассчитаемся, не к спеху. Вы же не на день-два приехали, так? Идите, устраивайтесь. И сегодня же купите себе панаму или соломенную шляпу: днем у нас сильно печет… Да, чуть было не забыл, хозяевам обязательно скажите, что вы от доктора Борилло.
В доме на Почтовой Федора ласково встретил подслеповатый чистенький старичок, проводил наверх, показал мансарду.
- Недорого, поверьте, совсем недорого… - бубнил старичок, часто моргая выцветшими глазками. - А уж мы с супругой вас и накормим, и бельишко постельное поменяем, и гостями не интересуемся.
- Хорошо, я согласен. - Греков заплатил ему за неделю вперед, попросил, если можно, приготовить на обед овощей и рыбы, разложил свои вещи, потом снова отправился в город.
Пока все вроде бы нормально: пришел по адресу, сказал пароль, услышал ответ. И товарищам успел дать знать о своем приезде. В кармане его пиджака лежат паспорт на имя Глазова, маленький плоский браунинг, с которым не расставался Базырев - Бакли, а деньги, привезенные с собой, Федор надежно спрятал, отодрав доски обшивки потолка мансарды и засунув в образовавшуюся дыру сверток. Доски он потом аккуратно поставил на место.
Ну, где здесь табачная лавка? Надо зайти купить папирос и сообщить, что обстоятельства несколько изменились: доктор Борилло не оставил его у себя, как ожидали товарищи, отправляя Федора из Екатеринослава в этот городок.
В лавке - прохладном сводчатом полуподвале, казалось, насквозь пропахшем сухим табачным листом, - Греков спросил у стоявшей за прилавком пожилой дамы в строгом темном платье папирос "Дружок" или "Дели".
- Вы приезжий? - полуутвердительно спросила дама. - У нас таких не бывает. Могу предложить "Сальве".
- Не очень крепкие? - улыбнулся Федор.
Сзади звякнул колокольчик на входной двери, в лавку вошел молодой парень в потертой матросской куртке, встал у прилавка рядом с Грековым.
- Айвор Янович прислал привет, - тихо сказал он. - Можете не опасаться, говорите свободно, продавщица наш человек.
- Поселили на Почтовой, два. Дайте связь, - ответил Федор, беря папиросы. - За мной никого?
- Нет. Дом возьмем под наблюдение, о связи подумаем, пароль остается прежний. Постарайтесь, чтобы они вас не изолировали. Чаще приходите за папиросами. Идите, я задержусь…
Выйдя на улицу, Греков огляделся: никого, даже нет прохожих, словно городок вымер в часы зноя. Похоже, что доктор Борилло предоставил ему полную свободу действий. Или это ловкий ход, усыпляющий бдительность приезжего, рассчитанный на притупление чувства опасности? А может быть, наоборот - хотят взвинтить нервы до предела, заставить выдать себя каким-либо неосторожным шагом, жестом, словом?
Вернувшись на Почтовую с обновкой - большой соломенной шляпой, Греков попросил согреть ему воды, помылся с дороги, отобедал, похвалив кулинарное искусство хозяйки дома - дородной седой старухи с крючковатым носом, назвавшейся Гликерией Николаевной, и поднялся к себе.
Потекли дни, похожие один на другой, как близнецы-братья: Федор вставал, пил чай, отправлялся на пляж, купался, загорал, заходил в табачную лавку за пачкой папирос, потом выпивал в подвальчике стаканчик молодого, чуть кисловатого легкого вина, обедал, спал, вечером гулял в небольшом городском саду.
Зашел доктор Борилло. Снова осмотрел Федора, ободряюще похлопал его по крепкому, уже покрывшемуся красноватым загаром плечу, взял шесть рублей за два визита - деньги, по местным ценам, немалые, - обещался зайти еще, присоветовав на прощанье уменьшить дозу брома. И ни слова о деле, которое привело сюда Грекова - Глазова…
В ту ночь Федор опять почти не сомкнул глаз - успевал выспаться днем, отдыхая после обеда. За полночь, услышав скрип половиц у лестницы, ведущей к его комнате в мансарде, он бесшумно встал, достал из-под подушки браунинг и притаился за дверью.
Кто-то тихо прокрался по ступенькам, остановился с другой стороны двери - Федор слышал сипловатое дыхание, - дверь тихо распахнулась, и в комнату вошел человек в длинном темном плаще с капюшоном.
Сделав шаг вперед, Греков оказался за спиной незнакомца и, уперев ему в левую лопатку ствол пистолета, шепотом приказал:
- Не двигаться!
- Не делайте глупостей! - ответил незнакомец по-английски. - Уберите оружие.
