А когда эти самые таблицы (трижды продублированные) с фронтов попали в НИГ, закипела работа: надо было их перевести, изучить, сделать к ним пояснения… И конечно же издать, издать массовыми тиражами для всех наших войск. Параллельно печатались разработки, памятки, в которых растолковывались устройства вражеских орудий, минометов, даже гранат, объяснялось, как их использовать против фашистов. Изданием и распространением в войсках всего этого занимался специальный отдел арткома.
"Красная звезда" в то время часто сообщала: "В бою за деревню К. старшина Кротов захватил вражеское орудие, повернул его в сторону отступающего противника, прямой наводкой подбил фашистский танк и расстрелял до взвода пехоты…"
"Командир орудия Капитонов и наводчик Ярошенко, захватив в бою за город М. вражеское орудие, развернули его и открыли беглый огонь по противнику…"
"Удачно использовали захваченные у врага гаубицы огневики части, которой командует подполковник 3. Ведя меткую стрельбу с закрытой позиции, они сумели подавить вражеские огневые точки и обеспечили успешные наступательные действия пехоты…"
Каждый раз, читая подобные сообщения, Клюев и его соратники думали об одном: в умелых действиях наших бойцов есть и их труда частичка…
А вскоре на страницах "Красной звезды" появилась даже аналитическая, со всякими примерами, статья, присланная с Южного фронта, которая так и называлась: "Тактическое применение немецкой артиллерии". И в ней описывались типы вражеских орудий, варианты их маскировки, рассредоточения и использования для ведения огня.
Словом, использование вражеского оружия стало широко распространенным явлением!
Задания НИГ все усложнялись. Когда начались челночные действия бомбардировочной авиации союзников, генерал Снитко вызвал к себе Клюева.
- Вот какая просьба, Алексей Игнатьевич. Вы ведь, анализируя полученные боеприпасы, обращаете внимание на их клейма и маркировки?
- Так точно, товарищ генерал!
- Попытайтесь, суммируя данные, перевести итоги анализа в плоскость географии, если можно так выразиться. Вы понимаете, что я имею в виду?
- Понимаю, товарищ генерал, - ответил Клюев, который и сам не раз об этом думал.
- Кое-что будет поступать к вам в качестве дополнения к вашему анализу. Некоторые разведывательные данные, например… некоторые сведения, почерпнутые из допросов пленных… Ну, и так далее.
- А мне самому можно будет присутствовать на допросах? Скажем, пленных артиллеристов и артснабженцев? - поинтересовался Клюев.
- Отчего же нет? - невозмутимо откликнулся Снитко. - Я походатайствую, чтобы вам была предоставлена такая возможность.
Так начался скрупулезный, совершенно особый анализ.
Теперь Борошнев, Мещеряков, Попов во время своих очередных командировок на фронт, даже если им попадались давно известные и хорошо изученные вражеские боеприпасы, тщательно их осматривали, записывали все маркировки и клейма.
Трофейным командам на протяжении всего советско-германского фронта было дано задание - списывать и срисовывать с вражеских снарядов, мин, бомб любые надписи, пометки, обозначения, цифры и сообщать о них в Москву.
Сам Клюев нередко стал выезжать на допросы тех пленных, что были интересны ему по "профессиональному признаку".
Каждый выстрел, каждый снаряд "решался" членами НИГ еще до разрядки, точно некое уравнение, в котором, по ряду известных данных, надо определить еще неизвестные. Что же было "известными данными" среди маркировок? Шифр завода, снаряжавшего, скажем, этот снаряд, номер партии и год снаряжения. Кроме того - шифр его "начинки" и марка взрывателя, марка и номер партии пороха. А еще того интереснее - номер базы, производившей сборку.
Опытному глазу о многом говорили и клейма, украшавшие наружные поверхности снарядов. Они даже сообщали так называемые отпечатки проб на твердость металла, словно бы специально для Каплина! Ну а по клеймам внутризаводского контроля можно было установить и завод-изготовитель.