- Кто вы? - подталкивая незнакомца стволом браунинга, Федор заставил его сделать шаг вперед, ближе к окну, из которого падал свет луны.
- Я от давнего знакомого, называвшего вас Саггиль-кина-уббид, заклинатель, благословляющий Бога и царя. Ну, уберите оружие, - прошипел человек в темном плаще.
Греков отступил в сторону, не опуская браунинга.
- Повернитесь ко мне лицом и перейдем на русский язык. Не нужно, чтобы здесь слышали английскую речь.
Незнакомец обернулся, откинул скрывавший его лицо капюшон. Нет, этого человека Федор никогда раньше не видел, даже на фотографиях, которые показывал Айвор Янович.
- Спрячьте пистолет, - уже по-русски сказал он, - мы не враги, а коллеги. Не удивляйтесь, доктор Борилло только почтовый ящик, так сказать, дополнительная мера предосторожности. Все ваши письма, отправленные в Екатеринослав, попадали сначала к нему, а потом ко мне. Простите за необычный визит, но так лучше, мне еще предстоит здесь жить и работать.
- В этом городе? - Греков присел на стул.
- Не имеет значения… - пригладив ладонью небольшие темные усы, усмехнулся ночной гость. - Для вас операция "Волос ангела" заканчивается, дальше ее поведут другие. Уже подготовлен ряд исполнителей из бывших врангелевских офицеров. Деньги привезли?
- Хотите их получить? - Федор не стал скрывать иронии. - Не слишком ли вы торопитесь? Почему я обязан вам верить?
- Резонно, - снова усмехнулся незнакомец. - А вы прекрасно выглядите для своего возраста.
- Правильный образ жизни и здоровый климат России, - с безразличным видом пожал плечами Греков. - Я весь внимание. Докажите свои полномочия, - напомнил он.
- Ваши новые документы… - ночной гость бросил на стол пачку бумаг и аккуратно положил поверх них уже знакомую Федору пятирублевую царскую ассигнацию. - Сверите номер? Или помните его наизусть? Встреча в имении вашего давнего знакомого несколько откладывается. Приказано и дальше оставаться в России.
- Но я выполнил все задания… - Греков поиграл желваками. Немного помедлив, пододвинул к себе документы. - И был вправе рассчитывать…
- Остаться здесь требуют интересы империи, - жестко сказал незнакомец. - Надо поехать в Среднюю Азию. Там назревают важные события, и, кроме того, у нас есть сведения, что туда устремляют свои взгляды спецслужбы Германии. Большевики начали налаживать дипломатические и торгово-промышленные отношения с немцами - вспомните Генуэзскую конференцию, договор в Рапалло. А немецкие фирмы всегда были связаны с военными.
- Наши политики вновь считают Германию серьезным противником? - презрительно скривил губы Федор.
- Поверьте, у многих из них отменное политическое чутье, мы с вами еще будем свидетелями международных катаклизмов, виновницей которых станет Германия, - заверил гость. - Давайте деньги. Мне поручено выразить вам благодарность и сообщить об увеличении денежного содержания в два раза. Одновременно поздравляю вас с высокой наградой Империи. Она будет вручена вам по возвращении. - Он встал и церемонно пожал руку Грекова.
- Благодарю… - сдержанно поклонившись, сказал Федор. - Деньги сейчас получите. Но я должен иметь новые инструкции.
- Получите их на месте. Кстати, чем вы все эти годы занимались легально? Теперь ведь вся Россия где-то служит.
- Специализировался по литературно-художественной части.
Греков встал, вскрыл свой тайник и вынул сверток с деньгами. Отдал его незнакомцу. Тот, прикинув вес свертка, удовлетворенно улыбнулся:
- Мы можем ждать новых денежных поступлений?
- Я оставлю вам надежный адрес в Москве, - заверил его Федор. - Там живет мой человек, который не был непосредственно связан с акциями в церквах. Можете к нему обратиться.
- Хорошо. Когда прибудете в Среднюю Азию, тоже постарайтесь заняться археологией, литературой, искусством и свести близкие знакомства с националистически настроенными местными деятелями, особенно с выходцами из феодальной среды. Надо всячески поддерживать и раздувать их сепаратистские настроения. Учитывая нарастающий размах басмаческого движения, которое мы намерены поощрять всеми возможными мерами, готовьтесь к серьезной работе по отрыву Средней Азии от России. Не забывайте, что от Средней Азии до наших колоний всего один шаг! Можете полностью довериться тамошнему хозяину явки, он укажет вам, на кого в первую очередь стоит опереться в работе. Ваша основная задача - подготовить почву для создания послушного нам кабинета националистического правительства, готового в случае свержения советской власти в Туркестане обратиться к Империи за политической и военной помощью. Запоминайте адрес явки и пароль…
Проводив гостя, Греков вернулся к себе, подошел к окну, вгляделся в ночную темноту. Вот мелькнула во дворе тень - незнакомец вышел на улицу, быстрым шагом направился к набережной. Заметив, как от стены дома напротив отделилась знакомая тень и неслышным призраком скользнула следом за уходящим, Федор удовлетворенно улыбнулся.