Одним словом, выходило наподобие задачи. Интересно, взялся бы за ее решение знаменитый Шерлок Холмс? Кое на что проливали свет и рассказы пленных, а также некоторые агентурные данные. Весь этот калейдоскоп должен был в конце концов высветить вполне конкретные места размещения заводов боеприпасов на карте…
В результате стала вырисовываться довольно ясная картина расположения военных заводов и складов, схема кооперирования военной промышленности и в Германии, и в оккупированных ею странах.
В результате анализа и сопоставлений, с помощью математических выкладок, мало-помалу раскрылась весьма замысловатая система. По клеймам и маркировкам группа начала распознавать те или иные заводы, выпускавшие боеприпасы. По отдельным индексам, скажем "KS" или "CS", определялись города, в которых расположены эти заводы.
Полученные таким путем данные неоднократно проверялись. После проверки они направлялись командованию бомбардировочной авиации дальнего действия. Переданы они были и союзникам.
Вскоре стало известно об удачной бомбардировке советскими эскадрильями одного из вражеских центров производства боеприпасов. Затем наступила очередь союзников, и английские самолеты разбомбили два германских завода, выпускавших снаряды.
- Вот здорово! - ликовал Клюев. - Точно в артиллерии- стрельба с закрытой позиции. Тут у нас - куда уж как закрытая позиция, но помогаем бомбардировщикам на цели выйти! А представляете - вот бы обрушить точные удары на их заводы, выпускающие капсюли, капсюльные втулки? И пожалуйста, гоните себе, господа фашисты, снаряды без числа и края. Раз капсюлей нет, будут они у вас - наподобие дров…
Еще не раз наступал праздник у членов группы. Радость приносили им результаты сопоставлений и анализов, доказывавшие, скажем, что конкретный вражеский завод перестал поставлять боеприпасы, судя по всему, после точной бомбардировки и "приказал долго жить".
Как-то Клюев шутливо размечтался:
- Вот бы мне ненароком очутиться у проходной какого-либо германского завода, выпускающего взрывчатку!
Я бы только на людей смотрел да подмечал: ага, губы посинели или там - волосы порыжели… И уже можно было бы точно определить, какие взрывчатые вещества тот завод выпускает.
Как-то в подвал НИГ поступили снаряды в толстых картонных футлярах. И по такому снаряжению, и по этикеткам, и по маркировкам группа Клюева установила: произведены эти снаряды еще до начала войны. Вывод мог быть лишь один: у фашистов пошли в ход мобилизационные запасы…
А когда появились снаряды и целые выстрелы, окрашенные в желтый цвет, тут и на маркировки смотреть не понадобилось - сразу понятно: ограбили господина Роммеля- спешно передали Восточному фронту то, что предназначалось для сражений на африканском театре военных действий.
- Хоть бы за это сказали спасибо союзнички доблестные, для которых и бон в Африке - почти что непосильные испытания, - заявил в сердцах Салазко, прослушав по радио очередную сводку.
Между тем, как потом стало ясно из документов, летом сорок второго года, в такой тяжелый для Советского Союза период, когда почти все германские резервы были переброшены на восток, возможности для высадки союзников и открытия долгожданного второго фронта появились поистине великолепные. Ведь во Франции, Бельгии и Голландии оставалось не более тридцати трех фашистских дивизии, которые к тому же не имели необходимых средств передвижения и техники. Более того, около половины этих дивизий, измочаленных на советско-германском фронте, находилось на отдыхе и практически было небоеспособно.
В то же самое время вооруженные силы Великобритании и США значительно превосходили германские войска как по общей численности, так и по вооружению. И высадиться в Европе им ничего не мешало, и успех их ждал вполне определенный… Вот только в планы правительств этих государств, в расчеты их всемогущих деловых кругов успех такой в сорок втором году никак не входил.
Для гитлеровского командования двуличная стратегия англичан и американцев была, по сути, прямым подспорьем. Ничуть не обеспокоенное на западе, оно по-прежнему сосредоточивало все силы на Восточном фронте. И к осени сорок второго вражеским армиям удалось продолжить свое наступление на юге, захватить Донбасс, богатые сельскохозяйственные районы Дона и Кубани, приблизиться к нефтяным месторождениям Кавказа, а главное - прорваться к Волге.
Только благодаря невиданным в истории войн по стойкости и упорству оборонительным сражениям, которые вели советские войска, удалось измотать и обескровить гитлеровские полчища, нанести им ряд сокрушительных поражений, покончивших с их былым превосходством.
Колоссальную роль сыграла в этих сражениях наша артиллерия, подлинный "бог войны". Кумулятивными и бронебойными снарядами уничтожали огневики вражеские танки и самоходки, осколочно-фугасными артналетами рассеивали скопления пехоты. К ноябрю сорок второго года не только по качеству, но и по числу орудий и минометов всех калибров перевес был уже на нашей стороне.
В декабре Клюев сам направился под Сталинград - проверить, какова эффективность боеприпасов, созданных по разработкам и рекомендациям его группы. Вовсю шло мощное контрнаступление наших войск. Более чем трехсоттысячная группировка Паулюса была зажата плотным кольцом окружения. Когда советские войска нанесли сокрушительное поражение врагу у железнодорожной станции Котельниково, наголову разгромив части, посланные Манштейном для деблокирования окруженной армии Паулюса, появилась возможность посмотреть на то, что побросали, удирая без оглядки или сдаваясь в плен, "непобедимые завоеватели".
Несколько дней потратил Клюев на этот осмотр, то и дело приходя в изумление. Ему удалось обнаружить там орудия и боеприпасы почти всех европейских стран. "Немудрено, - убеждал он сам себя, - ведь сюда были переброшены гитлеровские войска и с Кавказа, и из Франции, и из Польши, и из самой Германии… Но что же они сюда притащили, бог ты мой! Не только новое, созданное перед войной и в ходе ее, а и всякое старье. Даже румынские неуклюжие пушки с бронзовыми стволами.
Всех немцы обобрали, всех обчистили. Очень, очень показательная картина… О многом она говорит! Вот вернусь - подробно доложу Снитко…"
…Вспомнилась почему-то их совместная осенняя командировка в Среднюю Азию. Выполнив задание, они возвращались в Москву. Самолет на аэродроме слишком долго готовили. Вечерело… Стоя на взлетном поле, Слитно снял фуражку и подставил теплому ветерку свою гладко выбритую, словно изваянную скульптором, лобастую голову. Помолчал, глядя в лунное небо. Потом повернулся к Клюеву, неожиданно улыбнулся:
- Я вам, Алексей Игнатьевич, сейчас стихи почитаю, а вы припомните, кто автор. Я только чуть-чуть изменю слова. Пусть на современный лад прозвучат…
И негромко, четко отделяя строфу от строфы, прочел:
Они кричат, они грозятся:
"Вот к стенке мы славян прижмем!"
Но как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!
Остановился и живо спросил:
- Вспомнили?
- Дальше, пожалуйста! - попросил Клюев.
- Извольте:
…Так пусть же с бешеным напором
Теснят нас немцы и прижмут
К ее бойницам и затворам,
Посмотрим, что они возьмут?Как ни бесись, вражда слепая,
Как ни грози нам буйство их:
Не выдаст нас стена родная,
Не оттолкнет она своих…
- Минутку, товарищ генерал, - перебил Клюев, - Я, кажется, вспомнил. Это Тютчев, стихотворение "Славянам".
- Молодцом, Алексей Игнатьевич, - снова улыбнулся Снитко. - Ровно семьдесят пять лет назад написано!