* * *
И вот теперь, спустя несколько дней после визита ночного гостя, Федор, проснувшись, лежал с закрытыми глазами и чутко прислушивался к звукам дома - отсчитывающей время хриплой кукушке на старых часах, протяжному скрипу половиц около лестницы, ведущей к дверям его комнаты в мансарде.
Позавчера, следуя своим неизменным маршрутом, он зашел в табачную лавку и передал шифрованную записку о содержании беседы с ночным гостем, а вчера, вновь зайдя в полуподвальчик за папиросами, получил приказ ехать. Ехать в Среднюю Азию.
Когда он вернулся в дом на Почтовой, там его уже ждал доктор Борилло. Передал Грекову объемистый пакет из плотной бумаги и церемонно откланялся.
Поднявшись после обеда к себе, Федор вскрыл пакет. Там лежали железнодорожный билет, стопка фотографий, три пачки денег и брошюрка о Согдийском царстве.
На фотографиях были остатки циклопических построек средневекового Мерва, величественный мавзолей султана Санжара, замок Кыз-Кала, архитектурные шедевры Бухары и Самарканда.
Греков долго разглядывал фотографии, листал тонкие странички брошюрки. Но ни на минуту его не оставляли мысли о Москве, о матери, об оставшемся с ней мальчике. И прощальный разговор с Черниковым, когда он отшутился в ответ на предложение Анатолия познакомить его со своей сестрой.
Когда оно теперь будет, возвращение в родную Москву? Когда он теперь сможет пройти по своим Большим Каменщикам, мимо старого, построенного из темно-красного кирпича здания пожарной части, мимо толстых белых стен Новоспасского монастыря, войти во двор со старым тополем, на который когда-то привешивал ему качели отец, ступить ногой на траву своего детства - неистребимый спорыш, подняться по ступенькам крыльца, тихо стукнуть в окно и, услышав за дверью знакомые шаги, сказать:
- Это я, мама…
Надо вставать, собирать вещи. Выпьет чаю, сходит на море, окунется на прощание, зайдет в табачную лавку, чтобы увидеть того, кто поедет с ним в одном вагоне поезда, охраняя и незаметно сопровождая его в далеком пути.
Свистнет паровоз, гулко ударит колокол, прикрепленный к стене станционного здания, лязгнут сцепы, застучат по рельсам колеса, унося его все дальше и дальше в неизвестное.
Что ждет его там, в далекой Средней Азии? К каким новым схваткам с врагом надо готовиться? Как сложится его дальнейшая судьба - судьба одного из бойцов незримого фронта, где не бывает перемирий?
Федор встал, не обуваясь, прошлепал босыми ногами по теплым доскам пола к окну, дернув шпингалет, толкнул некрашеные рамы, впуская в комнату свежий ветер с моря. Прищурившись, посмотрел на яркое, южное солнце, щедро согревавшее землю.
Начинался новый день…
Вместо эпилога
Погожим утром одного из августовских дней 197… года профессор Джордж Глабарис остановил свою машину у ворот особняка в пригороде Мэдисона.
Пока отползала в сторону изящная решетка ворот, профессор успел бегло рассмотреть дом, прятавшийся в тенистом саду, - здание из тесаного белого камня, широкие окна, прикрытые жалюзи от уже начинающего припекать солнца, ровно подстриженная лужайка перед фасадом, похожая на небольшое футбольное поле. В стороне, за густыми кустами ухоженного сада, блестела вода большого открытого бассейна.
Вышколенный слуга встретил профессора у дверей, помог выйти из автомобиля.
- Вас ждут…
Он повел Глабариса в глубь дома, через анфиладу прохладных, обставленных старинной мебелью комнат, неслышно ступая по навощенному паркету.
Хозяин особняка - совершенно седой, поджарый, в белой рубашке из дорогого тонкого полотна и легких темно-синих брюках - поджидал гостя в своем кабинете. Радушно улыбаясь безупречной фарфоровой улыбкой, он вышел из-за стола и, сделав несколько шагов навстречу профессору, подал ему руку. Ладонь у него была сухой и крепкой.
- Рад видеть вас у себя, профессор. Благодарю, что откликнулись на мое приглашение. Как добрались?
- Вполне нормально.