- Тогда еще Бисмарк Германию объединил своим "методом железа и крови". На Данию напал, на Австрию, потом - на Францию. России не раз угрожал, союзы против нее заключал…
- Знаете, знаете, - прервал его Снитко, точно студента на экзамене. Посмотрел на темно-синюю гряду облаков, пересекшую молодой месяц, и прочел:
Клубятся тучи, млея в блеске алом.
Хотят в росе понежиться поля.
В последний раз за третьим перевалом
Пропал ямщик, звеня и не пыля…
- Это вспомнить не могу, - после недолгого раздумья сказал Клюев.
- Фет, голубчик. Афанасий Афанасьевич Фет. Жаль, что в школе его никоим образом не проходят. Такую любовь к родным местам пробуждает! Ладно, еще попытку вам даю:
Осенний ветер так уныло
В полях свистал,
Когда края отчизны милой
Я покидал…
Потом спросил:
- И тут оплошали? Ну, что вы! Это же Апухтин.
"…Чего он мне тогда поэтический экзамен устроил? - размышлял позже Клюев. - От ночной природы расчувствовался?
Не так уж часто из академии выбирается! Или у него вообще натура поэтическая под внешней суровостью и сугубо научным подходом ко всем делам? Пожалуй, что так… Ведь перед самой войной на нашем очередном выпускном вечере "Лунную сонату" прекрасно играл, песни украинские пел. Надо же какое сочетание редкое: лирик сердцем и в то же время прирожденный ученый, доктор наук, профессор…"
А Снитко в это время у себя в кабинете набрасывал в большом настольном блокноте итоги всей проделанной группой многотрудной и рискованной работы в завершающем году. Потирая красные от постоянного недосыпания глаза, он писал четким каллиграфическим почерком:
"…В результате выполненной в течение 1942 года в научно-исследовательской группе работы была раскрыта система вооружения немецко-фашистской армии и союзников Германии, установлены основные виды немецких орудий, минометов, боеприпасов к ним, а также стрелкового вооружения. Путем ряда сложных поисков и связанных с большой опасностью анализов были выявлены и разгаданы главные тайны артиллерийских систем и боеприпасов противника…"
К началу сорок третьего года мощь фашистских захватчиков была основательно подорвана поражениями под! Москвой и Сталинградом, их престиж таял, будто сосулька под лучами яркого солнца. И на совещании в ставке вермахта первого февраля Гитлер сдавленным голосом вынудил себя сказать: "Возможность окончания войны на Востоке посредством наступления больше не существует. Это мы должны ясно представлять себе".
И участники совещания поразились не только тем, что услышали, но и самой тональностью сказанного, абсолютно не типичной для самоуверенного и импульсивного фюрера, не привыкшего считаться с реальной обстановкой.
И все же наш враг был еще очень и очень силен… В Германии шла очередная тотальная мобилизация людей и материальных ресурсов. Наращивался выпуск военной продукции, особенно - орудий и минометов, танков и самолетов. Гитлеровское командование наметило нанести главный удар по Курскому выступу, глубоко вклинившемуся в расположение фашистских войск. Две сильные группировки врага с двух сторон, из районов Орла и Белгорода, намеревались обрубить выступ и уничтожить советские войска, которые вели там оборонительные бои.
Но менялось, менялось соотношение сил и средств! И по общей численности войск, и по артиллерии, и по танкам, и по самолетам перевес был уже на нашей стороне.
Все чаще и чаще Борошнев, Мещеряков, Попов возвращались из очередных командировок с "пустыми руками" - только с записями. Вроде бы виновато докладывали Клюеву: ничего, мол, нового, ничего интересного, ничего даже заслуживающего внимания. И это не могло не радовать!
Но все-таки с беспокойством поглядывал Алексей Игнатьевич на маленького подтянутого Борошнева: знал, что тому предстоит еще один, дальний и очень опасный, поиск.
Глава шестая. ПЯТЕРО НA ОДНОГО
Какое же это было блаженство! Скинуть шинель, стащить с затекших ног сапоги, прилечь на густую траву у весело журчавшего ручейка… Вода оказалась такой вкусной, что пил бы и пил, не отрываясь, да ломило зубы и холодило до озноба в груди.
А тишина стояла ласковая, проникновенная, спокойная, теплая. И еще черт знает какая! Настоящая тишина бабьего лета, нарушаемая лишь уютным переплеском ручейка. Как будто и в помине нет кровавой, жестокой войны…
Но вдруг впереди и сбоку, со стороны опушки леса послышался неясный шумок. Борошнев поднял голову, прислушался. Да, точно шумок и вроде бы голоса… Неужели бандиты?
Его предупреждали перед выездом на Белорусский фронт: в Брянских лесах еще немало фашистских недобитков, охвостьев банд, уцелевших только потому, что наступление наших войск после разгрома гитлеровцев на Курской дуге развивалось стремительно.
И вот тебе на - прямо на него из леса вышли пятеро. Прищурившись, Борошнев четко различил: каждый с оружием, у каждого на ремне - гранаты. А у него самого в руках - ивовый прутик…
Бежать? Но куда? В лес? Там могут быть остальные. Назад? Но по этой заросшей тропинке он уже протопал километров семь, никого по дороге не встретив. Стало быть, подмоги ждать неоткуда…
Тем временем пятеро разделились: трое - чуть вправо, двое - влево.
"Как медведя в берлоге обкладывают", - горько усмехнулся Борошнев и переложил прутик в левую руку, а правой расстегнул кобуру нагана. Просто так, для порядка… Что можно сделать с наганом против автоматов и гранат?
Но ведь он в академии всегда стрелял из нагана только на "отлично"! Даже хотел освоить не менее точную стрельбу с левой руки. Чем черт не шутит? Значит, держаться, как ни в чем не бывало, потом внезапно прыгнуть в кусты, выхватить наган… И все-таки неужели ему не суждено выполнить задания?
…Отправляя Борошнева из Москвы, надавали ему множество поручений. Воронова и Яковлева, генерала Снитко и конечно же начальника НИГ Клюева интересовали те средства, которыми враг намеревался осуществить первую наступательную операцию сорок третьего года, названную Гитлером - "Цитадель", Гитлер ведь придавал этой операции решающее значение, рассчитывая на ее быстрый и ошеломляющий успех!
"Цитадель" должна была охватить весну и все лето сорок третьего года, вернуть германским армиям утерянную ими инициативу в войне, отбросить вспять советские войска. Стал известен подписанный Гитлером оперативный приказ номер шесть, в котором ставились задачи корпусам и дивизиям в осуществлении "Цитадели".
Один из параграфов приказа гласил: "На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшие орудия, лучшие командиры и большое количество боеприпасов…"
Раз для "Цитадели" готовились наилучшие оружие и боеприпасы, как упустить возможность разыскать образцы, разобраться в них, проанализировать, использовать то, что может пригодиться самим, или срочно найти "противоядие" какой-то новой угрозе? Вот почему и направлялся Борошнев в район Брянска.
А еще требовалось досконально изучить действие германской восьмидесятивосьмимиллиметровой пушки и ее снарядов… Ведь именно эту пушку использовали фашисты как одну из основных противотанковых! Ею же оснащались новые германские танки - "тигры" и самоходные установки- "фердинанды".
Пушек таких на разных направлениях захватили изрядное количество. Борошневу приказали найти к ним по тысяче разных выстрелов: тысячу - бронебойных, тысячу - осколочно-фугасных. Причем, чтобы исключить любые случайности, необходимо было подобрать выстрелы одного и того же года изготовления, одной и той же партии. Намечалось: с помощью этих выстрелов подвергнуть орудие всевозможным испытаниям, вплоть до определения "живучести" ствола.